Вот уже тридцать лет никто из вас не выходит из Полиса
просто так из интереса, вы выходите лишь за смертью. И к себе вы тоже
никого не пускаете, не приглашаете, кроме кандидатов в Наместники для
обучения в Школе. А на самом деле изменения есть, цивилизация развивается,
зарождаются новые формы общественных отношений, зарождается новое знание,
зарождается новая культура... Вы спросите, где доказательства? Приведу
лишь один пример. Довольно наглядный. Вы видели на полях оросительные
сооружения. Уважаемый Тор заметил еще, что они мало похожи на оросительные
сооружения прошлого. Правильно, они и не могут быть похожи. Там нет ни
насосов, ни вообще каких-либо механизмов. Я как-то просил одного
смотрителя этих сооружений объяснить мне принцип их действия, но не понял
ни слова из его объяснений. Это другой язык.
- Но в области Полиса ничего подобного нет, - возразил Дьяус.
- Вот! А я о чем? И не может быть там ничего подобного. Область
Полиса - это область застоя, застывшей культуры, остановившегося развития.
Вы хотите видеть цивилизацию такой: Наместник в качестве главы областной
администрации; карабинеры как сила, утверждающая порядок; крестьяне,
моряки, охотники, бродячие музыканты, полугорода-полупоселки, минимум
технологии - аграрная культура, вы ее такой и видите. Но только рядом с
собой, в непосредственной близости от себя, в области Полиса. В провинции
все иначе. И чем дальше от Полиса, тем различия более ощутимы. Побывали бы
вы, к примеру, в поселениях на границе с Великой Пустыней. Да, там есть и
свой Наместник, и свои карабинеры, но свои задачи и полномочия они
понимают совсем по-другому, чем понимают их здесь. А еще Лученосцы. Тоже
пример. Я лично не думаю, что они не появляются в области Полиса потому
лишь, что объявили это землю священной. А почему они объявили ее
священной? Почему только ее? Только ли потому, что на ней расположен
Полис, место обитания их бессмертных богов? Но не логичнее ли в таком
случае было бы организовать паломничество по святым местам, как это делали
в древности? Но нет, ничего подобного. Я объясняю это так: Они, Лученосцы,
подсознательно понимают, что им там делать совершенно нечего. Они там не
нужны. Потому что они играют в современном обществе роль противовеса, они
оказывают сопротивление всему новому, что зарождается сейчас, дает ростки.
И чем сильнее проявляет себя это новое, чем определеннее, совершеннее
становятся его черты, тем более усиливается сопротивление... Но это,
по-видимому, неизбежно. Так было во все времена, и от этого никуда не
уйти... Однако процессы зарождения нового в борьбе со старым проходили бы
быстрее, малой кровью, не будь вас. Вы суть воплощение старой цивилизации
со всеми своими Наместниками, карабинерами, уставами, законами, заставами
и прочей мишурой; вы суть объект поклонения Лученосцев, та сила, которую
они постоянно ощущают за своей спиной, хотя сами вы о них практически
ничего не знаете. Все Смертные работают с оглядкой на вас, живут с
оглядкой на вас. Никто не может чувствовать себя уверенным в своем
будущем, пока существуете вы. А значит, нельзя быть уверенным в будущем
зарождающейся культуры. Уйдите, не мешайте ей. Признайте, что стали
лишними в этом мире, и он больше не нуждается в вашем присутствии.
Я замолчал. Они долго думали, не зная, что еще можно сказать или
спросить. Или мне так казалось, что не зная?
- Вот так вот, да, - нарушил наконец молчание Джим Прист.
- Я предполагал нечто подобное, - сказал вдруг Тор. - Я думал об
этом. И мои выводы очень близки к вашим. Спасибо, Артомес, в ваших словах
я нашел подтверждение своим мыслям.
Вот, значит, что, подумал я. Вот, значит, зачем ты идешь. А ведь ты
первый - неужели первый? - первый, кто понял, зачем стоит идти на самом
деле, а все остальное - лишь пустая блажь. Страшная, изматывающая,
доводящая до отчаяния, но все же блажь. И что есть только одна цель, и
есть только одна идея сейчас, ради которой Бессмертные должны покидать
Полис и идти искать смерть. Смерть ради жизни всего человечества. Потому
что иначе нельзя, потому что иначе Пустыня в самом деле сожрет этот
маленький мир.
- Интересно, интересно, - сказал Дьяус. - Очень это интересно... Но
я, знаешь ли, Артомес, получил в свое время воспитание на базе высоких
гуманистических принципов; мне во множестве втолковывались тогда
благородные разные идеи. Только я их успел растерять в первые же сто лет
своего существования... Так вот, я хочу сейчас тебе одну такую идейку
подкинуть. Значит, по твоим словам, новое общество, новая культура будет
построена на крови и костях полутора тысяч Бессмертных. Очень интересно...
Мы - убийцы, да. Мы пролили целый океан слез и крови, но имеет ли право на
существование мир, построенный на костях пусть даже и мерзких убийц,
вообще на чьих-либо костях?!
- А кто вам сказал, что я, убийца Бессмертных, имею хоть какое-то
отношение к этой новой культуре, к этим самым новым отношениям в обществе?
- я даже привстал над столом. - Кто вам такое сказал?
Дьяус ничего не успел ответить. В комнату ворвался младший сын Джима
Приста.
- Лученосцы, - выпалил он с порога. - Много. Около сотни. Идут по
дороге сюда.
Джим Прист посмотрел на меня.
- Ты уж извини, Артомес, - сказал он. - Но, кажется, тебе и твоим
друзьям пора собираться в дорогу, да...

6
- Это здесь, - сказал я.
- Малопривлекательное место, - заметил Дьяус.
Он первым вылез из вимана, потоптался на одном месте, потом отошел,
присел на корточки над каким-то полудохлым цветком, сорвал его, понюхал.
- Я помню это место, - сказал Тор.
Стараясь не делать резких движений, я повернулся к нему:
- Да?
- Здесь добывали каменный уголь. В те времена, когда еще испытывали в
нем потребность. Органическое сырье. Земля под ногами изрыта сетью
тоннелей. А эти горы - это горы выработанной породы. Сначала здесь
работали люди, потом добычу автоматизировали.
- Что это за строение? - спросил Дьяус.
- Где? - я перевел взгляд на него.
- Там.
Я посмотрел.
- Это все, что осталось от координирующего центра комплекса. Нам,
кстати, туда.
Я тоже вылез из машины, встал на твердую каменистую почву. День
выдался солнечный, солнце висело почти в зените, было очень жарко.
- Там дальше, за горами, Великая Пустыня, - сказал я. - Здесь
проходит граница.
- Стоило ли ползти такую даль? - с сомнением сказал Дьяус.
- Вы все еще мне не доверяете, уважаемый Дьяус? Это, вообще-то,
странно.
Я посмотрел на Тора. Тор наконец выбрался из вимана, постоял,
сгорбившись и глядя в землю, потом вопросительно посмотрел на меня:
- Мы идем?
- Идем, - кивнул я.
Я пошел первым, они - следом за мной. Шли молча, и только каменное
крошево хрустело под ногами.
Печет, подумал я, здесь всегда печет. Дыхание Великой Пустыни...
Рубаха уже намокла - хоть выжимай. И плечо разболелось. Нужно будет снова
сменить повязку, обработать рану новой порцией мази тетушки Линды. Ничего,
еще терпеть можно. Недолго уже осталось... Интересно, они хоть на каплю
догадываются, что я дли них приготовил? Дьяус - нет. Его я понял, его я
чувствую. А Тор? Даже если догадывается, ничего не скажет. Дойдет до
самого конца и ничего не скажет...
Мы подошли к полуразрушенному корпусу координирующего центра.
- Подождите здесь, - сказал я Бессмертным.
Сам зашел внутрь. Так. Все как было два месяца назад. Только вот
песка прибавилось - наносит ветром в пустые проемы окон и двери. Через
один такой проем я посмотрел на Бессмертных. Они стояли, оглядываясь по
сторонам, ждали. Недолго осталось.
Я прошел вдоль стены, опустился на корточки. Сдвинул тяжелый обломок
плиты перекрытия, счистил песок с крышки металлического люка, поднял ее.
Под ней открылся металлический же диск с вертикально закрепленной на нем
рукояткой. А сбоку в специальном углублении был небольшой рычаг. Я взялся
за рукоятку. Нужно сделать ровно пятнадцать оборотов. Первый... Второй...
Третий... С каждым оборотом вращать диск все труднее, растет
сопротивление. Ничего, ничего... Двенадцать... Тринадцать...
Четырнадцать... Пятнадцать... Все. До упора. Я встал подошел к окну.
- Идите сюда, - сказал я.
Первым в дверной проем вошел Дьяус, за ним - Тор.
- Вы готовы? - спросил я. - Может быть, кто-нибудь хочет что-то
сказать?
- А что нужно говорить? - Дьяус посмотрел на меня.
- Хорошо. Встаньте вот сюда. Видите - здесь на полу нарисован круг...
Встаньте в центр круга.
Они подчинились. Я вернулся к стене, снова присел, положил пальцы на
рычаг.
- Прощайте, - сказал я и дернул рычаг на себя.
Мгновенно плиты под ногами Бессмертных разошлись. Они вскрикнули
разом и через секунду их не стало: они полетели вниз в темноту
многометрового колодца. Плиты сомкнулись над ними, закрывая отверстие. Я
вернул рычаг в прежнее положение. Теперь крышку люка положить на место...
Снова разболелось плечо. Ладно, потерплю. Сгрести на крышку песок,
разровнять. Теперь прикрыть все это плитой... Не видно вроде бы. Не видно.
Через минуту я покинул развалины центра, пошел к виману.
...Они падают долго. Там очень большая высота. Организм успевает
отключить интро еще в начале пути. Теперь он сам борется за свое
существование. Он, падая вниз, пытается зацепиться за стенки, удержаться,
затормозить падение. Но стены колодца слишком далеко расположены друг от
друга, и они совершенно гладкие. Потом Бессмертные упадут на дно. Удар
будет страшным. Организму понадобится несколько часов, чтобы залечить все
раны. Восстановлением себя он будет ослаблен, а это не является для него
нормой, и, значит, интро останется отключенным. Организм будет искать
пищу, будет бродить по бесконечным сухим лабиринтам в поисках пищи. Он не
найдет ее. Там нет воды, там нет жизни, нет даже тараканов и крыс. Не
найдет он и выхода. Там нет выхода. И тогда организм впадет в оцепенение,
в странное состояние, которое нельзя назвать ни жизнью, ни смертью. Он
будет жив, но он будет и мертв. Последнее - главное. Для Тора, для Дьяуса,
для всех тех, кто приходил сюда до них, - это смерть...
Я поднимаю виман в воздух. Вот и еще двое, думаю я. Сколько их
осталось? Пятьсот семьдесят четыре. Много. Очень еще много. Успею ли я
справиться с ними со всеми, или придется передавать свое знание дальше -
следующему Броновски? Я помню лицо отца, когда он рассказывал мне о
западне. Страшное лицо. Чем я становлюсь старше, тем лучше понимаю
состояние отца в тот день. Но ему было тяжелее, чем мне. Он точно знал,
что не успеет. А у меня еще есть надежда...
Я вспомнил наш разговор за столом у Джима Приста и оставшийся без
ответа вопрос. Странно, но разговор этот не получил продолжения, хотя еще
целые сутки мы вместе мотались на вимане над Землей Смертных. А может
быть, он не получил продолжения именно потому, что Дьяусу нечего было на
него ответить? Или было, но он просто не захотел?
Я буду убивать их до последнего своего часа. Но убийства эти не имеют
отношения к миру будущего, потому что я не имею к нему никакого отношения,
стараюсь не иметь. Живу в области Полиса, круг моих знакомств ограничен, а
разговоры разъяснительные с молодыми ребятами веду, чтобы остановить,
чтобы не лезли по молодости или по незнанию спасать мир от Бессмертных,
чтобы не гибли зря. Но главное-то всегда остается при мне и только при
мне.
1 2 3 4 5