Вместе с Толей и Юрой был ещё один парень,
суровый на вид незнакомый. Его Генка побаивался.
- Это и есть ваш "командир"? - спросил парень.
- Он и есть.
- Маловат вроде.
- Для нового дела в самый раз, - сказал Юра.
- Гена - человек серьёзный, работать умеет, - сказал Толя.
- Кто такие пионеры, знаешь? - спросил незнакомый парень.
Месяца два назад Генка ответил бы, что пионеры - это охотники и
путешественники, которые открывали для переселенцев дикий американский
Запад. Про это книжка писателя Фенимора Купера есть. Но недаром Генка
ходил в комсомольский клуб. Теперь во многом разбирается.
- Пионеры - это юные коммунисты. Есть в Москве такие отряды.
- Есть в Москве. И ещё кое-где есть. А надо, чтобы во всей стране
были. Понимаешь?
- Понимаю, - сказал Генка.
- Ну вот. А каждому отряду нужны командиры. Где их взять?
- В Красной Армии?
- Нет, брат. Красноармейские командиры у себя в полках и ротах
нужны. А пионерам надо своих, ребячьих. Значит, нам самим их учить на-
до. Вот и собираем мы сейчас первый пионерский отряд. Командирский.
Научатся ребята в нём пионерским делам и будут потом сами командовать
отрядами. Ясно?
- Ясно, - сказал Генка.

5
Разные собрались в отряде ребята. Такие же, как Генка и помладше.
И постарше были. Незнакомые и знакомые - из тех,, что жили неподалёку.
Среди знакомых - тоже разные. Хороший приятель Саня Черноскатов и дав-
ний недруг Лёнька Голомштейн. С Лёнькой они, когда поменьше были, дра-
лись чуть не каждый день: не нравилась маленькому Генке Лёнькина длин-
ная шинель и гимназическая фуражка блином. Да и потом Генка, когда
постарше стал, косо поглядывал на бывшего гимназистика: буржуй ка-
кой-то, на скрипке играть учится.
Ну, а если разобраться, то какой Лёнька буржуй? Отец его чуть ли
не подмастерьем работал у ювелира Хризанова. Сына всякими правдами и
неправдами в гимназию определил. А на скрипке у них дома все играют -
это ещё от деда ихнего повелось. Поглядели бывшие враги друг на друга.
- Здравствуй, Гена.
- Здорово, Лёнь.
И засмеялись.
Общее теперь у них дело. У обоих красные галстуки.
Генку выбрали командиром звена: комсомолец и рабочую закалку име-
ет. Набралось в звене девять человек: Саня Черноскатов, Петька Бубен-
чиков, Леня Голомштейн, Витёк Панькин, что по соседству с Генкой жил,
да еще несколько ребят.
А звеньев в отряде - чуть ли не десяток. Когда выстроились во
дворе комсомольского клуба, Генка даже глазам не поверил: "Ух ты,
сколько нас!"
А Юра Боровикин, которого назначили вожатым, сказал;
- Нас, товарищи, пока ещё очень мало. Мало, ребята. Посмотрите,
сколько ребятишек у нас в городе, сколько на всём Урале. На каждой
улице ватага, друзья-приятели. А как они живут, что могут? Ну, в чижа
играют да в разбойников. На пруд купаться бегают да из луков по грачам
стреляют. А они ведь ребята замечательные. Все они про революцию зна-
ют, все за Советскую власть. Есть, конечно, буржуйские да купеческие
детки, но про них мы пока не говорим. Про тех речь идёт, у кого отцы
на заводах работают, у кого с колчаковцами воевали, нашу республику
отстаивали. Разве эти ребята не хотят помочь Советской власти?
- Хотят! - выдохнул строй.
- Хотят, да толком не знают как. Потому что беганьем по улицам да
игрушками революции не поможешь. Нужны красные отряды пролетарских ре-
бят. Чтобы вместе со старшими наше боевое дело отстаивали. Ясно?
- Ясно!
- Вы сейчас - один отряд. А потом каждый из вас станет вожатым. И
будет не один отряд, а сотня. Сотня только в нашем городе. А по стране
зашагают тысячи и тысячи отрядов.
Ничего особенного не было в тот день, но запомнился Генке залитый
мартовским солнцем двор, тополя с грачами и летящие тени облаков. И
ребята, стоявшие тесным, еще неровным строем. Без формы, без знамени,
без барабанов.
Потом появилась и форма, и знамя вручили в окружкоме. И два ма-
леньких военных барабана принёс откуда-то Юра. Санька Черноскатов и
Петька Бубенчиков вмиг напросились в барабанщики. Генка так не умел
вперёд всех вылезать. Да и не хотелось ему барабанщиком быть. Вот если
бы трубачом.
Дел в отряде было выше головы. Неграмотных рабочих с лесопилки
надо грамоте научить. Газету надо к пасхе выпустить против попов.
Представление про революцию для окрестных ребятишек устроить - тоже
важное дело. Строем ходить надо научиться так, чтобы все завидовали,
чтобы всем захотелось в пионеры. А когда все на субботник идут, отста-
вать ведь тоже не годится.
С фабрики Генка ушёл. Юра Боровикин ему сказал:
- С осени в школу пойдёшь. А пока сам за книжками посиди. До ле-
та. А летом, брат, будет одно дело.
Летом окружком решил организовать для отряда лагерь - походную
школу будущих пионерских командиров. Достали несколько старых палаток,
два котла, чтобы в лесу обеды варить. Старую шлюпку где-то для ребят
раздобыли комсомольцы. Мальчишкам уже снились синие вечера у озера и
жаркие костры...
Наступил последний вечер перед отъездом в лагерь. Генка забежал в
клуб, чтобы проверить ещё раз, хорошо ли уложена палатка его звена, не
забыл ли кто-нибудь принести из дома миску, кружку и ложку, у всех ли
упакованы как надо заплечные мешки.
В клубе было пусто. Пионерская комната оказалась заперта. Генка
нащупал в тайничке у косяка ключ, открыл дверь. Щёлкнул выключателем.
Всё имущество было сложено в одном углу и укрыто брезентом. Где
же тут мешки и палатки третьего звена?
Генка откинул край брезента. Поверх палаточных тюков и свёртков
из мешковины тускло блеснула медь.
Трубы!
Откуда?
Генка встал на колени, осторожно взял в руки горн. Такой же в
точности, как у дяди Алексея. И мундштук не вынут.
Наверно, Юра достал трубы совсем недавно. И ничего не сказал. Кто
же будет горнистом?
Если бы догадались дать трубу Генке! А как догадаются? Ведь никто
же не знает, что он умеет играть. Самому попросить? Ни за что он на
это не решится, не получается у него так, чтоб за себя просить. Ещё
скажут, что похвастаться хочет. Вон Лёнька на скрипке играет, да и то
не хвастается.
Генка выпрямился. Сердце стукнуло, но не мог он ничего с собой
сделать.
"Только самую малость попробую." Он прижал к губам мундштук и
взял первую ноту.
Это был плавный и красивый сигнал "сбор командиров".
Казалось, весь двухэтажный дом притих от удивления. Генка пере-
дохнул, положил трубу под брезент, прислушался. Где-то в коридоре раз-
дались шаги. Генка запер дверь, спрятал ключ. И сбежал по лестнице на
улицу.

6
Спит лагерь. Тихо дышат в палатках мальчишки. Дышит в кустах ве-
тер, чуть слышно. Колыхнёт кусты и замрёт. Небо стало темнее, разгоре-
лись звёзды. Вода потускнела и теперь едва заметна меж стволов. По но-
гам тянет холодок, и плечам зябко. Курточку бы взять в палатке, да как
уйдёшь с поста?
Опять колыхнулся в листьях ветер. Раз, второй. А может, это шаги?
Похоже. Точно!
- Стой? Кто идёт?
Винтовку с плеча на руку, затвор на себя!
- Свои, смена! Старший вожатый и пионер Черноскатов!
- Ой, Юра! Я не узнал. Ты так незаметно подошёл.
Новый часовой Саня Черноскатов передернул плечами - прохладно.
Зевнул, проверил винтовку. Спросил небрежно:
- Всё тихо?
- Вроде бы.
- Иди спать, - сказал Генке Юра. - На рассвете разбужу. Есть для
тебя ещё одно дело.
- Какое, Юра?
- Спи. Утром узнаешь.
Генка забрался в темноту и тепло сонной палатки, втиснулся неиз-
вестно между кем, натянул на ноги край чужого одеяла и мгновенно зас-
нул.
- Гена, вставай.
- Чего?
- Поднимись. Дело есть.
- Ты же говорил: на рассвете.
- Уже и так рассвет. Самый настоящий. Давай, Гена.
Поёживаясь и зевая. Генка выбрался из палатки. Во всех жилах сто-
нала усталость. - Небо над головой было серым. Росистая трава будто
мокрыми пальцами хватала за ноги. Пахло гарью погасшего костра.
Генка повернулся к озеру. Косматые пряди тумана лежали на воде.
Вдали, где был город, алели облака и золотисто светился горизонт.
Юра скрылся в командирской палатке, крикнул оттуда:
- Иди сюда!
"Что у него за дело?" - подумал Генка, хотел нырнуть под брезент,
по Юра уже сам вышел навстречу. И держал в руках трубу.
- Возьми, Генка. Сыграй, как только солнце покажется. Пусть в
первое утро лагерь встанет вместе с солнцем. Да не отказывайся, я ведь
знаю, что ты умеешь. Я тогда вечером в клубе слышал, как ты играл.
Генка не отказывался. Потому что всё было правильно. Он очень хо-
тел стать трубачом, и вот - пришло время.
Генка вздохнул глубоко, улыбнулся и взял холодный, чуть запотев-
ший горн в вытянутые руки. Шепотом спросил
- А что играть? Какой сигнал?
- А это уж сам смотри. Я ведь в такой музыке ещё не научился раз-
бираться.
Генка вышел к озеру. Туман был как мохнатые гривы лошадей. Вспом-
нились Генке всадники и трубачи из книжек. Вспомнился дядя Алексей - в
одной руке винтовка, в другой труба. И полк, уходящий на бой.
Генка ждал. И когда появился над огненным облаком малиновый крае-
шек солнца, он вскинул горн и заиграл тот самый сигнал: тревога!
Сначала он играл хрипловато, а потом всё чище и звонче.
Вставай, товарищ! Время такое - неспокойное! Много дел, много бо-
ёв впереди! Недаром у нас настоящие винтовки. Вставай.
Было лето двадцать третьего года. Над Уралом, над синими хребтами
и светлыми озёрами впервые летел сигнал пионерского горна.

1 2 3