- Пора, - скомандовал человек в серой куртке и вышел из сарая.
Генка Баклушин подтолкнул Володю в спину. Дрожа г.сем телом от страха и холода, подросток пошел вслед за Шмагой. У железной двери Шмага подтянулся на носках, достал рукой до выключателя. Свет над дверью погас. В наступившей темноте послышался шум у замка.
Это Баклушин подбирал ключ. Он возился недолго.
Внутри замка что-то сухо щелкнуло, и толстая дужка беспомощно раскрылась.
- Молодец, - тихо похвалил Шмага.
Но это было только начало. Дверь дополнительно была закрыта изнутри.
Проникнуть в помещение планировалось через форточку. Для этого-то и был вовлечен в группу Володя Синелопов.
Щуплепький, узкоплечий, он легко мог пролезть в форточку...
Форточка оказалась тоже закрытой.
- Пластырь, - спокойным голосом хирурга потребовал Шмага.
Из чемоданчика достали и подали ему липкую тряпку. Он осторожно приложил ее к стеклу форточки, бережно разгладил и ладонью надавил на центр. Стекло глухо хрустнуло. Осколки посыпались внутрь, почти не издавая звона. Рука взломщика нащупала шпингалет, и форточка бесшумно раскрылась.
- Готово, - доложил Шмага, - давай сюда.
Эта команда относилась к Володе. Сильные руки подхватили его под мышки. Не успел он опомниться, как был поднят на уровень форточки. Тело мигом оказалось в горизонтальном положении.
- Пошел, - прохрипел главарь, подталкивая Володю сквозь прутья решетки к форточке. Голова просунулась в решетку и уперлась в раму. Встретилось неожиданное препятствие. Плечи уперлись в раму и застряли.
- Винтом, переворачивайся вниз лицом, - послышался совет снизу.
Извиваясь по-змеиному, Володя с трудом развернулся.
Но когда он пролез до половины, то голова, грудь и руки беспомощно повисли в воздухе. До подоконника было далеко, рама оказалась высокой. Было ощущение, что ныряешь в бездну.
"Все равно пропадать", - решил Володя и рванулся вперед, загребая воздух руками. И тут левая ладонь натолкнулась на жесткое полотно. Это была гобеленовая штора. Придерживаясь за нее, Володя с большим трудом спустился вниз.
За дверью гулко стукнул тяжелый металлический предмет, скорее всего лом. Заскрипели накинутые на петли изнутри крюки. Баклушин бесшумно снял навесной замок, осторожно отнес к стене тяжелую железную накладку. Дверь медленно открылась. Из нее, пошатываясь, вышел Володя. Лицо его вытянулось и побелело.
Глаза лихорадочно блестели, тело и руки дрожали в неудержимом ознобе.
- Ну, что встал? - выжидательно глядя на мальчишку, спросил Шмага.
Володя Синелопов беспомощно прислонился к жслезпой двери, молчал. Он не понимал, чего от него хотят еще. Разве мало того, что он сделал?
- Пошли за шмотками, - разъяснил Баклушин.
В руках у него был мешок. Другие уже вовсю орудовали внутри помещения. Оттуда доносился звук отодвигаемых штор, глухо постукивали сбрасываемые в кучу вешалки, кто-то раздирал полотно, что-то оборвалось и мягко шлепнулось на пол.
- Не могу, - признался Володя, - делайте что хотите, а я больше но могу.
- Стой тогда здесь, на атасе, понял? Если кто подойдет с проспекта, свистнешь, - приказал Баклушин и исчез за дверью...
Через захламленный двор Володя вышел на проспект. Впереди, дома через три от ателье, остановилась легковая машина - такси. Из нее вышел шофер, закрыл кабину на ключ, обошел вокруг и исчез во дворе.
Одинокая машина осталась стоять на проезжей части.
А дождь все лил. Проспект был безлюден. Дворники и сторожа предусмотрительно попрятались в парадные домов. Вскоре к машине вышли трое: шофер и еще двое. По фигурам Володя определил, что это Шмага и Игорь Щетинин. Значит, от ателье они прошли проходными дворами и вышли напротив такси. Люди несли два тяжелых чемодана и мешки. Шофор торопливо открыл багажник.
Туда затолкали чемоданы и один мешок, остальное разместили на сиденьях. Хлопнули дверцы. Машина зафырчала и ушла в сторону вокзала.
"А ведь это тоже работа, опасная и тяжелая", - подумал Володя, стоя под грибком на детской площадке.
Взгляд его был неотрывно прикован к дому, где расположено ателье. Он ждал Баклушина, а Генка почему-то задерживался.
"Уйти или подождать еще немного?" - думал Володя, и вдруг услышал позади себя подозрительный шорох.
Синелопов быстро обернулся. Из-за кустов выплывала неуклюжая фигура Баклушина. Откуда он взялся?
А Генка, не торопясь, шагал к Володе, загребая ногами опавшие листья, покровительственно улыбаясь.
- Все оформлено. Можно идти отдыхать, - победеносно объявил он.
6
К вечеру первого дня Снегирев сходил в соседние школы и принес три списка учащихся, имена которых начинались на букву "В", а фамилии имели окончание "ов". Бадраков бегло ознакомился со списками - сто шестнадцать человек! Сколько же времени потребуется для их проверки?
Призванная на помощь инспектор детской комнаты Рита Городецкая просмотрела списки и подчеркнула красным карандашом тринадцать фамилий. Эти ребята в разное время за разные проступки задерживались милицией.
- Тринадцать - число невезучее. Чертова дюжина, - заметил Снегирев.
- Идея! У меня возникла идея, - хлопнул себя по лбу ладонью Петр Кириллович. - Мы будем действовать методом отбора и сравнения...
- Что-то новое в области криминалистики, - чуть заметно улыбнулся Снегирев.
- Ты чего ухмыляешься?
- Есть такой анекдот, - уже не скрывая улыбки, начал Снегирев. - Один человек, мнивший себя талантливым изобретателем, недели две никого не впускал в свой кабинет. Работал над новой идеей. Наконец вышел с сияющим лицом и отдал на обозрение товарищам чертежи новой машины. Те посмотрели и узнали в уникальном изобретении... велосипед.
- Юмор здесь неуместен, - не сдавался Бадраков. - Неважно, велосипед или мотоцикл, лишь бы мы скорее могли достигнуть финиша. Результат важен, милейший.
Участковый уполномоченный Шарапкин положил конец этому спору. Он принес еще один список. Там были фамилии и имена ребят, проживающих на его участке в "неблагополучных" семьях.
Не откладывая дела в долгий ящин, Петр Кирил* лович сразу, же стал применять свой только что изобретенный метод сравнения. Он заглядывал в список Риты Городецкой и в список, доставленный Шарапкиным.
Дважды ни одна фамилия не повторялась.
- Не клюет, - снова улыбнулся Снегирев. - А я принесу третий список, и будут опять новые лица, - закончил он серьезно.
- Почему?
- Очень просто: озорников у нас намного больше, чем мы их знаем.
Уловив ход мыслей старшего группы, Шарапкин начал скрупулезно просматривать списки школьников, Он многих из них знал, оказывается.
- Комаров Валерка. Знаю. Навряд ли пойдет на это. Хохлов Виктор отпадает. Инвалид, больные ноги.
Колтаков Вася - золото парень, - бубнил он себе под нос, характеризуя знакомых ребят.
- Синелопов Вовка - умница. Но мать у него погуливать начала. Отец военный, служит где-то на границе. Мальчишка в последнее время отбился от рук.
Соседи жаловались, что курит в парадной...
- А почему ты его в свой список не внес?
- Это недолго. Можно и сейчас записать, - соглашается Шарапкин, внося фамилию Синелопова в свой список.
И вот Бадраков уже второй день проверяет образ жизни ребят, выявленных методом отбора. Работа тонкая. Нужно сделать так, чтобы никто из посторонних не узнал, кем интересуется работник милиции.
Навести тень подозрения на взрослого человека плохо, а на подростка - в несколько раз хуже.
Он сидит в жилищной конторе и тщательно изучает домовые книги. Иногда уходит на непродолжительное время, опять возвращается в контору. Даже опытная паспортистка не может угадать, какой дом интересует его больше других,
- Может, вам помощь нужна? Ну, в смысле подсказать что про жильцов... Мы ведь всех знаем, - предлагает она свои услуги.
- Нет, благодарю за внимание. Я просто интересуюсь, как ведутся домовые книги. Они у вас в полном порядке. До свидания.
- Самый хитрый оперативник в отделе, - обращается паспортистка к подругам, когда за Бадраковым закрылась дверь. - Что-то вынюхивает, а что - не говорит!
А Петр Кириллович уже шагает ло улице, косит глазом на жестянки с ломерами домов. У двадцать шестого он сбавил шаг. Закурил, остановился. Не торопясь, прошел во двор, поднялся по лестнице на пятый этаж. Осторожно позвонил. Пожилая женщина в очках открыла дверь, подозрительно осмотрела его.
- Вам кого, молодой человек? - Голос звонкий, молодой.
- Константина Серафимовича.
- С каких это пор Костю по имени-отчеству величать стали? - усмехнулась она. - Спит, наверное. Вчера поздно с работы вернулся. Сейчас я постучу, подождите.
Но стучать не пришлось. В глубине коридора открылась дверь. Среднего роста мужчина в черной куртке с петлицами, щуря заспанные глаза, безразлично посмотрел на Бадракова и уже завернул было на кухню.
- Вот он. Костя, к тебе тут пришли! - повысила голос женщина.
- Пришли, так впускайте, - недовольно проворчал мужчина. - А то встали, как вахтер в заводской проходной!
Константин Серафимович Сушко - вожатый трамвая. Эту неделю он работает в вечернюю смену. Домой возвращается около трех часов ночи, а иногда и позднее.
Он нисколько не удивился, что пришедший к нему человек - из уголовного розыска. Запросто пододвинул гостю стул:
- Присаживайтесь. У меня тут беспорядок, жена в больнице...
Бадраков извинился и сразу же повел речь о ночи, когда была совершена кража в ателье. Сушко подтвердил, что в ту ночь он, как и всегда после вечерней смены, возвращался домой примерно в три часа ночи, но никого и ничего подозрительного не видел. Однако Петр Кириллович не торопился уходить. Он считал разговор далеко не оконченным и до мелочей стал уточнять маршрут, по которому вожатый возвращался домой из трамвайного парка.
- Уж не думаете ли вы, что я ателье обворовал? - выпалил вдруг Сушко.
От неожиданности Бадраков опешил. Но тут же поспешил взять себя в руки и поинтересовался, из каких источников ему известно о краже в ателье.
- У меня же на работе самое верное радио. Вагон старого образца, кабины нет, что говорят пассажиры - все слышно. Ну, конечно, в тот день, вернее, после той ночи, как только подъезжаешь к ателье, так и разгораются страсти у пассажиров, особенно у женщин.
Ателье-то было женское.
- Значит, вы мне ничем не поможете, - печально вздохнул Бадраков. - А я так на вас надеялся.
- Какая ж помощь, товарищ, - развел руками повеселевший Сушко, - и рад бы сам, но... Ничего подозрительного не видел, это уж я хорошо помню. К примеру, от парка до самого дома только и видел мальчишку из двадцать девятой квартиры. Прошел передо мной в дом. Зовут его Володей. Так он же не ,мог совершить кражу, верно? И при нем ничего не было.
- Да, да. Это верно, - неестественным голосом подтвердил Бадраков, направляясь к двери. - Спасибо, извините, что побеспокоил. Нет так нет, ничего не поделаешь!
7
Повестку о явке в милицию Зое Ильиничне вручили на работе. Она недружелюбно посмотрела на человека, заставившего ее расписаться на корешке, но ничего не сказала.
- Ваша явка срочная, - обернулся молодой человек уже от двери. - Нужно явиться сейчас.
Ничего не понимая, Зоя Ильинична пожала плечами и пошла поставить в известность н-ачальника цеха. Через полчаса она уже была в милиции.
Бадраков изменил на этот раз своей традиции и не задал вопроса в лоб. Сначала он поинтересовался семьей Синелоповых в общем. Зоя Ильинична заподозрила: уж не муж ли на развод подал? Она тут же сочла своим долгом поставить в известность молодого человека, что супруг не очень беспокоится о семье. Наглядным тому примером является тот факт, что она вынуждена работать.
- В этом ничего плохого я не вижу, - парировал Бадраков.
- Конечно, чужое горе незаметно.
Долго ходить вокруг да около было нельзя. Зоя Ильинична нервничала и, безусловно, горела желанием поскорее узнать главное:
1 2 3 4 5 6