Счастье бедных без сомнения... и ты искренне веришь, что комфорта для этого будет достаточно! Уже нет практически нищеты во Франции... и во всем мире серьезные люди занимаются этими проблемами, но не выпячивая грудь в барах! Слова, всегда слова. Этот капитализм, который вы поносите на чем свет стоит, находя в этом удовольствие, но ведь сами являетесь его частью! Ты слишком смешон в своей необдуманности! Вы все живете в оголтелой роскоши, которую вы выколачиваете у легковерных, либо достаточно лицемерных капиталистов, чтобы купить ваше молчание! Настоящие бедняки боятся идей, которые лентяи вашей породы распространяют в наших кругах. Ваша привычка, посылать людей бить друг другу морды, пока вы сидите за рюмкой в баре, вызывает отвращение. Левизна, так рьяно защищаемая вами, потому что вы не знаете ее последствий, далека, очень далека от вашего образа жизни. Оставь этот ошеломленный вид и представь себе, что если только ваша желанная революция произойдет, я выкручусь гораздо лучше, чем вы. Во-первых, потому что я женщина и особенно, потому что я способна быть полезной в другом месте, нежеле в светском салоне или бистро. Что касается тебя принимайся-ка лучше за настоящую работу, вместо того, чтобы упрекать меня за деньги, которые я даю тебе в долг и прошу, ни слова больше об этой чепухе."
Валери напугала его... Благодаря выпитому, он даже всплакнул... а потом они занялись любовью...
Что знала она о бедности? Он удивленно заметил, что ничего не знает о ее прошлом. Валери никогда не говорила об этом.
Оливье приехал в Сен-Тропез к часу ночи и, не испытывая желания объяснять отсутствие Валери, направился прямо к дому. Хозяйка давно снимала его и только недавно купила. Муж никогда не бывал здесь, поэтому Оливье мог вообразить себя полным хозяином. В доме он не обнаружил никакого послания. Разозлившись, Оливье взял бутылку скотча, вечерние журналы и улегся в постель. Он уснул к пяти часам утра, в стельку пьяным.
Валери проснулась внезапно. Восходящее солнце наполнило светом комнату. Она попыталась спрятаться под подушку, чтобы вновь обрести сон. Валери не любила утро и упрекала себя в том, что забыла закрыть ставни; на улице слышался смех, заставляя ее окунуться в жизнь. Она встала, ворча умылась под краном, надела брюки, трикотажную блузку, и не причесываясь, вышла на улицу.
Было много мужчин, но ее появление прошло полностью незамеченным. Она не могла удержаться и вспомнить Оливье с приятелями: они бы вообразили появление парижанки, молчаливое любопытство, подозрение, словом, выдумали бы целый неписанный роман по тому, как они понимали деревенский мир. Здесь же ничего не происходило. Она устроилась в уголке перед чашкой кофе. Валери ощущала голод, но загадочная робость мешала ей заказать что-нибудь другое. Возможно, обманчивый вид официантов, которые, невольно привлекая ее внимание, усиливали ощущение потерянности в непривычно новой обстановке! Она не желала нарушать гармонию бистро и боялась, как бы в ее голосе не прозвучала фальшивая нота.
Плененная оживленной атмосферой, Валери в то же время оставалась одинокой, что стало походить на хроническую болезнь; она не могла избавиться от понимания насколько ненужным и бесполезным было это бегство. Она любила царствовать и ее окружение обязывало сохранять маску, ставшей ее лицом. Она сходила с ума, от того, что приходится сохранять инкогнито. Нужно позвонить Оливье, солгать ему что-нибудь, а затем взять на прокат машину и уехать. Никто не проявил к ее персоне никакого любопытства и Валери развеселилась при мысли, что есть места, где ее имя не вызывает никакого эффекта. Она долго ждала, но трубку так никто и не снял. Этот кретин должно быть где-нибудь напился... Интересно в чьей кровати он сейчас утешается? Не все ли равно...
Как только она повесила трубку, хозяйка ей улыбнулась. Это была молодая, чуть полноватая женщина, чей взгляд показывал, что она в хорошем настроении.
- Сегодня вы выглядите еще лучше, чем вчера.
- Спасибо.
- Вы не хотите есть? Я сейчас принесу сыра из козьего молока! Муж получает его из Дижона. Сыр великолепен! Надо к нему взять красного вина.
Не дожидаясь ответа, хозяйка накрыла стол на двоих.
- Вы из Парижа. Вижу. Я десять лет прожила на улице Шерш дю Миди. Было хорошо... сейчас лучше... хотя я скучаю иногда... Но когда я встречаю кого-нибудь похожих на вас, на душе становится веселее.
Валери веселилась. Женевьев с юмором рассказывала местные истории, ее жизнь, частые перемены в настроении мужа; ей все здесь нравилось: сыр, красное вино, местность, лукавый разговор. Забыв про свой отъезд, Валери с удовольствием согласилась на меню завтрака: краб и сосиски под чечевичным соусом. Бесконечное хождение посетителей отвлекало Женевьев, но клиенты, попивая красное вино, шутили, приятно улыбаясь Валери как старой знакомой. Не желая мешать Женевьев, она решила прогуляться. Спустившись к пляжу с восхищением почувствовала энтузиазм юности:
"Я хотела бы походить на этот чистый песок. Ночь полная снов, как вот этот прилив, и затем все начинается вновь, чистая душа как девственный лес. Я сумасшедшая, свежий воздух меня опьяняет. Никого, нет никого. Хочу бежать, собирать ракушки, не заботясь о грации своих движений. Непричесанная и ненакрашенная, я показалась этой женщине симпатичной. Она мне сама сказала! Почему ей не поверить? Что со мной происходит? Вчерашняя тревога исчезла. Чувствую себя сильной."
Она легла на песок и стала смотреть на небо, как будто хотела отблагодарить его за эту минутную передышку. Пролежав еще немного времени Валери решила вернуться в отель. "Что-нибудь почитать? - подумала она, проходя мимо книжной лавки. Светскую хронику, сплетни?.. Зачем стараться быть в курсе событий этого мира, который хочется забыть... Она вспомнила об Оливье и почувствовала угрызения совести. Нужно позвонить. Напоминание о повседневной жизни ее огорчило. Бретонская эйфория видимо долго не продлится и не утолит жажды бегства, которая привела ее в это безлюдное место. Какова же будет реакция Оливье? Закатит сцену ревности, потребует ее приезда или притворится равнодушным любовником, которого еще любят? Она с удивлением заметила, что хочет остаться в отеле, куда привел ее случайный разговор.
Оливье открыл глаза и увидел цветы. Их разместила горничная, для встречи Валери. Вновь почувствовав себя не в своей тарелке, желая дотянуться до пачки сигарет, он опрокинул стакан со скотчем, и стал наблюдать как медленно разливается по белому ковру лужа, счастливый от сознания того, что хоть как то мог досадить любовнице, нарушив порядок, которым она так гордилась. Какая зануда... где она может быть? Он направился в ванную. Ожидая, пока аспирин не растворится в воде, принялся за бритье. Телефонный звонок заставил его подпрыгнуть. Порезав от неожиданности кожу, Оливье выругался, но побежал к телефону.
- Алло, Оливье, это ты?
- Очевидно, где ты?
- Я извиняюсь, что вчера...
- Но где ты?
- В Бретани, а что?
- Как что? Ты с ума сошла... Хватит делать из меня идиота... С кем ты?
- Мог бы говорить более вежливо.
- Ну это уже слишком. Я проехал столько километров, чтобы увидеть Мадам, она оставляет меня без новостей, а я за это должен рассыпаться в любезностях! Ты объяснишь мне или нет?
- Я устала, хочу отдохнуть. Пользуйся домом по своему усмотрению. Пока милый, немного юмора, не сердись.
- Ты считаешь меня за идиота. Передай привет новому молодому человеку, который любит Атлантический океан. Что касается дома, милая Мадам, не беспокойтесь, мне здесь очень хорошо!
- Не сомневаюсь. До скорого, Оливье.
Раздались гудки. Оливье растерянно повесил трубку и машинальным движением вытер каплю крови, щекотавшую щеку. Залечив йодом рану, он продолжил процедуру с видом неосознанного удивления.
Уже давно, Оливье привык рассматривать их ссоры как нечто несерьезное, не веря в них и считая, что в конечном счете инициатива в отношениях останется за ним. Им овладела сильная, похожая на ревность, злость... Валери принадлежала ему... сознанием может и нет, но телом - да! Ему захотелось побить ее, бросить на кровать и грубо овладеть ею. Только сейчас она в другом месте наставляет ему рога! Оливье быстро оделся, спрашивая себя кто же осмелился приударить за ней.
Прежде чем пойти на пляж, он предупредил прислугу, что у Мадам неотложные дела и она прибудет через несколько дней. Было бы это правдой; только какие-то там дела... и вот раскаивающаяся Валери возвращается. Было бы это правдой...
Валери резким движением положила трубку и, повернувшись к Женевьев, попросила принести водки. Она не пыталась скрыть своего недовольства. Поведение Оливье ее глубоко обидело. Она залпом выпила, но не почувствовала желанного прилива тепла. Попросила вторую рюмку. Четыре года с этим парнем и вдруг обнаруживается, что он мелочен, подозрителен, глуп... Как он осмелился говорить с ней в таком тоне? Даже ревность не могла объяснить его отношения к ней. Валери не испытывала никакого горя, только разочарование. Она пришла с пляжа беззаботная и изголодавшаяся. Что же оставалось от этой вспышки радости.
Женевьев с любопытством наблюдала за ней. Она со вчерашнего дня спрашивала себя, почему эта женщина находится здесь. Простота одежды говорила о вкусе, делая ее присутствие необычным. Может быть она подыскивает в окрестностях дом, чтобы купить? Но в этом случае она не производила бы впечатления отрешенности. Было что-то патетичное в ее лице; большое самообладание примешивалось к большой усталости и Женевьев видела в этом одну из форм страдания. Внезапный порыв подтолкнул и расположил ее к этой одинокой женщине. Муж будет еще иронизировать над ней, называя "сторожевой собакой". Хотя, что мужчины могут понять в этом? Разве не любопытство, которое она испытывала к другим, помогло ей полюбить эту профессию, для которой она была так мало предрасположена? В семье ее считали грубой и только незнакомые люди пробуждали в ней нежность. Эти временные друзья уезжали и забывали о ней; сама она о них тоже больше не вспоминала и все было хорошо.
- Мадам, вы не хотите покушать с нами? Не скучно сидеть за столом одной?!
Валери улыбнулась. Эта женщина нравилась ей. Будет еще время пережить унижение, вызванное словами Оливье. Она просидела возле остывшего кофе и в конечном счете оказалась одна в комнате. Как же этот дурак мог выдумать, что она здесь проводит время с новым любовником! Неужели он не делает различий между ней и другими женщинами, которые входили в круг их общих знакомых? Оливье просто испытывает к ней влечение, а не любовь. Но по крайней мере, она считала, что он уважает ее. С горечью Валери вспомнила их первую встречу, весной во время обеда у Лаланда. Всегда эти забавные обеды... разве не на одном из них она решила поехать в Бретань? В тот день, приглашенные ей понравились; веселье, вызванное, может быть, хорошей погодой, оживляло стол, дом и даже разговор. Ее муж, хотя и говоривший чуть больше, чем следовало о политической экономии, все-же казался обольстительным. Она не обратили никакого внимания на молодого человека, впрочем он сидел довольно далеко от нее. Валери увидела его только тогда, когда Кристоф спросил, не желает ли она вернуться с ним домой. Хозяйка дома настояла на том, чтобы она осталась, попросив Оливье позже проводить ее. Извинившись за скромный автомобиль, он согласился. Валери поискала глазами мужа, но тот уже ушел, не дожидаясь ответа. Затем она приняла приглашение поужинать в небольшом ресторанчике, куда они больше никогда не приходили... хотя это было очаровательное местечко... После этого влюбленные стали встречаться... Она улыбнулась... Что за забавная привычка заставляла их гулять до рассвета, прежде чем идти домой. Осталось ли у нее что-нибудь в памяти кроме этих ночных ресторанчиков?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Валери напугала его... Благодаря выпитому, он даже всплакнул... а потом они занялись любовью...
Что знала она о бедности? Он удивленно заметил, что ничего не знает о ее прошлом. Валери никогда не говорила об этом.
Оливье приехал в Сен-Тропез к часу ночи и, не испытывая желания объяснять отсутствие Валери, направился прямо к дому. Хозяйка давно снимала его и только недавно купила. Муж никогда не бывал здесь, поэтому Оливье мог вообразить себя полным хозяином. В доме он не обнаружил никакого послания. Разозлившись, Оливье взял бутылку скотча, вечерние журналы и улегся в постель. Он уснул к пяти часам утра, в стельку пьяным.
Валери проснулась внезапно. Восходящее солнце наполнило светом комнату. Она попыталась спрятаться под подушку, чтобы вновь обрести сон. Валери не любила утро и упрекала себя в том, что забыла закрыть ставни; на улице слышался смех, заставляя ее окунуться в жизнь. Она встала, ворча умылась под краном, надела брюки, трикотажную блузку, и не причесываясь, вышла на улицу.
Было много мужчин, но ее появление прошло полностью незамеченным. Она не могла удержаться и вспомнить Оливье с приятелями: они бы вообразили появление парижанки, молчаливое любопытство, подозрение, словом, выдумали бы целый неписанный роман по тому, как они понимали деревенский мир. Здесь же ничего не происходило. Она устроилась в уголке перед чашкой кофе. Валери ощущала голод, но загадочная робость мешала ей заказать что-нибудь другое. Возможно, обманчивый вид официантов, которые, невольно привлекая ее внимание, усиливали ощущение потерянности в непривычно новой обстановке! Она не желала нарушать гармонию бистро и боялась, как бы в ее голосе не прозвучала фальшивая нота.
Плененная оживленной атмосферой, Валери в то же время оставалась одинокой, что стало походить на хроническую болезнь; она не могла избавиться от понимания насколько ненужным и бесполезным было это бегство. Она любила царствовать и ее окружение обязывало сохранять маску, ставшей ее лицом. Она сходила с ума, от того, что приходится сохранять инкогнито. Нужно позвонить Оливье, солгать ему что-нибудь, а затем взять на прокат машину и уехать. Никто не проявил к ее персоне никакого любопытства и Валери развеселилась при мысли, что есть места, где ее имя не вызывает никакого эффекта. Она долго ждала, но трубку так никто и не снял. Этот кретин должно быть где-нибудь напился... Интересно в чьей кровати он сейчас утешается? Не все ли равно...
Как только она повесила трубку, хозяйка ей улыбнулась. Это была молодая, чуть полноватая женщина, чей взгляд показывал, что она в хорошем настроении.
- Сегодня вы выглядите еще лучше, чем вчера.
- Спасибо.
- Вы не хотите есть? Я сейчас принесу сыра из козьего молока! Муж получает его из Дижона. Сыр великолепен! Надо к нему взять красного вина.
Не дожидаясь ответа, хозяйка накрыла стол на двоих.
- Вы из Парижа. Вижу. Я десять лет прожила на улице Шерш дю Миди. Было хорошо... сейчас лучше... хотя я скучаю иногда... Но когда я встречаю кого-нибудь похожих на вас, на душе становится веселее.
Валери веселилась. Женевьев с юмором рассказывала местные истории, ее жизнь, частые перемены в настроении мужа; ей все здесь нравилось: сыр, красное вино, местность, лукавый разговор. Забыв про свой отъезд, Валери с удовольствием согласилась на меню завтрака: краб и сосиски под чечевичным соусом. Бесконечное хождение посетителей отвлекало Женевьев, но клиенты, попивая красное вино, шутили, приятно улыбаясь Валери как старой знакомой. Не желая мешать Женевьев, она решила прогуляться. Спустившись к пляжу с восхищением почувствовала энтузиазм юности:
"Я хотела бы походить на этот чистый песок. Ночь полная снов, как вот этот прилив, и затем все начинается вновь, чистая душа как девственный лес. Я сумасшедшая, свежий воздух меня опьяняет. Никого, нет никого. Хочу бежать, собирать ракушки, не заботясь о грации своих движений. Непричесанная и ненакрашенная, я показалась этой женщине симпатичной. Она мне сама сказала! Почему ей не поверить? Что со мной происходит? Вчерашняя тревога исчезла. Чувствую себя сильной."
Она легла на песок и стала смотреть на небо, как будто хотела отблагодарить его за эту минутную передышку. Пролежав еще немного времени Валери решила вернуться в отель. "Что-нибудь почитать? - подумала она, проходя мимо книжной лавки. Светскую хронику, сплетни?.. Зачем стараться быть в курсе событий этого мира, который хочется забыть... Она вспомнила об Оливье и почувствовала угрызения совести. Нужно позвонить. Напоминание о повседневной жизни ее огорчило. Бретонская эйфория видимо долго не продлится и не утолит жажды бегства, которая привела ее в это безлюдное место. Какова же будет реакция Оливье? Закатит сцену ревности, потребует ее приезда или притворится равнодушным любовником, которого еще любят? Она с удивлением заметила, что хочет остаться в отеле, куда привел ее случайный разговор.
Оливье открыл глаза и увидел цветы. Их разместила горничная, для встречи Валери. Вновь почувствовав себя не в своей тарелке, желая дотянуться до пачки сигарет, он опрокинул стакан со скотчем, и стал наблюдать как медленно разливается по белому ковру лужа, счастливый от сознания того, что хоть как то мог досадить любовнице, нарушив порядок, которым она так гордилась. Какая зануда... где она может быть? Он направился в ванную. Ожидая, пока аспирин не растворится в воде, принялся за бритье. Телефонный звонок заставил его подпрыгнуть. Порезав от неожиданности кожу, Оливье выругался, но побежал к телефону.
- Алло, Оливье, это ты?
- Очевидно, где ты?
- Я извиняюсь, что вчера...
- Но где ты?
- В Бретани, а что?
- Как что? Ты с ума сошла... Хватит делать из меня идиота... С кем ты?
- Мог бы говорить более вежливо.
- Ну это уже слишком. Я проехал столько километров, чтобы увидеть Мадам, она оставляет меня без новостей, а я за это должен рассыпаться в любезностях! Ты объяснишь мне или нет?
- Я устала, хочу отдохнуть. Пользуйся домом по своему усмотрению. Пока милый, немного юмора, не сердись.
- Ты считаешь меня за идиота. Передай привет новому молодому человеку, который любит Атлантический океан. Что касается дома, милая Мадам, не беспокойтесь, мне здесь очень хорошо!
- Не сомневаюсь. До скорого, Оливье.
Раздались гудки. Оливье растерянно повесил трубку и машинальным движением вытер каплю крови, щекотавшую щеку. Залечив йодом рану, он продолжил процедуру с видом неосознанного удивления.
Уже давно, Оливье привык рассматривать их ссоры как нечто несерьезное, не веря в них и считая, что в конечном счете инициатива в отношениях останется за ним. Им овладела сильная, похожая на ревность, злость... Валери принадлежала ему... сознанием может и нет, но телом - да! Ему захотелось побить ее, бросить на кровать и грубо овладеть ею. Только сейчас она в другом месте наставляет ему рога! Оливье быстро оделся, спрашивая себя кто же осмелился приударить за ней.
Прежде чем пойти на пляж, он предупредил прислугу, что у Мадам неотложные дела и она прибудет через несколько дней. Было бы это правдой; только какие-то там дела... и вот раскаивающаяся Валери возвращается. Было бы это правдой...
Валери резким движением положила трубку и, повернувшись к Женевьев, попросила принести водки. Она не пыталась скрыть своего недовольства. Поведение Оливье ее глубоко обидело. Она залпом выпила, но не почувствовала желанного прилива тепла. Попросила вторую рюмку. Четыре года с этим парнем и вдруг обнаруживается, что он мелочен, подозрителен, глуп... Как он осмелился говорить с ней в таком тоне? Даже ревность не могла объяснить его отношения к ней. Валери не испытывала никакого горя, только разочарование. Она пришла с пляжа беззаботная и изголодавшаяся. Что же оставалось от этой вспышки радости.
Женевьев с любопытством наблюдала за ней. Она со вчерашнего дня спрашивала себя, почему эта женщина находится здесь. Простота одежды говорила о вкусе, делая ее присутствие необычным. Может быть она подыскивает в окрестностях дом, чтобы купить? Но в этом случае она не производила бы впечатления отрешенности. Было что-то патетичное в ее лице; большое самообладание примешивалось к большой усталости и Женевьев видела в этом одну из форм страдания. Внезапный порыв подтолкнул и расположил ее к этой одинокой женщине. Муж будет еще иронизировать над ней, называя "сторожевой собакой". Хотя, что мужчины могут понять в этом? Разве не любопытство, которое она испытывала к другим, помогло ей полюбить эту профессию, для которой она была так мало предрасположена? В семье ее считали грубой и только незнакомые люди пробуждали в ней нежность. Эти временные друзья уезжали и забывали о ней; сама она о них тоже больше не вспоминала и все было хорошо.
- Мадам, вы не хотите покушать с нами? Не скучно сидеть за столом одной?!
Валери улыбнулась. Эта женщина нравилась ей. Будет еще время пережить унижение, вызванное словами Оливье. Она просидела возле остывшего кофе и в конечном счете оказалась одна в комнате. Как же этот дурак мог выдумать, что она здесь проводит время с новым любовником! Неужели он не делает различий между ней и другими женщинами, которые входили в круг их общих знакомых? Оливье просто испытывает к ней влечение, а не любовь. Но по крайней мере, она считала, что он уважает ее. С горечью Валери вспомнила их первую встречу, весной во время обеда у Лаланда. Всегда эти забавные обеды... разве не на одном из них она решила поехать в Бретань? В тот день, приглашенные ей понравились; веселье, вызванное, может быть, хорошей погодой, оживляло стол, дом и даже разговор. Ее муж, хотя и говоривший чуть больше, чем следовало о политической экономии, все-же казался обольстительным. Она не обратили никакого внимания на молодого человека, впрочем он сидел довольно далеко от нее. Валери увидела его только тогда, когда Кристоф спросил, не желает ли она вернуться с ним домой. Хозяйка дома настояла на том, чтобы она осталась, попросив Оливье позже проводить ее. Извинившись за скромный автомобиль, он согласился. Валери поискала глазами мужа, но тот уже ушел, не дожидаясь ответа. Затем она приняла приглашение поужинать в небольшом ресторанчике, куда они больше никогда не приходили... хотя это было очаровательное местечко... После этого влюбленные стали встречаться... Она улыбнулась... Что за забавная привычка заставляла их гулять до рассвета, прежде чем идти домой. Осталось ли у нее что-нибудь в памяти кроме этих ночных ресторанчиков?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16