Знаешь, Терри, ты был чудесным щенком! Так смешно наклонял головку и все вилял хвостом, а его и видно-то почти не было! А потом Майкл уехал во Францию, а мы с тобой остались. Я и самая лучшая собака в мире. Помнишь, все письма от Майкла мы читали вместе! Ну скажи, что помнишь. Ты еще обнюхивал их, а я говорила: «Это от хозяина“, а ты ведь и так знал. Мы были так счастливы, так счастливы. Ты, Майкл и я. А теперь и Майкла нет, и ты совсем постарел, а я.., я устала притворяться храброй.
Терри лизнул хозяйку.
— Ты же был со мной, когда пришла та телеграмма. Если б не ты, Терри, если б тогда не ты…
Она надолго смолкла.
— После этого мы уже никогда не расставались. Ни в радости, ни в печали, а ведь много было печали, верно? А теперь все и вовсе скверно. Есть, конечно, еще тетки Майкла, но они ведь думают, у нас все в порядке. Откуда же им знать, что он проиграл все деньги? Мы ведь им об этом ни за что не расскажем! Я тратила деньги, он тратил… Он, конечно, больше, но у каждого свои недостатки. Он ведь любил нас, Терри, обоих любил, а это главное. Остальное ерунда. И потом, родственники всегда его недолюбливали, вечно старались наговорить мне про него каких-нибудь гадостей. Так что не дождутся такого: узнать, что Майкл проиграл все наши деньги. Как бы мне хотелось иметь своих собственных родственников! Очень странно, что у меня их нет. Я так устала, Терри, и так хочется есть! Даже не верится, что мне только двадцать девять. Я себя чувствую на семьдесят. Я ведь совсем не храбрая, Терри, я только притворяюсь. Знаешь, такие странные мысли лезут последнее время в голову… Вчера потащилась пешком чуть не через весь Лондон, чтобы повидаться с кузиной Шарлоттой Грин. Мне почему-то казалось, что стоит мне заглянуть к ней в половине первого, и она обязательно предложит мне позавтракать. Дошла уже до самого ее дома и вдруг поняла, что просто не могу вот так вот прийти специально, чтобы поесть, и пошла назад. Глупость какая! Столько людей совершенно спокойно живет за чужой счет и думать об этом не думает! Наверное, мне не хватает силы воли.
Терри протестующе зарычал и уткнулся носом в уголок ее глаза.
— Какой у тебя славный нос, Терри. Такой холодный, совсем как мороженое. Обожаю тебя! Ни за что с тобой не расстанусь. «Усыпить!» Ты не слушай меня, милый. Не могу.., не могу.., не могу…
Шершавый язык принялся энергично вылизывать ее лицо.
— Все-то ты понимаешь, мой хороший. И ничего не боишься. И хочешь помочь мне, правда?
Терри сполз с коленей и заковылял в свой угол. Повозившись там, он вернулся, неся в зубах старую треснувшую чашку.
Джойс хотела было рассмеяться, но на глазах у нее выступили слезы.
— Милый, и это все, чем ты можешь помочь своей хозяйке? Ох, Терри, Терри… Ну не бойся, я что-нибудь придумаю. Только что? Легко сказать. Что же нам с тобой делать?
Она прилегла возле собаки на пол.
— Понимаешь, милый, в чем дело… Почему-то ни гувернанткам, ни сиделкам, ни даже компаньонкам не положено иметь собак. Вот замужним женщинам это можно, да и то лучше дорогих комнатных песиков, которых можно взять под мышку и пройтись с ними по магазинам. Хотя, конечно, можно и старых слепых терьеров — кто ж им запретит?
Она нахмурилась и замолчала. В эту минуту внизу дважды позвонили.
— Похоже, почта, Терри.
Джойс вскочила и сбежала по лестнице. Вскоре она вернулась с письмом в руке.
— Если только… А вдруг…
Она вскрыла конверт.
«Уважаемая мадам!
Тщательно осмотрев картину, мы пришли к единодушному мнению, что о ее принадлежности кисти Квиппа не может идти и речи, как, соответственно, и о ее приобретении.
С уважением,
Слоун и Райдер».
Джойс молча смотрела на листок.
— Вот, похоже, и все, — наконец произнесла она дрогнувшим голосом, — Это, Терри, была наша последняя надежда. Но ты не волнуйся. Я знаю выход, и это все же лучше, чем просить милостыню.. Обожди меня, милый, я скоро.
Она быстро спустилась по лестнице в темный холл, подошла к телефону и набрала номер. Голос ответившего мужчины изменился, едва она назвалась.
— Джойс, девочка моя! Позволь вытащить тебя вечерком на танцы.
— Не могу, — беззаботным тоном отозвалась Джойс. — Слишком сложно решить, что именно надеть.
Она улыбнулась, представив пустые вешалки в своем шкафу.
— А что, если я сейчас к тебе заскочу? У тебя какой адрес? Господи! Это еще где? Я так понимаю, и в твою жизнь ворвалась грубая реальность?
— Точно.
— Рад, что ты этого не скрываешь. Скоро буду.
Через сорок пять минут машина Артура Холлидея уже стояла у ее подъезда. Онемевшая миссис Барнесс проводила посетителя наверх.
Оглядевшись, Артур присвистнул.
— Ничего себе! Девочка моя, и что же привело тебя в эту дыру?
— Гордость и некоторые другие, столь же непрактичные чувства, — весело ответила она, насмешливо оглядывая гостя.
Артур Холлидей считался красивым мужчиной. Светловолосый, рослый, широкоплечий, с бледно-голубыми глазами и тяжелым квадратным подбородком.
Он осторожно присел на предложенный ему хлипкий стул.
— Что ж, — не спеша проговорил он. — Похоже, ты свой урок получила. Между прочим, это животное кусается?
— Нет-нет. Он прекрасно воспитан.
Холлидей не спеша обвел ее взглядом.
— Ты, никак, спустилась с небес, Джойс? Я прав?
Она кивнула.
— Милая моя, я же говорил, что всегда получаю, что мне нужно. Так что я просто набрался терпения и подождал, когда же ты наконец разберешься что к чему в этом мире.
— Рада, что ты не передумал…
Он подозрительно взглянул на нее и резко спросил:
— Так ты выйдешь за меня замуж?
Она кивнула.
— Хоть сейчас.
— Тогда не будем тянуть. — Он снова обвел взглядом комнату и рассмеялся.
— Только, — выдавила Джойс, краснея, — есть одно условие.
— Условие?
В нем, похоже, снова проснулись подозрения.
— Да, условие. Собака. Она поедет со мной.
— Эта? Да она на ладан дышит. Купишь себе новую. Денег я не пожалею.
— Мне нужен Терри.
— Ладно, как хочешь.
Джойс посмотрела ему прямо в глаза.
— Ты ведь знаешь, что я тебя не люблю? Совсем не люблю.
— А ты знаешь, что меня это ни капельки не волнует. Только, чур, без обмана. Со мной лучше играть по-честному!
Джойс покраснела.
— Ты не пожалеешь о своих расходах.
— Тогда, наверное, самое время поцеловаться? — ухмыльнулся он, приближаясь.
Она с улыбкой ждала. Он притянул ее к себе и стал целовать лицо, губы, шею… Она никак не реагировала. Наконец он ее отпустил.
— Завтра куплю тебе кольцо, — сказал он. — Какое хочешь? С бриллиантом? С жемчугом?
— С рубином, — ответила Джойс. — Самым большим, какой только найдешь, и обязательно, чтобы цвета крови.
— Забавная мысль.
— Просто хочу, чтобы оно как можно меньше походило на то, которое мне подарил Майкл.
— Да, теперь ты вытащила билет получше.
— Как ты тонко все подмечаешь, Артур.
Холлидей с хохотом вышел из комнаты.
— Терри, лизать! — приказала Джойс. — Давай, оближи меня… Сильнее… Лицо, шею.., особенно шею.
Терри радостно бросился выполнять. Задумчиво поглаживая его мягкую шерстку, Джойс объясняла:
— Главное тут: заставить себя хорошенько думать о чем-то другом. Иначе никак. Знаешь, о чем я думала? О варенье! О варенье, которое можно будет купить завтра. О клубничном, черносмородиновом, малиновом и черносливовом. А может быть, Терри, я ему скоро надоем. Ты как думаешь? Я так на это надеюсь! Говорят, мужчинам быстро надоедают их жены. А вот Майклу я бы никогда не надоела.., никогда.., никогда… Ох, Майкл!

На следующее утро Джойс проснулась с тяжелым сердцем. Она грустно вздохнула, разбудив спавшего рядом с ней на постели Терри, и тот немедленно принялся радостно ее облизывать.
— Ох, милый ты мой. Придется нам пройти через все это. Если только не случится чуда. Терри, милый, ты не можешь сделать для меня чуда? Знаю-знаю: сделал бы, если б мог.
Миссис Барнесс принесла чай с бутербродами. Она искренне радовалась за Джойс.
— Так славно, что вы решились выйти за этого господина. Представляете? Он приехал на «роллс-ройсе»! На самом настоящем «роллс-ройсе»! От такого зрелища даже Барнесс протрезвел. Глядите-ка, ваша псина взгромоздилась на подоконник.
— Он любит греться на солнышке, — объяснила Джойс, — только я ему не разрешаю. Слишком высоко. Терри, марш в комнату!
— На вашем месте, — заметила миссис Барнесс, — я бы его все-таки усыпила. Что у него за жизнь? Одно мучение. А этот господин купит вам какую-нибудь модную собачку — знаете, которых можно носить в муфте.
Улыбнувшись, Джойс снова позвала Терри, и тот принялся уже осторожно сползать на пол, но тут с улицы донеслось рычание дерущихся собак. Терри передумал слезать и заинтересованно уставился в окно, выражая свое отношение к происходящему сдержанным ворчанием. Он слишком увлекся, слишком подался вперед и, когда под его лапами подался гнилой карниз, не смог удержать равновесия.
Отчаянно вскрикнув, Джойс бросилась вниз по лестнице. Через несколько секунд она уже стояла на коленях на тротуаре возле Терри. Он тихонько скулил и подергивался. Было видно, что он сильно расшибся. Джойс наклонилась к нему.
— Терри… Терри, маленький…
Обрубок хвоста слабо шевельнулся.
— Терри, мальчик. Я здесь, я помогу. Маленький мой…
Вокруг уже собиралась толпа, в основном — мальчишки.
— Вывалился из окна. Дрянь дело. Похоже, сломал позвоночник…
Джойс их даже не замечала.
— Миссис Барнесс, где ближайшая ветлечебница?
— Ну, на углу Мэре-стрит есть одна. Только как вы туда доберетесь?
— Возьму такси.
— Позвольте мне.
Эти слова принадлежали пожилому мужчине, только что вышедшему из такси. Он наклонился к Терри, приподнял его верхнюю губу, затем подсунул руку под тельце.
— Боюсь, у него сильное внутреннее кровотечение, — сказал он. — Хотя кости, по-моему, целы. Давайте-ка отвезем беднягу к врачу.
Вместе с Джойс они начали осторожно поднимать собаку. Терри взвизгнул от боли и вцепился в руку девушки.
— Терри, старичок мой, все будет хорошо, ты, главное, не бойся.
Они устроили Терри на заднем сиденье, и машина тронулась. Джойс рассеянно обмотала укушенную руку носовым платком. Несчастный Терри попытался дотянуться и лизнуть ее.
— Знаю, милый, знаю. Конечно, ты не хотел. Все в порядке, Терри, все в порядке.
Она гладила собаку по голове. Мужчина, сидевший рядом, молча наблюдал за ними.
Вскоре они были на месте. В вестибюле их встретил крупный грубоватый мужчина с красным лицом.
Пока он осматривал Терри, Джойс беспомощно стояла рядом, не замечая катившихся по щекам слез.
— Все хорошо, милый, все будет хорошо, — тихонько повторяла она.
Наконец ветеринар выпрямился.
— Не могу сказать ничего определенного. Собака нуждается в тщательном осмотре. Придется вам оставить ее пока здесь.
— Но я не могу!
— Надо. Мы о нем позаботимся. Да не волнуйтесь вы так. Через — ну, скажем — полчасика я вам позвоню.
С тяжелым сердцем Джойс пришлось уступить. На прощание она поцеловала Терри в теплый нос и, ничего не видя от слез, спотыкаясь, спустилась по лестнице. Мужчина, который привез ее на такси, все еще ждал внизу. Джойс успела совершенно о нем забыть.
— Такси еще здесь. Позвольте, я отвезу вас домой.
Она покачала головой.
— Я лучше пройдусь.
— Тогда я пойду с вами.
Он расплатился с таксистом, догнал Джойс, и мы молча пошли рядом. Она совершенно не замечала его присутствия.
Когда они дошли до ее дома, незнакомец сказал:
— Не забудьте позаботиться о руке.
Джойс удивленно взглянула на свою руку.
— О, все в порядке.
— Все равно нужно как следует промыть и перевязать рану. Позвольте…
Он поднялся вслед за ней, и Джойс равнодушно позволила ему вымыть ей руку и перевязать чистым платком.
— Терри не хотел сделать мне больно, — зачем-то объяснила она. — Он никогда, понимаете, никогда бы не сделал мне больно. Он просто не понимал, что это я. Наверное, ему было очень больно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30