Все его мысли занимала Пенелопа, которой грозила смерть от руки убийц Багдасарьяна. Натянув штаны и пиджак, Комптон, как был в тапочках, вылетел на лестницу, стрелой промчался мимо оторопевшей от такой небрежности домовладелицы и что есть духу побежал к метро.
7 часов 30 минут
На вопрос Картрайта, дома ли Гарри Комптон, уязвленная вдова Пемсбоди ответила, что молодого человека, по-видимому, укусил тарантул, ибо пятнадцать минут назад он вылетел из дома как ужаленный, чуть не отшвырнув ее по дороге. Такая грубость тем более удивила домовладелицу, что, по ее словам, Гарри Комптон до сих пор являл собой образец хорошо воспитанного молодого человека. Таким образом, полицейский с облегчением убедился, что Гарри ускользнул от советских убийц. Правда, не исключено, что эти последние, не принимая его всерьез, решили сначала наведаться к мисс Лайтфизер…
— А с тех пор как мистер Комптон ушел, его никто не спрашивал?
— Нет.
7 часов 45 минут
Гарри Комптон пребывал в таком возбуждении, что, мчась по улочке, где жили Пенелопа и ее мать, бормотал про себя страшную клятву — если они осмелятся причинить вред его любимой, Гарри потребует отчета у самого товарища Хрущева, взорвет к чертой бабушке Кремль и Дворец съездов, но непременно отомстит за маленькую англичанку! Теперь Комптон твердо знал, что любит ее больше всего на свете. Молодой человек как сумасшедший зазвонил в дверь, потом, не удовольствовавшись этим, начал стучать кулаком, так что едва не сшиб с ног открывшую дверь миссис Лайтфизер и с разбегу пролетел в коридор.
— Где она?
— Я думаю, у себя в комнате…
Комптон бросился туда и без предупреждения толкнул дверь. Девушка едва успела снова запахнуть халатик. Однако прежде, чем миссис Лайтфизер успела высказать все свое возмущение таким хамским нарушением приличий, Гарри упал на колени и, обхватив ноги Пенелопы, стал покрывать поцелуями ее платье. Обе женщины озадаченно смотрели на него.
— С ним это случается все чаще и чаще… — наконец заметила Пенни.
— Уж не знаю, согласишься ли ты со мной, Пенни, но, по-моему, это ненормально, и, уж если быть совсем откровенной, признаюсь, такое поведение меня настораживает! Как бы зять, который вечно стоит на коленях и бьет себя в грудь, не наделал мне таких же странных внуков — набитых комплексами и похожих на пингвинов!
Мисс Лайтфизер сочла, что сейчас не время для биологических экскурсов, хотя ее очень интересовало, каким таким образом из-за того, что Гарри, по-видимому, постоянно терзают угрызения совести, его дети могут стать похожими на пингвинов. Она положила руку на голову Комптона.
— Лучше бы вы встали, Гарри…
— Не раньше, чем получу от вас прощение!
Пенелопа с огорчением посмотрела на мать, но та лишь руками развела.
— Этому не видно конца! Молодой человек, вам совершенно необходимо сходить к психоаналитику! Должно быть, вас мучают навязчивые сожаления о каком-нибудь проступке, совершенном в раннем детстве. Воспоминание об этом событии могло улетучиться, и осталось лишь чувство вины.
Столь глубокое непонимание лишало Гарри дара речи. Он думал о Багдасарьяне, о его срывающемся голосе и о смертельной опасности, о которой его предупредил армянин. В полном отчаянии от собственной беспомощности, молодой человек встал.
— Неужели вы так и не захотите ничего понять? — пробормотал он.
— Но… что именно?
Вместо того чтобы ответить миссис Лайтфизер, Гарри предпочел воззвать к ее дочери:
— Дорогая, я мерзавец! И мне стыдно!
— О нет, Гарри! Умоляю, не надо начинать все сначала!
— Я вас обманул, Пенни… мой отец никогда не сидел в тюрьме!
— Что ж, так оно гораздо лучше, верно?
— А документ, который я уговорил вас взять… нет, хуже того, украсть из сейфа сэра Реджинальда Демфри, на самом деле касается безопасности всего западного мира!
Девушка рассмеялась.
— Безопасности всего западного мира? И только-то? Но, Господи Боже, что бы вы стали с ним делать?
И, повернувшись к матери, она добавила:
— Непостижимо! И откуда он все это берет!
Глядя на двух смеющихся женщин, смеющихся в тот самый миг, когда к ним, без всякого сомнения, приближается самая ужасная смерть, Комптон чувствовал, что у него опускаются руки. Какой смысл сопротивляться неизбежному? Он решил выйти на лестничную площадку и ждать. Может быть, те, другие, удовольствуются только его жизнью?
— Прощайте, Пенни… я вас очень любил и не сомневался, что мы были бы счастливы вместе… И с вами тоже, миссис Лайтфизер, поскольку, я уверен, из вас получилась бы самая замечательная теща на свете… Вот только я совершил ужасно дурной поступок… а теперь об этом жалею… Вероятно, я не так, как надо, воспринимал мир… А еще точнее — был круглым дураком. Но за ошибки надо платить, и я заплачу. Пенелопа, когда я отсюда уйду, крепко заприте за мной дверь и немедленно позвоните в полицию… Обещаете?
— А почему вы уходите, Гарри?
— Я надеюсь, что, расправившись со мной, они оставят вас в покое. Прощайте!
И, прежде чем женщины успели его удержать, Комптон бросился к двери, но, распахнув ее, столкнулся с весьма элегантным молодым человеком. В руке он держал револьвер.
— Весьма сожалею, мистер Комптон, — с изысканной вежливостью начал он, заставив Гарри снова отступить в квартиру, — однако я вынужден помешать вашим намерениям. К несчастью, у вас хранится документ, который мне очень нужен.
— Клянусь вам, у меня его нет!
— Очень досадно… В таком случае, он, очевидно, у мисс Лайтфизер?
Миссис Лайтфизер остолбенела от удивления, зато Пенелопа воскликнула:
— Но… я вас знаю!
— Тем хуже для вас, мисс!
— Почему?
— А потому что вы принуждаете меня к действиям, которые мне внушают глубочайшее отвращение.
— Например?
— Убить вас… равно как и вашу почтенную матушку, которой я выражаю все возможные сожаления…
— Невероятно! — возмутилась миссис Лайтфизер. — С какой стати все словно сговорились нас убить? На днях — тот липовый полицейский инспектор, сегодня — этот джентльмен, которого я вижу первый раз в жизни!.. Я полагаю, все это уже перешло допустимые границы!
Гость вдруг перестал улыбаться.
— Прошу прощения, но у меня не так уж много времени. Я хочу получить документ, вот и все. Ну, отдадите вы мне его или нет?
Пенелопа глупо захихикала.
— Вот смеху-то… Все требуют эти бумаги, но кому они принадлежат на самом деле — неизвестно!
— Вас это не касается. Где документ?
— Откуда же мне знать?
— А вот об этом я не имею ни малейшего понятия… Но предупреждаю: если через минуту вы мне не скажете, где досье «Лавина», я застрелю вашу мать…
8 часов 10 минут
Осторожно толкнув дверь в квартиру миссис Лайтфизер, инспектор Картрайт услышал последнюю фразу и, таким образом, сразу узнал голос. Он так удивился, что едва не выдал своего присутствия. Как только советский агент направил пистолет на миссис Лайтфизер, инспектор вытащил свой собственный.
— Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять… — отсчитывал незваный гость.
Из коридора Картрайт видел бледное лицо Комптона. Его восхитило то, как молодой человек улыбнулся Пенелопе, словно пытаясь ее утешить. Хороший парень… тем более что он-то ведет честную игру и ни о чем не догадывается…
— Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять, тридцать…
Полицейский заметил, как миссис Лайтфизер напряглась. Не стоит подвергать ее слишком большому риску.
— Довольно, Фаррингтон! — приказал он.
Дональд Фаррингтон, быстро обернувшись, выстрелил, но Картрайт оказался более метким стрелком, и второй помощник сэра Реджинальда Демфри упал на колени. Падая, он вцепился в край стола и с улыбкой прошептал:
— Самый лучший выход из положения…
И тут же рухнул ничком.
Агент Интеллидженс Сервис, взглянув на мертвого, покачал головой:
— Господи, как это глупо… Гарри Комптон, вы держались на высоте. Мы знаем обо всех ваших действиях, с тех пор как вы покинули Бристоль.
Узнав человека, помешавшего ему броситься в Темзу, Гарри изумленно вытаращил глаза.
— Но… кто вы такой?
— Эверетт Картрайт!
— Полицейский?
— Если угодно…
— Тогда объясните им, что я шпион! Что я работаю на русских.
— Вернее, работали, поскольку всего через несколько секунд уже никому не понадобитесь… Бросьте оружие, Картрайт!
Стоявшая на пороге женщина держала их всех под прицелом, и было совершенно ясно, что она без колебаний выстрелит.
— Миссис Смит! — воскликнула Пенелопа.
Картрайт уронил пистолет на ковер и по приказу миссис Смит оттолкнул его ногой к ней поближе. Комптон казался окончательно выбитым из колеи. На сей раз он уже даже не пытался понять, что происходит и какую роль в этой истории играет кухарка Демфри. Последняя указала на Фаррингтона.
— Кто его убил?
— Я… — признался инспектор.
Миссис Смит ограничилась весьма короткой эпитафией:
— Очень мил, но несерьезен… Прогнивший плод капитализма…
Вот и все, что заслужил милейший Дональд Фаррингтон за свое предательство.
Меж тем Маргарет Мод Смит продолжала:
— Я, разумеется, пришла за досье «Лавина». Если вы мне его отдадите, я никому из вас не причиню вреда…
Картрайт пожал плечами:
— Вы принимаете нас за дураков? Можно подумать, вы оставите нас в живых, после того как нам стало известно, что советскую разведку в Лондоне возглавляет кухарка сэpa Реджинальда Демфри! Вот уж не ожидал, что англичанка способна перейти на сторону противника…
— А я вовсе не англичанка. Мое настоящее имя — Татьяна Федоровна Темпескова… Ловко я провела ваших ищеек, Картрайт? У нас я бы не имела ни единого шанса выйти сухой из воды!
— Не думаю, чтобы вам это удалось и тут, — вкрадчиво заметил инспектор.
— Ошибаетесь. Во-первых, мы умнее, а во-вторых, нас не останавливают ваши глупые предрассудки.
В этой до крайности накаленной атмосфере смех мисс Лайтфизер прозвучал как нечто совершенно нелепое, почти непристойное. Комптон и Маргарет Мод Смит изумленно уставились на девушку.
— Послушайте, миссис Смит, а вы не опоздаете на работу?
— Попытайтесь внушить этой идиотке, что ей осталось жить всего несколько минут, — с раздражением бросила Картрайту кухарка.
— Опять? Но с чего это все угрожают меня убить? Мистер Багдасарьян… мистер Фаррингтон… а теперь еще и вы, миссис Смит! Люди, которым я ровно ничего дурного не сделала! Мистер Картрайт, они ведь не имеют права, верно? И если бы леди Демфри узнала о вашем поведении, миссис Смит, я уверена, что она выставила бы вас за дверь!
Слушая столь невероятный поток глупостей, Татьяна Федоровна Темпескова на мгновение растерялась. В это время вдруг раздался слабый голос миссис Лайтфизер:
— Прошу прощения, но… по-моему, я сейчас упаду в обморок.
Она пошатнулась и, цепляясь за спинку стула — опору, надо сказать, весьма ненадежную, — пробормотала:
— О Боже мой…
Увидев, как ее мать медленно сползает на пол, Пенелопа невольно вскрикнула: «Мама!» — и бросилась на помощь. Движение девушки выглядело так естественно, что русская не решилась ее остановить, и совершенно напрасно, поскольку мисс Лайтфизер оказалась в опасной близости от нее. В тот же миг Татьяна Федоровна почувствовала, что ее схватили и приподняли. Не успев сообразить, что происходит, бывшая кухарка уже лежала на спине, а в грудь ей упиралось колено мисс Лайтфизер. Эверетт Картрайт нагнулся и защелкнул на запястьях пленницы стальные браслеты.
— Как видите, невзирая на предрассудки, нам все же удается выйти из положения, — заметил он, помогая русской встать.
Пенелопа поправила слегка растрепавшуюся прическу, а ее мать, очевидно совсем забыв о внезапном недомогании, проговорила:
— Ты была просто великолепна, дорогая! Браво!
И тут на глазах у слегка обалдевших мнимой Маргарет Мод Смит и несчастного Гарри Комптона произошла удивительная метаморфоза — глуповатая улыбка вдруг исчезла с лица мисс Лайтфизер, и теперь, оставаясь, впрочем, по-прежнему очаровательной, она больше ничуть не походила на робкую дурочку, которую любил Гарри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
7 часов 30 минут
На вопрос Картрайта, дома ли Гарри Комптон, уязвленная вдова Пемсбоди ответила, что молодого человека, по-видимому, укусил тарантул, ибо пятнадцать минут назад он вылетел из дома как ужаленный, чуть не отшвырнув ее по дороге. Такая грубость тем более удивила домовладелицу, что, по ее словам, Гарри Комптон до сих пор являл собой образец хорошо воспитанного молодого человека. Таким образом, полицейский с облегчением убедился, что Гарри ускользнул от советских убийц. Правда, не исключено, что эти последние, не принимая его всерьез, решили сначала наведаться к мисс Лайтфизер…
— А с тех пор как мистер Комптон ушел, его никто не спрашивал?
— Нет.
7 часов 45 минут
Гарри Комптон пребывал в таком возбуждении, что, мчась по улочке, где жили Пенелопа и ее мать, бормотал про себя страшную клятву — если они осмелятся причинить вред его любимой, Гарри потребует отчета у самого товарища Хрущева, взорвет к чертой бабушке Кремль и Дворец съездов, но непременно отомстит за маленькую англичанку! Теперь Комптон твердо знал, что любит ее больше всего на свете. Молодой человек как сумасшедший зазвонил в дверь, потом, не удовольствовавшись этим, начал стучать кулаком, так что едва не сшиб с ног открывшую дверь миссис Лайтфизер и с разбегу пролетел в коридор.
— Где она?
— Я думаю, у себя в комнате…
Комптон бросился туда и без предупреждения толкнул дверь. Девушка едва успела снова запахнуть халатик. Однако прежде, чем миссис Лайтфизер успела высказать все свое возмущение таким хамским нарушением приличий, Гарри упал на колени и, обхватив ноги Пенелопы, стал покрывать поцелуями ее платье. Обе женщины озадаченно смотрели на него.
— С ним это случается все чаще и чаще… — наконец заметила Пенни.
— Уж не знаю, согласишься ли ты со мной, Пенни, но, по-моему, это ненормально, и, уж если быть совсем откровенной, признаюсь, такое поведение меня настораживает! Как бы зять, который вечно стоит на коленях и бьет себя в грудь, не наделал мне таких же странных внуков — набитых комплексами и похожих на пингвинов!
Мисс Лайтфизер сочла, что сейчас не время для биологических экскурсов, хотя ее очень интересовало, каким таким образом из-за того, что Гарри, по-видимому, постоянно терзают угрызения совести, его дети могут стать похожими на пингвинов. Она положила руку на голову Комптона.
— Лучше бы вы встали, Гарри…
— Не раньше, чем получу от вас прощение!
Пенелопа с огорчением посмотрела на мать, но та лишь руками развела.
— Этому не видно конца! Молодой человек, вам совершенно необходимо сходить к психоаналитику! Должно быть, вас мучают навязчивые сожаления о каком-нибудь проступке, совершенном в раннем детстве. Воспоминание об этом событии могло улетучиться, и осталось лишь чувство вины.
Столь глубокое непонимание лишало Гарри дара речи. Он думал о Багдасарьяне, о его срывающемся голосе и о смертельной опасности, о которой его предупредил армянин. В полном отчаянии от собственной беспомощности, молодой человек встал.
— Неужели вы так и не захотите ничего понять? — пробормотал он.
— Но… что именно?
Вместо того чтобы ответить миссис Лайтфизер, Гарри предпочел воззвать к ее дочери:
— Дорогая, я мерзавец! И мне стыдно!
— О нет, Гарри! Умоляю, не надо начинать все сначала!
— Я вас обманул, Пенни… мой отец никогда не сидел в тюрьме!
— Что ж, так оно гораздо лучше, верно?
— А документ, который я уговорил вас взять… нет, хуже того, украсть из сейфа сэра Реджинальда Демфри, на самом деле касается безопасности всего западного мира!
Девушка рассмеялась.
— Безопасности всего западного мира? И только-то? Но, Господи Боже, что бы вы стали с ним делать?
И, повернувшись к матери, она добавила:
— Непостижимо! И откуда он все это берет!
Глядя на двух смеющихся женщин, смеющихся в тот самый миг, когда к ним, без всякого сомнения, приближается самая ужасная смерть, Комптон чувствовал, что у него опускаются руки. Какой смысл сопротивляться неизбежному? Он решил выйти на лестничную площадку и ждать. Может быть, те, другие, удовольствуются только его жизнью?
— Прощайте, Пенни… я вас очень любил и не сомневался, что мы были бы счастливы вместе… И с вами тоже, миссис Лайтфизер, поскольку, я уверен, из вас получилась бы самая замечательная теща на свете… Вот только я совершил ужасно дурной поступок… а теперь об этом жалею… Вероятно, я не так, как надо, воспринимал мир… А еще точнее — был круглым дураком. Но за ошибки надо платить, и я заплачу. Пенелопа, когда я отсюда уйду, крепко заприте за мной дверь и немедленно позвоните в полицию… Обещаете?
— А почему вы уходите, Гарри?
— Я надеюсь, что, расправившись со мной, они оставят вас в покое. Прощайте!
И, прежде чем женщины успели его удержать, Комптон бросился к двери, но, распахнув ее, столкнулся с весьма элегантным молодым человеком. В руке он держал револьвер.
— Весьма сожалею, мистер Комптон, — с изысканной вежливостью начал он, заставив Гарри снова отступить в квартиру, — однако я вынужден помешать вашим намерениям. К несчастью, у вас хранится документ, который мне очень нужен.
— Клянусь вам, у меня его нет!
— Очень досадно… В таком случае, он, очевидно, у мисс Лайтфизер?
Миссис Лайтфизер остолбенела от удивления, зато Пенелопа воскликнула:
— Но… я вас знаю!
— Тем хуже для вас, мисс!
— Почему?
— А потому что вы принуждаете меня к действиям, которые мне внушают глубочайшее отвращение.
— Например?
— Убить вас… равно как и вашу почтенную матушку, которой я выражаю все возможные сожаления…
— Невероятно! — возмутилась миссис Лайтфизер. — С какой стати все словно сговорились нас убить? На днях — тот липовый полицейский инспектор, сегодня — этот джентльмен, которого я вижу первый раз в жизни!.. Я полагаю, все это уже перешло допустимые границы!
Гость вдруг перестал улыбаться.
— Прошу прощения, но у меня не так уж много времени. Я хочу получить документ, вот и все. Ну, отдадите вы мне его или нет?
Пенелопа глупо захихикала.
— Вот смеху-то… Все требуют эти бумаги, но кому они принадлежат на самом деле — неизвестно!
— Вас это не касается. Где документ?
— Откуда же мне знать?
— А вот об этом я не имею ни малейшего понятия… Но предупреждаю: если через минуту вы мне не скажете, где досье «Лавина», я застрелю вашу мать…
8 часов 10 минут
Осторожно толкнув дверь в квартиру миссис Лайтфизер, инспектор Картрайт услышал последнюю фразу и, таким образом, сразу узнал голос. Он так удивился, что едва не выдал своего присутствия. Как только советский агент направил пистолет на миссис Лайтфизер, инспектор вытащил свой собственный.
— Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять… — отсчитывал незваный гость.
Из коридора Картрайт видел бледное лицо Комптона. Его восхитило то, как молодой человек улыбнулся Пенелопе, словно пытаясь ее утешить. Хороший парень… тем более что он-то ведет честную игру и ни о чем не догадывается…
— Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять, тридцать…
Полицейский заметил, как миссис Лайтфизер напряглась. Не стоит подвергать ее слишком большому риску.
— Довольно, Фаррингтон! — приказал он.
Дональд Фаррингтон, быстро обернувшись, выстрелил, но Картрайт оказался более метким стрелком, и второй помощник сэра Реджинальда Демфри упал на колени. Падая, он вцепился в край стола и с улыбкой прошептал:
— Самый лучший выход из положения…
И тут же рухнул ничком.
Агент Интеллидженс Сервис, взглянув на мертвого, покачал головой:
— Господи, как это глупо… Гарри Комптон, вы держались на высоте. Мы знаем обо всех ваших действиях, с тех пор как вы покинули Бристоль.
Узнав человека, помешавшего ему броситься в Темзу, Гарри изумленно вытаращил глаза.
— Но… кто вы такой?
— Эверетт Картрайт!
— Полицейский?
— Если угодно…
— Тогда объясните им, что я шпион! Что я работаю на русских.
— Вернее, работали, поскольку всего через несколько секунд уже никому не понадобитесь… Бросьте оружие, Картрайт!
Стоявшая на пороге женщина держала их всех под прицелом, и было совершенно ясно, что она без колебаний выстрелит.
— Миссис Смит! — воскликнула Пенелопа.
Картрайт уронил пистолет на ковер и по приказу миссис Смит оттолкнул его ногой к ней поближе. Комптон казался окончательно выбитым из колеи. На сей раз он уже даже не пытался понять, что происходит и какую роль в этой истории играет кухарка Демфри. Последняя указала на Фаррингтона.
— Кто его убил?
— Я… — признался инспектор.
Миссис Смит ограничилась весьма короткой эпитафией:
— Очень мил, но несерьезен… Прогнивший плод капитализма…
Вот и все, что заслужил милейший Дональд Фаррингтон за свое предательство.
Меж тем Маргарет Мод Смит продолжала:
— Я, разумеется, пришла за досье «Лавина». Если вы мне его отдадите, я никому из вас не причиню вреда…
Картрайт пожал плечами:
— Вы принимаете нас за дураков? Можно подумать, вы оставите нас в живых, после того как нам стало известно, что советскую разведку в Лондоне возглавляет кухарка сэpa Реджинальда Демфри! Вот уж не ожидал, что англичанка способна перейти на сторону противника…
— А я вовсе не англичанка. Мое настоящее имя — Татьяна Федоровна Темпескова… Ловко я провела ваших ищеек, Картрайт? У нас я бы не имела ни единого шанса выйти сухой из воды!
— Не думаю, чтобы вам это удалось и тут, — вкрадчиво заметил инспектор.
— Ошибаетесь. Во-первых, мы умнее, а во-вторых, нас не останавливают ваши глупые предрассудки.
В этой до крайности накаленной атмосфере смех мисс Лайтфизер прозвучал как нечто совершенно нелепое, почти непристойное. Комптон и Маргарет Мод Смит изумленно уставились на девушку.
— Послушайте, миссис Смит, а вы не опоздаете на работу?
— Попытайтесь внушить этой идиотке, что ей осталось жить всего несколько минут, — с раздражением бросила Картрайту кухарка.
— Опять? Но с чего это все угрожают меня убить? Мистер Багдасарьян… мистер Фаррингтон… а теперь еще и вы, миссис Смит! Люди, которым я ровно ничего дурного не сделала! Мистер Картрайт, они ведь не имеют права, верно? И если бы леди Демфри узнала о вашем поведении, миссис Смит, я уверена, что она выставила бы вас за дверь!
Слушая столь невероятный поток глупостей, Татьяна Федоровна Темпескова на мгновение растерялась. В это время вдруг раздался слабый голос миссис Лайтфизер:
— Прошу прощения, но… по-моему, я сейчас упаду в обморок.
Она пошатнулась и, цепляясь за спинку стула — опору, надо сказать, весьма ненадежную, — пробормотала:
— О Боже мой…
Увидев, как ее мать медленно сползает на пол, Пенелопа невольно вскрикнула: «Мама!» — и бросилась на помощь. Движение девушки выглядело так естественно, что русская не решилась ее остановить, и совершенно напрасно, поскольку мисс Лайтфизер оказалась в опасной близости от нее. В тот же миг Татьяна Федоровна почувствовала, что ее схватили и приподняли. Не успев сообразить, что происходит, бывшая кухарка уже лежала на спине, а в грудь ей упиралось колено мисс Лайтфизер. Эверетт Картрайт нагнулся и защелкнул на запястьях пленницы стальные браслеты.
— Как видите, невзирая на предрассудки, нам все же удается выйти из положения, — заметил он, помогая русской встать.
Пенелопа поправила слегка растрепавшуюся прическу, а ее мать, очевидно совсем забыв о внезапном недомогании, проговорила:
— Ты была просто великолепна, дорогая! Браво!
И тут на глазах у слегка обалдевших мнимой Маргарет Мод Смит и несчастного Гарри Комптона произошла удивительная метаморфоза — глуповатая улыбка вдруг исчезла с лица мисс Лайтфизер, и теперь, оставаясь, впрочем, по-прежнему очаровательной, она больше ничуть не походила на робкую дурочку, которую любил Гарри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27