Иногда даже одеваются как хиппи, ну, знаете, те, с длинными волосами. Шпионы, вот они кто.
- Почему их зовут бейки, потому что они всюду суют свой нос? улыбнулся Райдер.
- Все так думают. На самом деле их прозвище, как бобби в Лондоне, пошло от первого шефа службы безопасности в старой компании ИРТ. Его звали Х. Ф. Бейки.
Райдер кивнул.
- И в чем же они вас обвинили?
- Решили, что я вхожу в банду, которая перевозит наркотики, возмущенно продожал Лонгмен. - Понимаете, их перевозят по городу, передавая машинисту, а потом в Гарлеме их кто-то забирает. Бейки пытались пришить это дело мне. Но доказательств у них не было; меня ни разу не поймали. Как меня могли поймать, если я этого не делал?
- Против вас подстроили обвинение?
- Вот именно.
- Но вы были невиновны.
- Разумеется. Неужели вы думаете, что я на такое способен? Вы же меня знаете.
- Да, - кивнул Райдер. - Я вас знаю.
Комо Мобуту
До момента, пока его не привели в ярость двое черных парней, Комо Мобуту сохранял хладнокровие. Ничего не произошло, и вообще это было не его дело. Кто-то обрывал плакаты в метро дважды в день, и он даже не успевал моргнуть глазом. Если бы это не имело ничего общего с революционными надеждами угнетенных чернокожих, можно было бы считать, что этого не существует, его просто нет.
То, что он оказался втянутым в это дело, доставило ему какое-то непонятное удовольствие. Даже не то, чтобы втянутым, скорее выброшенным, потому что он ездил в метро. Он не относился к тем типам, что ездят в такси или лимузинах с атташе-кейсами на коленях и летают в первом классе на "Боингах-747", где красотки-стюардессы раздают бесплатные коктейли, не входил в международное сообщество так называемых "Братьев побережья", резвящихся от Парижа до Алжира. Он был настоящим профессиональным революционером, и даже будь у него средства, все равно ездил бы общественным транспортом, как все, а на длинные дистанции перемещался бы автобусами "Грейхаунд".
Обычно, - если большие серые матери не устраивали так, что у него изо рта начинала течь слюна, - он почти наслаждался поездками на метро, потому что знал, как проводить время. Именно проводить время, а не бессмысленно его тратить. Обычно он выбирал какую-нибудь серую свинью, останавливал свой взгляд на этом сукином сыне и пристально смотрел на него, пока тот не отводил глаза. Довольно часто сукин сын начинал так сильно нервничать, что пересаживался на другое место или вообще переходил в другой вагон. Некоторые так нервничали и потели, что выходили из поезда, не дожидаясь своей станции.
Он только и делал, что смотрел, но они читали в его глазах дикую ярость народа, который поднимался после 300 лет репрессий и геноцида. Не было ни одного белого, который не прочел бы этого послания в его немигающих зрачках беглого негра-раба из Вест-Индии и не уступил бы перед брошенным ему вызовом. Он ещё ни разу никому не уступил. Он гипнотизировал этих сукиных детей. Если бы каждый Брат делал то же самое, они могли бы собрать столько энергии, что парализовали к черту всю эту свинскую цивилизацию.
Мобуту выпрямился на сидении и уставился на симпатичную белую девицу в замысловатой шляпке, глядя через неё насквозь. Когда сидевший рядом престарелый щеголь заговорил, он даже не повернул головы. Плевать он хотел на них всех, это его не интересовало. Но теперь краем глаза он заметил двух чернокожих пареньков, сидевших через проход. Оба были очень темнокожими, настоящими африканцами, лет по семнадцать-восемнадцать. Посыльные, обслуживающие хозяина, таскающие для белого человека его пакеты. Больше всего его взбесило, что они вытворяли со своими глазами. Большие ласковые карие глазищи они закатывали так, что оставались видны только белки, белоснежные, как мрамор, а потом усмехались, помахивая своими паршивыми хвостами так, что это просто сводило человека с ума и понуждало всадить пулю им в задницу.
Еще не сообразив, что он делает, Мобуту яростно закричал через проход:
- Черт подери, вы, паршивые ниггеры, оставьте свои глаза в покое, вы меня слышите? - Он уставился на них, и парни ответили изумленными взглядами. - Вы глупые ниггеры, вы ещё слишком молоды, чтобы играть в дядю Тома. Смотрите прямо, смотрите этому типу прямо в его поганые глаза!
Все в вагоне уставились на него и, обводя взглядом одного за другим, он остановился на хорошо одетом негре с атташе-кейсом. Лицо его оставалось непроницаемым и казалось каким-то отстраненным. Белый негр, давно потерянный для движения, не стоящий чести стать братом. Но пареньки... Пожалуй, стоит устроить для них небольшую демонстрацию.
Повернувшись к человеку с автоматом, но обращаясь к паренькам, он заявил:
- Братья, у вас нет никаких причин бояться этого белого сукина сына. Скоро придет время, когда мы заберем у него автомат и засунем его этой свинье в глотку.
Человек с автоматом бесстрастно, даже как-то скучающе, бросил:
- Заткни свою паршивую пасть.
- Я не выполняю приказов белых сукиных детей и свиней.
С тивер повел автоматом.
- Подойди-ка сюда, болтун.
- Думаешь, я тебя боюсь, свинья? - Мобуту встал. Ноги у него дрожали, но не от страха, а от ярости.
- Я просто хочу, чтобы ты подошел, - сказал Стивер. - Подойди сюда.
Мобуту вышел в центр вагона, выпрямился и остановился перед ним, стиснув кулаки.
- Ну, попробуй, - прошипел он. - Попробуй убить меня. Но я предупреждаю, таких, как я, тысячи и тысячи, и они перережут твое свинячье горло...
Без всяких усилий и всяких эмоций Стивер перебросил автомат за спину и двинул Мобуту кулаком в левый висок. Мобуту ощутил резкий удар, в глазах у него посыпались красные искры, он завалился назад и через миг обнаружил, что сидит на полу.
- Вот там и сиди и больше не разевай пасть.
Голос Стивера доносился до Мобуту, как сквозь вату. Негр потрогал лицо и понял, что кровь из разбитой брови заливает глаз. Потом поднялся и рухнул на сидение рядом со стариком. Тот протянул руку поддержать его, но Мобуту резко её оттолкнул. В вагоне воцарилась тишина.
- Сам напросился, - буркнул Стивер. - Надеюсь, больше этого никто делать не станет.
Мобуту достал платок и прижал ко лбу. Правым глазом он косился на посыльных. Глаза у них вылезли на лоб, губы отвисли.
Черт возьми, - подумал Мобуту, - я пострадал совершенно напрасно. Из них никогда не выйдет ничего путного.
Все пассажиры в вагоне старательно избегали смотреть на него, даже те, которых приводил в восторг вид крови.
Глава 6
Френк Коррел
Штаб-квартира городского транспортного управления располагалась в большом облицованном гранитом доме под номером 370 по Джей-стрит в районе, известном как Нижний Бруклин. Сравнительно новое и современное здание окружала масса старых, потемневших, хотя более изящных и архитектурно вычурных домов, составлявших официальный центр округа Кингс: префектура, здание суда, деловой центр. Хотя район был лишь частью Бруклина, но считался относящимся к острову, лежавшему по ту сторону реки, и потому страдал от отсутствия официального статуса.
Владения транспортного управления простирались по всему дому номер 370 - от офисов, лишенных какого бы то ни было стиля, до роскошных кабинетов высших должностных лиц на тринадцатом этаже. Попасть туда можно было только через полутемный холл, бдительно хранимый транспортной полицией.
Если пустое пространство рассматривать как особый отличительный знак, то во многих кабинетах, особенно на втором этаже, в переполненных комнатушках нервного центра транспортной полиции, его явно не хватало, тогда как на третьем, в помещениях отдела начальников дистанций, иначе именовавшемся центром управления, его не жалели. Три подразделения были размещены настолько расточительно просторно в огромном помещении с высокими потолками, тянувшемся вдоль всего здания, и занимали так много места, что все разграничения между ними казались условными. Каждое из подразделений подразделение А или компания ИРТ, подразделение Б или компания БМТ и подразделение Б-1 или компания ИНД, - занимало свой собственный анклав и было отделено от остальных большими свободными участками. Самыми активными и заметными сотрудниками в каждом подразделении были начальник дистанции и его диспетчеры.
В компании ИРТ, самом старом, но самом маленьком подразделении, начальнику дистанции помогали четыре диспетчера. Они сидели за металлическими столами с электронными пультами управления, с которых могли связываться по радио с любым машинистом в их секторе. Каждое подразделение делилось на сектора по линиям; например, например в компании ИРТ существовали сектора: Ист-сайд, Вест-сайд, надземные участки в Бронксе и так далее. Пульты управления на столах были такими же, как и диспетчерской: правда с пультов "башни" нельзя было напрямую связаться с кабиной машиниста.
Любое сообщение, полученное или переданное диспетчером, регистрировали в журнале: там отмечали номер поезда, характер сообщения и принятые меры. Типичными были сообщения от машинистов о замеченном ими пожаре под платформой такой-то станции. Установив размер и серьезность пожара, диспетчер рекомендовал машинисту двигаться или не двигаться дальше, подождать или освободить поезд от пассажиров ("сбросьте свой груз"). После этого он связывался с одним из соответствующих отделов: эксплуатации, диспетчерской, центром энергоснабжения (если возникала необходимость отключить или восстановить питание), транспортной полицией - с одним или несколькими в зависимости от обстоятельств.
Диспетчеры докладывали начальнику дистанции, который в свою очередь подчинялся старшему инспектору, не занимавшемуся повседневными делами подразделения. Пульт управления начальника дистанции позволял ему связаться с любым машинистом в любом секторе. Начальник дистанции был боссом; он нес ответственность за то, чтобы поезда шли непрерывно и выдерживали расписание. Он честно отрабатывал свою зарплату, но особо возрастала его роль в те моменты, когда возникала чрезвычайная ситуация. В такие моменты его нужно было гибко и быстро отреагировать, разработать схему обеспечения движения поездов в чрезвычайных обстоятельствах: перевести местные поезда на линии экспрессов или наоборот, перебросить поезда с линии, обслуживающей Ист-сайд на Вест-сайд, приказать машинистам высадить пассажиров или продолжать движение - одним словом, вновь и вновь импровизировать, чтобы метро продолжало работать и нормально обслуживать людей даже в случае таких серьезных происшествий, как сошедший с рельс вагон или столкновение двух поездов. Ведь такое случается даже на лучших железных дорогах.
Был в центре управления и вспомогательный информационный отдел, который сообщал об изменениях расписания и чрезвычайных обстоятельствах и вырабатывал необходимые рекомендации пассажирам. Сообщения в информационном отделе записывали на пленку, кассеты рассылали по станциям. Когда возникали серьезные задержки или особые обстоятельства, отдел связывался со средствами массовой информации - газетами, радио и телевидением - и держал их в курсе событий.
Френк Коррел знал все это, как свои пять пальцев, хотя не мог бы описать, так как считал, что в этом так же нет необходимости, как в том, чтобы описывать свое тело. Если бы его спросили, как он поднимает руку, он бы нахмурился и буркнул: "- Просто поднимаю, и все", - имея в виду, что существуют вещи, о которых не стоит думать. Точно также относился он и к центру управления и роли, которую тот играл в работе подразделения А и каждого из трех начальников дистанции, дежуривших в течение суток.
Хотя начальник дистанции не следил за каждым сообщением, поступавшим к его диспетчерам, он должен был обладать особым чутьем, чтобы предчувствовать серьезную неприятность ещё до того, как доложит диспетчер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
- Почему их зовут бейки, потому что они всюду суют свой нос? улыбнулся Райдер.
- Все так думают. На самом деле их прозвище, как бобби в Лондоне, пошло от первого шефа службы безопасности в старой компании ИРТ. Его звали Х. Ф. Бейки.
Райдер кивнул.
- И в чем же они вас обвинили?
- Решили, что я вхожу в банду, которая перевозит наркотики, возмущенно продожал Лонгмен. - Понимаете, их перевозят по городу, передавая машинисту, а потом в Гарлеме их кто-то забирает. Бейки пытались пришить это дело мне. Но доказательств у них не было; меня ни разу не поймали. Как меня могли поймать, если я этого не делал?
- Против вас подстроили обвинение?
- Вот именно.
- Но вы были невиновны.
- Разумеется. Неужели вы думаете, что я на такое способен? Вы же меня знаете.
- Да, - кивнул Райдер. - Я вас знаю.
Комо Мобуту
До момента, пока его не привели в ярость двое черных парней, Комо Мобуту сохранял хладнокровие. Ничего не произошло, и вообще это было не его дело. Кто-то обрывал плакаты в метро дважды в день, и он даже не успевал моргнуть глазом. Если бы это не имело ничего общего с революционными надеждами угнетенных чернокожих, можно было бы считать, что этого не существует, его просто нет.
То, что он оказался втянутым в это дело, доставило ему какое-то непонятное удовольствие. Даже не то, чтобы втянутым, скорее выброшенным, потому что он ездил в метро. Он не относился к тем типам, что ездят в такси или лимузинах с атташе-кейсами на коленях и летают в первом классе на "Боингах-747", где красотки-стюардессы раздают бесплатные коктейли, не входил в международное сообщество так называемых "Братьев побережья", резвящихся от Парижа до Алжира. Он был настоящим профессиональным революционером, и даже будь у него средства, все равно ездил бы общественным транспортом, как все, а на длинные дистанции перемещался бы автобусами "Грейхаунд".
Обычно, - если большие серые матери не устраивали так, что у него изо рта начинала течь слюна, - он почти наслаждался поездками на метро, потому что знал, как проводить время. Именно проводить время, а не бессмысленно его тратить. Обычно он выбирал какую-нибудь серую свинью, останавливал свой взгляд на этом сукином сыне и пристально смотрел на него, пока тот не отводил глаза. Довольно часто сукин сын начинал так сильно нервничать, что пересаживался на другое место или вообще переходил в другой вагон. Некоторые так нервничали и потели, что выходили из поезда, не дожидаясь своей станции.
Он только и делал, что смотрел, но они читали в его глазах дикую ярость народа, который поднимался после 300 лет репрессий и геноцида. Не было ни одного белого, который не прочел бы этого послания в его немигающих зрачках беглого негра-раба из Вест-Индии и не уступил бы перед брошенным ему вызовом. Он ещё ни разу никому не уступил. Он гипнотизировал этих сукиных детей. Если бы каждый Брат делал то же самое, они могли бы собрать столько энергии, что парализовали к черту всю эту свинскую цивилизацию.
Мобуту выпрямился на сидении и уставился на симпатичную белую девицу в замысловатой шляпке, глядя через неё насквозь. Когда сидевший рядом престарелый щеголь заговорил, он даже не повернул головы. Плевать он хотел на них всех, это его не интересовало. Но теперь краем глаза он заметил двух чернокожих пареньков, сидевших через проход. Оба были очень темнокожими, настоящими африканцами, лет по семнадцать-восемнадцать. Посыльные, обслуживающие хозяина, таскающие для белого человека его пакеты. Больше всего его взбесило, что они вытворяли со своими глазами. Большие ласковые карие глазищи они закатывали так, что оставались видны только белки, белоснежные, как мрамор, а потом усмехались, помахивая своими паршивыми хвостами так, что это просто сводило человека с ума и понуждало всадить пулю им в задницу.
Еще не сообразив, что он делает, Мобуту яростно закричал через проход:
- Черт подери, вы, паршивые ниггеры, оставьте свои глаза в покое, вы меня слышите? - Он уставился на них, и парни ответили изумленными взглядами. - Вы глупые ниггеры, вы ещё слишком молоды, чтобы играть в дядю Тома. Смотрите прямо, смотрите этому типу прямо в его поганые глаза!
Все в вагоне уставились на него и, обводя взглядом одного за другим, он остановился на хорошо одетом негре с атташе-кейсом. Лицо его оставалось непроницаемым и казалось каким-то отстраненным. Белый негр, давно потерянный для движения, не стоящий чести стать братом. Но пареньки... Пожалуй, стоит устроить для них небольшую демонстрацию.
Повернувшись к человеку с автоматом, но обращаясь к паренькам, он заявил:
- Братья, у вас нет никаких причин бояться этого белого сукина сына. Скоро придет время, когда мы заберем у него автомат и засунем его этой свинье в глотку.
Человек с автоматом бесстрастно, даже как-то скучающе, бросил:
- Заткни свою паршивую пасть.
- Я не выполняю приказов белых сукиных детей и свиней.
С тивер повел автоматом.
- Подойди-ка сюда, болтун.
- Думаешь, я тебя боюсь, свинья? - Мобуту встал. Ноги у него дрожали, но не от страха, а от ярости.
- Я просто хочу, чтобы ты подошел, - сказал Стивер. - Подойди сюда.
Мобуту вышел в центр вагона, выпрямился и остановился перед ним, стиснув кулаки.
- Ну, попробуй, - прошипел он. - Попробуй убить меня. Но я предупреждаю, таких, как я, тысячи и тысячи, и они перережут твое свинячье горло...
Без всяких усилий и всяких эмоций Стивер перебросил автомат за спину и двинул Мобуту кулаком в левый висок. Мобуту ощутил резкий удар, в глазах у него посыпались красные искры, он завалился назад и через миг обнаружил, что сидит на полу.
- Вот там и сиди и больше не разевай пасть.
Голос Стивера доносился до Мобуту, как сквозь вату. Негр потрогал лицо и понял, что кровь из разбитой брови заливает глаз. Потом поднялся и рухнул на сидение рядом со стариком. Тот протянул руку поддержать его, но Мобуту резко её оттолкнул. В вагоне воцарилась тишина.
- Сам напросился, - буркнул Стивер. - Надеюсь, больше этого никто делать не станет.
Мобуту достал платок и прижал ко лбу. Правым глазом он косился на посыльных. Глаза у них вылезли на лоб, губы отвисли.
Черт возьми, - подумал Мобуту, - я пострадал совершенно напрасно. Из них никогда не выйдет ничего путного.
Все пассажиры в вагоне старательно избегали смотреть на него, даже те, которых приводил в восторг вид крови.
Глава 6
Френк Коррел
Штаб-квартира городского транспортного управления располагалась в большом облицованном гранитом доме под номером 370 по Джей-стрит в районе, известном как Нижний Бруклин. Сравнительно новое и современное здание окружала масса старых, потемневших, хотя более изящных и архитектурно вычурных домов, составлявших официальный центр округа Кингс: префектура, здание суда, деловой центр. Хотя район был лишь частью Бруклина, но считался относящимся к острову, лежавшему по ту сторону реки, и потому страдал от отсутствия официального статуса.
Владения транспортного управления простирались по всему дому номер 370 - от офисов, лишенных какого бы то ни было стиля, до роскошных кабинетов высших должностных лиц на тринадцатом этаже. Попасть туда можно было только через полутемный холл, бдительно хранимый транспортной полицией.
Если пустое пространство рассматривать как особый отличительный знак, то во многих кабинетах, особенно на втором этаже, в переполненных комнатушках нервного центра транспортной полиции, его явно не хватало, тогда как на третьем, в помещениях отдела начальников дистанций, иначе именовавшемся центром управления, его не жалели. Три подразделения были размещены настолько расточительно просторно в огромном помещении с высокими потолками, тянувшемся вдоль всего здания, и занимали так много места, что все разграничения между ними казались условными. Каждое из подразделений подразделение А или компания ИРТ, подразделение Б или компания БМТ и подразделение Б-1 или компания ИНД, - занимало свой собственный анклав и было отделено от остальных большими свободными участками. Самыми активными и заметными сотрудниками в каждом подразделении были начальник дистанции и его диспетчеры.
В компании ИРТ, самом старом, но самом маленьком подразделении, начальнику дистанции помогали четыре диспетчера. Они сидели за металлическими столами с электронными пультами управления, с которых могли связываться по радио с любым машинистом в их секторе. Каждое подразделение делилось на сектора по линиям; например, например в компании ИРТ существовали сектора: Ист-сайд, Вест-сайд, надземные участки в Бронксе и так далее. Пульты управления на столах были такими же, как и диспетчерской: правда с пультов "башни" нельзя было напрямую связаться с кабиной машиниста.
Любое сообщение, полученное или переданное диспетчером, регистрировали в журнале: там отмечали номер поезда, характер сообщения и принятые меры. Типичными были сообщения от машинистов о замеченном ими пожаре под платформой такой-то станции. Установив размер и серьезность пожара, диспетчер рекомендовал машинисту двигаться или не двигаться дальше, подождать или освободить поезд от пассажиров ("сбросьте свой груз"). После этого он связывался с одним из соответствующих отделов: эксплуатации, диспетчерской, центром энергоснабжения (если возникала необходимость отключить или восстановить питание), транспортной полицией - с одним или несколькими в зависимости от обстоятельств.
Диспетчеры докладывали начальнику дистанции, который в свою очередь подчинялся старшему инспектору, не занимавшемуся повседневными делами подразделения. Пульт управления начальника дистанции позволял ему связаться с любым машинистом в любом секторе. Начальник дистанции был боссом; он нес ответственность за то, чтобы поезда шли непрерывно и выдерживали расписание. Он честно отрабатывал свою зарплату, но особо возрастала его роль в те моменты, когда возникала чрезвычайная ситуация. В такие моменты его нужно было гибко и быстро отреагировать, разработать схему обеспечения движения поездов в чрезвычайных обстоятельствах: перевести местные поезда на линии экспрессов или наоборот, перебросить поезда с линии, обслуживающей Ист-сайд на Вест-сайд, приказать машинистам высадить пассажиров или продолжать движение - одним словом, вновь и вновь импровизировать, чтобы метро продолжало работать и нормально обслуживать людей даже в случае таких серьезных происшествий, как сошедший с рельс вагон или столкновение двух поездов. Ведь такое случается даже на лучших железных дорогах.
Был в центре управления и вспомогательный информационный отдел, который сообщал об изменениях расписания и чрезвычайных обстоятельствах и вырабатывал необходимые рекомендации пассажирам. Сообщения в информационном отделе записывали на пленку, кассеты рассылали по станциям. Когда возникали серьезные задержки или особые обстоятельства, отдел связывался со средствами массовой информации - газетами, радио и телевидением - и держал их в курсе событий.
Френк Коррел знал все это, как свои пять пальцев, хотя не мог бы описать, так как считал, что в этом так же нет необходимости, как в том, чтобы описывать свое тело. Если бы его спросили, как он поднимает руку, он бы нахмурился и буркнул: "- Просто поднимаю, и все", - имея в виду, что существуют вещи, о которых не стоит думать. Точно также относился он и к центру управления и роли, которую тот играл в работе подразделения А и каждого из трех начальников дистанции, дежуривших в течение суток.
Хотя начальник дистанции не следил за каждым сообщением, поступавшим к его диспетчерам, он должен был обладать особым чутьем, чтобы предчувствовать серьезную неприятность ещё до того, как доложит диспетчер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45