выкрал! -
детонаторы из Музея и отправился сюда, чтобы попытаться привлечь
внимание Сикорски к себе и таким образом задержать его. Очень мне
помог резидент Академии Прогрессоров в Столице. Он там изображает
из себя какую-то Третью Спицу, - (Вадим мысленно присвистнул), -
чиновник очень высокого ранга, помог мне с документами. Я прибыл
сюда и только устроился в бараке, как этот кретин... этот
карманник... попытался выкрасть у меня футляр! Вы уверены, что он
не может быть подослан Странником? - Каммерер оглянулся на Вадима.
- Абсолютно! - уверенно отвечал Вадим. - Он работает на меня, а не
на Сикорски.
- Значит, уловка не удалась, - подытожил мрачно Каммерер. - Где же
нам теперь искать?..
- Кстати, шеф, - спросил Сандро, - а зачем вам понадобился голован?
- Какой голован? - рассеянно переспросил Каммерер, но тут входная
дверь скрипнула, и чуть хрипловатый, но до боли знакомый голос
поинтересовался:
- Можно, я лягу?

8.
Каммерер вскочил:
- Леонид Андреевич, и вы здесь?!
- Ну здесь я, здесь, - Горбовский вошёл в комнату.
На нем была грязная рабочая роба, протертая на локтях до дыр, и
Вадим с ужасом понял, где он видел давешнего старика с тусклым
взглядом. И уж конечно, не в Стеклянном Зале, у ног доморощенного
Утеса - а на бесчисленных репродукциях и во всепланетных
трансляциях заседаний Мирового Совета. Знаменитый звездолетчик,
блестящий контактёр, живая легенда, больше двух месяцев находился
здесь, у него в лагере, а он... Он разрешал этому мелкому подлецу
Хайре лупить "легенду" древком копья по спине. Да меня же
проклянут, содрогнулся Вадим, моим именем детей пугать станут. Ну,
Хайра, с внезапным ожесточением подумал он. Высеку мерзавца! Всю
кожу на ремни спущу! И раны солью присыплю!
Он хотел уже вызвать копейщиков и отдать соответствующие
распоряжения, но вовремя спохватился.
- А что вы здесь делаете, Леонид Андреевич? - подозрительно
осведомился Каммерер.
Горбовский отмахнулся от него и целенаправленно устремился к
развороченной постели. Серосовин едва успел посторониться.
Однако просто так игнорировать Биг-Бага, Белого Ферзя и гвардейца в
отставке Мака Сима не удавалось даже ротмистру Чачу.
- Я задал вопрос, Леонид Андреевич, - сказал он сурово.
- Ну, Максик, - сказал капризно Горбовский. - Ну если ты задаешь
глупые вопросы, я что же на них должен всегда отвечать?
- Леонид Андреевич, мне сейчас не до шуток!
- Ох, Максик, какой ты у нас строгий, - Горбовский пошевелил своим
знаменитым туфлеобразным носом. - Ну умирать я сюда прилетел...
- Умирать?!
- В проспекте же было написано: "лагерь смерти", вот я и...
- В каком проспекте? - спохватился Вадим.
- А-а, неважно, - ответствовал Горбовский, как-то неопределенно
пошевелив рукой. - И я, значит, сюда прилетел. И хорошо уже так
устроился, а тут снова вы, снова бегают, махают руками, снова у них
Странники - сколько ж можно, мальчики мои?
- Я не ваш мальчик! - заявил Каммерер. - Я свой собственный
мальчик.
- Молодо-зелено, - пробормотал Горбовский и, закряхтев, повернулся
на другой бок.
- Хорошо, - сказал Каммерер, - я вам верю, Леонид Андреевич. В
конце концов, вы всегда славились своими чудачествами, поэтому я
даже не удивляюсь, встретив вас на дикой варварской планете в
лагере смертников.
Горбовский покивал.
- Однако на этот раз, - продолжал Каммерер в той же официозной
манере, - ситуация действительно критическая. Мой бывший шеф,
Рудольф Сикорски...
- А-а, Рудик. Бедняга. Я с ним беседовал с час назад. Он был в
таких расстроенных чувствах.
- Вы видели Странника?!
Все трое комконовцев разом вскочили со своих мест. Вадим
поколебался, но тоже вскочил.
- Да. А что в этом такого? Он уже две недели здесь. Всё с духом
собирался. На Дорогу ходил смотреть.
- Какая у него легенда? - быстро спросил Каммерер.
- Генералом побитым прикинулся, - Леонид Андреевич хихикнул. - Его
у нас в бараке уважали.
Нет, подумал Вадим. Это не лагерь смерти. И не сумасшедший дом. Это
цирк какой-то!
- Где он сейчас?
- Да ушёл уже, - очень просто сказал Горбовский. - Попрощался и
ушёл.
- Что же вы молчали?!
Комконовцы быстро засобирались.
- Если пешком, то не успеем, - сказал Сандро.
Каммерер повернулся к Вадиму:
- Я знаю, у вас есть глайдер. Вызывайте его немедленно.
- Это только в исключительном случае! - воспротивился Вадим столь
явному нарушению всех и всяческих правил прогрессорской
деятельности.
- Считайте, что он уже случился! - жестко отрезал Каммерер.
- Но я не могу... прямо сюда...
- Бросьте, - Каммерер поморщился. - Легендой больше, легендой
меньше.

9.
- Зря ты так развоевался, Максик, - говорил Горбовский, откинувшись
в кресле. - Ну какую опасность для человечества может представлять
старый, измотанный жизнью человек? Вот, например, я - какую я могу
представлять опасность?
- Во-первых, - упрямо поджав губы, отвечал ему Каммерер, - Сикорски
- давно уже не человек; во-вторых, Леонид Андреевич, вы
принадлежите к той категории людей, которые представляют опасность
уже потому, что слишком легкомысленно смотрят на вещи.
Каммерер сидел впереди, рядом с креслом водителя и всматривался в
летящую навстречу пустую в это время суток дорогу.
- Ты преувеличиваешь, Максик, - сказал на это Горбовский. - И не
хочешь почему-то увидеть очевидное: у Руди обыкновеннейший,
зауряднейший эдипов комплекс. Он знал, что его родители Странники,
но не знал, кто они такие. И в результате - отвечал агрессией на
любые проявления их деятельности. А теперь, в конце жизни, он
понял, что ошибался, что не угрожать и бегать надо было, а просто
пойти и поговорить.
Каммерер, явно не слушая Горбовского, чуть наклонился к Серосовину:
- Что на детекторе?
- Детектором мы его не найдём, - отозвался Серосовин напряженным
голосом. - Там же масса сплошная впереди. И всё в движении, всё
излучает.
- Тогда гони вдоль Дороги, - распорядился Каммерер, - возьмём его
на выходе.
- Рискованно, шеф, - подал голос Сандро. - А если не успеем?
- Будем стрелять! - отрезал Каммерер жёстко.
- Максик! - Горбовский не находил слов.
Они успели.
Серосовин посадил глайдер рядом с Дорогой. В том её месте, где
машины плотным, без зазоров, потоком уходили в тяжёлый стелющийся у
самой земли дым. Каммерер сразу же откинул фонарь и выскочил из
глайдера. Комконовцы последовали за ним. В руках Каммерера появился
скорчер, при виде которого у Вадима появилось как никогда яркое
ощущение дежа вю. Казалось, сейчас Каммерер нахмурится и скажет:
"Нельзя изменить законы истории, но можно исправить некоторые
исторические ошибки!". Но ничего подобного глава отдела
Чрезвычайных Происшествий не сказал. Он молча поднял скорчер и,
словно пробуя свои силы, один раз выстрелил. Ярко полыхнуло. Молния
миллионвольтного разряда ударила по плоской с вытянутыми формами
машине. Машина разлетелась сотней обломков, что, впрочем, не
остановило бег всех других.
- Отлично! - подытожил Каммерер. - Теперь если он...
Договорить Каммерер не успел. Совсем с другой стороны, от
подтаявших сугробов к нему вдруг ринулась длинная тощая тень. Всё
произошло настолько быстро, что даже Вадим с его подготовкой
Прогрессора не сумел отследить ситуацию. Сикорски сильно и точно
ударил разворачивающегося Каммерера в солнечное сплетение и
перехватил скорчер.
- Стоять! - хрипло крикнул он прыгнувшему вперёд Серосовину. -
Halt, массаракш!
Вновь полыхнула молния - на этот раз над головой Серосовина.
Водолей замер. Замер и напрягшийся рядом с Вадимом Мтбевари.
Каммерер корчился и булькал у его ног, а Сикорски, удерживая
комконовцев на мушке и пятясь, стал отступать к дороге. На нём была
арестантская роба, и весь он казался измождённым, вымотанным до
предела.
- Взять его! - прокаркал с земли Каммерер.
- Не надо, Максик, - сказал Горбовский. - Не надо, мальчики. Пусть
идёт с богом...
- Что вы слушаете этого старого остолопа?! Уволю всех!
Серосовин медленно двинулся к застывшему на обочине Сикорски. Пошёл
за ним и Мтбевари.
- Гриша, я буду стрелять! - предупредил Сикорски ровным голосом. -
Я буду стрелять, ты меня знаешь!
Гриша его знал, поэтому, несмотря на приказ Каммерера, остановился.
На минуту воцарилось молчание. Потом Сикорски сказал:
- Извините, ребята, но я не могу иначе...
Продолжая пятится, он вышел на дорогу, и сразу же одна из машин -
Вадим опознал её как "Сандалию Великого и Могучего Утёса с ногой на
земле" - остановилась. Сикорски запрыгнул ей на борт, и машина
тронулась.
- Прощайте, ребята, - очень тихо сказал он.
Машина унесла его в туман.
Серосовин помог Каммереру подняться.
- Ушёл, - сказал Каммерер. - Ушёл-таки.
- И слава богу, - мягко сказал Горбовский. - Неужели бы ты, Максик,
стал стрелять? Неужели бы взял грех на душу?
- Не знаю, - Каммерер покусал губу. - Не знаю!
Он присел на корточки, запустил руки в ближайший сугроб и стал
умываться снегом. Гриша и Сандро растерянно стояли в сторонке.
- Что же теперь с нами будет? - глупо спросил Серосовин.
- Ничего нового с вами не будет, - сказал Горбовский. - Не
переживайте, мальчики.
А Вадим смотрел на дорогу, на серый нескончаемый поток машин, на
чёрное небо, и сами собой у него сложились стихи:

На далекой, на планете,
Где закат, как аметист,
Молча бродит - тих и светел -
Структуральнейший лингвист.

И бредет без всякой цели
Под зловещий вьюги свист
Символ грусти и сомнений -
Структуральнейший лингвист.

А потом пошёл снег.



10.
В малоизвестной широкой публике монографии Тима Вандерера "Всплеск
в тишине" приводится наряду с другими и такой любопытный факт. Если
в вашем распоряжении имеется стандартный БВИ-терминал 91-го года
выпуска, то попробуйте нажать одновременно на три клавиши: "Ctrl",
"Alt" и "Del". Экран терминала при этом должен погаснуть, а еще
через некоторое время из его темной глубины всплывет ярко-алая
строка, состоящая всего из двух слов: "СТРАННИКИ, МАССАРАКШ!".

'97 Санкт-Петербург


1 2 3 4 5