– Ты что, меня за дурака принимаешь, Винс? Думал меня напугать. Валяй, стреляй, а дальше что будешь делать?
– А ты умнеешь прямо на глазах, – сказал он и отложил пистолет в сторону. – Хорошо, так и быть. Вы с красоткой Лоррейн получите еще одну сотню тысяч. А мне лучше поскорее сматывать удочки, пока меня здесь совсем не раздели.
– Быстро одевайся, собирай вещи, и мы выезжаем. Я спустился в гостиную. Дверь в нашу спальню была заперта. Сколько я ни стучал, ответа не последовало. В гараже у меня была канистра с бензином для сенокосилки, куда я не успел еще добавить масла. Спускаясь с канистрой вниз по улице, я встретил Ирену, идущую от автобусной остановки.
– Ирена, миссис Джеймисон неважно себя чувствует. Она не хочет есть, а я поужинаю где-нибудь в городе.
– Да, но нужно еще кое-что погладить...
– С этим ведь можно подождать до утра?
– Да, конечно.
– Тогда пойдемте, я сейчас заправлюсь и подвезу вас до остановки.
– А, у вас кончился бензин? Я так и подумала, увидев там вашу машину.
Я залил бак. С третьей попытки мотор завелся. Я подвез Ирену и попросил ее зайти завтра утром. Выходя из машины, она как-то странно на меня посмотрела и произнесла:
– Молитесь Богу, мистер Джеймисон, он услышит ваши молитвы. Молитва искупает любой грех. Господь всемилостив.
– Обязательно, Ирена, я так и сделаю.
Она повернулась и пошла к остановке. Я поехал на бензоколонку и всю дорогу думал, что она успела заметить и о многом ли догадывается?
Расплатившись за заправку, я поехал домой и поставил машину в гараж. “Порше” Лоррейн был на месте. Я зашел в дом и снова попытался открыть дверь в спальню. По-прежнему заперта. Винс сидел на кровати одетый, правая рука под пиджаком на перевязи, пустой рукав аккуратно засунут в карман, соломенная шляпа небрежно сдвинута на затылок. Я отнес вниз его чемодан. Винс спускался без моей помощи. Откидываясь назад, чтобы держаться за перила здоровой рукой, он на одной ноге перепрыгивал со ступеньки на ступеньку, морщась от боли. Преодолев лестницу, он был бледен как мертвец. Поделом, подумал я.
Он сидел на кухне, пока я ходил в подвал. На этот раз, разгребая дрова, я предусмотрительно надел перчатки. Я вытащил из чемодана двадцать девять пачек, положил их на место, где только что был чемодан, заложил их опять поленницей, отбросил перчатки и отнес чемодан на кухню. Вес его заметно убавился.
– Будешь пересчитывать? – спросил я ехидно.
– Если тебя это не затруднит.
– А ты не боишься, что она спустится?
– Нет, не боюсь. Ты сам прекрасно знаешь, что она не спустится. Я открыл чемодан. Винс тщательно пересчитал деньги.
– О’кей.
Он надел темные очки, и мы пошли к моему “бьюику”. Винс с трудом сел в машину, а я тем временем положил его вещи на заднее сиденье. Я повел машину длинным окружным путем, чтобы не ехать через город. Было уже шесть часов, когда я свернул на проселочную дорогу, круто спускающуюся к коттеджу на берегу озера. Я хорошо знал эти места. Когда-то мы с Лоррейн любили здесь бывать. Мне вспомнился один душный августовский вечер. Мы были здесь одни. Сходили в деревню на танцы, потом, возвращаясь, всю дорогу шли обнявшись, смеялись. Часа в три ночи купались голыми в черном, со звездными отсветами озере. Вода была, как парное молоко.
Подъехав к коттеджу, я внес в дом коробку с продуктами, купленными по дороге, нашел распределительный щит и включил рубильник.
– Не забудь потом вырубить электричество.
– Ну, еще бы.
– Веди себя потише. Место здесь довольно уединенное, сезон еще не начался, но кто-нибудь из соседей может вдруг появиться. Не устраивай иллюминацию.
– Ладно.
Вот, пожалуй, и все. Больше ничего в голову не приходило. Я повернулся попрощаться. Он стоял, опираясь о кухонный стол, с направленным прямо мне в грудь японским пистолетом.
– Какого черта?
– Прощай и все такое прочее, – спокойно произнес он. – Просто мне бы не хотелось, чтобы ты подходил ближе. Ты что-то умнеешь на глазах и становишься все более жадным, Джерри. А в соседней комнате чертовски много денег, и рядом глубокое озеро. Так что давай поскорее распрощаемся. Я тебе больше не верю. Забавно все у нас получилось, а? Так что выбрось дурь из головы и лучше здесь не появляйся, приятель.
– У меня ничего такого и в мыслях не было.
– А могло бы и быть. Не будем испытывать судьбу. Адьос, амигито!
– Прощай. И чтоб тебе было неладно, скотина!
Я хлопнул дверью, сел в машину и погнал вверх по крутой дороге, чувствуя, как заносит заднее колесо на узких поворотах. Около семи я шел уже по садовой дорожке к дому. Над Тэйлер-драйв опускались тихие уютные сумерки. В листве кустарников и вязов мирно жужжали мухи.
На кухонном столе таял на подносе лед. В пепельнице тлела испачканная помадой сигарета. Я прислушался. В спальне работало радио, но дверь была по-прежнему закрыта. Вернувшись на кухню, я собрал уцелевшие на подносе кусочки льда, бросил в стакан и налил виски. Со стаканом и бутылкой в руках я поднялся в комнату для гостей.
Раньше мне, бывало, удавалось убедить себя в том, что Лоррейн была мне верна. Зная в глубине души, что это не так, усилием воли я заставлял себя выбросить из головы дурные мысли, поверить, что во мне просто говорит ревность, что все это – игра воображения.
На этот раз все было иначе. Я смотрел на смятую постель, на перевернутый стакан с отбитым краем, на мокрое пятно, расползавшееся по ковру – и не мог отвести взгляда.
Я никак не мог понять, почему мне так больно. Я ведь думал, что давно уже разлюбил ее. Откуда же тогда это желание бежать куда глаза глядят и крушить все на своем пути?
Ну, в самом деле, что такого произошло? Несколько дней назад я переспал с Танкер – разве это что-нибудь для меня значило? Так и Винс затащил к себе в постель испорченную, вздорную, скучающую бабенку, прожигающую последние остатки своей молодости, пока алкоголь не отнял у нее всю красоту и привлекательность. То, что было между ними, не должно значить для меня больше, чем мое собственное приключение с Тинкер.
Допив стакан, я почувствовал, что алкоголь ударил мне в голову. Я налил еще и выпил залпом. Потом пошел и принялся стучать в дверь спальни. Я долбил в дверь кулаками, пока она не открыла. Лоррейн стояла, потягиваясь, в прозрачном шелковом халате и смотрела на меня туманным взглядом.
– Ну, заходи, если тебе так невмоготу, – проговорила она с пьяной усмешкой. И я вошел.
Глава 8
Я отодвинул Лоррейн в сторону, прошел через спальню и тяжело опустился на пуфик возле ее туалетного столика.
– Герой-любовник уехал, – сообщил я и посмотрел на нее. Она вытаращила глаза.
– То есть как это “уехал”?
– А ты думала, он здесь останется?
– Он не в состоянии никуда ехать. Где Винс? Что ты с ним сделал?
– Отвез в аэропорт. – И куда он улетает?
– А я его не спрашивал. Ты что, хотела лететь с ним?
– Это мое дело – ехать с ним или оставаться здесь. С грязным шпионом.
– Я тебя не выслеживал.
Она присела на кровать, глядя мне прямо в глаза.
– Нет, именно выслеживал. Специально прокрался в дом незаметно. Я бы услышала машину. Я постоянно прислушивалась.
– У меня кончился бензин за два квартала до дома.
– Здорово придумал. Очень правдоподобно. Что, мозгов не хватает на лучшую выдумку?
– Спроси Ирену. Она видела меня с канистрой в руках. Я подвез ее до остановки.
Она смотрела недоверчиво.
– У тебя, правда, кончился бензин?
– Да.
– Значит, мне здорово не повезло. Надо же такому случиться! – Она покачала головой, усмехаясь, как провинившийся, своенравный ребенок.
– Лоррейн!
– А?
– Лоррейн, послушай, ну зачем тебе все это нужно? Зачем ты каждый день напиваешься до бесчувствия? Зачем ты легла в постель к Винсу?
Она сидела, безвольно опустив руки, но глаза смотрели дерзко и упрямо.
– А почему бы нет? Он бы ничего не сказал, я бы ничего не сказала. Все было бы шито-крыто. Подумаешь, маленькое развлечение!
Я вдруг заметил, что совершенно успокоился, и говорил вальяжным менторским тоном.
– Ты рассуждаешь аморально.
– А ты – как глупый святоша.
– Почему ты так много пьешь?
– Потому, что мне нравится так много пить. Вот почему. А вот зачем ты отправил Ирену домой – мне непонятно. Я хочу есть.
– Лоррейн, дорогая, давай постараемся понять друг друга.
– Ну, валяй, разбирай меня по косточкам. Скажи мне, кто я такая. Ты же меня застукал! И теперь у тебя есть полное право прочитать мне длинную, нудную лекцию. Ну, давай же. Ты ведь меня застукал! И мне, разумеется, должно быть стыдно. Прости бедную грешницу! Помолись за мою душу, как Ирена.
– Ну что ты кричишь? Я же стараюсь говорить с тобой спокойно.
– Правильно. Будь великодушен и снисходителен.
– Да при чем здесь снисходительность? Я сам не безгрешен. Я... я тоже тебе изменял.
– Наконец-то признался. С этой воблой, Лиз Адамс. Я всегда это знала, а ты упорно отрицал...
– Нет, не с Лиз Адамс, Лоррейн. С твоей подругой Тинкер.
– Тинкер? – еле выдохнула она от изумления. – Когда? Где?
– В прошлое воскресенье. Вечером. У нее дома. Лоррейн выглядела потрясенной, в глазах было смятение. Мне показалось, что она сейчас разрыдается. Но она вдруг звонко расхохоталась.
– О Боже! Тинкер! Я умру! Мамочки! Что я с ней сделаю!
– Замолчи! – заорал я. – Возьми себя в руки.
Она все никак не могла успокоиться, встала, покачиваясь, зажимая рот рукой и утирая слезы. Потом повернулась и пошла в ванную. Я догнал ее на пороге и схватил за руку.
– Что с тобой? – кричал я ей прямо в лицо. – Сходи к психиатру. Для тебя супружеская измена – все равно что игра?
Она вырвала свою руку и проворковала мне прямо в губы:
– Ну, конечно. Конечно, мой милый. Это и есть игра. Чудная, восхитительная игра! Как я люблю в нее играть... – Она распахнула халат, качая бедрами, как шлюха, и пропела:
– Как только я встречаю подругу, мы обмениваемся с ней последними новостями. И, будь уверен, у меня список длиннее. О, как я люблю это дело! У меня бо-о-ольшой опыт по этой части. О-о-о! Дорогой, какой у меня большой опыт!
Глядя в ее развратное лицо, на ее развратную улыбку, в ее развратные глаза, я обзывал ее самыми грязными словами, какие только знал. Она выбросила вперед руку и, как кошка, вонзила свои когти мне в лицо. Я влепил ей пощечину и той же рукой что было сил толкнул ее в ванную.
На ней был длинный халат, доходивший до самого пола. Наверное, потеряв равновесие, Лоррейн наступила на его шелковый край. Поскользнувшись, она развернулась налево, лишив себя таким образом возможности подставить при падении руки. Ванна находится прямо напротив двери. Ее голова ударилась о край ванны с такой силой, что ванна загудела как медный гонг. Она упала и осталась лежать на спине с головой, развернутой под неестественным углом. Ее ногти беспомощно скребли кафель на полу. Затем тело напряглось, несколько раз дернулось в конвульсиях и замерло навсегда. Глаза остались полузакрыты и, казалось, продолжали смотреть, жалобно, как у ребенка. Только совершенно неподвижно. Мертвенно-голубой свет в ванной добавлял зловещий фон в эту картину. Моя рука инстинктивно дернулась к выключателю. За окном сгущались сумерки.
Тяжело дыша, я медленно вошел в спальню и бессильно опустился за ее туалетный столик. Взгляд мой случайно наткнулся на собственное отражение в зеркале. На моей щеке остались три длинных царапины. Из самой глубокой сочилась кровь и стекала по подбородку. В зеркале я увидел в своей руке стакан и отставил его в сторону. Только сейчас я вдруг услышал свое хриплое и судорожное дыхание.
Потом я подумал, что нет, я, конечно, ошибся, она не умерла – просто лежит без сознания. Сейчас откроется дверь, и она выйдет, покачиваясь и ругаясь на чем свет стоит.
Поэтому я опять включил свет, вошел в ванную, с опаской встал на колени и приложил ухо к ее груди. Я был уверен, что сейчас услышу ритмичные удары ее сердца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25