Была и другая вещь, над которой стоило задуматься: ветра, что
постоянно дули над равниной и двигали колесные парусные суда. Чтобы дул
ветер, в атмосфере должна существовать разность давлений, а эта разница
обычно возникает из-за перепада температур. И хотя Ксердимур был окружен
горами, на всей его десятитысячемильной территории не было ничего, что
могло бы усилить потоки воздуха. Так казалось Грину, хотя он и не особо
доверял своему опыту в метеорологии. С другой стороны, дули же земные
ветра над морями и не теряли своей мощи даже за тысячи лиг от мест своего
зарождения. Или они каким-то образом усиливались? Он не знал. Он знал
лишь, что такой аномалии, как Ксердимур, просто не должно существовать. Ко
всему этому и само существование здесь человека было столь же удивительно,
сколь и нелепо. Хомо сапиенс был разбросан по Галактике. Куда бы ни
попадали корабли землян, они обнаруживали, что каждая четвертая из
населенных планет заселена разумными существами, относящимися к их
собственному виду. Доказательством этому была не только схожесть внешнего
облика землян и жителей других планет, но и возможность иметь потомство.
Земляне, сирианцы, альдебаранцы - разницы не было. Мужчины с этих планет
могли иметь детей от женщин с любой другой планеты.
Естественно, на этот счет было много разных теорий. Все исходили из
общего постулата, что хомо сапиенс где-то когда-то в очень далеком прошлом
возник на одной планете и оттуда расселился по всей Галактике. А потом
космические сообщения каким-то образом прервались и каждая колония
регрессировала до варварства, а сейчас опять начала долгую и упорную
борьбу за возрождение цивилизации и космических полетов. Почему - никто не
знал. Каждый мог только предполагать.
Существовала еще проблема языка. Казалось бы, раз человек произошел
от общего корня, он должен был иметь какие-то следы первоначального языка
и лингвисты могли бы проследить развитие языка и благодаря этому
установить взаимосвязь планет. Но нет! В каждом мире была своя Вавилонская
башня, свои десять тысяч языков. Русский, английский, шведский, литовский,
персидский и хинди - все восходили к индоевропейскому языку, как выяснили
земные ученые. Но они не могли найти на какой-либо планете языка, о
котором могли бы сказать, что он развился из древнем праязыка.
Мысли Грина переключились на двух землян, пленников Эстории. Он
надеялся, что их не будут пытать слишком сильно. В мот самый момент они
могли испытывать сильнейшие муки, если тамошний священник вдруг решил
подвергнуть их небольшому испытанию на демонизм. Мысль о пытках заставила
его потянуться и размять руки и ноги. Через час он должен встретиться с
герцогиней. Для этого ему необходимо пройти через якобы секретную дверь в
стене башенки с северной стороны, затем вверх по лестнице через проход
между стенами, и так до покоев герцогини. Там одна из доверенных служанок
проводит его к Зьюни и попытается подслушать как можно больше, чтобы
позднее доложить герцогу. Предполагалось, что Зычны и Грин не знают об
этом и относятся к ней как к самой надежной посреднице.
Когда ударит большой колокол храма бога времени Груза, Грин должен
подняться со своей скамьи и идти на свою, как он считал, каторжную работу.
Если бы эта женщина интересовалась еще чем-нибудь, кроме своей внешности и
пищеварения, если бы она не болтала о дурацких дворцовых сплетнях, это
было бы не так уж плохо. Но нет, она болтала и болтала, а Грин изнемогал
от желания уснуть и не мог отключиться ни на секунду из страха непоправимо
оскорбить ее. А это значило...

7
Малая луна уже коснулась западного горизонта, а большая приближалась
к зениту, когда Грин проснулся и вскочил, потея от ужаса. Он уснул и
заставил герцогиню ждать!
- Бог мой, что она скажет! - вслух произнес он. - И что мне сказать
ей?
- Тебе ничего не придется мне говорить, - послышался в ответ гневный
голос рядом. Он вздрогнул, повернулся и увидел, что рядом стоит герцогиня.
Одета она была в платье, но ее бледное лицо с раскрытым ртом светилось под
тенью капюшона. Белые зубы блеснули, когда она начала проклинать его за
нелюбовь к ней, за признаки скуки в ее присутствии, за любовь к какой-то
паршивой рабыне, никуда не годной, ленивой, безмозглой
пустышке-распутнице.
Если бы ситуация не была такой серьезной, Грин, возможно, улыбнулся
бы: герцогиня мастерски рисовала собственный портрет. Он попытался
остановить словоизвержение, но тщетно. Она заорала, чтобы он заткнулся, а
когда он поднес палец к губам и произнес "чш-ш-ш!!", она закричала еще
громче.
- Ты же знаешь, что тебе запрещено выходить из своих комнат после
наступления темноты, если герцога нет рядом, - произнес он, беря ее под
локоть и пытаясь увлечь к тайной двери. - Если стража увидит тебя здесь,
будут неприятности, большие неприятности. Пойдем.
К несчастью, стража уже увидела их. Внизу на лестнице появились
факелы и заблестели стальные шлемы стражников. Грин попробовал поторопить
ее - было еще время скрыться за дверью, но она выдернула руку и закричала:
- Убери свою грязную лапу, раб! Герцогиня Тропэтская не позволит,
чтобы ее толкало бледное животное!
- Демон возьми! - огрызнулся он и оттолкнул ее. - Ты глупая кизмаяха!
Идем быстрее! Не тебя будут пытать, если обнаружат нас вместе!
Зьюни отшатнулась. Лицо у нее перекосилось, а рот дважды открылся и
закрылся без едином звука.
- Кизмаяха?! - наконец выдохнула она. - Сам кизмаях!
Внезапно она начала вопить во все горло. Прежде, чем он успел зажать
ей рот, она метнулась к лестнице. Тогда только он очнулся от ступора и
побежал, но не за ней, а к секретной двери. Поднялась кутерьма.
Объясняться со стражниками было бесполезно. Ситуация развивалась по
шаблонному сценарию. Она скажет охране, что он неизвестно как прошел в ее
комнату и вытащил ее на стену, по-видимому, собираясь изнасиловать. Почему
он потащил ее в людное место, когда уже был в тихом уголке ее
апартаментов, спрашивать не будут. И стражники, хотя и будут знать, что
было в действительности, якобы поверят ей, с яростью схватят его и потащат
в подземную темницу. Самое абсурдное то, что через несколько дней весь
город, и сама Зьюни в том числе, поверят, будто так все и было на самом
деле. Ко времени казни горожане возненавидят его всеми фибрами души, и все
рабы пострадают, потому что должны будут разделить вину Грина.
Но он не собирался сдаваться. Сопротивление, конечно, лишь подтвердит
его вину, но это уже не имело значения. Он проскочил через секретную
дверь, захлопнул ее и запер, а затем ринулся вверх по лестнице, ведущей к
покоям герцогини. Страже придется обходить далеко вокруг, и у него будет,
по крайней мере, минуты две, прежде чем они откроют двери приемной и
прихожей, объяснят внутренней страже, что случилось, и начнут его искать.
Грин бежал, как заяц, но мысль его работала, как у лисы. Давно
предполагая, что такое может с ним случиться, он в деталях разработал
несколько планов. Теперь он выбрал самый подходящий и начал довольно
гладко осуществлять его.
Узкая винтовая лестница позволяла подниматься только одному человеку.
Он взбежал по ней так быстро, что у нем закружилась голова. Он покачивался
и с трудом удерживался, чтобы не упасть влево, когда очутился на верхней
площадке. Но он не стал задерживаться, переводить дыхание, восстанавливать
равновесие, а потянул за рукоятку и скользнул за дверь. Слава богу -
никого! На мгновение он остановился и прислушался, нет ли кого-нибудь в
соседней комнате, затем нажал на выпуклость среди бронзовых завитушек,
которая была соединена с механизмом секретной двери. Часть стены бесшумно
откатилась. Тогда он повернул рычаг так, чтобы дверь невозможно было
открыть с другой стороны. Грин нашел время горячо поблагодарить строителей
замка, которые изготовили этот механизм, чтобы спасти владельца в случае
восстания или дворцового переворота. Если бы этого механизма здесь не
было, ему бы не спастись. Спастись? Он лишь избежал немедленного пленения.
Но он собирался скрываться как можно дольше, а затем драться, пока они не
будут вынуждены просто и без затей убить его.
Первым делом следовало найти оружие. Он хорошо изучил расположение
комнат Зьюни и точно знал, где находится то, что ему надо. Он прошел через
две большие комнаты, легко находя путь даже при слабом свете масляных ламп
и свечей. На стене в третьей комнате висела сабля, изготовленная
знаменитым кузнецом далеком и почти легендарного города Таламаска из самой
лучшей стали, какая мыслима на мой планете. Клинок был подарен герцогу
отцом Зьюни по случаю свадьбы. Предполагалось, что он перейдет по
наследству старшему сыну Зьюни, когда тот достигнет возраста, дающем право
на обладание оружием. На гарде эфеса, украшенного золотом, был
выгравирован девиз: "Лучше ад, чем позор". Грин пристегнул клинок с
ножнами к железному кольцу на широком кожаном поясе, подошел к изящному
комоду, выдвинул ящик и вынул из него стилет. Его он просто сунул за пояс,
а еще - огромный кремневый пистолет с золотыми и костяными накладками на
рукоятке. Он зарядил пистолет порохом и стальными шариками, выудив их из
того же ящика, и сложил всю амуницию в мешочек, висящий все на том же
поясе. Затем он вышел на балкон, чтобы оценить обстановку.
Тремя этажами ниже на стене была дорожка, которую он покинул
несколько минут назад. Толпа стражников и Зьюни среди них стояли и
смотрели вверх. Когда они увидели его в свете лун и факелов, послышались
крики. Несколько солдат подняли свои длинноствольные мушкеты, но Зьюни
запретила им стрелять: он нужен был ей живым. Кожа Грина покрылась
мурашками, когда он услышал мстительные нотки в ее голосе и представил
пытки, что она придумает для нем. Он видел слишком много пыток и
догадывался, что может ожидать его самого. Переполненный внезапным гневом
из-за того, что она такая вероломная и неблагодарная; гневом, смешанным с
отвращением к самому себе из-за того, что он спал с нею, Грин нацелил
пистолет на нее. Раздался щелчок, блеснула вспышка, зашипел порох на
полке. Потом бухнуло, и все застлало черное облако дыма. Когда оно
рассеялось, Грин увидел, что все, в том числе и герцогиня, разбегаются в
разные стороны в поисках укрытия. Естественно, он промахнулся - ведь у
него почти не было практики обращения с оружием: рабам оно не полагалось.
И даже если бы он тренировался в стрельбе, то, вероятно, не смог бы
поразить цель: уж больно примитивным было оружие.
Пока Грин перезаряжал пистолет, он услышал крик сверху. Подняв
голову, он увидел над перилами верхнего балкона круглое лицо герцога,
бледное в лунном свете. Грин поднял незаряженное оружие и герцог,
вскрикнув от страха, отшатнулся в глубину своих покоев. Грин рассмеялся и
подумал про себя, что если его и убьют теперь, он умрет с чувством
удовлетворения - заставил опозориться герцога, который всегда хвастался
своей храбростью на поле боя. Само собой, эта его выходка заставит герцога
позаботиться о немедленной смерти Грина, чтобы он не успел рассказать
другим, как заставил его отступить.
Он криво улыбнулся. Что будет, если солдаты получат от герцога приказ
прямо противоположный тому, что дала герцогиня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28