Н а дорогах бесчинствуют дезертиры и мародеры. Тетя Нина волнуется, что от Феликса уже месяц нет известий. Утешаю ее тем, что с Кавказа почта идет долго. От Макса и от Николеньки писем нет еще дольше. Maman молчит и я, соответсвенно, тоже.
Сегодня утром тетя Нина приказала подать лошадей. Истомленная неизвестностью, решила отправится в город, навестить знакомых и послушать, что говорят . Вернулась поздно вечером, встревоженная и переполненная всяческими слухами. Рассказывает, что в городе на всех углах митинги, где призывают жечь усадьбы и разгонять земство. Среди ораторов много вооруженных солдат, они прямо требуют бить буржуазию и упрекают рабочих, что те слишком мирно настроены и попусту теряют время. Солдаты грозятся навести в городе порядок..."
20 января 1918г
"Проснулась в великолепном настроении, такое солнце яркое лилось в окна-хотелось плакать от радости. Самым серьезным образом! Как была, в ночной рубашке и босиком кинулась к окну, пыталась разглядеть хоть что-то сквозь замерзшие стекла, но тут в комнату вошла няня и все испортила. Принялась ворчать, что стою босыми ногами на полу и теперь обязательно простужусь, и не ушла, пока не заставила меня одеться.
После завтрака вышли с Володенькой во двор. Всю ночь шел снег, дорожку успели расчистить только до чайного павильона, но нам с ним хватило и этого. Слепила для Володеньки снежную бабу (маленькую), за морковкой пришлось посылать в дом. Баба получилась преотличная, он ее развалил, а потом и сам упал в снег. На этом наше гуляние и кончилось: сын промок, вынуждена была срочно вести его домой."
22 января 1918г.
"От Феликса целых два письма. Сообщает, что пока жив и, кажется, вполне здоров. Его перевели в другой лагерь, потому не писал. Пообещал писать чаще. Тетя Нина светится от радости и с письмами не расстается. Я за нее очень рада, хотела бы я так же получить весточку от мужа или брата и читать ее каждому, кто согласен слушать, несколько раз на дню. Но от Николеньки вестей нет уже три месяца, а последнее письмо от Макса получили еще осенью. Да, не так представляла я замужнюю жизнь. Сейчас смешно вспомнить те глупые фантазии, которым мы предавались в институте. Наивные, не знали, что нас ждет! А ждала нас война, разлука с мужем через несколько месяцев после венчания, редкие письма и бесконечное одиночество. Сыну уже два, а отец ни разу не видал его.
_________________________________________________________
28 января 1918
Идут разговоры, что с германцами мы уже вовсе как бы и не враги и не находимся больше в состоянии войны. Я плохо понимаю, чем это нам грозит, но может статься война, наконец, закончится, наши близкие вернутся домой и все будет хорошо? Дядя Миша смеется над моими рассуждениями и уверяет, что хорошо уже не будет.
3 февраля 1918г.
В газетах публикуют один декрет за другим, их так много, что это сбивает с толку. Новая власть объявила, что желающие могут переменить фамилию и звание, с этой целью надо пожаловать в городскую управу и подать бумагу с прошением. Зачем это? Разве можно отречься от себя?
Володенька, кажется, простудился, весь день капризничал, а к вечеру у него появился жар. Послали за доктором в город, а пока няня его лечит своими средствами. Maman к чаю не вышла, отговорилась головной болью, но, думаю, это из-за Николеньки. Отсутствие писем сильно ее беспокоит.
Доктор приехал в четыре утра. Сказал, что у сыночка, слава Богу, ничего серьезного. Так, небольшая простуда. С лекарствами сейчас плохо, но это можно вылечить тем, что есть дома. Оставили доктора до утра-ночью ездить небезопасно, хотя теперь и днем всякое может случиться. Пока пили чай, доктор рассказывал последние новости. Они неутешительны: в городе вовсю идут обыски.
Володенька поправился. На прогулки пока из осторожности не водим, но он весел и вчера у себя в детской устроил форменный погром. Няня ворчит, что мы с Николенькой в его возрасте были куда как спокойней.
Весь день мы с maman занимались хозяйством, а когда стемнело велели заложить лошадей и отправились к Петрищевым в Глебовское. Подмораживало, скрипел снег под санями. У лошадей морды в инее. И звон колокольчика такой тонкий, такой печальный! Что может быть приятнее этого звука? В Глебовском тепло и уютно. В гостиной пылал камин и вся компания собралась вокруг него. Софья Ивановна мила и ко всем внимательна, впрочем, как всегда. Мне нравится, что здесь не говорят ни о хозяйстве, ни о политике. Последнее время, куда не приедешь, везде одни и те же разговоры: декреты, беспорядки, наступление немцев. Здесь же, несмотря ни на что, речь идет исключительно об искусстве. Хозяева живут им, дышат им и ничто не заставит их перемениться. Мне у них всегда интересно. Я отдыхаю душой. Здесь царствует Искусство. Все в доме наполнено им, куда не глянешь, везде книги, картины, ноты. Раньше тут можно было встретить интересных людей- художников, певцов. Лучших музыкальных вечеров, чем в Глебовском, не было ни у кого в округе. Теперь же об этом остались лишь воспоминания...
Сергей Николаевич работал в библиотеке и вышел только к чаю.
________________________________________________________
6 февраля 1918г.
Газеты сообщают, что Германия разорвала мирный договор с Россией. Ее войска наступают, не встречая сопротивления. Мы сдаем один город за другим и остановить их некому. Армии нет... С одной стороны немцы, с другой румыны... Что же будет теперь? Что происходит -не понятно, и чего ждать -тоже не понятно. Все мои мысли заняты Николенькой и Максом, писем по- прежнему нет. Душа изболелась, одно утешение-тетя Нина и няня. С ними можно и поговорить и поплакать. Maman подобных разговоров не поощряет, и если бы я не видела как она постарела за те месяцы, что нет известий от Николеньки, подумала бы- ей все равно. Нет, не все равно, просто характер не позволяет проявлять чувства на людях. Она и от меня того же требует, только я куда как слабее ее и от жалоб удержаться не могу.
Сегодня к нам приехала Алина и с порога объявила, что ночует у меня. Я страшно обрадовалась. Она, как лучик солнечного света в пасмурный день, полна веселья и энергии. Даже maman улыбнулась, увидев ее в гостиной. Алина сразу потащила меня в детскую, полюбоваться на Володеньку. Заявила, что давно его не видела и очень соскучилась. Они с сыночком тут же затеяли игру на полу и скоро совместными усилиями перевернули все вверх дном. Няня страшно ворчит, но это так, по привычке.
Весь вечер проговорили с Алиной, вспоминали былое, перебирали старых знакомых. Скольких уж нет! Взяла с нее обещание приезжать чаще.
13 февраля 1918г.
Каждый день новые слухи-один страшнее другого. В соседнем селе разгромили церковь: порубили и сожгли иконы, изорвали ризы, растащили всю утварь, а потом и сам храм подожгли.. Игнатово, имение Львовых, реквизировано какой-то военной частью. Они заняли дом под постой, расхищают вещи, редкими книгами топят печи. Все изгажено, заплевано... Картины искромсаны...
Сегодня получили от Феликса сразу два письма. Пишет, что на Кавказе тоже воюют, казаки насмерть дерутся с ингушами и чеченцами Горят станицы, горят аулы, льется кровь.. Тетя Нина радуется, что Феликс жив и ни о чем другом говорить не может. К обеду приехал Андрей и рассказал, что сегодня в Глебовском крестьяне постановили именее отобрать. Теперь ясно, какова она, благодарность за добрые дела и каково их хорошее отношение к нам! Сразу после обеда, который из-за разговоров затянулся до шести часов, подали лошадей и мы все отправились к Петрищевым.Странно, но дом как-то изменился. Кажется, черная туча опустилась на него и он почернел. Черными пятнами смотрятся окна, черными провалами глядятся двери в темные комнаты. Безмолвствует черный рояль в гостиной. Хмуро смотрят лица с портретов. Погребально стучат высокие напольные часы, отсчитывая последние мгновения жизни замечательного дома. Позвякивают от сквозняка хрустальные подвески люстр, а меня не оставляет мысль, что скоро этот дом будет уничтожен.
На вопрос о сходе, Софья Ивановна небрежно повела плечом и спокойно сообщила, что не только в Глебовском, но и в соседнем Покровском был сход. Там тоже постановили громить усадьбу... За что нам все это?- воскликнула тетя Нина, а Maman сердито ответила : За чрезмерную доброту нашу ! Мы еще некоторое время посидели у шипящего самовара, перебрасываясь фразами о необъяснимой подлости жизни, потом самовар затих и мы засобирались домой. На улице уже стемнело, поэтому Сергей Николаевич взял лампу и вышел на крыльцо нас проводить. Как приятно прокатиться зимней ночью по спящей деревне! Кругом все синее, все тихо, все спит. Дома нас встретила няня, которая уже давно поставила самовар и ждала нас. Сидим, закусываем, няня у самовара. Тетя Нина рассказывает о нашей поездке в Глебовское, няня внимательно слушает и кивает головой. Потом мы долго толкуем о происходящем и решаем на всякий случай приготовиться к обыску. Тетя Нина уверяет, что в нашей деревне схода не будет, крестьяне нас любят, но Maman непреклонна.
____________________________________________________
16 февраля 1918г.
" Сегодня ночью домой вернулся Николенька. Мы все уже
улеглись спать, когда в дверь постучали. Няня страшно перепугалась, уверяла, что это грабители и умоляла maman дверей не отворять. Maman даже пришлось прикрикнуть на нее, чтоб замолчала и перестала причитать. А оказалось- явился Николенька, обросший , худой, в грязной шинели. Рассказывает, что бежал из Севостополя с тремя офицерами. Там два дня шла облава на офицером, их вылавливали по всему городу. Николеньку схватили поздно вечером на улице и сразу потащили на расстрел. Расстреливали во дворе какого-то дома. Когда туда привели Николеньку, там возле стенки уже стояло несколько человек. Солдаты подняли винтовки и он думал, что все, конец, расстреляют без суда и следствия. Тут один из приговоренных, самый отчаянный, вдруг бросился к забору, перемахнул через него и скрылся между ближайшими домами. Конвоиры сначала растерялись, потом кинулись за ним в догонку, а в это время пленные, оставшиеся без надзора, разбежались, кто куда. Потом Николенька с этими офицерами долго пробирался к Москве, два раз их едва не схватили, но теперь, слава Богу, он дома. Возвращение его было настолько неожиданным, что я не могла с собой справиться и слезы все текли у меня из глаз. Maman, напротив, внешне была совершенно спокойна, только по тому, как она смотрела на Николеньку, да как часто касалась его , можно было догадаться, что взволнована. Спать мы отправились только под утро, да и то из жалости к усталому Николеньке.
25 февраля 1918г.
Николенька очень переменился. Ничто не напоминает того смешливого молодого офицера, которого мы провожали на фронт. Он забрал в свое распоряжение кабинет и практически не покидает его, даже обед велит приносить туда. Кабинет я не люблю- слишком огромный и мрачный. Тяжелые шторы на окнах, темные деревянные панели на стенах, высокие шкапы с книгами, запах бумажной пыли и плесени. Но Николенька ничего этого не замечает. Потребовал ключи от шкапов и целыми днями роется в книгах и в бумагах. По вечерам заводит граммофон, ставит своего любимого Глинку и, не зажигая лампы, ложится на диван. Я сижу в столовой и чувствую себя неважно, но пойти к нему не решаюсь.
27 февраля 1918г.
Сегодня утром приехали из города и арестовали Николеньку под плачь женской половины дома. Надо же, нашелся кто-то подлый, кто донес о его возвращении. Слух о том, что приехали арестовывать молодого барина, разнесся моментально и когда Николеньку выводили, во дворе уже стояла толпа и раздавались выкрики в его защиту. Все были так накалены, что, если бы он сказал хоть слово, крестьяне бросились бы на конвоиров и неминуемо завязалась бы потасовка. Сопровождающие были при оружии, Николенька испугался жертв и решил ехать без сопротивления. Его увезли, а крестьяне составили питицию и поехали в город его вызволять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42