Забавный тип! Что мне о нем известно? Во-первых...
Сто-о-оп!!! В моем мозгу вспыхивает яростный красный свет. Это же ясно, как божий день. Без всякой логики.
Перед глазами встает картина моей парковки у "Ослиной лужайки" в тот злополучный вечер. Голубой "ягуар" и серая "волга". В "волге" сидел какой-то тип в шляпе. Теперь я знаю этого фраера! Это третий спортсмен. Тот, что трахал одновременно и жену и дочку предисполкома. Он и никто другой!
Чего он добивается? Совершенно ясно, что ему, этому третьему, известно о сговоре и значении календарей. Откуда это мы выясним при личной встрече. Известно и чей спортивный номер должен быть зашифрован на этой порнухе...
Домыслить мне не дали. С разухабистой песней появляются Машина и Смит.
- А вот и мы! - приветствует меня Смит.
- Дорогой, ты не очень скучал без меня? - в голосе Машины забота и нежность.
- К сожалению, на это чувство у меня не хватило времени, - отвечаю я и задаю встречный вопрос: - А что у вас? Судя по твоей, Боб, физиономии, вы совсем неплохо провели время?!
- Фантастика! - отвечает Смит и неожиданно добавляет: В...! На...!
Я укоризненно смотрю на Машину.
- Твое воспитание?
- А что? Тем более, что он очень талантливый ученик! хмыкает она в ответ.
Следующие полчаса были заполнены описаниями моих похождений. Слушали меня очень внимательно, практически не перебивая. Лишь изредка раздавались восторженные вопли Машины и смитовские "в...","на...".
- ... нанести визит этому бутылкометателю, - подвожу я черту под своим рассказом.
- А почему бы - "в...", "на...", - задумчиво говорит Смит, - не начать с председателя КГБ?
Я удивлен.
- Боб! Ты невнимательно слушал меня. Кому нужен этот визит? Что он даст? Ведь совершенно ясно, что в данный момент календарей у кэгэбэшника нет. В противном случае вы бы лишились броневичкового кортежа.
- "В...!" "На...!" - соглашается Смит.
- Послушай, дорогой! - встревает Машина. - В кэгэбэшником все ясно. Но куда, в таком случае, пристегнуть карликовую секс-бомбу? Ведь на кого-то она работает?!
- У нас остался один вариант - спортсмен! Вот его и будем щупать, - отвечаю я. И, видя, что Машина собирается возразить, кричу: - Да не усложняй ты! Не надо вводить в действие еще кого-то четвертого!
Машина, фигурально выражаясь, пожимает плечами.
- Пожалуйста! Как скажешь. Я просто вспомнила одну очень верную французскую поговорку... Шерше ля фам!
- О-о-о! - неожиданно орет Смит. - Фамов больше не надо. Я сыт ими по горло. "В...!" "На...!"
- Смит, - игриво перебивает его Машина, - а я ведь тоже, можно сказать, женщина.
Смит машет руками.
- Что вы, что вы! Вы единственное и самое приятное исключение! - И он рассыпается в комплиментах.
- Боб, - обращаюсь я к Смиту по окончании его монолога, - ты не сказал самые главные слова!
Смит непонимающе глядит на меня, потом до него доходит.
- А-а! Извините! - Смит набирает полные легкие воздуха и выдает: - В...!" "На...!"
Мы расстаемся в отличном настроении. Смит и Машина уезжают, чтобы продолжить игру в кошки-мышки. Я отправляюсь на свидание с самым опасным нашим противником. Профессионалом высшего класса - Раздолбаев его фамилия. Отельный номер 433.
Дело приближается к развязке.
26
На стадионе, куда я добрался без видимых осложнений, наступала кульминация. Чемпионат подходил к концу. Публика неистовствовала. Флаги, дудки, трещотки, барабаны! Крики, вопли, свист и рев! На зеленом поле остались только сильнейшие спортсмены. Где-то среди них и мой противник. Передо мной встала проблема: каким образом изъять с поля Раздолбаева? На предмет дружеской беседы. Не переться же мне на поле? Да и кто меня туда пропустит? Задача...
Решение, как всегда, приходит неожиданно. Все просто до безобразия. Пробираюсь в комментаторскую будку к своему бывшему клиенту и, за небольшое вознаграждение, прошу сделать объявление по стадиону.
Комментатор, ни о чем не спрашивая (толковый мужик!), берет микрофон, и над стадионом несется:
- "Участника под номером 14 просим срочно пройти в центральную туалетную комнату. Повторяю..."
Внимательно смотрю на поле. Отлично! Четырнадцатый номер недоумевающе крутит головой, разводит руками и направляется под трибуны. Я устремляюсь туда же.
Я успеваю первым. Успокаиваю дыхание и осматриваюсь. Сортир пуст. Мне определенно повезло, иначе пришлось бы запираться с этим амбалом в одной из кабинок. А я не переношу тесноты!
Распахивается дверь и входит Раздолбаев. Оглядывается.
- Ничего не понимаю! Пошутил кто-то, что ли?
И тут замечает меня.
- Товарищ! Это не вы меня вызывали?
- Мы, мы! - весело отвечаю я и без увертюры перехожу к делу.
Сконцентрировав в левой ноге всю силу, пинаю Раздолбаева в живот. Заполучи, гад! Но Раздолбаев мой подарок принимать не собирается. Отходит на один шаг в сторону. Ну и реакция у этого мордоворота! Концентрирую все свои ресурсы в правой ноге и наношу еще один удар. Раздоблаев опять успевает отойти и обиженно произносит:
- Ты че, мужик, пинаешься-то? Че я тебе сделал плохого?
Я все же не теряю надежды. Разбегаюсь и наношу страшный удар обеими ногами в пах. Точнее, собираюсь нанести. Или желаю. Но мой противник вежливо уступает место, и я с грохотом въезжаю в одну из туалетных кабинок.
- Я вам больше не нужен? - в голосе Раздолбаева нетерпение. - А то мне на поле надо!
В голове у меня гудит, трещит и звенит. Перед глазами мельтешение и отвратительная пелена. Раздолбаев неверно истолковывает мое молчание и направляется к двери.
Что же делать? Уйдет ведь, сволочь! Ага! В мусорной корзине замечаю пустую бутылку из-под шампанского. Собираю последние силы и бросаю ее в мощнейший затылок Раздолбаева. Сейчас я тебе забью голешник! Тем более, что в такие ворота трудно не попасть.
- Бам-м-м! - несется по сортиру колокольный звон.
"Пустой у него куипол, что ли?" - мелькает в голове.
Спортсмен медленно валится на кафельный пол. С трудом поднимаюсь и, волоча ноги, подхожу к двери. Везение прет, только руки подставляй! Из замочной скважины торчит ключ. Видимо, уборщица оставила по рассеянности. Запираю дверь и подхожу к Раздолбаеву.
Осматриваю этого амбала и испытываю законную гордость. Как я его свалил! Правда, не совсем честным приемом. Но ведь и его никто не просил уклоняться от моих пинков. Так что мы квиты. Остается еще одно дело: надо срочно стреножить товарища. Береженого Бог бережет!
Стаскиваю с Раздолбаева шикарные адидасовские трусы и майку. Рву их на полосы. Последние связываю в длинную фирменную веревку. Ею окончательно обезвреживаю товарища Раздолбаева. Сам сажусь рядом.
Раздолбаев приходит в себя. Мотает башкой и обалдело таращится на меня.
- Не узнаешь меня, дружок? - спрашиваю я.
- Давно узнал, - угрюмо буркает Раздолбаев.
- Ну и ладушки! - Делаю вид, что не замечаю его недоброжелательности.
- Надо было и тебя вместе с Золотарем на тот свет отправить, - зло шипит Раздолбаев. - Дерьмо!
Так! Уже легче. Первый вопрос отпал сам собой. Мое предположение оказалось верным. Золотаря убрал он. Едем дальше. Я устраиваюсь поудобнее.
- А нельзя ли поподробнее?
- Сейчас, разбежался! - Раздолбаев напрягает мускулы в попытке порвать оковы. Я искренне предупреждаю его о напрасности этого действия.
- Лапуша, не трать силы. Веревка фирменна. Пуп развяжется.
Раздолбаев неожиданно сникает и начинает плакать.
- Суки вы! Гады! Сволочи! - глотая слезы, бормочет он.
- Где? - оборачиваюсь я. - Не вижу перечисленных тобой товарищей.
- Ты, ты - сволочь и гад! А начальнички твои - суки вшивые!
Я ничего не понимаю. Какие начальники? Мои, что ли? Так у меня их нет. Раздолбаев тем временем продолжает:
- Вам все можно! Все сойдет с рук! Волки рваные... Все у вас куплено, везде свои люди!
Вот оно что! До меня, наконец, доходит. Этот парень совсем запутался и считает, что я из компании председателей. Опасное заблуждение!
- А я только один раз попытался поймать удачу за хвост... - рыдания прерывают монолог Раздолбаева.
Я молча развязываю его. Спортсмен обхватывает голову руками и начинает раскачиваться из стороны в сторону.
- Эй, друг! - тыкаю его в бок. - Иди, соревнуйся! Борись за мировые высоты.
Раздолбаев машет рукой.
- А-а!.. Что и обидно: пашешь, пашешь, как лошадь, тренируешься до посинения, а потом приходит какой-нибудь тип и без всякого труда поднимается на пьедестал. Так что там мне, - Раздолбаев машет рукой в сторону двери, - делать нечего!
- Никогда не теряй надежды, - поучаю я. - В жизни всегда есть шанс. В данной ситуации этот шанс - я!
Раздолбаев непонимающе смотрит на меня. Я поясняю.
- Ты совершил страшную ошибку, парень, приняв меня за участника аферы с победителем. Я-то как раз из тех честных людей, которые хотят сорвать ее. И если ты откроешь мне все карты - только честно, без утайки, - я не дам свершиться этой сделке. Это я могу тебе обещать.
- Да нечего мне скрывать! - В глазах Раздолбаева появляется надежда. Я успокаиваю его.
- Ты давай все по порядку. Когда узнал? Где узнал? Что сделал?
Раздолбаев смотрит на меня, как на манну небесную, и начинает рассказ.
- Еще до начала чемпионата я получил письмо... Сейчас уже не помню дословно его содержание, но, в самых общих чертах, оно содержало откровенное приглашение на половой акт. Утаивать не буду, я довольно часто получаю письма от поклонниц. Со словами любви и прочим. Но вот чтобы так, совсем уж откровенно, такое в моей практике случилось впервые. Ну, а когда я увидел подписи... Ни за что не догадаешься, кто был автором! Точнее, авторами этого послания.
Я пожимаю плечами.
- Почему же не догадаться? Это довольно просто. Жена и дочь председателя исполкома.
Спортсмен с уважением смотрит на меня.
- То-о-очно!
- Работа у меня такая, - хмыкаю я. - Мне за это люди деньги платят. Но ты продолжай, продолжай.
Раздолбаев не заставляет себя ждать.
- Числится за мной такой грешок - люблю баб! Вот и не устоял, принял вызов. Явился в назначенное место и... понеслось! Ну, доложу я тебе, /это была гонка! Мамаша, старая обезьяна, отпала почти сразу, но вот доченька...
- Остановись, друг! - перебиваю его. - Мне не нужны подробности этого трахального марафона. Оставь их своим будущим детям. Меня интересуют дальнейшие события.
Раздолбаев подбирает похотливые слюни и продолжает:
- Эти макаки трое суток не выпускали меня из квартиры. Даже не покормили ни разу. Но и я показал им высший класс! Спортсмен самодовольно ухмыляется. - И вот на исходе третьего дня молодуха огорошивает меня. - Раздолбаев чешет затылок. - Не знаю, как они получили эту информацию от мужа и папеньки - может, проболтался старый козел? - но им стало известно о сговоре. А также о календарях и фаворите. Я немного добавил прыти (в смысле траханья), и дочурка вспомнила номер киоска и название фотосалона. Пароль - тоже. И знаешь, друг, мне стало обидно! - Раздолбаев доверительно глядит на меня. - Вот я и решил попытаться сорвать эту комбинацию.
В моей голове появляется интересная мысль. Решаю проверить ее.
- Так это ты в первый же день соревнований выключил из игры их лимдера?
- А что мне оставалось делать? - разводит руками Раздолбаев. - Благо, гранаты я кидаю - будь здоров! Хоть так помешать!
- Ну, а Золотаря зачем на тот свет отправил?
Раздолбаев вздыхает.
- Тут получился перебор. Уж больно злой я был на этих сволочей...
- Не волнуйся, - успокаиваю его. - Мне до этого нет никакого дела. Пусть с этим убийством органы разбираются. Мои требы проще.
Раздолбаев шумно вздыхает.
- Я ведь что подумал? Раз ты появился в "Ослиной лужайке", значит, тоже в этом деле замешан. Но убрать тебя почему-то не смог. Интуиция, что ли? А может, просто смелости на второе убийство не хватило? Не знаю...
- Иногда и трусость во благо! - Дружески хлопаю Раздолбаева по плечу. - Валяй дальше. Собирай все в кучу.
Раздолбаев непонимающе глядит на меня, но вскоре до него доходит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18