- Надо это оформить. Слушай, мы должны сейчас об этом написать и
отдать капитану, или кому там нужно. Мы добровольно отдаем доходы от
преступления, не принимали в нем участия, пусть к нам никто не цепляется.
Мне необходимо остаться чистым, а если мы не сделаем этого сейчас, потом
никто не поверит в наши добрые намерения. Давай писать!
Я признала его правоту. Развитие событий одурило нас до такой
степени, что только через несколько минут столкновений с мебелью мы
осознали, что можем включить свет. При свете лампы нам удалось прийти в
себя почти окончательно. Торжественно подписанные документы мы решили
послать почтой на следующий день.
- Не думай, что все так легко закончится, - зловеще сообщила я,
закрывая машинку. - Самое худшее еще впереди.
- Что еще? - забеспокоился муж. - Ничего хуже я уже и представить не
могу.
- Тогда представь себе, что встречаешься с Мачеяком для очередного
превращения в безлюдном месте, а он тебя спрашивает, откуда такая дружба с
женой и почему ты не скрыл от нее, что ничего не знаешь про шефа. Не
заподозрила ли она что-то? И как?
Муж посмотрел на меня как на Горгону, которая до сих пор скрывалась
под маской голубки. Он побледнел, руки сами собой подпрыгнули к волосам.
- И еще спросит, что ты знаешь про сантехников и где так текло, -
безжалостно добавила я. - Обращаю твое внимание, что капитан приказал нам
над этим подумать. Нет сомнений, что нам будут задавать глупые вопросы,
чтобы проверить, не открыли ли мы что-нибудь, потому что шеф на нас
наговорит. Надо договориться.
Муж вдруг перестал хвататься за голову, недовольно с обидой посмотрел
на меня и продолжил подметать бумажки.
- Сделай-ка кофе, - попросил он. - Не знаю почему, но тебе очень
нравится вылезать со своими идеями как раз среди ночи. По-моему, я до
конца жизни не женюсь, хоть и собирался...

Утром следующего дня явился капитан собственной персоной, в одежде
электрика. Ему это было даже к лицу. Мы приняли его в прихожей, под
открытым шкафом с пробками, не самое удобное место, поскольку сидеть мы
могли только на лестнице. Настроение у него было намного лучше, чем вчера.
- Товарищи, - торжественно сообщил он. - Органы милиции обращаются к
вам... Точнее, не столько органы, сколько я лично, хотя, конечно, от имени
органов... С просьбой, а может с предложением, не знаю, как это назвать.
Видите ли... Мы бы несомненно отстранили вас от этого дела, потому что
милиция не нанимает людей посторонних, но здесь исключительный случай.
Сейчас я объясню подробно, только сначала скажу, в чем дело. А именно,
существует возможность, что Мачеяки еще раз обратятся к вам с просьбой о
замене. Вы согласитесь.
- О, боже!.. - душераздирающе застонал муж.
Я тоже чувствовала себя неприятно удивленной. Капитан посмотрел на
нас со смесью интереса и отвращения.
- Вам так плохо с этой женой? - осуждающе удивился он.
- Нет, не это... Как жена она вообще-то ничего, и сама по себе ничем
мне не мешает. Но я больше так не могу, я не гожусь в преступники, с меня
хватит! У меня отпуск кончается!
- У тебя еще три недели, - заметила я.
- А если они разойдутся и потребуют месяц?..
Капитан жестом успокоил нас.
- Сейчас я вам все объясню. Дело в том, что нам нужно, чтобы они
чувствовали себя безопасно. Так будет намного легче. Понятно, что мы
переловим их и так, но будет труднее и дольше, ваше участие может здорово
помочь...
Муж опять застонал, но уже покорно.
- Могу вас заверить, что об этом никто не узнает, вы не будете
выступать официально, ни теперь, ни вообще. Вы, конечно, вправе не
соглашаться, я даже уговаривать вас не имею права, но не скрою, что вы нам
очень нужны...
- Меня можно не агитировать, - уныло остановила я его. - Я бы
согласилась просто так, из-за скандала, а он протестует по глупости, не
понимает, что в свете закона выглядит очень зыбко. Или мы реабилитируемся,
или нас затаскают по судам. Ни один судья не поверит, что позволили так
себя обмануть, все будут вспоминать наше идиотское стремление к нетрудовым
доходам... Я хотела сказать, от преступления...
- Я же написал, что отказываюсь!
- Отказываешься, потому что все раскрылось. Судья тебе скажет, что
если бы не раскрылось, ты бы не отдал, и можешь подтереться своим
раскаянием!
Муж в мгновение ока сотворил себе прическу a la пугало для воробьев.
- Отпуск... - глухо простонал он.
Капитан успокаивающе замахал обеими руками.
- Во-первых, это вопрос нескольких дней, пары-тройки. А во-вторых, вы
правы только частично. Вы что, думаете мы не знаем кого и в чем обвинять?
Еще раз подчеркиваю, вы можете не соглашаться!
- Соглашаемся, - уныло сказал муж. - Жаль, придется еще раз делать из
себя идиота...
Я подавила свои личные проблемы, мы присягнули на верность милиции до
гробовой доски, после чего обговорили детали. Капитан удивительно мало
интересовался нашим гонораром, не сопротивляясь принял наше письмо и еще
раз предупредил, что мы подвергаемся опасности.
- И не подумайте случайно контактировать друг с другом, - добавил он.
- Вы, как вы, вообще не знакомы!
- Ну, это то ясно, - буркнул муж.
- Конечно, - обиженно поддержала я. - Вы нас за идиотов держите?
Капитан как-то странно посмотрел на нас, проглотил напрашивающийся
ответ и закончил визит.
Я начала нервничать, но немного не так, как раньше. Избавление от
личности Басеньки открывало передо мной новые перспективы, в которых можно
было заметить мило радующие элементы, мне было бы даже приятно нервничать,
если бы не последнее бревно, лежащее на пути к волшебным переживаниям. При
мысли, что меня ожидает разговор с полным подозрений паном Паляновским и,
что еще хуже, обязательный визит к нему домой, радость улетучивалась.
Делать нам было нечего. Муж, согласно договоренности, уволил
помощника, закончив раскрашивать белую ткань. Узор для него лично я
закончила, и с разгона даже начала новый, за Басеньку, но не хотела его
продолжать. Мы посвятили свое время выдвижению гипотез о развитии
ситуации.
- Интересно, как ты собираешься вынести это из пещеры разбойников, -
критически заметила я, помогая ему упаковать толстый рулон. Не скажешь же
Мачеяку, что я лично для тебя делала работу? Ему тоже не оставишь.
- Об этом я уже подумал. Как только он позвонит и договорится со
мной, я сразу звоню приятелю, говорю, что к нему зайдет черный бородатый
мужик и занесет рисунок. И по дороге ему заброшу. Он меня не узнает, можно
не бояться.
- Черный мужик - это ты? - поинтересовалась я.
- Естественно, я, - подтвердил муж и вдруг занервничал. - Да не я, а
Мачеяк! То бишь я, как он. Я блондин!
В голове у меня пронеслось, что от этих блондинов я с ума сойду, и
немедленно осознала еще одну неприятность. Если я обратно превращусь в
себя, на прогулку сегодня пойдет настоящая Басенька. Эффект может быть
катастрофическим, необходимо этому воспрепятствовать...
- Слушай, нам придется установить какой-то пароль, - серьезно сказала
я, наполнившись плохими предчувствиями.
- Зачем пароль? - забеспокоился муж.
- Если нам снова предстоит притворяться. Может произойти так, что они
наймут только одного из нас. Мы можем не отличить нас от них.
- Ну и что?
- Как, что? Как ты думаешь, что будет, если ты придешь сюда, вместо
меня будет настоящая Басенька, и ты обратишься к ней, как ко мне. Все
откроется! Думаешь, они нас поздравят?
Муж испугался до смерти.
- О боже, действительно! Они шлепнут нас не раздумывая! Что за
дерьмо, и как меня угораздило в это встрять! Надо обезопасить себя. Что ты
предлагаешь?
- Да пароль же. Что-нибудь естественное...
- Как это? Я вхожу и говорю: "В Гранаде эпидемия, отзыв!". Да?
- Дурачок, я же сказала, что-нибудь естественное! Подожди... Уже
знаю! Ничего не говорить, стучать пальцами по стеклу, или еще куда.
Допустим я там сижу, ты подходишь к окну и барабанишь, выглядывая. Вот
так!...
Я продемонстрировала, муж постучал по соседнему стеклу.
- Возможно, - согласился. - А ты что? Тоже?
- Нет, не будем однообразными. Я сниму туфель и вытрушу из него
камушек.
- А где ты возьмешь камушек?
- Совсем сдурел? Я притворюсь, что вытряхиваю камушек!...
- Все указывало на то, что дальнейшее ожидание приведет нас в
состояние полного умственного расстройства. Предусмотреть, что при этом
произойдет, было невозможно. Муж выдвинул ужасное предположение, что наши
наниматели обманули преследователей, давным-давно смылись через границу,
поставив нас кормой к ветру, и вообще они не объявятся, а мы останемся
прикованными друг к другу до конца жизни. Я лично считала, что они
приготовят нам западню, из которой выберутся только наши трупы, причем не
в лучшем состоянии. Было очевидно, что если нам придется ждать до завтра,
мы впадем в состояние неизлечимого психоза.
Мрачные прогнозы в половине пятого пополудни прервал пан Паляновский.
Телефон оторвал меня от приготовления яичницы, в конце концов, несмотря на
нервы, поесть было надо.
- Сокровище мое, я уже здесь, - оживленно произнес он. - Немедленно
приходи ко мне, и не слушай протестов этого негодяя. Я по тебе соскучился.
Я прикрыла рукой трубку и проникновенным шепотом предложила негодяю
снять с огня сковородку. Радость вернула аппетит.
- Хорошо, - послушно ответила я телефону. - Уже еду. Через пол часа
буду.
- На машине, конечно же?
- На машине.
- Оденься... А то холодно!
Было как раз тепло. Несомненно, это должно было означать, что я
должна выбрать костюм, бросающийся в глаза. Пан Паляновский будто бы
ничего не подозревал.
Яичницу я съела еще спокойно, после чего представила, что надо
сделать до вечера, и спокойствие как рукой сняло.
В сумасшедшей спешке я позвонила капитану, потом в мастерскую, в
которой уже три дня стояла готовая машина. Я получила согласие забрать ее
в восемь часов, хотя мастерская работала до пяти. Потом я оделась,
абсолютно беспорядочно, но очень ярко, попрощалась с перепуганным до
бессознательности мужем и отправилась к страдающему любовнику.
У дверей пана Паляновского я собрала остатки душевных сил.
За порогом на меня никто не набросился, не связал, не скрутил, не
было и гориллы с пистолетом в руках, от чего, однако, лучше мне не стало.
Шляпка моей тетки лежала на столе. Басенька сидела на диване в халате
ухажера. На мгновение у меня возникла мысль, что так она просидела все три
недели.
Из пана Паляновского вырывались гейзеры благодарности, среди которых
не удалось заметить никаких подозрений.
- Понимаете, мне пришлось обращаться к вам, как к Басеньке, -
пламенно оправдывался он. - Этот преступный тип способен организовать
подслушивание. Прошу у вас прощения за эту вынужденную фамильярность... О
моих чувствах к Басеньке он прекрасно знает и насмехается над ними. Вы
уверенны, что все в порядке? Что было с сантехниками? Вы должны подробно
все рассказать!
Я приняла чашечку кофе, решив в крайнем случае вылить его за пазуху,
чем выпить хоть каплю, и приступила к освещению событий. Было понятно, что
их интересовало. Пан Паляновский хотел лично оценить ситуацию и понять,
есть ли у него поводы для беспокойства. С мстительным удовлетворением я
черпала успокаивающие известия из богатых закромов моего воображения.
Потоки воды, проливающиеся на кухне Мачеяков, и полнейшую недоразвитость
сантехников, вызванных из какой-то мастерской, название которой,
естественно, вылетело из памяти, я представила исключительно образно и
убедительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40