Будь осторожен, сынок, не попади в беду, Мы обменялись рукопожатьями, но, прежде чем уйти, я задержался на мгновение.
– Мистер Гэллемор, вы оказали мне доверие, какого еще не оказывал никто, за исключением, конечно, моего родного отца. Спасибо.
– Я поступаю, как последний дурак, – ответил он на это со странной улыбкой, – но я так давно не встречал людей, которые говорят в стиле романов Джейн Остин. Это, видимо, на меня и подействовало.
– Спасибо еще раз, сэр, – сказал я. – Я знаю, моя речь бывает подчас немного высокопарна. Могу я осмелиться просить вас еще об одном небольшом одолжении?
– Каком одолжении, мистер Гейдж?
– Позвоните, пожалуйста, мисс Эллен Макинтош, с которой у меня вышла розмолвка, и скажите ей, что я сегодня совсем не пил и что вы поручили мне одну весьма деликатную миссию.
Он от души расхохотался.
– Я это сделаю с большим удовольствием, Уолтер. А поскольку мне известно, что эта девушка заслуживает доверия, я посвящу ее в некоторые детали нашего дела...
Прямо от него я направился в банк, чтобы получить деньги по чеку.
Кассир сначала пристально и с подозрением изучал в окошко мое лицо, потом надолго куда-то ушел и лишь затем выдал мне наконец пять тысяч стодолларовыми бумажками, но так неохотно, словно расставался со своими кровными деньгами. Положив пачку в карман, я сказал:
– А теперь дайте мне стопочку монет по двадцать пять центов, пожалуйста.
– Стопочку монет, сэр? – переспросил кассир, и его брови взлетели высоко вверх.
– Именно. Ими я обычно даю на чай. И естественно, я предпочел бы получить их в обертке.
– Десять долларов, сэр.
Получив твердую колбаску завернутых в плотную бумагу монет, я вышел из банка и отправился назад в Голливуд.
Хенри дожидался в парадном моего дома, крутя от нетерпения шляпу в руках. Казалось, что со вчерашнего дня у него на лице слегка прибавилось морщин, и я заметил, что от него попахивает виски. Мы поднялись ко мне, и он тут же атаковал меня вопросом:
– Ну, как дела, Уолтер?
– Хенри, – сказал я, – прежде всего я хочу, чтобы ты четко уяснил: сегодня я не пью. Ты-то, я вижу, уже приложился к бутылке?
– Совсем чуть-чуть, – ответил он обиженно. – Работа, которую мне обещали, уплыла прежде, чем я добрался до агентства. Ну а хорошие новости у тебя есть?
Я сел и закурил сигарету.
– Не знаю, Хенри, имею ли я право рассказывать тебе об этом, но, поскольку ты так отменно поработал вчера у Гандеси, будет несправедливо не рассказать... – я сделал паузу, в продолжение которой Хенри неотрывно смотрел на меня. – Жемчуг настоящий, Хенри, и я получил инструкцию завершить это дело, для чего у меня в кармане лежат пять тысяч долларов наличными.
И я коротко поведал ему о том, что произошло.
Он был поражен несказанно.
– Елки-палки! – буквально взревел он. – Ты хочешь сказать, что этот Гэллемор вот так просто выложил тебе пять штук?
– Совершенно верно.
– Ну, парень, – сказал Хенри с очень серьезным видом, – у тебя, видать по всему, есть какой-то талант, за который дорого бы дали многие. Получить от бизнесмена пять тысяч под честное слово – это фокус, чтоб мне провалиться!
Возможно, за моим домом наблюдали, потому что, как только мы вошли в квартиру, зазвонил телефон. Я бросился к нему и снял трубку. Это был один из тех голосов, которые я и ожидал услышать, но не тот, который я услышал бы с наибольшим удовольствием.
– Утро вечера мудренее, Гейдж. Что ты теперь думаешь о нашем деле?
– Теперь у меня другой взгляд на него, и, если мне будет обещано достойное джентльмена обращение, я готов совершить с вами эту сделку.
– Ты хочешь сказать, что приготовил фанеру?
– Бели вы имеете в виду деньги, то они у меня при себе.
– Тогда тебе нечего волноваться. Получишь свои кругляшки в целости.
Только учти, мы такими делами занимаемся не первый год, и нас не проведешь.
– Прекрасно вас понимаю, – сказал я. – Жду инструкций.
– Слушай внимательно, Гейдж. Сегодня ровно в восемь вечера будь в районе Пасифик Палисейдс. Знаешь, где это?
– Конечно, это жилой район рядом с полями для игры в поло.
– Правильно. Там есть единственная аптека, которая открыта до девяти.
Так вот, ровно в восемь сиди в ней и жди звонка. Приезжай один. Один, слышишь? Никаких полицейских или приятелей с тяжелыми кулаками. Там местность такая, что мы хвост сразу же засечем. Понял?
– Разумеется. Я же не полный кретин, – ответил я.
– И не вздумай подсовывать нам куклу. Деньги сразу же будут проверены и пересчитаны. Оружия не бери. Тебя обыщут, и к тому же у нас достаточно людей, чтобы все время держать тебя на мушке. Твою машину мы знаем. Так что без фокусов, и дело пройдет гладко. Только так мы и привыкли работать.
Кстати, какие у тебя деньги?
– Стодолларовые банкноты и лишь несколько из них новые.
– Вот и умница! Тогда до восьми. Веди себя хорошо, Гейдж.
Трубка щелкнула мне в ухо, и я положил ее. Почти в ту же секунду телефон зазвонил снова. На этот раз это был тот самый голос.
– О, Уолтер! – воскликнула Эллен. – Я была несправедлива к тебе. Прости меня, ради всего святого. Мистер Гэллемор мне все рассказал и, теперь я очень за тебя боюсь.
– Бояться совершенно нечего, – сказал я с теплотой в голосе. – А миссис Пенраддок знает?
– Нет, милый. Мистер Гэллемор просил меня ничего ей не говорить. Я звоню тебе из магазина на Шестой улице. О, Уолтер, мне и в самом деле страшно. Хенри пойдет с тобой?
– А мне совершенно не боязно, – постарался успокоить ее я. – К сожалению, мы уже обо всем договорились. Они не позволят этого, и мне придется идти одному.
– О, Уолтер! Я просто в ужасе. Неизвестность просто невыносима.
– Бояться абсолютно нечего, – повторил я. – Это обычная сделка. И в конце концов, я же не ребенок.
– Хорошо, Уолтер, я очень постараюсь быть смелой. Но только ты должен дать мне одно маленькое, ну просто малюсенькое обещание.
– Ни капли! – заверил я. – Можешь мне верить, ни единой капли я себе не позволю.
– О, Уолтер!
Мы еще немного поболтали о вещах, приятных для меня, но вряд ли интересных кому-то еще. Потом мы простились, и я пообещал, что позвоню немедленно, как только моя встреча с мошенниками состоится.
Бросив трубку и повернувшись к Хенри, я обнаружил, что он тянет виски прямо из бутылхи, которую достал из своего кармана.
– Хенри! – крикнул я возмущенно. Не отрываясь от бутылки, он смерил меня взглядом, в котором читалась решимость.
– Слушай, друг, – сказал он. – Из твоего с ними разговора я все понял.
Тебе придется встречаться с этими подонками где-то в темном месте среди густых зарослей. Я отлично знаю, чем кончаются такие встречи. Они дадут тебе по башке и оставят валяться без чувств, а сами удерут, прихватив и денежки, и ожерелье. Нет, так дело не пойдет! Верно тебе говорю: не пойдет!
Последние слова он почти прокричал.
– Хенри, – возразил я ему спокойно. – Это мой долг, и я обязан его выполнить.
– Ерунда! – усмехнулся Хенри. – Ты, конечно, чокнутый, но парень я общем-то славный, И я говорю: нет. Хенри Эйхельбергер из Висконсина – а впрочем, меня можно назвать и Энхельбергером из Милуоки, – говорит решительно: нет. А слово мое твердое.
И он еще раз приник к горлышку бутылки.
– Ты вряд ли сможешь помочь делу, если нарежешься. – заметил я довольно-таки язвительно.
Он опустил бутылку и посмотрел на меня с неподдельным изумлением, которое читалось в каждой черточке его некрасивого лица.
– Я нарежусь? – переспросил он обиженно. – Ты действительно считаешь, что я могу напиться? Разве кто-нибудь видел когда-нибудь пьяного Эйхельбергера? Чтобы это увидеть, нужно по меньшей мере месяца три. У нас с тобой просто нет на это времени. Вот когда у тебя будут свободные три месяца, пять тысяч галлонов виски и воронка, чтобы заливать его мне в глотку, я с радостью посвящу свой досуг и покажу, как выглядят Эйхельбергеры, когда они пьяны. Зрелище будет невероятное, можешь мне поверить. От этого города не останется ничего, кроме груды дымящихся развалин и битого кирпича, и ни души живой в радиусе миль эдак пятидесяти. А посредине будет преспокойно валяться на спине и щуриться на солнышке Хенри Эйхельбергер. Пьяный Хенри Эйхельбергер. Причем не в стельку, не в дугу и не в дупелину. Но по крайней мере тогда я не обижусь, если ты назовешь меня пьяным.
Произнеся эту речь, он сел и вылил еще. Я хмуро смотрел в пол. Мне было нечего сказать ему.
– Но это как-нибудь в другой раз, – сказал Хенри. – А сейчас я просто принимаю необходимое мне лекарство. Я сам не свой без небольшой дозы алкоголя. На нем меня взрастили. Я отправляюсь с тобой, Уолтер. Где расположено то место?
– Поблизости от пляжей, но только ты не поедешь со мной, Хенри. Хочешь пить – пей, но со мной ты не поедешь.
– У тебя просторная машина, Уоятер. Я спрячусь сзади на полу и накроюсь подстилкой. Это прекрасная мысль, согласись.
– Нет, Хенри.
– Уолтер, ты – отличный малый, и я поеду с тобой, чтобы помочь обтяпать это дельце. Можешь не сомневаться, моя помощь тебе понадобится. Глотни-ка виски, у тебя что-то нездоровый вид.
После битого часа препирательств с ним у меня разболелась голова. Меня стали одолевать усталость и дурные предчувствия. Именно в тот момент я совершил ошибку, которая могла оказаться роковой. Уступив уговорам Хенри, я выпил немного виски – чуть-чуть, в чисто лечебных целях. Мне сразу же стало настолько лучше, что я принял еще одну, более крупную дозу. Этим утром я вообще ничего не ел, а ужин накануне был очень легким. К концу следующего часа Хенри успел сбегать еще за двумя бутылками виски, а я чувствовал себя легким, как птичка. Все проблемы исчезли, и теперь уже я охотно согласился, чтобы Хенри отправился со мной на это рандеву, спрятавшись между сиденьями.
Словом, мы приятно проводили время, но в два часа я почувствовал, что меня неудержимо клонит в сон, завалился на постель и погрузился в забытье.
Глава 7
Когда я проснулся, уже почти совсем стемнело. В панике я вскочил с кровати, и мои виски снова прорезала острая боль. Часы показывали половину седьмого, и это меня несколько успокоило. В квартире я был один. Выставка пустых бутылок на столике произвела на меня удручающее впечатление.
Пораженный внезапной мыслью, которой я, правда, почти в ту же секунду устыдился, я кинулся к пиджаку, висевшему на спинке стула, и запустил руку во внутренний карман. Пачка банкнот оказалась на месте. После мгновенного колебания и с легким чувством вины я аккуратно пересчитал деньги. Ни одна бумажка не пропала. Положив деньги снова в карман, я включил, свет и отправился в ванную, где чередованием горячего и ледяного душа попытался вернуть себе утраченную ясность ума.
Растеревшись полотенцем, я как раз надевал белье, когда в замке проскрежетал ключ, и в квартиру ввалился Хенри Эйхельбергер с двумя завернутыми в бумагу бутылками под мышками.
– Ну и здоров ты дрыхнуть, приятель, – сказал он. – Пришлось вытащить у тебя из кармана ключ, чтобы не разбудить. Мне нужно было пожрать и купить еще выпивки. Я пропустил пару стаканчиков в одиночестве, хотя, как я тебе уже говорил, это против моих правил. Но ведь и день сегодня особый. Вот только с пьянкой придется пока завязать. Мы не можем себе позволить расслабленности. С этими словами он снял крышку с одной из бутылок и налил мне немного виски. Я тут же проглотил его и сразу почувствовал, как тепло разливается по моим жилам.
– Держу пари, ты уже слазил к себе в карман и проверил, целы ли твои доллары, – сказал Хенри с усмешкой.
Я понял, что краснею, но не сказал ничего.
– Ладно, ладно, ты поступил правильно. В конце концов, ты же совсем не знаешь, что за тип этот Хенри Эйхельбергер, верно? А у меня есть еще кое-что.
Он запустил руку в карман брюк и достал короткоствольный автоматический револьвер.
– Если парни начнут зарываться, эта железка поможет мне преподать им хороший урок.
1 2 3 4 5 6 7 8