И сразу, как и все, кого она знала, уткнулся лицом в подушку, возложив по-хозяйски руку на ее грудь, и провалился в счастливо-пьяный сон.
Из нее вытекала тонкая струйка, обжигая ногу. Патриция непроизвольно содрогнулась.
Возникло такое ощущение, словно в нее выплеснули струю помоев.
Образ Тома растворился бесследно в полумраке комнаты и Патриция безуспешно пыталась вызвать его вновь. Захотелось немедленно вымыться.
Она брезгливо сняла с себя волосатую руку спящего и встала с кровати. Галантерейщик не шелохнулся.
Она вышла в коридор, гадая где здесь может находиться ванна. Открыв неудачно несколько дверей, нашла наконец. Пошарила по стене и нащупала выключатель. Зашла и заперлась на задвижку. Включила холодную воду душа и долго стояла под ледяными струями, стараясь снова вспомнить лицо Тома.
Вызвать в памяти образ любимого ей не удавалось, и это приводило Патрицию в отчаянье.
На полочке, среди кремов, бритвенных принадлежностей и дезодорантов, она увидела пачку дешевых крепких сигарет и зажигалку. Выключила воду. Воспользоваться его полотенцем она не захотела, села на краю ванны, обсыхая и закурила.
Сейчас она сама себя ненавидела.
Патриция вошла в спальню - галантерейщик громко храпел, намотав на кулак простыню. Она подошла к брошенным джинсам и натянула их прямо на мокрое голое тело. Накинула рубашку, застегнув одну лишь пуговку на груди, чтобы не распахивалась, увидела свои черные трусики, подняла, взяла сумку и запихала торопливо в нее. Подхватила кроссовки за шнурки, перекинула их через плечо и вышла, не взглянув на постель со спящим в ней мужчиной. Она торопилась побыстрее покинуть этот дом.
* * *
Светало. На душе было до отвращения пусто.
Кафе на набережной выглядело безжизненным и неуютным. Скатерти были сняты, обнажилось струганное дерево. На столы сиденьями вверх были составлены стулья. Бесчисленные ножки их хмуро смотрели в серое небо. Все это выглядело уныло, в тональности невеселого настроения Патриции.
Патриция подошла к столу, за которым сидела вчера вместе с Томом, поставила сумку и сняла стул. Подумала и сняла три остальных, расставила вокруг стола. Села достала из сумки магнитофон. Включила режим записи.
Пленка бесшумно крутилась. Патриция молчала - подходящих слов не находилось.
Она вздохнула, выключила магнитофон и убрала его обратно в сумку. Подперла подбородок кулачком и уставилась на залив, который уже проснулся. Или не засыпал вовсе - подходили к пирсу и отчаливали катера и яхты, где-то вдалеке слышались крики грузчиков.
Прибежала уличная кошка, села рядом и уставилась на нее. Патриция улыбнулась ей невесело. Так они и сидели вдвоем, никто их не прогонял и не тревожил. Кошка намывалась язычком, Патрицию одолевали тяжелые мысли. Обида и раскаянье, злость и печаль, отвращение и тоска перемешались в душе ее.
Вдруг лицо Патриции осветила счастливая улыбка - с причала шел Том.
Он видел ее и шел к ней!
Вид у него был растрепанный, угрюмый и усталый. Под глазами проступили мешки, вновь появилась щетина, которая по мнению Патриции была ему очень к лицу.
Патриция подумала, что он наверное, как и она, всю ночь не спал.
Он сел к ней за столик. Какое-то время они сидели молча, не глядя друг на друга, уставившись в кажущуюся бескрайней даль залива.
Наконец Патриция повернулась к нему.
- Я рада, что ты вернулся, - нежно и искренне сказала она. - Я никак не могу перестать о тебе думать.
Он смотрел на нее пристально, словно хотел добраться до самой сути ее души, понять кто же она на самом деле.
- Что ты так на меня смотришь? - не выдержала Патриция его взгляда. Том, поцелуй меня.
Он по-прежнему молчал.
- Не хочешь? - Она взяла его за руку и встала. - Пойдем погуляем.
Он молча встал и взял ее коричневую сумку. В этом Патриция увидела хороший знак.
Они молча миновали причал, где стояла его яхта, долго шли по набережной. Она держала его руку в своей и тихо радовалась этому обстоятельству. Вскоре набережная кончилась - дальше простирался огромный пляж. Полусонный город остался позади. Они шли по безлюдному берегу моря среди огромных валунов.
- Что за игру ты со мной затеяла? - наконец спросил Том.
- Это не игра. - искренне ответила Патриция. - Я в тебя влюблена. Но я не знаю... Я не хочу, чтобы ты не так меня понимал... Понимаешь?
- Не понимаю, - честно признался он. Он не понимал ее, да и невозможно умом понять женщину, тем более немного чокнутую.
- Том, у меня есть разные проблемы... - как бы оправдываясь сказала Патриция.
- Какие?
- Да, например, я сама.
- Да, - согласился Том убежденно. - Мне кажется, это действительно серьезная проблема.
- Ты ничего не понимаешь, - сказала она. - Ты ничего не понимаешь во мне!
- Не понимаю, - честно подтвердил Том.
- Я совсем не то, что ты думаешь.
- Ты... Ты вчера осталась с тем галантерейщиком и спала с ним?
- Да, - призналась Патриция. Хотела сперва сказать ему, что после того, как Том покинул ее, она просидела всю ночь в кафе. Но соврать ему не смогла. И повторила, сорвавшись на крик: - Да, спала! Но так хорошо, как с тобой мне не будет ни с кем.
Они сели на камни. Он молчал.
- А почему ты вернулся? - спросила Патриция.
- Не знаю.
- Почему ты не можешь принять меня такой, какая я есть?
- Я даже не знаю какая ты! И кто ты!
- Я сама не знаю. Я пытаюсь это выяснить. В любом случае - я не то, что ты обо мне думаешь, Том. Ты меня так и не поцеловал. Неужели не хочешь?
- После него не хочу.
- Том, а что ты хочешь? - Она положила руку ему на плечо и хотела заглянуть ему в глаза, но он смотрел под ноги.
Она взяла его правой рукой за подборок, чуть приподняла и поцеловала.
Они посмотрели друг на друга.
Он потянулся к ней губами, руки его висели безжизненно, и поцеловал ее в ответ - одними губами, без ласк, но Патриция чуть не закричала от счастья.
- Я говорю тебе правду, - сказала Патриция. - Ты же знаешь, что мне сейчас нужно быть в Мюнхене, но я сейчас здесь, где пляж - целый мир.
- Как это пляж может быть целым миром? - едва заметно улыбнулся он.
- Когда я с тобой, это для меня - целый мир.
- А что во мне такого интересного?
- Мне нравятся твои мысли, твое тело, нравится, как ты реагируешь на все. Как ты злишься на меня, - попыталась объяснить Патриция. И уткнулась ему головой в грудь. - Мне было так плохо!
- Я неправильно сделал, что уехал вчера?
- Не знаю. Но мы с тобой по-прежнему любим друг друга? - с надеждой спросила она. - Или, может быть, нет? - добавила она со страхом.
- Сними рубашку, - неожиданно сказал он.
- Что? - удивилась она.
- Сними, - повторил он, снял через голову свой свитер и посмотрел прямо ей в глаза.
Она с готовностью расстегнула пуговицы и, не отрывая глаз от него, медленно стала снимать рубашку. Неожиданно снова накинула и запахнула.
- Что-нибудь не так? - спросил он.
- А ты не хочешь сам меня раздеть?
Он отрицательно помотал головой.
Она сняла рубашку и выпятила вперед свою красивую грудь.
- А теперь что? - спросила Патриция.
- А теперь, - сказал Том, - прикоснись пальцами к груди.
- Зачем?
- Потому что я тебя прошу, - серьезно ответил он.
Она повиновалась.
- Так?
- Да. Теперь погладь их.
Он внимательно смотрел на нее.
- Ты ведь не в первый раз так делаешь? - наконец сказал он.
- Конечно нет, - улыбнулась она. - А что такое?
- А теперь скажи мне, что ты сейчас чувствуешь?
- Мне тепло, хорошо...
- Зажми соски пальцами.
Она сжала, как он попросил.
- Тебя это возбуждает?
- Да.
- Ты, наверно, часто это делаешь, - он подался к ней.
- Иногда.
Она почувствовала, чего он хочет и легла на спину. Он расстегнул молнию на ее джинсах. Она сама потянулась туда рукой, догадываясь, о его невысказанном желании, чтобы она поласкала себя и там. Ей было хорошо с Томом, она была готова выполнять любые его просьбы.
Он нежно гладил икру ее ноги, обтянутую материей брюк.
- Ну поцелуй же меня, - попросила Патриция нетерпеливо.
- Нет, - твердо ответил он и добавил чуть мягче: - Еще нет.
- Почему? Тебя это нисколько не заводит? - Она нежно гладила рукой его плечо.
Он наклонился и поцеловал ее в живот, потом поцеловал бугорочек груди. Она застонала.
Он поднял голову и посмотрел на нее.
- Ты для других это тоже делаешь?
- Для каких других?
- С которыми спишь.
- Ты про что? - не поняла она.
- Вот эти туристы, которых ты подцепила... Этот галантерейщик...
Она резко села, оттолкнув его.
- По-твоему, я шлюха, что ли?
Он натянул свитер.
- Шлюха, не шлюха... Ну, в общем, если бы я захотел спать с профессионалкой, я бы обратился к профессионалке.
- Это мое дело! - возмущенно воскликнула она.
- Если это твое дело, - Том встал и поднял свой свитер, - то и делай, что тебе нравится! Одевайся, я тебя отвезу на материк! - Он пошел не спеша и не оглядываясь в сторону причала. Злость вновь овладела им, затуманив рассудок.
- Зачем ты берешь на себя такие хлопоты - ты такой занятой, - съязвила она. И поняла, что он уходит навсегда. Слезы навернулись на глазах, но она последним усилием загнала их обратно.
- Том!!! - сделала она последнюю отчаянную попытку остановить его.
Он обернулся. По выражению его лица она поняла, что он настроен решительно и сейчас его не остановишь.
- Какой у тебя номер телефона? - спросила она.
- Найдешь в справочнике, - раздраженно сказал он и быстрым шагом пошел прочь. Внутри у него все кипело, ему необходимо было обдумать все в одиночестве.
- Том, ты дурак! - уже не сдерживая слез, бросила она ему вслед.
Вот и все. Мы разбиты. Железа гроза
Смертью все искупила.
Вместо тебя мне закроет глаза
Ночь при Фермопилах.
Патриция застегнула джинсы, надела рубашку, взяла свою сумку и двинулась по берегу в противоположном направлении.
Все равно куда.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
Патриция вышла к развалинам древнего эллинского храма. Руины, казалось, дышали историей, навевая мысли о бренности и сиюминутности всего сущего.
Патриция села на ступеньку в тени, у останков высокой стены, достала свой магнитофон и прислонилась щекой к холодному безучастному камню.
- Все кончено! - сказала Патриция в магнитофон. - Том уехал. Прощай, любовь! Все было слишком хорошо, это не могло продлиться долго. Теперь я одна и мне опять плохо. Мне очень больно. Хочется плакать, но это не поможет. Дни, которые я провела с Томом, были как мечта. Этот остров... яхта... Он был такой добрый и такой ласковый. Мне никогда ни с одним мужчиной не было так хорошо...
Она нажала на клавишу паузы, достала сигарету и закурила. Продолжила:
- Я себя веду, как дура! Нужно найти его и попросить прощения. Но у меня же есть гордость! Дурак он! Зачем он это сделал? Так трудно в это поверить! Нужно было дать ему прослушать мои пленки до конца. Он бы понял меня лучше. То, что я с кем-то спала, еще не значит, что я шлюха.
Откуда-то издали послышался шум мотора. Патриция повернулась в ту сторону. С другой стороны развалин, занимающих довольно обширную площадь, подъехал небольшой автобус, из него стали вылезать девушки в неестественно красивых и ярких одеждах.
Только сейчас Патриция обратила внимание, что там, с другой стороны остова когда-то великолепного храма стоит еще один автобус. Она-то искала покоя и уединения. И тут же показалась большая группа лениво жующих что-то на ходу туристов.
Патриция поняла наконец, кто были девушки в ярких, развевающихся одеждах - фотомодели. Словно пастух непослушного стада из автобуса вышел атлетического сложения блондин с фотоаппаратом и треногой в руках. Он погнал одну из девушек к руинам, остальные модельерши расселись на изумрудной траве.
Патриция оценила красоту местного пейзажа - выбор фотографом сделан прекрасный. Впрочем, по ее разумению, такой же прекрасный выбор был в любой точке Саламина.
- Здесь превосходно сохранившиеся руины древнего греческого храма, по-английски говорил старенький экскурсовод оглядывающимся по сторонам туристам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20