— Сама не знаю. Звучит глупо. На фургон, полагаю. Иногда любопытно становилось, можно ли как-нибудь узнать, где его сделали или кто его хозяин. Ну, что-нибудь вроде номеров на автомобиле.
— После стольких-то лет? Если что-то и было, то давно сгинуло.
Он нахмурился:
— Послушай, Кэйти, это старая история. Ничего хорошего не выйдет, если вздумаешь ворошить ее. Все не можешь примириться с тем, что ушло? — и он медленно добавил: — Прошлое, мертвое, минувшее…
Три слова упали как камни. Я повернулась и подняла корзинку:
— Да, я знаю. Я смирилась давным-давно. Пришлось. Не волнуйся за меня, Дэйви, я не хочу ворошить ничего из того, что лучше не трогать. Но из-за нашей тайны — похищенных бабушкиных «драгоценностей» — я подумала… ну, вчера вечером случилось кое-что, и из-за этого я решила пойти сюда и проверить.
— Вчера вечером? — отрывисто спросил он. — Что произошло? Кто-то приходил к тебе в коттедж?
— Нет, ничего такого. Это была мисс Линси. Она зашла повидать меня и рассказала мне много странного.
Дэйви рассмеялся:
— Старая Линси-джинси? Тогда ясно. Что же именно?
— Это длинная история, а при дневном свете она покажется еще более странной.
— Ладно, странная она или нет, а я хочу ее услышать. Давай свою корзинку. Я пройдусь с тобой, и ты мне все расскажешь.
Его велосипед был прислонен к пню над склоном. Он повесил корзинку на руль, и пока мы шли полями к дороге, а Дэйви катил свой велосипед, я передала ему подробности визита мисс Линси. Отреагировал он так, как я ожидала:
— Старая бестолковая летучая мышь! Еще говорит, что не хотела тебя пугать, а потому из кожи вон лезет, чтобы довести тебя до ночных кошмаров! Так что не беспокойся из-за ее рассказа о том, как твоя мать убегала по лощине. Я не стал бы тебе этого сам говорить, но в деревне нет никого, кто не слышал бы историю ее побега, и, осмелюсь сказать, — добавил он, — никто не винит ее, что она сбежала от этой старой карги — то есть, я не имел в виду ничего плохого, ведь у любой монеты две стороны. Но байка Линси-джинси про пару на кладбище — это уже интересно, с учетом остальных происшествий. Я хочу сказать, что раз в коттедже точно кто-то был, просто может оказаться… Ну ладно, замнем пока. Мы уже пришли: вот боковая калитка. Твой дедушка недалеко от нее, помнишь? Чуть подальше.
В высокой стене кладбища виднелся проем. Дэйви прислонил к стене велосипед, отдал мне корзинку и открыл калитку.
Глава 15
Кладбище было велико: оно занимало два поля, отрезанных от Лоу-Бек-Фарм, когда старый церковный двор переполнился. Окружала его стена. Дедушкина могила находилась в центре западной половины: это был довольно большой участок, чтобы, как говаривала бабушка, хватило места и для припозднившихся. Среди принесенных мною цветов были и любимые дедушкины розы «олд блаш», которыми он засадил все возможные места возле дома, раз уж, как он говорил, его заставляют выращивать в Холле не «настоящие розы», а просто «разноцветные капустные кочаны — одна только величина и никакого аромата».
— Тебе понадобится вода, — сказал Дэйви. — Кран возле главного входа, там же обычно и ведро. Я пойду принесу.
И он ушел, предоставив мне идти к могиле в одиночестве.
Я, нагнувшись, поставила корзинку возле бордюра, прежде чем сообразила, что, собирая цветы сегодня утром, я даже не подумала сорвать что-нибудь для тети Бетси. Насколько мне было известно, она никогда не выказывала предпочтения или даже мнения относительно какого-либо цветка или растения, за исключением жалоб на запах дикого чеснока, наполнявший аллею, но все равно…
Мне не стоило волноваться. На могиле по соседству с дедушкиной уже были цветы, и в немалом количестве, заботливо поставленные в два металлических кувшина. Не розы, но вперемешку садовые и полевые цветы: люпины, дельфиниумы, колокольчики вместе с маргаритками и васильками, плети плюща и дикой жимолости. Полевые цветы почти все уже погибли, но садовые еще держались.
Даже в присутствии молчаливых покойников нелегко справиться со своими мыслям. Первая из них: кто в целом мире сделал бы это для никем не любимой старухи, сестры моей бабки? Вторая: сама тетя Бетси обозвала бы это греховным расточительством и папизмом.
Но кто? Неужели призраки мисс Линси? Моя давно покойная мать и ее цыган проникают во тьме на кладбище с этими чудесными букетами, чтобы возложить их на могилу той, кого при жизни моя мать не любила и почти ненавидела, той, чей змеиный язык прогнал мать из дому? Если и была какая-то правда в рассказе мисс Линси о привидениях с фонариком возле могилы, никакие призраки не понесли бы туда цветов. Тогда кто? Не кто-то от имени бабушки: она знала, что я пойду на кладбище и непременно сказала бы мне, поручи она принести цветы кому-нибудь еще.
Неожиданный порыв ветра взволновал траву у стены, сдул на землю несколько лепестков и донес до меня запах роз, и вместе с запахом — живую память о саде, изобилующем розами, люпинами и всеми иными летними цветами. Саде мисс Милдред. И о самой мисс Милдред, единственном человеке из всех, кого я знала, чья простодушная доброта распространялась даже на тетю Бетси. Чья доброта заставила меня устыдиться.
Я достала ветку роз из букета в моей корзине и положила ее на могилу тети Бетси, затем повернулась, чтобы отнести остальное дедушке.
К нему тоже приходили. В вазе вблизи могильного камня стояли розы, в основном его любимые серебристо-розовые «олд блаш».
— Кто же мог это сделать? — вопросила я. — Мисс Милдред?
— Может статься, — ответил Дэйви. Он вернулся с ведром воды, и теперь мы вместе ломали головы над этой загадкой. Ни записки, ни бумажки не обнаружилось. — Но раньше я не видел здесь цветов. Мы можем ее спросить, но думаю, цветы ее.
Снова «мы», на свой лад столь же успокаивающее как «мы» мистера Блэйни. Я улыбнулась Дэйви и встала на колени, чтобы заменить увядшие розы свежими, принесенными мной:
— Тогда кто?
— Бог знает, но понимаешь, что это означает? Взгляни на цветы: садовые все еще живы, а полевые — васильки и прочие — уже завяли. Как и следует, если они стоят здесь с воскресенья.
Я села на корточки, глядя на него снизу вверх:
— Ты в самом деле так думаешь? Что это призраки мисс Линси?
— Полагаю, что так. Кто еще? Все сходится. Кто-то принес цветы. Кто-то был здесь. Это, конечно, могли оказаться знакомые твоей тети из Шотландии, которые гостят по соседству, и когда они сюда приходили, Линси-джинси их увидела.
— Но Дэйви, они же исчезли. Мисс Линси сказала, что они пропали.
Он указал на дверь, в которую мы вошли:
— Она должна была пройти через главный вход. Если эти ее призраки явились сюда нашим путем и оставили дверь открытой, то два шага к дороге — и они пропали. В воскресенье вечером было довольно темно.
— Н-да… Да, ты, наверное, прав. Но кто же? И если это друзья семьи, бабушкиной семьи, то почему они не явились в деревню хотя бы повидаться с твоей матерью? Или в Розовый коттедж… — тут я остановилась.
— Да, — сказал Дэйви, — Очень на то похоже, не так ли? Они в самом деле заходили в Розовый коттедж. Может, они и к маме заходили, но в прошлое воскресенье у нас никого дома не было. Давай не будем об этом беспокоиться. Если они приходили сюда положить цветы, значит точно не хотят ничего плохого тебе и твоим близким, это наверняка. А если ты думаешь о том, о чем, как мне кажется, ты думаешь, то выбрось это из головы.
— Я… Я просто не знаю, что и думать.
— Вот и не думай. Ты закончила с цветами?
— Да. — Я поднялась, глядя, как он, наклонив ведро, наливает в вазы воду. — Послушай, а почему бы нам не зайти в Ведьмин Угол и не спросить про цветы саму мисс Милдред? Тогда бы все стало на места, по крайней мере.
— Не поможет. Ее нет дома: она уехала утром в Сандерлэнд, и я думаю, что они обе пойдут в кино и вернутся поздно. Хм-м, я мог бы и не ходить за водой: они полнехоньки. Подожди чуток, пока я полью остальное. Анютиным глазкам вода пойдет на пользу, да и розовому кусту у стены тоже. Ага, все. Вот что я скажу: пойдем-ка к нам домой, мать накормит нас обедом и, может, скажет нам что полезное.
Но миссис Паскоу не предоставилось случая оказаться нам полезной в этом смысле, потому что, словно по молчаливому согласию, ни я, ни Дэйви не упоминали про мисс Линси или загадку кладбища. Мы просто сказали ей, что встретились в Цыганской Лощине и что Дэйви вернулся со мной, чтобы отнести цветы на могилы, а потом привел меня обедать.
— Все в порядке? — спросила я. Неожиданное появление гостя могло создать проблемы с пайком.
— Господь благослови тебя, деточка, конечно. Всего в достатке, так что не бойся. Дэйви, дай гостье нож и вилку и поди кликни отца.
Она отклонила мое предложение помочь, велела мне немедленно садиться и поставил на стол большой пирог с цыпленком:
— Ну как, старый Том наводит на могилах порядок?
— Мистер Корнер говорил, что он все еще церковный сторож, но в это с трудом верится! Неужели он до сих пор все делает сам? Я еще когда думала, что ему лет сто, а с тех пор немало воды утекло.
— Восемьдесят два, и даже не заговаривает про отставку. Но с рытьем могил ему уже надо помогать.
— Что ж, там везде порядок, могилы выглядят прекрасно.
Поколебавшись, я спросила миссис Паскоу, не знает ли она про привычку мисс Милдред приносить на кладбище цветы. Та ничего об этом не слышала. Но, сказала она фыркнув, ей известно, что цветам мисс Милдред теперь не очень-то рады в церкви, поскольку, жена викария возомнила про свои цветы Бог весть что и смотрит на чужие, задрав нос.
— Из Холла теперь цветов тоже не носят… Садись, Джим, — сказала она, когда появились мистер Паскоу и Дэйви, — обед вас ждет.
Она поставила ему тарелку и зачерпнула картошки:
— Ты руки помыл, Дэйви?
— Да, мам, — ответил тот и подмигнул мне, занимая свое место.
Мистер Паскоу приветствовал меня, садясь за стол. Это был спокойный человек с мягкими манерами, известный на многие мили вокруг как отличный мастер. Выглядел он как постаревший Дэйви: на дюйм или около того, вероятно, пониже, более плотного сложения и с выдававшими возраст седеющими волосами, но те же серые глаза и неуловимая уверенность в себе, присущая человеку, знающему свои пределы, но также сознающему, в чем он хорош, и потому ожидающему — и принимающему — то уважение, которое ему подобает. Это чувство собственного достоинства проистекало, как мне подумалось, от одного из его занятий: он, конечно же, был местным гробовщиком.
— Дэйви говорит, вы ходили взглянуть на могилы? С ними все в порядке, старый Том полет траву каждую пятницу, дождь или ясно. Кстати, Кэйти, я был у Касло, они приедут за тобой самое позднее в понедельник, но, если повезет, то и в субботу, так что лучше будь готова. Дэйви может на время оторваться от своей работы, чтобы тебе помочь.
— Огромное вам спасибо.
— Всегда пожалуйста, ты ведь знаешь. Положи-ка девочке еще картошки, мать. Она же у себя в коттедже сидит на голодном пайке.
— Да нет, что вы, у меня всего достаточно. Пирог великолепный, тетя Энни.
Миссис Паскоу с довольным видом поджала губы:
— Ну и ешь на здоровье, — сказала она и, сев, начала расспрашивать меня о Брэндонах, новом бабушкином доме, в то время как Дэйви и его отец были поглощены едой, изредка перебрасываясь короткими репликами насчет работы, которую делали в Холле.
Я помогла убрать со стола тарелки, и пока миссис Паскоу подавала пудинг, от души политый сиропом, я спросила ее:
— А что, Холл сильно пострадал во время войны? Бабушка сказала, что там страшный беспорядок, хотя, я полагаю, этих мальчиков винить нельзя. Летчиков, я хочу сказать.
Она бросила на меня быстрый взгляд искоса:
— Никто их, бедных ребятишек, и не винит. Мы все знаем, что они для нас сделали, но, если угодно, это правда.
— Спасибо. Это тарелки для мужчин?
— Одна твоя. Если тебе много, отдай ее Дэйви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29