Однажды после обеда мы отправились в город побаловаться мороженым и поглазеть на витрины. Так вот, он отправился с нами. Мы зашли в книжный магазин.
Вероника принялась листать книжку, я еще запомнил название, потому что стоял рядом с ней: "Большой Мольн" Алена Фурнье. Этот тип пристроился у нее за спиной. Он так терся о нее, что она даже отшатнулась. Он стал что-то ей нашептывать на ухо, я не расслышал, но скорее всего, какую-то мерзость. Вероника прогнала его прочь. Она покраснела как рак и ни за что на свете не соглашалась повторить мне, что он ей такого сказал.
Корантэн уже все понял.
Жерар был влюблен в Веронику первой любовью, нежной и романтической, и ее смерть потрясла его.
- А потом... Потом он снова стал к ней приставать? - поинтересовался Борис.
- Ода! - Ноздри Жерара раздувались от гнева. - Но теперь уже не подходя близко. Он все время маячил в стороне, не сводя с Вероники глаз. Когда мне это надоело, я сказал: "Пойду разобью ему морду". Но она не дала мне этого сделать. Он, наверное, все понял, потому что тут же смылся. Но, уходя, он все равно смотрел в нашу сторону своими противными масляными глазками.
- Когда это было?
Жерар задумался.
- Накануне, - пробормотал он.
- А 14 июля вы его видели?
- Нет. Хотя, конечно, ждали, что он вот-вот появится. Я даже попросил Марка, это руководитель клуба, вышвырнуть его вон, если он появится. Но он так и не пришел.
Корантэн тоже принялся просеивать сквозь пальцы песок.
- Как ты думаешь, сколько ему приблизительно лет?
Паренек с удивлением посмотрел на него.
- Не знаю. Ну так.., старик вообще-то. Волосы явно крашеные. - Он едва заметно покраснел: у Корантэна в волосах поблескивала седина.
- Я имею в виду - настоящий старик, - поправился Жерар. - Лет сорок пятьдесят, точнее не могу сказать. Может, и моложе.
Корантэн едва удержался, чтобы не улыбнуться... Естественно, для Жерара после двадцати пяти все старики.
- Почему же вы об этом никому не рассказали?
Жерар возмутился.
- Но, черт побери, - воскликнул он, как и подобает истинному нантцу, - нас об этом никто не спрашивал!
Корантэн пообещал себе в дальнейшем не щадить профессионального самолюбия Ле Коата и его людей. Так халтурно работать...
***
Oренер парусного клуба ни разу не видел "черного человека". Корантэн пожалел, что не прихватил с собой фотографию Маринье, чтобы показать ее Жерару. По крайней мере, теперь он бы знал, не бухгалтер ли был тем "стариком", который так интересовался Вероникой...
Он заколебался, не зная, что предпринять, и вернулся к Жерару. Поделился с ним своими сомнениями. Спросил, когда можно прийти, чтобы показать ему это фото. Может быть, к нему домой сегодня вечером?
Жерар дал ему свой адрес. Они назначили встречу на девятнадцать часов, как раз перед обедом.
На Корантэна обрушился холодный душ. Он завопил. Стоя позади, Клодин и Жинетт вытряхивали на него свои мокрые полотенца. У него даже мурашки побежали по спине, когда он убедился, что их купальники, намекнув, весьма условно прикрывали то, что должны были надежно прятать от посторонних глаз.
- Итак, господин гуляка, - воскликнула Клодин, - вы что, решили вздремнуть?
Корантэн отчаянно замотал головой.
- Быстренько в воду, там вы непременно проснетесь!
Он схватил девушек за руки и потащил за собой в воду.
Они тут же перестали вопить и, словно две наяды, стали резвиться и плескаться вокруг него.
***
Yме Бришо с недовольным видом остановился перед Корантэном. Тот отложил в сторону ложечку, которой ел ванильное мороженое.
- Меме - мой помощник, - представил он, - а это - Клодин и Жинетт.
Обе девушки заерзали на своих местах.
Бришо пробормотал что-то банально вежливое и наклонился к Корантэну.
- Пока ты любезничаешь на пляже, я вкалываю, как сумасшедший.
- Ну да! - Корантэн снова зачерпнул ложечкой мороженое. - Это с тобой случилось впервые в жизни.
Бришо придвинул к себе металлический стул. Ножки его заскрежетали по бетонному полу. Клодин заткнула руками уши.
- Извините, - nмутившись, произнес Бришо и вновь склонился к Корантэну. Сто шестьдесят километров - и все зря. Капелло, шефа Маринье по "СЕКАМИ", сейчас в Сен-Себастьян-сюр-Луар нет. У него отпуск. И он проводит его в Ла-Боли.
Корантэн понял, что он что-то недоговаривает из-за девушек. Все замолчали. Наконец Жинетт кашлянула в кулачок.
- Мы не обидимся. Работа есть работа.
Корантэн по-приятельски улыбнулся ей.
- Спасибо, - nказал он. - Но, я думаю, еще успеется.
Жинетт покачала головой.
- Давайте без церемоний! Мы пойдем попялимся на витрины, Окей?
- Спасибо, - не сдержался Бришо, - вы - просто умницы!
- А кто тебе сказал, что я мог связаться с дурочками? - aеланно возмутился Корантэн. - Ну давай, что у тебя там за секрет такой?
Бришо потер подбородок.
- Не очень-то у него любезная секретарша. Страшная стерва, если сказать по правде. Но все-таки мне удалось узнать пару-тройку любопытных вещей. Она подтвердила, что застенографировала письмо об увольнении Маринье утром 13 июля, отпечатала в тот же день, но отправила только шестнадцатого, потому что потеряла адрес, по которому Маринье уехал в отпуск. Я у нее, конечно, поинтересовался, какова причина увольнения Маринье. Она долго лепетала об упадке экономики, о том, что сокращения сейчас частое явление в их районе, но все-таки я из нее вытянул истинную причину.
- Выходит, не такая уж она и стерва, - вставил Корантэн.
- Не обольщайся, - ответил Бришо. - Просто она из тех, кто не может хранить секретов. Шеф "СЕКАМИ" хотел произвести уплотнение персонала, поэтому передал весь бухгалтерский учет в ведение специального центра. Это позволило ему сэкономить двадцать процентов на налогах и сократить общие расходы.
Корантэн положил ложку.
- Что ж, это теперь не редкость. - Он проверил принесенный официантом счет. - Я так понимаю, что ты уже разузнал адрес Капелло здесь, в Ла-Боли.
Бришо вместо ответа вытащил из кармана листок бумаги.
- Эспланада Венуа, 27, - прочел Корантэн. - На самом берегу моря и в шикарном квартале. Неплохо, похоже, идут дела у месье Капелло. Нужно это проверить - и немедленно.
Клодин и Жинетт под ручку возвращались назад.
Корантэн встал.
- Вы меня, конечно, убьете, - притворился он расстроенным, - но я вынужден вас покинуть.
Девушки огорченно пожали плечами.
- Но прошу не забыть, - добавил Корантэн, - что мы обедаем вместе.
Они снова повеселели.
- В восемь вечера в "Ла Пуасонри", годится? Я закажу столик на четверых.
- На пятерых, - поправил его Бришо с гордым видом. - У Дженни сегодня свободный вечер.
***
Когда незадолго до обеда Корантэн пришел к Жерару домой и показал фотографию Маринье, его ждало разочарование. Подросток не опознал в нем человека, который преследовал Веронику.
Глава тринадцатая
Луис Капелло плавно вытащил правый ящик своего письменного стола, инкрустированного рогом буйвола. Эту замечательную вещь по его заказу сделал один декоратор, голландец по матери, с которым он познакомился во время поездки в район месторождения олова, недалеко от Семаранга. Нужно было изучить возможность его дальнейшей разработки. Вообще, шеф "СЕКАМИ" много путешествовал. Ведь повсюду в мире требуется взрывчатка не только для военных, но и для промышленных целей. Торговля взрывчаткой - дело верное. Спрос на нее всегда обеспечен, а всякие формальности и контроль так легко обойти...
- Сигарету, сигару? - предложил он Корантэну приятным баритоном. - А может, жевательную резинку?
Капелло держал в руках новый пакетик жевательной резинки; сигареты и сигары, видимо, лежали в ящике стола.
Корантэн вежливо отказался.
- Спасибо, мне ничего не надо.
Он не ожидал, что окажется в обстановке, довольно необычной для старого промышленника, хотя тот был еще поджар и мускулист, с гривой черных, не по годам, волос. На вид ему было лет пятьдесят пять, а может, и больше, и, скорее всего, волосы у него были крашеные. Но выглядел Капелло очень молодо. Должно быть, он занимался спортом, а уж утреннюю зарядку точно делал. Черные полосы на одной стене, ткань синевато-серого цвета на других, мягкие диванчики, утопающие в белых, красных и черных подушках, массивные серебряные бра, освещающие белый лакированный потолок, низенький, покрытый ярко-красным лаком столик, инкрустированный поделочными камнями, - nловом, салон летнего дома Капелло производил впечатление чего-то изысканного и анахроничного одновременно: на инкрустированном венецианском комоде плавилась пахучая свеча, а прямо над ней висела картина Леонора Фини с изображением некоей призрачной купальщицы.
Конечно, прежде чем попасть сюда, Бришо и Корантэну пришлось преодолеть такое препятствие, как метрдотель, да и хозяин дома заставил их подождать. Причем долго, больше двадцати минут. Появившись, наконец, он одарил инспекторов той снисходительной и презрительной учтивостью, какую сильные мира сего всегда выказывают по отношению к своим слугам, к каковым они, собственно, относят и полицейских.
Луис Капелло развернул сразу две пластинки жевательной резинки и взял их в рот с ладони. Этот далеко не изысканный жест плохо вязался с утонченной обстановкой салона. Но так уж всегда бываете нуворишами: их прошлое нет-нет да и выглянет из-под внешнего лоска.
- Мы переживаем период кризиса, как вам известно, - не переставая чавкать, произнес он. - Вот мне и пришлось пойти на сокращение персонала...
Корантэн подумал про себя, не приходила ли ему мысль сократить расходы за счет серебряных бра и заказных инкрустированных столов.
Чавканье стало просто невыносимым.
- И все-таки мне не хотелось бы думать, что бедняга Маринье совсем потерял голову, получив письмо о сокращении штата.
- Об увольнении, - aнес поправку Корантэн.
Капелло не стал возражать.
- Тут я могу вас успокоить, - разозлился Корантэн. - Письмо пришло только 16 июля. Через два дня после его смерти.
Лицо прожженного дельца просветлело.
- Уф! Это мне больше нравится, - пробормотал он.
"Что кому нравится", - подумал Бришо, потея. Он всегда потел, если чувствовал себя не в своей тарелке. А в этом деле он себя именно так и чувствовал. Странная особенность: когда он видел, как люди кичатся своим богатством, его бросало в пот. Это было сильнее его. Он повернулся к широченному окну, чтобы отвлечься от гнетущих мыслей, созерцая солнечный закат на фоне розовых и зеленых облаков, сгрудившихся вдалеке над золотисто-желтым океаном. После обеда задул ветер, и завтра, конечно, погода будет хуже, чем сегодня. Даже сейчас можно предположить, что ночью будет довольно свежо. Не то что эта противная и душная, как парилка, комната, в которой он сейчас вынужден сидеть и контролировать каждое свое слово и жест.
Луис Капелло переложил свою жвачку за правую щеку.
- Я узнал о смерти бедняги Маринье из газет, - произнес он, сглотнув слюну. - Какой ужас! Он так давно работал у меня. Он всегда был такой пунктуальный, работящий, честный малый. Как мне было догадаться, что у меня под боком скрывается настоящий доктор Джекилл или мистер Гайд?..
Корантэн отвел взгляд в сторону. Сегодня с самого утра газеты навесили на Маринье этот ярлык. Они все словно с цепи сорвались, как будто местные группировки, оказывавшие давление на газеты, вдруг отменили обет молчания. Даже в Париже пресса начинала поднимать страшный шум. Когда он докладывал Чарли Бадолини по телефону о ходе расследования, не забыв сказать о находке розовых купонов, чтобы подсластить пилюлю, шеф зачитал ему несколько заголовков. "Паризьен либере" дала такой: "Разгул нравов в Ла-Боли. Наркотики и разврат".
"Им недостаточно уже развращать нашу молодежь. Теперь они ее убивают после жестоких истязаний". Дальше шел такой полный негодования текст, бичующий нравы, что он пришелся бы по вкусу даже покойному Амари, бывшему директору этой газеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22