«Парни, я там нашел один мост, небольшой этакий премилый мостик, с охраной, конечно…» – и показывал на карте, где это, и мы решали, что делать с этим премилым мостиком и его охраной. Тогда и там – мало ли что вошло в привычку… Но теперь! В мирном тихом доме разговоры о революции, о миллионах на оружие, о тайных курьерах казались нереальными: точно сидишь где-нибудь в кино.
Я молчал вплоть до того момента, когда в воскресенье повез его в аэропорт. Он не нажимал на меня. Ждал. Когда пришлось встать перед очередным светофором, я сказал:
– Договорились, Винс. Я согласен. И скорее чутьем, чем слухом, я уловил его облегченный вздох.
– Прекрасно, Джерри. В полдень, ровно в двенадцать часов шестого мая будь в отеле «Терраса» в Тампе. Возьми номер, назовись чужим именем, но не таким, чтобы запоминалось с первого раза.
– Роберт Мартин.
– Годится. Если понадобится, я оставлю сообщение для тебя. Но там-то скажи, что остановишься на двое суток. Поднимайся в свой номер и жди моего сигнала. Машину оставь недалеко от гостиницы.
– Что значит – ты оставишь для меня сообщение? Где оставишь?
– У портье, мистер Мартин. Где же еще?
Я высадил его у входа в аэропорт. Перед тем он успел вытащить из бумажника десять купюр по пятьдесят долларов. Я пытался протестовать, но он пресек все возражения. Винс прошел в огромные двери аэровокзала не оглянувшись. На обратном пути я опять стоял перед светофором. Два полицейских на углу о чем-то говорили между собой. Глядя на них, я ощутил легкое беспокойство и тут же понял: это первый симптом предстоящих трудностей.
В ту ночь перед сном в ванной комнате я посмотрел в зеркало и увидел в нем незнакомца с невеселым и замкнутым выражением лица; его рыжеватые жесткие волосы явно начинали седеть. Я вырубил свет. Тихо было в доме. Лоррейн с кем-то из соседей ушла в клуб. Там они наверняка пили, хихикали, обменивались мокрыми поцелуями, сплетничали и наращивали сумму счета, который им под конец предъявят.
Я проснулся, когда она пришла. Она включила в спальне все, что можно было включить. Я притворился, что сплю. Она раздевалась, пьяно напевая себе что-то под нос. Когда она захрапела, пришлось встать и выключить свет, она это сделать забыла. В темноте я вдыхал запах, висевший в воздухе, – смесь дорогих духов, алкоголя и едкого пота.
Нет, в моем будущем места для Лоррейн не оставалось.
Может быть, там найдется место для Лиз?
Глава 4
Во вторник шестого мая я был в Тампе, в отеле «Терраса», где получил номер, заполнив анкету на имя Роберта Мартина. Пиджак я держал под мышкой, белая сорочка приклеилась к спине, покуда я поднимался на два с половиной этажа, отделявших автостоянку от вестибюля. Я был уверен или почти уверен, что мне передали бы записку от Винса, если бы случилось нечто непредвиденное. Но никто ничего для меня не оставлял.
Мальчик-служитель оставил чемодан и вышел, прикрыв дверь за собою. Мне не оставалось теперь ничего другого, как ждать. Я выехал в субботу утром и потратил на дорогу в тысячу шестьсот миль три дня. По пути часто дождило. В Тампе было жарко и душно, как в парилке. К счастью, в номере был кондиционер.
Я попытался читать газету, купленную в вестибюле, но не мог сосредоточиться и начал вышагивать по номеру туда-сюда, от окна к столу и обратно, прикуривал одну сигарету от другой и бросал после пяти затяжек. Я проклинал Винса, заставлявшего себя ждать.
Те двенадцать дней, что прошли после отъезда Винса, были странными. Лоррейн и ее родители рассчитывали, что я вернусь к моей бессмысленной работе, как только «опомнюсь». Но я получил последний причитавшийся мне чек и внес его на тощий счет в банке. Затем отправился искать место. Джордж Ферр, один из лучших подрядчиков в городе, заявил, что с радостью взял бы меня к себе. Это предложение было столь лестным, что я, пожалуй, мог бы теперь принять вызов моей дражайшей половины. Оно, правду говоря, превосходило мои ожидания. Я сказал, что хотел бы подумать и чти вскоре сообщу ему о моем решении.
Домой я пришел слегка оглушенный. Но тут послышался голос Лоррейн: , – И что ты теперь собираешься делать? Слоняться по дому? А на что мы жить будем?
– У меня свои планы.
– Прелесть какая. У него свои планы, видите ли. Моя мать была здесь. Она говорит, папа ужасно зол на тебя. Они оба не могут понять, как это можно было просто плюнуть на все – после того что он для тебя сделал. Она даже плакала!
– Лоррейн, оставь меня в покое.
– Но что ты будешь делать?
– Я уеду.
– Куда? Куда, ради всего святого?
– Навещу знакомых. Возможно, удастся собрать какую-то сумму, хотя бы для начала.
– Кто тебе даст денег?
– Мне еще отказываться придется. Слушай, Лорри, почему бы тебе не взять пузырек чего-нибудь крепкого и не подзакосеть где-нибудь мирно и с удовольствием? Ты же видишь, мне не до тебя.
– Я имею право знать, что меня ожидает!
– Никто и никогда этого не знает. Никто никогда по-настоящему не знает, что его ждет.
– Смотрите-ка, он еще философ!
Я старался бывать дома как можно реже. Лоррейн становилась окончательно невыносимой.
В пятницу, накануне отъезда, поддавшись безотчетному побуждению, я зашел в телефонную будку невдалеке от своей вчерашней конторы и позвонил Лиз. Она сказала, что Э.Д, как раз нет на работе и она может выйти ко мне. Мы устроились в ближайшем кафе, и она торопливо начала рассказывать мне, как плохи дела: фирма, по ее словам, дышит на ладан. Несмотря ни на что, радоваться я не мог. Как-никак, «Строительная компания Э.Д.Мэлтон» какое-то время была частью моей жизни, и мне вовсе не улыбалось беспомощно наблюдать, как старый узколобый упрямец разрушает ее.
И собеседница моя загрустила.
– Мне будет тебя не хватать, Джерри. Я серьезно. Ох, какая же у нас тоска! А что ты надумал?
Я что-то соврал: хлопочу насчет новой работы, ищу капитал, чтобы возобновить свое дело.
– А и правда, если бы ты снова был сам себе хозяин, Джерри! Может, тебе пригодилась бы и старательная секретарша вроде меня?
– Лоррейн для начала выцарапала бы мне глаза, если бы я пригласил тебя.
– Это тебя волнует?
Мы вступали на ту почву, где раньше бывать не отваживались. Я ответил на ее взгляд и сказал:
– Нет. Может быть, это относится скорее к прошлому.
– Что ты этим хочешь сказать?
– Предположим, я тебя слегка обманул и не хлопочу насчет места. И заводить свое дело я тоже не спешу. Она наморщила лоб – это у нее так мило получалось.
– Что-то я тебя не пойму.
– Не все тебе могу объяснить. Пока. Но представь, что у меня вдруг появятся деньги. Очень много денег.
– Это было бы прекрасно – для тебя.
– Я должен теперь уехать на пару дней. Может быть, вернусь уже богатым.
Мне показалось – она что-то поняла, точней – начала догадываться; озабоченность появилась у нее на лице.
– Но ведь ты.., ты не собираешься делать глупости?
– Нет. Дело абсолютно верное.
– Для чего ты мне это рассказываешь?
Ее рука была рядом с чашкой. Я потянулся через стол.
По ее глазам понял, что сжал руку чересчур сильно, но она не жаловалась. Я еще никогда ее так не касался.
– Если все получится, мы вдвоем могли бы исчезнуть навсегда.
– А куда бы мы…
– А все равно куда.
Она смотрела через меня, поверх меня, в пустоту. Кончиком языка провела по нижней губе.
– Жизнь так тосклива, Джерри. И становится все тоскливее.
– А потом мы все это легализуем. Немного позже.
– Мы еще поговорим обо всем. Забери сперва все эти деньги.
Я отпустил ее руку. Она отпила глоток кофе. Через край чашки она глядела на меня. Потом поставила чашку на блюдце и улыбнулась мне такой грешной, такой виноватой улыбкой, что у меня вдруг захолонуло сердце.
– Забирай их, – повторила она шепотом. – И потом мы поговорим обо всем.
Мистер Роберт Мартин, развалившись на продавленном матраце, глазел на отсветы неоновой рекламы и автомобильных огней, пробегавшие по потолку, слышал сквозь уличные шумы музыку ресторана, девичий смех и монотонный храп соседа за стенкой.
В двадцать минут третьего зазвонил телефон. Я схватил трубку. Винс сказал, что сейчас придет. Он вошел пружинистым шагом – загорелый, статный и, конечно, ухмыляющийся. На голове у него была соломенная широкополая шляпа, глаза скрыты темными очками. Когда я запер за ним дверь, он кинул на постель сверток, подошел к столу и уставился на переполненную пепельницу.
– Немножко нервничаем, а?
– Ах, кончай! Будь оно все проклято!
Он развернул пакет и бросил мне шоферскую фуражку. Я примерил. Она оказалась на полномера меньше, чем нужно, но если нахлобучить поглубже, то сойдет.
– А где твой серый костюм?
Я открыл шкаф. Он взглянул на меня оценивающе.
– О'кей. Купим еще темный галстук, и тогда костюм можно будет принять за униформу. Он снял шляпу, сорвал очки и бросился на кровать.
– Наш герой прибывает завтра, рейсом 675, в три часа пополудни.
– Ничего не изменилось? Никаких неожиданностей?
– Если ты и дальше будешь задавать подобные вопросы, ты меня просто обидишь. Я взял машину напрокат. Рауль воображает, что я в Сан-Пауло. Кармела свое дело знает. Завтра в три часа по тамошнему времени – здесь будет уже четыре – генерал получит сообщение о заговоре. Все вместе доставляет мне ужасное удовольствие. И это весьма прибыльное удовольствие, Джерри.
– А что теперь?
Он вскочил на ноги, подошел к столу, достал план города. На нем был прочерчен маршрут. Я изучил его досконально, не упуская ни единой подробности.
Мы спустились вниз. Лимузин стоял на месте. Это был черный, выпущенный года три назад «крайслер». Мы сели в него, проехали до аэропорта, вернулись тем же путем в город. Винсент держал в руках план города и, поглядывая на часы, говорил мне, сколько времени ушло на тот или иной отрезок пути. Проехать к больнице оказалось несколько сложнее. Пришлось вернуться и повторить все сначала, и теперь я сделал всего две ошибки. На третий раз все прошло гладко. Следующий тур: мы стартовали с того места, где я припарковывал свою машину, ища кратчайшую дорогу к универмагу, где предполагали встретиться, а оттуда – к 301-й улице. Она, в свою очередь, должна была вывести нас на север. Здесь все оказалось проще, никакие повторы не понадобились.
Когда в больнице начался вечерний прием посетителей, мы вошли в здание боковым, запасным входом, через который мне предстояло назавтра покинуть больницу уже с деньгами. Мы поинтересовались, где тут можно выкинуть мусор. Винс внес в план некоторые уточнения. Машину он получил в центре Тампы. Он считал, что ее следует сдать и честь по чести закрыть арендный договор; мне пришлось с ним согласиться. Он купил флакончик бензина, – секундным делом будет снять с дверцы «крайслера» герб, который он намеревался приклеить прямо перед прибытием самолета.
Мы расстались в десять вечера. Я спал плохо. Утром я надел белую сорочку, темный галстук, серый костюм. Позавтракал в отеле, снова поднялся в номер, взял дорожный чемодан, сверток с фуражкой, отнес в машину и запер.
Через три минуты появился Винс в черном «крайслере». Я сел за руль. Мы еще раз проехали вчерашним маршрутом, засекая время. Двадцать восемь минут плюс две минуты на дорожные неожиданности нужно, чтобы доехать от аэропорта до больницы. Еще три минуты спустя я с деньгами должен буду сидеть уже в своей машине. В обязанности Винса входило избавиться от фуражки, стереть с дверцы лимузина герб, сдать его в прокатную фирму, пробежать шесть кварталов. Мне же для того, чтобы доехать до большого универсального магазина, требовалось десять минут. Остается еще двадцать. Куда девать это время? Договорились, что я буду разъезжать по этим кварталам – так, чтобы он меня мог видеть и в случае надобности вскочить в машину по пути. На все вместе мы выделили тридцать три минуты. Если самолет не опоздает, то в 16.15 мы выедем из города и двинемся на север.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Я молчал вплоть до того момента, когда в воскресенье повез его в аэропорт. Он не нажимал на меня. Ждал. Когда пришлось встать перед очередным светофором, я сказал:
– Договорились, Винс. Я согласен. И скорее чутьем, чем слухом, я уловил его облегченный вздох.
– Прекрасно, Джерри. В полдень, ровно в двенадцать часов шестого мая будь в отеле «Терраса» в Тампе. Возьми номер, назовись чужим именем, но не таким, чтобы запоминалось с первого раза.
– Роберт Мартин.
– Годится. Если понадобится, я оставлю сообщение для тебя. Но там-то скажи, что остановишься на двое суток. Поднимайся в свой номер и жди моего сигнала. Машину оставь недалеко от гостиницы.
– Что значит – ты оставишь для меня сообщение? Где оставишь?
– У портье, мистер Мартин. Где же еще?
Я высадил его у входа в аэропорт. Перед тем он успел вытащить из бумажника десять купюр по пятьдесят долларов. Я пытался протестовать, но он пресек все возражения. Винс прошел в огромные двери аэровокзала не оглянувшись. На обратном пути я опять стоял перед светофором. Два полицейских на углу о чем-то говорили между собой. Глядя на них, я ощутил легкое беспокойство и тут же понял: это первый симптом предстоящих трудностей.
В ту ночь перед сном в ванной комнате я посмотрел в зеркало и увидел в нем незнакомца с невеселым и замкнутым выражением лица; его рыжеватые жесткие волосы явно начинали седеть. Я вырубил свет. Тихо было в доме. Лоррейн с кем-то из соседей ушла в клуб. Там они наверняка пили, хихикали, обменивались мокрыми поцелуями, сплетничали и наращивали сумму счета, который им под конец предъявят.
Я проснулся, когда она пришла. Она включила в спальне все, что можно было включить. Я притворился, что сплю. Она раздевалась, пьяно напевая себе что-то под нос. Когда она захрапела, пришлось встать и выключить свет, она это сделать забыла. В темноте я вдыхал запах, висевший в воздухе, – смесь дорогих духов, алкоголя и едкого пота.
Нет, в моем будущем места для Лоррейн не оставалось.
Может быть, там найдется место для Лиз?
Глава 4
Во вторник шестого мая я был в Тампе, в отеле «Терраса», где получил номер, заполнив анкету на имя Роберта Мартина. Пиджак я держал под мышкой, белая сорочка приклеилась к спине, покуда я поднимался на два с половиной этажа, отделявших автостоянку от вестибюля. Я был уверен или почти уверен, что мне передали бы записку от Винса, если бы случилось нечто непредвиденное. Но никто ничего для меня не оставлял.
Мальчик-служитель оставил чемодан и вышел, прикрыв дверь за собою. Мне не оставалось теперь ничего другого, как ждать. Я выехал в субботу утром и потратил на дорогу в тысячу шестьсот миль три дня. По пути часто дождило. В Тампе было жарко и душно, как в парилке. К счастью, в номере был кондиционер.
Я попытался читать газету, купленную в вестибюле, но не мог сосредоточиться и начал вышагивать по номеру туда-сюда, от окна к столу и обратно, прикуривал одну сигарету от другой и бросал после пяти затяжек. Я проклинал Винса, заставлявшего себя ждать.
Те двенадцать дней, что прошли после отъезда Винса, были странными. Лоррейн и ее родители рассчитывали, что я вернусь к моей бессмысленной работе, как только «опомнюсь». Но я получил последний причитавшийся мне чек и внес его на тощий счет в банке. Затем отправился искать место. Джордж Ферр, один из лучших подрядчиков в городе, заявил, что с радостью взял бы меня к себе. Это предложение было столь лестным, что я, пожалуй, мог бы теперь принять вызов моей дражайшей половины. Оно, правду говоря, превосходило мои ожидания. Я сказал, что хотел бы подумать и чти вскоре сообщу ему о моем решении.
Домой я пришел слегка оглушенный. Но тут послышался голос Лоррейн: , – И что ты теперь собираешься делать? Слоняться по дому? А на что мы жить будем?
– У меня свои планы.
– Прелесть какая. У него свои планы, видите ли. Моя мать была здесь. Она говорит, папа ужасно зол на тебя. Они оба не могут понять, как это можно было просто плюнуть на все – после того что он для тебя сделал. Она даже плакала!
– Лоррейн, оставь меня в покое.
– Но что ты будешь делать?
– Я уеду.
– Куда? Куда, ради всего святого?
– Навещу знакомых. Возможно, удастся собрать какую-то сумму, хотя бы для начала.
– Кто тебе даст денег?
– Мне еще отказываться придется. Слушай, Лорри, почему бы тебе не взять пузырек чего-нибудь крепкого и не подзакосеть где-нибудь мирно и с удовольствием? Ты же видишь, мне не до тебя.
– Я имею право знать, что меня ожидает!
– Никто и никогда этого не знает. Никто никогда по-настоящему не знает, что его ждет.
– Смотрите-ка, он еще философ!
Я старался бывать дома как можно реже. Лоррейн становилась окончательно невыносимой.
В пятницу, накануне отъезда, поддавшись безотчетному побуждению, я зашел в телефонную будку невдалеке от своей вчерашней конторы и позвонил Лиз. Она сказала, что Э.Д, как раз нет на работе и она может выйти ко мне. Мы устроились в ближайшем кафе, и она торопливо начала рассказывать мне, как плохи дела: фирма, по ее словам, дышит на ладан. Несмотря ни на что, радоваться я не мог. Как-никак, «Строительная компания Э.Д.Мэлтон» какое-то время была частью моей жизни, и мне вовсе не улыбалось беспомощно наблюдать, как старый узколобый упрямец разрушает ее.
И собеседница моя загрустила.
– Мне будет тебя не хватать, Джерри. Я серьезно. Ох, какая же у нас тоска! А что ты надумал?
Я что-то соврал: хлопочу насчет новой работы, ищу капитал, чтобы возобновить свое дело.
– А и правда, если бы ты снова был сам себе хозяин, Джерри! Может, тебе пригодилась бы и старательная секретарша вроде меня?
– Лоррейн для начала выцарапала бы мне глаза, если бы я пригласил тебя.
– Это тебя волнует?
Мы вступали на ту почву, где раньше бывать не отваживались. Я ответил на ее взгляд и сказал:
– Нет. Может быть, это относится скорее к прошлому.
– Что ты этим хочешь сказать?
– Предположим, я тебя слегка обманул и не хлопочу насчет места. И заводить свое дело я тоже не спешу. Она наморщила лоб – это у нее так мило получалось.
– Что-то я тебя не пойму.
– Не все тебе могу объяснить. Пока. Но представь, что у меня вдруг появятся деньги. Очень много денег.
– Это было бы прекрасно – для тебя.
– Я должен теперь уехать на пару дней. Может быть, вернусь уже богатым.
Мне показалось – она что-то поняла, точней – начала догадываться; озабоченность появилась у нее на лице.
– Но ведь ты.., ты не собираешься делать глупости?
– Нет. Дело абсолютно верное.
– Для чего ты мне это рассказываешь?
Ее рука была рядом с чашкой. Я потянулся через стол.
По ее глазам понял, что сжал руку чересчур сильно, но она не жаловалась. Я еще никогда ее так не касался.
– Если все получится, мы вдвоем могли бы исчезнуть навсегда.
– А куда бы мы…
– А все равно куда.
Она смотрела через меня, поверх меня, в пустоту. Кончиком языка провела по нижней губе.
– Жизнь так тосклива, Джерри. И становится все тоскливее.
– А потом мы все это легализуем. Немного позже.
– Мы еще поговорим обо всем. Забери сперва все эти деньги.
Я отпустил ее руку. Она отпила глоток кофе. Через край чашки она глядела на меня. Потом поставила чашку на блюдце и улыбнулась мне такой грешной, такой виноватой улыбкой, что у меня вдруг захолонуло сердце.
– Забирай их, – повторила она шепотом. – И потом мы поговорим обо всем.
Мистер Роберт Мартин, развалившись на продавленном матраце, глазел на отсветы неоновой рекламы и автомобильных огней, пробегавшие по потолку, слышал сквозь уличные шумы музыку ресторана, девичий смех и монотонный храп соседа за стенкой.
В двадцать минут третьего зазвонил телефон. Я схватил трубку. Винс сказал, что сейчас придет. Он вошел пружинистым шагом – загорелый, статный и, конечно, ухмыляющийся. На голове у него была соломенная широкополая шляпа, глаза скрыты темными очками. Когда я запер за ним дверь, он кинул на постель сверток, подошел к столу и уставился на переполненную пепельницу.
– Немножко нервничаем, а?
– Ах, кончай! Будь оно все проклято!
Он развернул пакет и бросил мне шоферскую фуражку. Я примерил. Она оказалась на полномера меньше, чем нужно, но если нахлобучить поглубже, то сойдет.
– А где твой серый костюм?
Я открыл шкаф. Он взглянул на меня оценивающе.
– О'кей. Купим еще темный галстук, и тогда костюм можно будет принять за униформу. Он снял шляпу, сорвал очки и бросился на кровать.
– Наш герой прибывает завтра, рейсом 675, в три часа пополудни.
– Ничего не изменилось? Никаких неожиданностей?
– Если ты и дальше будешь задавать подобные вопросы, ты меня просто обидишь. Я взял машину напрокат. Рауль воображает, что я в Сан-Пауло. Кармела свое дело знает. Завтра в три часа по тамошнему времени – здесь будет уже четыре – генерал получит сообщение о заговоре. Все вместе доставляет мне ужасное удовольствие. И это весьма прибыльное удовольствие, Джерри.
– А что теперь?
Он вскочил на ноги, подошел к столу, достал план города. На нем был прочерчен маршрут. Я изучил его досконально, не упуская ни единой подробности.
Мы спустились вниз. Лимузин стоял на месте. Это был черный, выпущенный года три назад «крайслер». Мы сели в него, проехали до аэропорта, вернулись тем же путем в город. Винсент держал в руках план города и, поглядывая на часы, говорил мне, сколько времени ушло на тот или иной отрезок пути. Проехать к больнице оказалось несколько сложнее. Пришлось вернуться и повторить все сначала, и теперь я сделал всего две ошибки. На третий раз все прошло гладко. Следующий тур: мы стартовали с того места, где я припарковывал свою машину, ища кратчайшую дорогу к универмагу, где предполагали встретиться, а оттуда – к 301-й улице. Она, в свою очередь, должна была вывести нас на север. Здесь все оказалось проще, никакие повторы не понадобились.
Когда в больнице начался вечерний прием посетителей, мы вошли в здание боковым, запасным входом, через который мне предстояло назавтра покинуть больницу уже с деньгами. Мы поинтересовались, где тут можно выкинуть мусор. Винс внес в план некоторые уточнения. Машину он получил в центре Тампы. Он считал, что ее следует сдать и честь по чести закрыть арендный договор; мне пришлось с ним согласиться. Он купил флакончик бензина, – секундным делом будет снять с дверцы «крайслера» герб, который он намеревался приклеить прямо перед прибытием самолета.
Мы расстались в десять вечера. Я спал плохо. Утром я надел белую сорочку, темный галстук, серый костюм. Позавтракал в отеле, снова поднялся в номер, взял дорожный чемодан, сверток с фуражкой, отнес в машину и запер.
Через три минуты появился Винс в черном «крайслере». Я сел за руль. Мы еще раз проехали вчерашним маршрутом, засекая время. Двадцать восемь минут плюс две минуты на дорожные неожиданности нужно, чтобы доехать от аэропорта до больницы. Еще три минуты спустя я с деньгами должен буду сидеть уже в своей машине. В обязанности Винса входило избавиться от фуражки, стереть с дверцы лимузина герб, сдать его в прокатную фирму, пробежать шесть кварталов. Мне же для того, чтобы доехать до большого универсального магазина, требовалось десять минут. Остается еще двадцать. Куда девать это время? Договорились, что я буду разъезжать по этим кварталам – так, чтобы он меня мог видеть и в случае надобности вскочить в машину по пути. На все вместе мы выделили тридцать три минуты. Если самолет не опоздает, то в 16.15 мы выедем из города и двинемся на север.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24