Но замешательство длилось всего доли секунды: "Не может же меня, беглого преступника, остановить жалкий листок, пусть даже и с печатью грозного учреждения".
Он уже хотел вышибить дверь, но в последний момент подумал, что шум привлечет внимание. И тут на память ему пришел случай, когда примерно полгода назад он пошел выносить мусор, а дверь захлопнулась и пришлось возвращаться домой через соседний балкон. С замиранием сердца Парамонов позвонил в соседнюю дверь. На его счастье, старушка Марья Евгеньевна открыла дверь, и он, на ходу объясняя, что его освободили из тюрьмы как невиновного, но забыли вернуть ключи, вошел в квартиру. Благодушная старушка поверила Парамонову. Он перелез через железную ограду и завис над грозной высотой. Боясь смотреть вниз, сделал какой только мог широкий шаг над пропастью и поставил ногу на узкий каменный уступ перед металлическими прутьями на своем балконе. Чувствуя, как замерло от страха сердце, резко оттолкнувшись, ухватился за спасительные железные перила и, с усилием перекинув через них тело, оказался на своем балконе. Фрамуга, к счастью, оставалась все это время открытой и была достаточно широкой. Встав на наружный подоконник, Парамонов сумел в неё пролезть и медленно соскользнул на пол. Он сразу бросился к книжному шкафу. Толстые тома собраний сочинений полетели вниз. Во втором ряду стояла книга о вкусной и здоровой пище, в которую он и спрятал отложенные на "черный" день пятьсот долларов. Схватив их, он достал из другого шкафа куртку, переобул ботинки, побросал в спортивную сумку кое-какие вещи и направился к двери. Тут он вспомнил, что у него нет никакого оружия, вернулся на кухню, достал из ящика стола нож с коротким острым лезвием из отличной стали, который с легкостью резал мелкие кости. Нажав на рычажок внизу рукоятки, он закрыл лезвие и положил нож в карман, сразу почувствовав себя намного увереннее, словно этот небольшой металлический предмет мог помочь ему отбиться от вооруженных милиционеров или бандитов.
Открыв дверь изнутри, он услышал характерный звук разрываемой бумаги, наклеенной на косяк двери. И почувствовал удовлетворение от проявленного столь явно пренебрежения к представителям закона.
"Мне теперь можно все, - не без гордости подумал он. - Я - беглый преступник и могу не считаться с глупыми, написанными слабыми и хитроумными людишками правилами и законами, обязательными для исполнения".
Эта мысль вселила в него горделивую уверенность, что все у него теперь будет хорошо. Сбежав вниз, Парамонов выскочил из подъезда, воровато озираясь. Убедившись, что все спокойно, он быстро пересек двор и, отойдя метров двести, вздохнул с облегчением: его не схватили, и у него теперь имелись деньги, хотя бы на первое время пребывания на свободе.
Отправившись прямо в сберкассу, он из-за отсутствия паспорта вынужден был продать доллары случайному покупателю, значительно продешевив.
Пока все было прекрасно. Обрадованный Парамонов пошел прочь от сберкассы и внезапно остановился, ясно осознав, что не знает, куда идти и что делать дальше.
Увидев неподалеку небольшой скверик, он зашел в него и сел на скамейку. "И зачем мне эта свобода? Что мне теперь с нею делать? Нет дома, нет крыши над головой, нет друзей, нет любимой женщины. Ничего нет. И самое страшное, что ничего уже не будет. Не б-у-д-е-т". Последнее слово он произнес вслух, нараспев, и заметил, как удивленно на него оглянулись играющие рядом дети, строившие из песка замок. Глядя на их невинные забавы, Парамонов попробовал вспомнить себя вот таким же несмышленым ребенком, но почему-то не смог.
"Да и был ли я таким когда-нибудь? А что станет потом, через много лет, с этими малышами, которые сейчас так испуганно смотрят на меня? Кто из них будет счастлив, а кто нет? Да разве угадаешь это по их нежным симпатичным мордашкам?"
Внезапно его двойник взвился вверх и теперь смотрел на него с насмешкой и презрением. Жалкий усталый старик с затравленным взглядом и опущенными плечами.
Он не знал, что делать дальше, и это больше всего его тревожило.
"Уехать в другой город? Так я и здесь совершенно одинок: ни родственников, ни друзей. Есть правда тетушка, но где-то в Тамбове. Лет семь не виделись. Да и муж её меня всегда недолюбливал. Что я там не видел?!" "Мальчик едет в Тамбов", - некстати всплыл в памяти припев модной песенки. "Как ни крути, а деваться некуда. И зачем тогда я бежал? Внезапно появившаяся мысль обожгла его: - А ведь живут ещё на свете мои обидчики. И немало. Вот пусть теперь кровью и умоются".
Он резко поднялся, почувствовав прилив сил и энергии. У него снова появилась цель. И он готов был действовать, теперь уже твердо зная, зачем судьба позаботилась об его освобождении. Его двойник стал смотреть на него совсем по-другому. Презрение и жалость уступили место уважению, даже восхищению. И эта незримая поддержка радовала душу: враги заслужили возмездие, и он их покарает.
Усилием воли он заставил двойника, отделившегося было от него и попытавшегося зажить самостоятельной жизнью, вернуться на место. И, воссоединившись с ним, почувствовал себя гораздо сильнее, к нему вернулась прежняя холодная расчетливость.
"Итак, что мне нужно в первую очередь? Оружие? Пожалуй, нет. Это потом. Сейчас надо найти крышу над головой, хотя бы на короткий срок. А потом уже думать об остальном. Но куда и к кому идти?" Он стал перебирать в памяти всех, с кем когда-либо доводилось встречаться, начиная со школьных лет.
Перед ним, как в старом документальном фильме, мелькали давно забытые лица, какие-то эпизоды. Не яркие, нет, будничные, обыденные, но почему-то запомнившиеся.
От школьных времен, таких беззаботных, он перешел к институтским и тут вспомнил Константина Стеблова, с которым месяца два назад случайно встретился возле большого дома на Кутузовском проспекте. Они не виделись более двух десятков лет и, хотя никогда не были особенно близки, обрадовались встрече. С удовольствием повспоминали забавные случаи из студенческой жизни, пообсуждали однокурсников, о жизни которых что-то знали. Прощаясь, Костя, улыбаясь во все свое круглое лицо, пригласил Парамонова забежать как-нибудь к нему в гости и, указав на подъезд, возле которого они встретились, назвал адрес и сказал, что живет на третьем этаже.
"Номер квартиры я, конечно, не помню, но дом и подъезд найду. А этот Стеблов всегда был не от мира сего: слишком уж добрый для нашего жестокого общества. А что, если заехать к нему? Может, и приютит на ночь. Сошлюсь на пожар, протечку или что-нибудь ещё придумаю. А там видно будет".
И, следуя внезапно принятому решению, Парамонов ближе к вечеру поехал на Кутузовский проспект.
По пути к институтскому товарищу он придумал неплохой повод своего внезапного появления. "Должно сработать", - решил он, довольный собой.
Нужную квартиру удалось найти довольно легко: позвонив в первую же дверь на третьем этаже, он узнал, где живет Стеблов. Ему повезло: Стеблов как раз перед его появлением возвратился домой с работы. Его удивление приходом Парамонова, случайно встреченного два месяца назад, сменилось сочувствием, когда он узнал, что Парамонова из дома выгнала жена-истеричка.
- Я теперь как бомж. Не знаю, куда идти. Эта стерва хочет завладеть жилплощадью и уже не раз провоцировала меня на крупную ссору. Я решил окончательно с нею порвать. К знакомым и родственникам идти не хочу, ещё разыщет меня и устроит скандал с мордобоем. А здесь, у тебя, это мне не грозит.
Стеблов не умел отказывать и согласился его приютить, хотя и не был в восторге от такой перспективы.
- Хорошо, Паша. Но послезавтра, в пятницу, жена с дочерью с дачи приедут помыться и постираться. И тебе придется уйти, ты уж извини.
"Он ещё извиняется! Мало кто в наше время согласился бы дать приют давнему знакомому, попавшему в беду. Вот чудак!" - подумал Парамонов и прочувствованно сказал:
- Спасибо, дружище. Ты у нас в группе всегда был общественником номер один. Вижу, ещё не растерял былой юношеской верности дружбе.
Сидя за столом и с удовольствием закусывая водку колбасой и консервами, Парамонов вспоминал отвратительную тюремную пищу и не без самодовольства думал:
"Нет, господа хорошие, мы ещё поборемся. Так просто меня не возьмешь".
И вновь его двойнику, взирающему на мирный ужин двух уже немолодых людей, вспоминающих свою молодость, казалось, что перед ним не беглый, дрожащий от страха перед расплатой человечек, а уверенный в себе волевой мужик, хорошо знающий, чего он хочет, и ради достижения своей цели готовый на все.
На следующее утро Стеблов ушел на работу, оставив гостю ключи, и Парамонов, позавтракав в одиночестве, отправился в киоск за углом. Купил газету со скандальными публикациями, дважды перечитал сообщение об их с Ручейком побеге.
"Надо же, оперативно работают, уже успели информацию получить. Обидно только, что в заметке о Ручейке вон сколько, а обо мне всего одна строка: "Вместе с ним сбежал арестованный за убийство нескольких человек Парамонов, психика его вызывает сомнения". И все?! Ну погодите, вы меня ещё узнаете!"
Парамонов и сам не смог бы сказать, кому были адресованы его угрозы, он имел в виду не кого-то конкретного, а весь этот ставший для него в последние годы враждебным окружающий мир. Еще раз перечитав заметку, Парамонов хотел было возвратиться в квартиру Стеблова, но перспектива сидеть там наедине со своими невеселыми мыслями ему явно не улыбалась. Это было даже страшнее, чем снова попасть в лапы милиции, если его опознают на улице, и он пошел бродить по городу, выбирая тихие переулки, ещё не зная, что события с кровавой развязкой не за горой.
Повторный обыск в квартире Парамонова разочаровал сыщиков. Практически ничего особенного они не нашли, а проверка четырех новых адресов родственников и знакомых Парамонова, где беглец мог появиться, оказалась пустой тратой времени. И Кондратов сказал:
- Слушай, Ильин, а не посоветоваться ли нам со специалистами: пусть подскажут, куда человек с психическими отклонениями мог отправиться, ударившись в бега?
Ильин посмотрел на часы:
- Да, пожалуй, это не лишнее. Галина, наверное, ещё не ушла. Сейчас позвоню.
Набрав нужный номер, Ильин изложил свою просьбу, поняв по тону молодой женщины, что она не в восторге от перспективы визита в конце рабочего дня двух сыщиков с их вечными трудноразрешимыми проблемами. Однако вежливо согласилась.
Уже через полчаса сыщики были у неё в кабинете.
Галина встретила их в строгом черном костюме, как всегда аккуратно причесанная, с умело наложенными тенями, удлинявшими её и без того продолговатые с зеленоватой искоркой глаза.
Кондратов от кофе отказался, желая подчеркнуть, что визит короткий и сугубо деловой. Лаконично обрисовав ситуацию, он попросил Галину спрогнозировать дальнейшее поведение беглеца.
Галина не удержалась от иронии:
- В очередной раз доблестные органы дали промашку. Да ещё ославили себя на всю страну, допустив утечку информации в прессу. Читала я сегодня в газете об этом побеге. Только не сразу увязала его с вашим "безумным стрелком".
- Значит, ты все-таки считаешь его безумным?
- Нет, заочно я такой диагноз поставить не могу. На мой взгляд, он, скорее, вменяем и должен отвечать перед законом, поскольку отчетливо сознавал противоправность собственных действий. Да вы и сами можете судить: ведь он убивал лишь своих обидчиков. Вот вам и ответ на ваш вопрос.
- И как же его понимать, этот ответ? - лукаво поинтересовался Кондратов. Он сразу понял, куда клонит Галина, но из вежливости дал хозяйке возможность до конца проявить свою проницательность.
- Когда вы ещё не знали, кто убийца, я сказала, что этот человек неспособен адекватно оценить собственные заслуги и возможности. Отсюда и его комплекс обиженного на весь мир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Он уже хотел вышибить дверь, но в последний момент подумал, что шум привлечет внимание. И тут на память ему пришел случай, когда примерно полгода назад он пошел выносить мусор, а дверь захлопнулась и пришлось возвращаться домой через соседний балкон. С замиранием сердца Парамонов позвонил в соседнюю дверь. На его счастье, старушка Марья Евгеньевна открыла дверь, и он, на ходу объясняя, что его освободили из тюрьмы как невиновного, но забыли вернуть ключи, вошел в квартиру. Благодушная старушка поверила Парамонову. Он перелез через железную ограду и завис над грозной высотой. Боясь смотреть вниз, сделал какой только мог широкий шаг над пропастью и поставил ногу на узкий каменный уступ перед металлическими прутьями на своем балконе. Чувствуя, как замерло от страха сердце, резко оттолкнувшись, ухватился за спасительные железные перила и, с усилием перекинув через них тело, оказался на своем балконе. Фрамуга, к счастью, оставалась все это время открытой и была достаточно широкой. Встав на наружный подоконник, Парамонов сумел в неё пролезть и медленно соскользнул на пол. Он сразу бросился к книжному шкафу. Толстые тома собраний сочинений полетели вниз. Во втором ряду стояла книга о вкусной и здоровой пище, в которую он и спрятал отложенные на "черный" день пятьсот долларов. Схватив их, он достал из другого шкафа куртку, переобул ботинки, побросал в спортивную сумку кое-какие вещи и направился к двери. Тут он вспомнил, что у него нет никакого оружия, вернулся на кухню, достал из ящика стола нож с коротким острым лезвием из отличной стали, который с легкостью резал мелкие кости. Нажав на рычажок внизу рукоятки, он закрыл лезвие и положил нож в карман, сразу почувствовав себя намного увереннее, словно этот небольшой металлический предмет мог помочь ему отбиться от вооруженных милиционеров или бандитов.
Открыв дверь изнутри, он услышал характерный звук разрываемой бумаги, наклеенной на косяк двери. И почувствовал удовлетворение от проявленного столь явно пренебрежения к представителям закона.
"Мне теперь можно все, - не без гордости подумал он. - Я - беглый преступник и могу не считаться с глупыми, написанными слабыми и хитроумными людишками правилами и законами, обязательными для исполнения".
Эта мысль вселила в него горделивую уверенность, что все у него теперь будет хорошо. Сбежав вниз, Парамонов выскочил из подъезда, воровато озираясь. Убедившись, что все спокойно, он быстро пересек двор и, отойдя метров двести, вздохнул с облегчением: его не схватили, и у него теперь имелись деньги, хотя бы на первое время пребывания на свободе.
Отправившись прямо в сберкассу, он из-за отсутствия паспорта вынужден был продать доллары случайному покупателю, значительно продешевив.
Пока все было прекрасно. Обрадованный Парамонов пошел прочь от сберкассы и внезапно остановился, ясно осознав, что не знает, куда идти и что делать дальше.
Увидев неподалеку небольшой скверик, он зашел в него и сел на скамейку. "И зачем мне эта свобода? Что мне теперь с нею делать? Нет дома, нет крыши над головой, нет друзей, нет любимой женщины. Ничего нет. И самое страшное, что ничего уже не будет. Не б-у-д-е-т". Последнее слово он произнес вслух, нараспев, и заметил, как удивленно на него оглянулись играющие рядом дети, строившие из песка замок. Глядя на их невинные забавы, Парамонов попробовал вспомнить себя вот таким же несмышленым ребенком, но почему-то не смог.
"Да и был ли я таким когда-нибудь? А что станет потом, через много лет, с этими малышами, которые сейчас так испуганно смотрят на меня? Кто из них будет счастлив, а кто нет? Да разве угадаешь это по их нежным симпатичным мордашкам?"
Внезапно его двойник взвился вверх и теперь смотрел на него с насмешкой и презрением. Жалкий усталый старик с затравленным взглядом и опущенными плечами.
Он не знал, что делать дальше, и это больше всего его тревожило.
"Уехать в другой город? Так я и здесь совершенно одинок: ни родственников, ни друзей. Есть правда тетушка, но где-то в Тамбове. Лет семь не виделись. Да и муж её меня всегда недолюбливал. Что я там не видел?!" "Мальчик едет в Тамбов", - некстати всплыл в памяти припев модной песенки. "Как ни крути, а деваться некуда. И зачем тогда я бежал? Внезапно появившаяся мысль обожгла его: - А ведь живут ещё на свете мои обидчики. И немало. Вот пусть теперь кровью и умоются".
Он резко поднялся, почувствовав прилив сил и энергии. У него снова появилась цель. И он готов был действовать, теперь уже твердо зная, зачем судьба позаботилась об его освобождении. Его двойник стал смотреть на него совсем по-другому. Презрение и жалость уступили место уважению, даже восхищению. И эта незримая поддержка радовала душу: враги заслужили возмездие, и он их покарает.
Усилием воли он заставил двойника, отделившегося было от него и попытавшегося зажить самостоятельной жизнью, вернуться на место. И, воссоединившись с ним, почувствовал себя гораздо сильнее, к нему вернулась прежняя холодная расчетливость.
"Итак, что мне нужно в первую очередь? Оружие? Пожалуй, нет. Это потом. Сейчас надо найти крышу над головой, хотя бы на короткий срок. А потом уже думать об остальном. Но куда и к кому идти?" Он стал перебирать в памяти всех, с кем когда-либо доводилось встречаться, начиная со школьных лет.
Перед ним, как в старом документальном фильме, мелькали давно забытые лица, какие-то эпизоды. Не яркие, нет, будничные, обыденные, но почему-то запомнившиеся.
От школьных времен, таких беззаботных, он перешел к институтским и тут вспомнил Константина Стеблова, с которым месяца два назад случайно встретился возле большого дома на Кутузовском проспекте. Они не виделись более двух десятков лет и, хотя никогда не были особенно близки, обрадовались встрече. С удовольствием повспоминали забавные случаи из студенческой жизни, пообсуждали однокурсников, о жизни которых что-то знали. Прощаясь, Костя, улыбаясь во все свое круглое лицо, пригласил Парамонова забежать как-нибудь к нему в гости и, указав на подъезд, возле которого они встретились, назвал адрес и сказал, что живет на третьем этаже.
"Номер квартиры я, конечно, не помню, но дом и подъезд найду. А этот Стеблов всегда был не от мира сего: слишком уж добрый для нашего жестокого общества. А что, если заехать к нему? Может, и приютит на ночь. Сошлюсь на пожар, протечку или что-нибудь ещё придумаю. А там видно будет".
И, следуя внезапно принятому решению, Парамонов ближе к вечеру поехал на Кутузовский проспект.
По пути к институтскому товарищу он придумал неплохой повод своего внезапного появления. "Должно сработать", - решил он, довольный собой.
Нужную квартиру удалось найти довольно легко: позвонив в первую же дверь на третьем этаже, он узнал, где живет Стеблов. Ему повезло: Стеблов как раз перед его появлением возвратился домой с работы. Его удивление приходом Парамонова, случайно встреченного два месяца назад, сменилось сочувствием, когда он узнал, что Парамонова из дома выгнала жена-истеричка.
- Я теперь как бомж. Не знаю, куда идти. Эта стерва хочет завладеть жилплощадью и уже не раз провоцировала меня на крупную ссору. Я решил окончательно с нею порвать. К знакомым и родственникам идти не хочу, ещё разыщет меня и устроит скандал с мордобоем. А здесь, у тебя, это мне не грозит.
Стеблов не умел отказывать и согласился его приютить, хотя и не был в восторге от такой перспективы.
- Хорошо, Паша. Но послезавтра, в пятницу, жена с дочерью с дачи приедут помыться и постираться. И тебе придется уйти, ты уж извини.
"Он ещё извиняется! Мало кто в наше время согласился бы дать приют давнему знакомому, попавшему в беду. Вот чудак!" - подумал Парамонов и прочувствованно сказал:
- Спасибо, дружище. Ты у нас в группе всегда был общественником номер один. Вижу, ещё не растерял былой юношеской верности дружбе.
Сидя за столом и с удовольствием закусывая водку колбасой и консервами, Парамонов вспоминал отвратительную тюремную пищу и не без самодовольства думал:
"Нет, господа хорошие, мы ещё поборемся. Так просто меня не возьмешь".
И вновь его двойнику, взирающему на мирный ужин двух уже немолодых людей, вспоминающих свою молодость, казалось, что перед ним не беглый, дрожащий от страха перед расплатой человечек, а уверенный в себе волевой мужик, хорошо знающий, чего он хочет, и ради достижения своей цели готовый на все.
На следующее утро Стеблов ушел на работу, оставив гостю ключи, и Парамонов, позавтракав в одиночестве, отправился в киоск за углом. Купил газету со скандальными публикациями, дважды перечитал сообщение об их с Ручейком побеге.
"Надо же, оперативно работают, уже успели информацию получить. Обидно только, что в заметке о Ручейке вон сколько, а обо мне всего одна строка: "Вместе с ним сбежал арестованный за убийство нескольких человек Парамонов, психика его вызывает сомнения". И все?! Ну погодите, вы меня ещё узнаете!"
Парамонов и сам не смог бы сказать, кому были адресованы его угрозы, он имел в виду не кого-то конкретного, а весь этот ставший для него в последние годы враждебным окружающий мир. Еще раз перечитав заметку, Парамонов хотел было возвратиться в квартиру Стеблова, но перспектива сидеть там наедине со своими невеселыми мыслями ему явно не улыбалась. Это было даже страшнее, чем снова попасть в лапы милиции, если его опознают на улице, и он пошел бродить по городу, выбирая тихие переулки, ещё не зная, что события с кровавой развязкой не за горой.
Повторный обыск в квартире Парамонова разочаровал сыщиков. Практически ничего особенного они не нашли, а проверка четырех новых адресов родственников и знакомых Парамонова, где беглец мог появиться, оказалась пустой тратой времени. И Кондратов сказал:
- Слушай, Ильин, а не посоветоваться ли нам со специалистами: пусть подскажут, куда человек с психическими отклонениями мог отправиться, ударившись в бега?
Ильин посмотрел на часы:
- Да, пожалуй, это не лишнее. Галина, наверное, ещё не ушла. Сейчас позвоню.
Набрав нужный номер, Ильин изложил свою просьбу, поняв по тону молодой женщины, что она не в восторге от перспективы визита в конце рабочего дня двух сыщиков с их вечными трудноразрешимыми проблемами. Однако вежливо согласилась.
Уже через полчаса сыщики были у неё в кабинете.
Галина встретила их в строгом черном костюме, как всегда аккуратно причесанная, с умело наложенными тенями, удлинявшими её и без того продолговатые с зеленоватой искоркой глаза.
Кондратов от кофе отказался, желая подчеркнуть, что визит короткий и сугубо деловой. Лаконично обрисовав ситуацию, он попросил Галину спрогнозировать дальнейшее поведение беглеца.
Галина не удержалась от иронии:
- В очередной раз доблестные органы дали промашку. Да ещё ославили себя на всю страну, допустив утечку информации в прессу. Читала я сегодня в газете об этом побеге. Только не сразу увязала его с вашим "безумным стрелком".
- Значит, ты все-таки считаешь его безумным?
- Нет, заочно я такой диагноз поставить не могу. На мой взгляд, он, скорее, вменяем и должен отвечать перед законом, поскольку отчетливо сознавал противоправность собственных действий. Да вы и сами можете судить: ведь он убивал лишь своих обидчиков. Вот вам и ответ на ваш вопрос.
- И как же его понимать, этот ответ? - лукаво поинтересовался Кондратов. Он сразу понял, куда клонит Галина, но из вежливости дал хозяйке возможность до конца проявить свою проницательность.
- Когда вы ещё не знали, кто убийца, я сказала, что этот человек неспособен адекватно оценить собственные заслуги и возможности. Отсюда и его комплекс обиженного на весь мир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19