Элвис Пресли по-английски умоляет, чтобы его полюбили нежно. Звукоряд, я так думаю, соответствует настроению Ангелины Петровны.
— Стас, как вы себя чувствуете? Вас сильно побили? — Ангелина Петровна вошла в комнату раскрасневшаяся, со свежим слоем помады на губах и в другом халате. Однако в халате! Намек ясен. Могла бы и платьице успеть натянуть, но зачем? Платье с себя одним красивым жестом не скинешь.
— Спасибо за вопрос, Ангелина Петровна. Спасибо за заботу в вашем голосе. Избили меня не так чтобы очень сильно, но чувствительно. Я, Ангелина Петровна, совсем не умею драться, знаете ли...
— Да что вы все заладили, Ангелина Петровна, Ангелина Петровна! Зовите меня просто Ангелина.
— Ан-ге-ли-на, — произнес я по слогам, закатив глаза. — Это имя, наверное, означает ангел?
Она покраснела. Я ее смущал. Человек искусства, романтичный и одновременно несчастный, претерпевший множество лишений на пути к ней. Спорить могу — я самое экзотическое приключение в ее далеко не ангельской жизни.
Некоторые китаеведы трактуют понятие «гунфу» как «вершина мастерства». Я всерьез настроился продемонстрировать Ангелине Петровне свое гунфу в сфере межполовых отношений, преследуя исключительно конкретную цель — как можно скорее пройти стадию сближения душ и тел и перейти в стадию взаимопомощи. Точнее, помощи мне, ибо время бежит, и где искать ночью капитана Верховского, ей-богу, ума не приложу. Эх, бляха-муха, прямо сейчас прыгнуть бы в «Вольво» и поехать в Москву! Хотя нет!
Как минимум, нужно помыться, переодеться и побрить голову налысо, дабы успешно миновать кордоны на дорогах. Волосы — моя основная примета.
— Ангелина Петровна...
— Опять вы по отчеству! — перебила женщина.
— Чтобы перейти на «ты», полагается выпить на брудершафт.
— Какие напитки вы предпочитаете? — Ангелина Петровна зарделась пуще прежнего и неровным шагом (туфли на каблуке не забыла надеть!) подошла к серванту, где, помимо хрусталя, теснились бутылки разнообразных фасонов.
— Шампанское будет очень кстати.
Она отыскала среди бутылок подмеченное мною «Абрау-Дюрсо», прихватила два фужера и вернулась, держа в обеих руках необходимую для ритуального поцелуя утварь.
— Позвольте взять у вас бутылку. Фужеры, пожалуйста, поставьте на стол. Момент... — Пробка выскочила из горлышка, едва не задев хрусталь люстры. Белая пена полилась на пол, но я, как бы ничего, кроме Ангелины Петровны, не замечая, проигнорировал эти мелочи. Не глядя (глядел только на нее) щедро плеснул в хрусталь шампанского (загадив при этом полировку стола) и жестом предложил даме приступить к церемонии.
Наши правые руки переплелись. Я сделал малюсенький глоточек жидкого шедевра виноделов с берегов Черноморья и в нетерпении потянулся губами к пятну красной помады на женском лице.
Губы наши встретились. Свободной от хрусталя рукой я приобнял ее талию. Хотел нежно коснуться помады, очень нежно и бережно, но женщина, словно вампир, впилась в мой рот, протолкнув язык меж моих зубов.
Не глядя я поставил пустой бокал на стол. (Почему пустой? Глоточек выпил, половину расплескал на пол, остальное вылилось еще одной лужей на столешницу во время брудершафта.) Освободившейся рукой забрался под мягкую ткань халата. Губы терзали ее губы, рука ласкала в меру упругую женскую грудь. Ответственный момент — нужно понять, что нужно конкретно этой самке, расшифровать сигналы ее тела. Понять то, чего она сама о себе, быть может, не подозревает, и постараться доставить ей максимум удовольствия. В общем, выявить те таланты, что отличают высококлассную проститутку от привокзальной дешевой шмары. Кто сказал, что проституткой стать легко? Мало одного желания, нужно еще и соответствие! И талант от бога... простите, от черта! Без природного таланта ни фига не получится, хоть всю Камасутру наизусть заучи.
Продолжая целоваться, мы опустились на пол. Мадам отшвырнула в угол мешавший ей бокал. Хрусталь со звоном разбился. Как кожуру с тропического фрукта, я снял с нее халат и принялся путешествовать пальцами по закоулкам и укромным местечкам ее горячего тела. У нее оказались небритые подмышки. Сто лет не встречал волосатых подмышек у женщин, и это меня чертовски возбудило. Мадам почувствовала возбуждение сквозь толстую джинсовую ткань и поспешила расстегнуть «молнию» на моих джинсах. Она оказалась страстной и искусной, однако, по-видимому, ей не везло на партнеров, попадались все больше эгоисты, заботившиеся более о собственном удовольствии, чем о гармонии.
Я скинул с плеч рваную ветровку, стянул через голову футболку. Пока я раздевался, сидя на полу, партнерша пристроила голову у меня на животе и нашла губами с полустертой помадой индикатор моей возбудимой натуры. Но я не пожелал расслабленно валяться бревном, глядя в потолок. Мягко и настойчиво проявил инициативу, расположив наши тела в позе 69. Да! Тысячу раз да! Это как раз то, чего ей надо! Подмышки она не брила, волосы на голове обесцвечивала, остальная растительность на теле отсутствовала. Дьявольски пикантно!
Ангелина постанывала и подвывала от удовольствия. Если бы я был разведчиком, смог бы получить от нее любую секретную информацию за счет своего гунфу плотской любви. Почему я не разведчик? Жил бы сейчас в Штатах, охмурял обиженную Моникой Хилари и телеграфировал на Родину, о чем откровенничает с супругой замученный угрозон импичмента Билли. Кстати, Ангелина Петровна чем-то похожа на Хилари, а у меня же цвет волос близок к масти Билли.
Размечтался! Не получится из меня разведчик! Как увидел теряющего по моей вине сознание жалкого старика, так сразу размягчился и все деду рассказал, во всем сознался, моля его простить меня. И сейчас нырнул в горнило плотских утех, отгородился от действительности необходимостью секса, а между тем время тает ледяной глыбой, и старые друзья — по-прежнему игрушки в руках человека со шрамом!
Воспоминания о садисте с порванной физиономией возродили затаившуюся под сердцем злобу. Еще минута, и подавленный злостью высшего порядка индикатор половой активности упадет на полшестого. Женщина сначала расстроится, потом обидится, потом выставит меня вон!
Резко поменяв позицию, я подхватил Ангелину за небритые подмышки и усадил верхом на свои чресла в позу наездницы. Стыковка двух космических начал, мужского и женского, произошла без сучка, без задоринки. Почему космонавты во время стыковок не производят предварительную смазку контактирующих деталей? Хрен их знает!
Ангелина дугой выгнула спину, запрокинула голову. Даже в пылу страсти эта женщина не забыла, как извиваются порномодели, дабы приподнять обвислые груди. Я схватил ее за плечи, рывком повалил на себя, обнял крепко, укусил мочку уха и конвульсивно напряг мышцы.
Она вцепилась в мои бока, гортанно выкрикнула грязное ругательство, я стиснул зубы, и мы кончили одновременно.
Ангелина Петровна, продолжая материться, только уже не громко, а почти шепотом, расслабилась, размякла, лежа у меня на груди. Ее шершавый язык слизнул с моей шеи капельку пота. И тут я завопил дурным голосом:
— Ауу-у-у-а! Б-блин! Как больно!!!
— Что с тобой?! — Ангелина Петровна проворно соскочила с моего тела, замерла рядом на коленях.
— Ребро! — Я схватился обеими руками за левый бок. — Не болело и вдруг схватило! Наверное, наркоманы, когда меня били, травмировали ребро. Я в детстве упал с велосипеда и заработал трещину в ребре. Сейчас точно такая же боль... Очень больно...
Стараясь говорить сдавленным голосом, я прикрывал руками бок, ибо на нем, к сожалению, не было ни ссадины, ни синяков.
— Тебя срочно нужно отвезти в больницу! — строго сказала Ангелина Петровна, подобрала с пола халатик, накинула на обнаженные плечи, поднялась на ноги. Она была явно недовольна и раздосадована.
— Прости... — Я зажмурился от мнимой боли.
— За что? — Она удивилась.
— Все со мной не слава богу, все наперекосяк... Вот, встретилась, наконец, женщина, которая... — Я открыл глаза, выдавил слезу, что оказалось легко, так как капелька едкого пота закатилась со лба под веко. — Которую... Прости! Не сердись на меня...
— Стас! — Лед в ее голосе растаял. — Милый мой! Какой же ты хороший...
Ангелина Петровна нагнулась, нежно чмокнула меня в губы.
— Стас, я отвезу тебя в больницу. Немедленно!
— Спасибо тебе. За то, что ты есть. За то, что мы встретились...
— Через полчаса мы будем в больнице, не беспокойся!
— Через полчаса? — Я оперся об пол локтями, сел, не забыв мимикой показать, как мне якобы больно.
— Недалеко, в райцентре, есть приличная больница. Полчаса езды отсюда.
Я едва сдержался, чтобы не закричать: «Нет! Только не это!» Но сдержался. Помассировал бок, вдохнул, выдохнул.
— Фу-у! Кажется, полегчало немного. Повернулся как-то не так, и было очень больно, а сейчас полегчало... Ангелиночка, боюсь показаться хамом, но не могла бы ты подбросить меня до Москвы, до Первой Градской больницы, что рядом с метро «Октябрьская». В Первой Градской мой однокашник работает. Вдруг понадобится гипс, госпитализация, а мне никак нельзя валяться вдали от столицы, я в запуске.
— Зачем же рисковать здоровьем, милый? Дорога до Москвы длинная, — сказала она с нежностью и поспешила поинтересоваться: — А что означает «в запуске»?
— С кино запустился. Режиссирую новый телесериал.
Месяц еще подготовительного периода остался, потом вхожу в производство. Два года писал сценарий, год искал деньги. Обидно будет, если из-за ребра пустякового все пойдет прахом! С такими актерами договорился!
Она смотрела на меня, трепеща всем телом. В ее глазах читалось множество вопросов: «О чем будет телесериал? Какие „такие“ актеры заняты в съемках? Позволено ли ей будет взглянуть, хотя бы одним глазком, за кулисы кинопроизводства? Познакомлю я ее с актерствующе-режиссерствующей богемой или нет?»
— Хочешь у меня сниматься?
— Я!!! Ха! — Она смущенно рассмеялась, пряча глаза, полные вопросов. Отвечая на ее вопросы, я мог легко запутаться во вранье. — Стас, ты шутишь?
— Отнюдь! Главной роли не обещаю, но в эпизоде можешь попробоваться, если хочешь. Нынче модно снимать непрофессионалов. Вспомни хотя бы «День лунного затмения».
Упомянутый мною кинофильм Ангелина Петровна, конечно же, не видела и, конечно же, не подала виду и, разумеется, замялась с ответом на мою киноведческую реплику, чем я поспешил воспользоваться, переводя разговор в другое русло:
— Ангелина, где бы мне помыться, а? Ноги грязные, волосы свалялись, стесняюсь своего вида.
— Помыться? Конечно! Сейчас дам полотенце! — захлопотала Ангелина Петровна. — Грязную одежду оставишь у меня. Во что тебе переодеться, найдется, не горюй. Примешь ванну, оденем тебя и поедем в Москву. Ой, забыла совсем! Гы есть хочешь?
— Неплохо бы перекусить.
— Что ты любишь?
— Кажется, тебя...
— Стас! — Она упала на колени рядом со мной, сидящим на полу, прильнула щекой к моей щеке и зашептала на ухо всякую бабью чепуху.
Я действительно в ту минуту по-своему ее любил. Ведь любит же жокей кобылу, которая помогает ему первым прийти к финишу! Сам видел, как после бегов жокей-победитель целует вспотевшую кобылку в слюнявые губы.
Устав слушать нежные признания Ангелины Петровны, я громко ойкнул:
— Ой! Сволочизм какой, опять ребро!
— Давай я помогу тебе подняться и доведу до ванной.
И все же я сволочь, господа! И хренушки благоприобретенный сволочизм по отношению к слабому полу позволит мне когда-нибудь жениться!
Поддерживаемый Ангелиной Петровной, я проковылял через залу в ванную. Ванная комната в коридорчике из зала в спальню оказалась устроена по образу и подобию городских аналогов. Не джакузи, нет, но вполне современная белоснежная ванна, в пару ей раковина, блестящий смеситель, полочка с шампунями и стаканчиком для зубных щеток, зеркало с врезанными в блестящую поверхность светильниками, испанская плитка на стенах и на полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
— Стас, как вы себя чувствуете? Вас сильно побили? — Ангелина Петровна вошла в комнату раскрасневшаяся, со свежим слоем помады на губах и в другом халате. Однако в халате! Намек ясен. Могла бы и платьице успеть натянуть, но зачем? Платье с себя одним красивым жестом не скинешь.
— Спасибо за вопрос, Ангелина Петровна. Спасибо за заботу в вашем голосе. Избили меня не так чтобы очень сильно, но чувствительно. Я, Ангелина Петровна, совсем не умею драться, знаете ли...
— Да что вы все заладили, Ангелина Петровна, Ангелина Петровна! Зовите меня просто Ангелина.
— Ан-ге-ли-на, — произнес я по слогам, закатив глаза. — Это имя, наверное, означает ангел?
Она покраснела. Я ее смущал. Человек искусства, романтичный и одновременно несчастный, претерпевший множество лишений на пути к ней. Спорить могу — я самое экзотическое приключение в ее далеко не ангельской жизни.
Некоторые китаеведы трактуют понятие «гунфу» как «вершина мастерства». Я всерьез настроился продемонстрировать Ангелине Петровне свое гунфу в сфере межполовых отношений, преследуя исключительно конкретную цель — как можно скорее пройти стадию сближения душ и тел и перейти в стадию взаимопомощи. Точнее, помощи мне, ибо время бежит, и где искать ночью капитана Верховского, ей-богу, ума не приложу. Эх, бляха-муха, прямо сейчас прыгнуть бы в «Вольво» и поехать в Москву! Хотя нет!
Как минимум, нужно помыться, переодеться и побрить голову налысо, дабы успешно миновать кордоны на дорогах. Волосы — моя основная примета.
— Ангелина Петровна...
— Опять вы по отчеству! — перебила женщина.
— Чтобы перейти на «ты», полагается выпить на брудершафт.
— Какие напитки вы предпочитаете? — Ангелина Петровна зарделась пуще прежнего и неровным шагом (туфли на каблуке не забыла надеть!) подошла к серванту, где, помимо хрусталя, теснились бутылки разнообразных фасонов.
— Шампанское будет очень кстати.
Она отыскала среди бутылок подмеченное мною «Абрау-Дюрсо», прихватила два фужера и вернулась, держа в обеих руках необходимую для ритуального поцелуя утварь.
— Позвольте взять у вас бутылку. Фужеры, пожалуйста, поставьте на стол. Момент... — Пробка выскочила из горлышка, едва не задев хрусталь люстры. Белая пена полилась на пол, но я, как бы ничего, кроме Ангелины Петровны, не замечая, проигнорировал эти мелочи. Не глядя (глядел только на нее) щедро плеснул в хрусталь шампанского (загадив при этом полировку стола) и жестом предложил даме приступить к церемонии.
Наши правые руки переплелись. Я сделал малюсенький глоточек жидкого шедевра виноделов с берегов Черноморья и в нетерпении потянулся губами к пятну красной помады на женском лице.
Губы наши встретились. Свободной от хрусталя рукой я приобнял ее талию. Хотел нежно коснуться помады, очень нежно и бережно, но женщина, словно вампир, впилась в мой рот, протолкнув язык меж моих зубов.
Не глядя я поставил пустой бокал на стол. (Почему пустой? Глоточек выпил, половину расплескал на пол, остальное вылилось еще одной лужей на столешницу во время брудершафта.) Освободившейся рукой забрался под мягкую ткань халата. Губы терзали ее губы, рука ласкала в меру упругую женскую грудь. Ответственный момент — нужно понять, что нужно конкретно этой самке, расшифровать сигналы ее тела. Понять то, чего она сама о себе, быть может, не подозревает, и постараться доставить ей максимум удовольствия. В общем, выявить те таланты, что отличают высококлассную проститутку от привокзальной дешевой шмары. Кто сказал, что проституткой стать легко? Мало одного желания, нужно еще и соответствие! И талант от бога... простите, от черта! Без природного таланта ни фига не получится, хоть всю Камасутру наизусть заучи.
Продолжая целоваться, мы опустились на пол. Мадам отшвырнула в угол мешавший ей бокал. Хрусталь со звоном разбился. Как кожуру с тропического фрукта, я снял с нее халат и принялся путешествовать пальцами по закоулкам и укромным местечкам ее горячего тела. У нее оказались небритые подмышки. Сто лет не встречал волосатых подмышек у женщин, и это меня чертовски возбудило. Мадам почувствовала возбуждение сквозь толстую джинсовую ткань и поспешила расстегнуть «молнию» на моих джинсах. Она оказалась страстной и искусной, однако, по-видимому, ей не везло на партнеров, попадались все больше эгоисты, заботившиеся более о собственном удовольствии, чем о гармонии.
Я скинул с плеч рваную ветровку, стянул через голову футболку. Пока я раздевался, сидя на полу, партнерша пристроила голову у меня на животе и нашла губами с полустертой помадой индикатор моей возбудимой натуры. Но я не пожелал расслабленно валяться бревном, глядя в потолок. Мягко и настойчиво проявил инициативу, расположив наши тела в позе 69. Да! Тысячу раз да! Это как раз то, чего ей надо! Подмышки она не брила, волосы на голове обесцвечивала, остальная растительность на теле отсутствовала. Дьявольски пикантно!
Ангелина постанывала и подвывала от удовольствия. Если бы я был разведчиком, смог бы получить от нее любую секретную информацию за счет своего гунфу плотской любви. Почему я не разведчик? Жил бы сейчас в Штатах, охмурял обиженную Моникой Хилари и телеграфировал на Родину, о чем откровенничает с супругой замученный угрозон импичмента Билли. Кстати, Ангелина Петровна чем-то похожа на Хилари, а у меня же цвет волос близок к масти Билли.
Размечтался! Не получится из меня разведчик! Как увидел теряющего по моей вине сознание жалкого старика, так сразу размягчился и все деду рассказал, во всем сознался, моля его простить меня. И сейчас нырнул в горнило плотских утех, отгородился от действительности необходимостью секса, а между тем время тает ледяной глыбой, и старые друзья — по-прежнему игрушки в руках человека со шрамом!
Воспоминания о садисте с порванной физиономией возродили затаившуюся под сердцем злобу. Еще минута, и подавленный злостью высшего порядка индикатор половой активности упадет на полшестого. Женщина сначала расстроится, потом обидится, потом выставит меня вон!
Резко поменяв позицию, я подхватил Ангелину за небритые подмышки и усадил верхом на свои чресла в позу наездницы. Стыковка двух космических начал, мужского и женского, произошла без сучка, без задоринки. Почему космонавты во время стыковок не производят предварительную смазку контактирующих деталей? Хрен их знает!
Ангелина дугой выгнула спину, запрокинула голову. Даже в пылу страсти эта женщина не забыла, как извиваются порномодели, дабы приподнять обвислые груди. Я схватил ее за плечи, рывком повалил на себя, обнял крепко, укусил мочку уха и конвульсивно напряг мышцы.
Она вцепилась в мои бока, гортанно выкрикнула грязное ругательство, я стиснул зубы, и мы кончили одновременно.
Ангелина Петровна, продолжая материться, только уже не громко, а почти шепотом, расслабилась, размякла, лежа у меня на груди. Ее шершавый язык слизнул с моей шеи капельку пота. И тут я завопил дурным голосом:
— Ауу-у-у-а! Б-блин! Как больно!!!
— Что с тобой?! — Ангелина Петровна проворно соскочила с моего тела, замерла рядом на коленях.
— Ребро! — Я схватился обеими руками за левый бок. — Не болело и вдруг схватило! Наверное, наркоманы, когда меня били, травмировали ребро. Я в детстве упал с велосипеда и заработал трещину в ребре. Сейчас точно такая же боль... Очень больно...
Стараясь говорить сдавленным голосом, я прикрывал руками бок, ибо на нем, к сожалению, не было ни ссадины, ни синяков.
— Тебя срочно нужно отвезти в больницу! — строго сказала Ангелина Петровна, подобрала с пола халатик, накинула на обнаженные плечи, поднялась на ноги. Она была явно недовольна и раздосадована.
— Прости... — Я зажмурился от мнимой боли.
— За что? — Она удивилась.
— Все со мной не слава богу, все наперекосяк... Вот, встретилась, наконец, женщина, которая... — Я открыл глаза, выдавил слезу, что оказалось легко, так как капелька едкого пота закатилась со лба под веко. — Которую... Прости! Не сердись на меня...
— Стас! — Лед в ее голосе растаял. — Милый мой! Какой же ты хороший...
Ангелина Петровна нагнулась, нежно чмокнула меня в губы.
— Стас, я отвезу тебя в больницу. Немедленно!
— Спасибо тебе. За то, что ты есть. За то, что мы встретились...
— Через полчаса мы будем в больнице, не беспокойся!
— Через полчаса? — Я оперся об пол локтями, сел, не забыв мимикой показать, как мне якобы больно.
— Недалеко, в райцентре, есть приличная больница. Полчаса езды отсюда.
Я едва сдержался, чтобы не закричать: «Нет! Только не это!» Но сдержался. Помассировал бок, вдохнул, выдохнул.
— Фу-у! Кажется, полегчало немного. Повернулся как-то не так, и было очень больно, а сейчас полегчало... Ангелиночка, боюсь показаться хамом, но не могла бы ты подбросить меня до Москвы, до Первой Градской больницы, что рядом с метро «Октябрьская». В Первой Градской мой однокашник работает. Вдруг понадобится гипс, госпитализация, а мне никак нельзя валяться вдали от столицы, я в запуске.
— Зачем же рисковать здоровьем, милый? Дорога до Москвы длинная, — сказала она с нежностью и поспешила поинтересоваться: — А что означает «в запуске»?
— С кино запустился. Режиссирую новый телесериал.
Месяц еще подготовительного периода остался, потом вхожу в производство. Два года писал сценарий, год искал деньги. Обидно будет, если из-за ребра пустякового все пойдет прахом! С такими актерами договорился!
Она смотрела на меня, трепеща всем телом. В ее глазах читалось множество вопросов: «О чем будет телесериал? Какие „такие“ актеры заняты в съемках? Позволено ли ей будет взглянуть, хотя бы одним глазком, за кулисы кинопроизводства? Познакомлю я ее с актерствующе-режиссерствующей богемой или нет?»
— Хочешь у меня сниматься?
— Я!!! Ха! — Она смущенно рассмеялась, пряча глаза, полные вопросов. Отвечая на ее вопросы, я мог легко запутаться во вранье. — Стас, ты шутишь?
— Отнюдь! Главной роли не обещаю, но в эпизоде можешь попробоваться, если хочешь. Нынче модно снимать непрофессионалов. Вспомни хотя бы «День лунного затмения».
Упомянутый мною кинофильм Ангелина Петровна, конечно же, не видела и, конечно же, не подала виду и, разумеется, замялась с ответом на мою киноведческую реплику, чем я поспешил воспользоваться, переводя разговор в другое русло:
— Ангелина, где бы мне помыться, а? Ноги грязные, волосы свалялись, стесняюсь своего вида.
— Помыться? Конечно! Сейчас дам полотенце! — захлопотала Ангелина Петровна. — Грязную одежду оставишь у меня. Во что тебе переодеться, найдется, не горюй. Примешь ванну, оденем тебя и поедем в Москву. Ой, забыла совсем! Гы есть хочешь?
— Неплохо бы перекусить.
— Что ты любишь?
— Кажется, тебя...
— Стас! — Она упала на колени рядом со мной, сидящим на полу, прильнула щекой к моей щеке и зашептала на ухо всякую бабью чепуху.
Я действительно в ту минуту по-своему ее любил. Ведь любит же жокей кобылу, которая помогает ему первым прийти к финишу! Сам видел, как после бегов жокей-победитель целует вспотевшую кобылку в слюнявые губы.
Устав слушать нежные признания Ангелины Петровны, я громко ойкнул:
— Ой! Сволочизм какой, опять ребро!
— Давай я помогу тебе подняться и доведу до ванной.
И все же я сволочь, господа! И хренушки благоприобретенный сволочизм по отношению к слабому полу позволит мне когда-нибудь жениться!
Поддерживаемый Ангелиной Петровной, я проковылял через залу в ванную. Ванная комната в коридорчике из зала в спальню оказалась устроена по образу и подобию городских аналогов. Не джакузи, нет, но вполне современная белоснежная ванна, в пару ей раковина, блестящий смеситель, полочка с шампунями и стаканчиком для зубных щеток, зеркало с врезанными в блестящую поверхность светильниками, испанская плитка на стенах и на полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63