Пройдя свыше мили, мы добрались до поросшей лесом долины и вошли в тень сосен. До нас доносилось жужжание паровой лесопилки, похожее на гудение гигантского насекомого. Воздух был насыщен характерным запахом обжигаемого дерева. Вскоре мы оказались среди штабелей строевого леса Эшдонской лесопилки.
Не колеблясь ни минуты. Холмс направился к хижине с надписью "Управляющий" и решительно постучал. Миг ожидания - и дверь распахнулась.
Мне редко приходилось видеть более внушительную фигуру, чем та, которая появилась перед нами на пороге. Хозяин хижины был гигантского роста, его широкие плечи закрывали всю дверь, спутанные волосы рыжей бороды свисали на грудь наподобие львиной гривы.
- Что вам нужно? - проворчал он.
- Полагаю, что имею удовольствие говорить с мистером Томом Грирли? вежливо спросил Холмс.
Человек не отвечал. Он откусил кусок жевательного табака. Его глаза холодно глядели на нас.
- Ну и что же, если это так? - спросил он наконец.
- Друзья называют вас Лонг Том - Длинный Том, не правда ли? - сказал спокойно Холмс. - Так вот, мистер Томас Грирли, думаю, что вы поступаете неблагородно, заставляя ни в чем не повинного человека расплачиваться за ваши злодеяния.
Одно мгновение гигант стоял неподвижно, словно каменный, затем с диким ревом бросился на Холмса. Мне удалось обхватить его за талию, а руки Холмса ,были погружены в торчащую, спутанную бороду Грирли. Все же нам пришлось бы плохо, если бы Лестрейд не приставил револьвер к виску этого человека. Только прикосновение холодной стали заставило его прекратить сопротивление. В ту же минуту Холмс защелкнул наручники на его огромных узловатых руках.
По блеску глаз Грирли я предположил было, что он снова собирается наброситься на нас, но он вдруг грустно рассмеялся и обратился к Холмсу.
- Не знаю, кто вы, мистер, - сказал он, - но вы ловко это проделали. Если расскажете мне, как вам это удалось, я отвечу на все ваши вопросы.
Он провел нас в небольшую контору и бросился на стул, предоставив нам самим устраиваться как угодно.
- Как вы меня нашли, мистер? - беззаботно спросил он, поднимая скованные руки, чтобы откусить еще кусок табака.
- К счастью для невиновного, мне удалось обнаружить кое-какие следы вашего присутствия, - сказал Холмс. - Признаюсь, когда мне предложили расследовать это дело, я был убежден в виновности мистера Перси Лонгтона. Эта уверенность сохранилась у меня и по прибытии на место преступления. Но вскоре я познакомился с рядом деталей, которые были незначительны сами по себе, но бросали новый свет на все это дело. Ужасный удар, убивший сквайра Эддлтона, испачкал кровью камин и даже часть стены. Почему же не было пятен на груди халата того человека, который нанес этот удар? В этом было что-то непонятное, вызывающее сомнение. Далее, я заметил, ?oi у камина, где лежал убитый, не было стула. Значит, сквайра ударили, когда он стоял, а не сидел, а так как была рассечена верхняя часть черепа, значит, удар был нанесен с того же уровня, если не с большей высоты. Когда я узнал от миссис Лонгтон, что сквайр имел свыше шести футов роста, у меня уже не было сомнений в том, что в ходе следствия возникла серьезная ошибка. Мне удалось установить, что в то утро сквайр получил письмо, которое он, по-видимому, сжег. Сейчас же вслед за этим он поссорился с племянником по поводу предполагаемой продажи одной из ферм. Сквайр Эддлтон был богатым человеком. Спрашивается, к чему же было тогда периодически продавать свои земли, причем первая продажа была произведена два года тому назад. Ясно, что его жестоко шантажировали.
- Ложь, клянусь Богом! - прервал яростно Грирли. - Он должен был только вернуть то, что ему не принадлежало. В этом заключается истина.
- Осматривая комнату, - продолжал мой друг, - я обнаружил следы сапог, на что и обратил ваше внимание, Лестрейд, а так как погода была сухая, то я, разумеется, понял, что след был оставлен после совершения преступления. Сапог этого человека оказался влажным потому, что он ступил в лужу крови. Сквайр, под влиянием резких протестов своего племянника, после обеда куда-то уехал верхом. Ясно, что он хотел переговорить с кем-то, быть может, умолять его. В полночь этот человек пришел в дом. Он должен был обладать очень высоким ростом и огромной силой, чтобы с одного удара рассечь череп. На подошвах ног этого человека были сосновые опилки. Между мужчинами произошла ссора, возможно, из-за отказа платить, затем более высокий человек сорвал со стены оружие и, раздробив череп сквайру, скрылся. Где, спрашивал я себя, можно найти землю, смешанную с древесными опилками? Конечно, в лесопилке. А здесь в долине находится только Эшдонская лесопилка. Мне еще прежде приходила мысль, что ключ к этому ужасному преступлению следует искать в прежней жизни сквайра. Поэтому я провел поучительный вечерок, болтая с хозяином нашей гостиницы. Задавая, по его мнению, праздные вопросы, я вытянул из него ценные сведения. Два года тому назад какой-то австралиец был назначен управляющим Эшдонской лесопилкой по личной рекомендации сквайра Эддлтона. А сегодня утром, когда вы вышли из своей хижины, Грирли, чтобы дать рабочим дневное задание, я стоял за этими штабелями строевого леса. Я увидел вас и понял, что дело закончено.
Австралиец напряженно, с горькой улыбкой слушал рассказ Холмса.
- Моя беда заключается в том, что он пригласил именно вас, мистер, сказал он дерзко. - Но я не хочу нарушать нашего уговора и расскажу вам сейчас то немногое, чего вы еще не знаете. История начинается с семидесятых годов, когда недалеко от Калгурли было открыто месторождение золота. У меня был младший брат, который вступил в компанию с англичанином, носящим имя Эддлтона. Оба, разумеется, разбогатели.
В те времена дороги к золотым приискам были небезопасны, потому что в зарослях орудовали беглые каторжники. Так вот, всего лишь через неделю после того, как мой брат и Эддлтон напали на новую жилу, был ограблен транспорт с золотых приисков в Кялгурли, охранник и кучер застрелены. По ложному доносу Эддлтона мой несчастный брат был схвачен и обвинен в нападении на транспорт с золотом. В те дни закон действовал быстро, и брата в ту же ночь повесили на дереве. Золотоносная жила осталась целиком во владении Эддлтона. Меня в то время не было на месте, я работал на рубке строевого леса в Голубых Горах. Лишь через два года я узнал от одного золотоискателя правду, которую сообщил ему перед смертью помощник повара. Этот помощник повара был в свое время подкуплен Эддлтоном. Эддлтон нажился и вернулся в Старый Свет. У меня же не было ни гроша, чтобы поехать за ним. С этого дня я начал откладывать деньги, чтобы поехать разыскивать убийцу моего брата... Да, убийцу, будь он проклят! Только через двадцать лет я нашел его, и этот миг вознаградил меня за все годы лишения и ожидания.
"Доброе утро, Эддлтон", - сказал я. Его лицо сделалось серым, трубка выпала изо рта.
"Лонг Том Грирли!" - проговорил он и задохнулся. Я подумал, что он лишится сознания. Ну, мы с ним побеседовали, и я заставил его дать мне эту работу. И начал я выкачивать из него деньги. Это был не шантаж, мистер, а восстановление моих прав на имущество погибшего брата. Два дня тому назад я снова написал ему письмо, и ночью он приехал ко мне верхом, ругаясь и клянясь, что я разоряю его. Я сказал, что даю ему срок до полуночи: будет он платить или нет? Я обещал приехать к нему за ответом.
Он ждал меня в холле, обезумевший от спирта и злобы. Он бранился, кричал, что не боится моего доноса в полицию. Неужели, говорил он, поверят словам грязного австралийского лесоруба, а не ему, владельцу поместья и мировому судье!
"Я так же удружу тебе, как удружил в свое время твоему никчемному брату", - кричал он. Эти слова и заставили меня совершить то, что я сделал. В моем мозгу что-то защелкнулось, я сорвал со стены первое попавшееся под руку оружие и ударил по рычащей, оскаленной голове Эддлтона. Минуту я молча смотрел на него... "Это тебе за меня и за Джима", - прошептал я, повернулся и убежал. Вот и вся моя история, мистер. А теперь я хочу, чтобы вы увели меня, прежде чем вернутся мои рабочие.
Лестрейд и его пленник уже дошли до двери, когда их остановил голос Холмса.
- Мне хотелось бы знать, - сказал он, - известно ли вам, каким именно оружием вы убили сквайра Эддлтона?
- Я уже сказал, что схватил со стены первое попавшееся оружие. Кажется, это был топор или дубинка...
- Это был топор палача, - сказал Холмс.
Австралиец ничего не ответил, но, когда он пошел к дверям за Лестрейдом, мне показалось, что странная улыбка осветила его грубое бородатое лицо.
Мой друг и я медленно шли по лесу.
- Странно, - сказал я, - что ненависть и чувство мести могут жить двадцать лет.
- Дорогой Уотсон, - возразил Холмс, - вспомните старую сицилианскую поговорку: месть - это единственное блюдо, которое особенно вкусно, когда его едят в холодном состоянии. Но посмотрите-ка, - продолжал он, прикрывая рукою глаза, - вон какая-то женщина бежит к нам по тропинке. Это, видимо, миссис Лонгтон. Хотя я и обладаю некоторым количеством рыцарских чувств, я не в настроении слушать излияния женской благодарности. Поэтому давайте пойдем боковой тропинкой за кустами. Если мы прибавим шагу, мы поспеем к вечернему поезду в Лондон.
1 2 3
Не колеблясь ни минуты. Холмс направился к хижине с надписью "Управляющий" и решительно постучал. Миг ожидания - и дверь распахнулась.
Мне редко приходилось видеть более внушительную фигуру, чем та, которая появилась перед нами на пороге. Хозяин хижины был гигантского роста, его широкие плечи закрывали всю дверь, спутанные волосы рыжей бороды свисали на грудь наподобие львиной гривы.
- Что вам нужно? - проворчал он.
- Полагаю, что имею удовольствие говорить с мистером Томом Грирли? вежливо спросил Холмс.
Человек не отвечал. Он откусил кусок жевательного табака. Его глаза холодно глядели на нас.
- Ну и что же, если это так? - спросил он наконец.
- Друзья называют вас Лонг Том - Длинный Том, не правда ли? - сказал спокойно Холмс. - Так вот, мистер Томас Грирли, думаю, что вы поступаете неблагородно, заставляя ни в чем не повинного человека расплачиваться за ваши злодеяния.
Одно мгновение гигант стоял неподвижно, словно каменный, затем с диким ревом бросился на Холмса. Мне удалось обхватить его за талию, а руки Холмса ,были погружены в торчащую, спутанную бороду Грирли. Все же нам пришлось бы плохо, если бы Лестрейд не приставил револьвер к виску этого человека. Только прикосновение холодной стали заставило его прекратить сопротивление. В ту же минуту Холмс защелкнул наручники на его огромных узловатых руках.
По блеску глаз Грирли я предположил было, что он снова собирается наброситься на нас, но он вдруг грустно рассмеялся и обратился к Холмсу.
- Не знаю, кто вы, мистер, - сказал он, - но вы ловко это проделали. Если расскажете мне, как вам это удалось, я отвечу на все ваши вопросы.
Он провел нас в небольшую контору и бросился на стул, предоставив нам самим устраиваться как угодно.
- Как вы меня нашли, мистер? - беззаботно спросил он, поднимая скованные руки, чтобы откусить еще кусок табака.
- К счастью для невиновного, мне удалось обнаружить кое-какие следы вашего присутствия, - сказал Холмс. - Признаюсь, когда мне предложили расследовать это дело, я был убежден в виновности мистера Перси Лонгтона. Эта уверенность сохранилась у меня и по прибытии на место преступления. Но вскоре я познакомился с рядом деталей, которые были незначительны сами по себе, но бросали новый свет на все это дело. Ужасный удар, убивший сквайра Эддлтона, испачкал кровью камин и даже часть стены. Почему же не было пятен на груди халата того человека, который нанес этот удар? В этом было что-то непонятное, вызывающее сомнение. Далее, я заметил, ?oi у камина, где лежал убитый, не было стула. Значит, сквайра ударили, когда он стоял, а не сидел, а так как была рассечена верхняя часть черепа, значит, удар был нанесен с того же уровня, если не с большей высоты. Когда я узнал от миссис Лонгтон, что сквайр имел свыше шести футов роста, у меня уже не было сомнений в том, что в ходе следствия возникла серьезная ошибка. Мне удалось установить, что в то утро сквайр получил письмо, которое он, по-видимому, сжег. Сейчас же вслед за этим он поссорился с племянником по поводу предполагаемой продажи одной из ферм. Сквайр Эддлтон был богатым человеком. Спрашивается, к чему же было тогда периодически продавать свои земли, причем первая продажа была произведена два года тому назад. Ясно, что его жестоко шантажировали.
- Ложь, клянусь Богом! - прервал яростно Грирли. - Он должен был только вернуть то, что ему не принадлежало. В этом заключается истина.
- Осматривая комнату, - продолжал мой друг, - я обнаружил следы сапог, на что и обратил ваше внимание, Лестрейд, а так как погода была сухая, то я, разумеется, понял, что след был оставлен после совершения преступления. Сапог этого человека оказался влажным потому, что он ступил в лужу крови. Сквайр, под влиянием резких протестов своего племянника, после обеда куда-то уехал верхом. Ясно, что он хотел переговорить с кем-то, быть может, умолять его. В полночь этот человек пришел в дом. Он должен был обладать очень высоким ростом и огромной силой, чтобы с одного удара рассечь череп. На подошвах ног этого человека были сосновые опилки. Между мужчинами произошла ссора, возможно, из-за отказа платить, затем более высокий человек сорвал со стены оружие и, раздробив череп сквайру, скрылся. Где, спрашивал я себя, можно найти землю, смешанную с древесными опилками? Конечно, в лесопилке. А здесь в долине находится только Эшдонская лесопилка. Мне еще прежде приходила мысль, что ключ к этому ужасному преступлению следует искать в прежней жизни сквайра. Поэтому я провел поучительный вечерок, болтая с хозяином нашей гостиницы. Задавая, по его мнению, праздные вопросы, я вытянул из него ценные сведения. Два года тому назад какой-то австралиец был назначен управляющим Эшдонской лесопилкой по личной рекомендации сквайра Эддлтона. А сегодня утром, когда вы вышли из своей хижины, Грирли, чтобы дать рабочим дневное задание, я стоял за этими штабелями строевого леса. Я увидел вас и понял, что дело закончено.
Австралиец напряженно, с горькой улыбкой слушал рассказ Холмса.
- Моя беда заключается в том, что он пригласил именно вас, мистер, сказал он дерзко. - Но я не хочу нарушать нашего уговора и расскажу вам сейчас то немногое, чего вы еще не знаете. История начинается с семидесятых годов, когда недалеко от Калгурли было открыто месторождение золота. У меня был младший брат, который вступил в компанию с англичанином, носящим имя Эддлтона. Оба, разумеется, разбогатели.
В те времена дороги к золотым приискам были небезопасны, потому что в зарослях орудовали беглые каторжники. Так вот, всего лишь через неделю после того, как мой брат и Эддлтон напали на новую жилу, был ограблен транспорт с золотых приисков в Кялгурли, охранник и кучер застрелены. По ложному доносу Эддлтона мой несчастный брат был схвачен и обвинен в нападении на транспорт с золотом. В те дни закон действовал быстро, и брата в ту же ночь повесили на дереве. Золотоносная жила осталась целиком во владении Эддлтона. Меня в то время не было на месте, я работал на рубке строевого леса в Голубых Горах. Лишь через два года я узнал от одного золотоискателя правду, которую сообщил ему перед смертью помощник повара. Этот помощник повара был в свое время подкуплен Эддлтоном. Эддлтон нажился и вернулся в Старый Свет. У меня же не было ни гроша, чтобы поехать за ним. С этого дня я начал откладывать деньги, чтобы поехать разыскивать убийцу моего брата... Да, убийцу, будь он проклят! Только через двадцать лет я нашел его, и этот миг вознаградил меня за все годы лишения и ожидания.
"Доброе утро, Эддлтон", - сказал я. Его лицо сделалось серым, трубка выпала изо рта.
"Лонг Том Грирли!" - проговорил он и задохнулся. Я подумал, что он лишится сознания. Ну, мы с ним побеседовали, и я заставил его дать мне эту работу. И начал я выкачивать из него деньги. Это был не шантаж, мистер, а восстановление моих прав на имущество погибшего брата. Два дня тому назад я снова написал ему письмо, и ночью он приехал ко мне верхом, ругаясь и клянясь, что я разоряю его. Я сказал, что даю ему срок до полуночи: будет он платить или нет? Я обещал приехать к нему за ответом.
Он ждал меня в холле, обезумевший от спирта и злобы. Он бранился, кричал, что не боится моего доноса в полицию. Неужели, говорил он, поверят словам грязного австралийского лесоруба, а не ему, владельцу поместья и мировому судье!
"Я так же удружу тебе, как удружил в свое время твоему никчемному брату", - кричал он. Эти слова и заставили меня совершить то, что я сделал. В моем мозгу что-то защелкнулось, я сорвал со стены первое попавшееся под руку оружие и ударил по рычащей, оскаленной голове Эддлтона. Минуту я молча смотрел на него... "Это тебе за меня и за Джима", - прошептал я, повернулся и убежал. Вот и вся моя история, мистер. А теперь я хочу, чтобы вы увели меня, прежде чем вернутся мои рабочие.
Лестрейд и его пленник уже дошли до двери, когда их остановил голос Холмса.
- Мне хотелось бы знать, - сказал он, - известно ли вам, каким именно оружием вы убили сквайра Эддлтона?
- Я уже сказал, что схватил со стены первое попавшееся оружие. Кажется, это был топор или дубинка...
- Это был топор палача, - сказал Холмс.
Австралиец ничего не ответил, но, когда он пошел к дверям за Лестрейдом, мне показалось, что странная улыбка осветила его грубое бородатое лицо.
Мой друг и я медленно шли по лесу.
- Странно, - сказал я, - что ненависть и чувство мести могут жить двадцать лет.
- Дорогой Уотсон, - возразил Холмс, - вспомните старую сицилианскую поговорку: месть - это единственное блюдо, которое особенно вкусно, когда его едят в холодном состоянии. Но посмотрите-ка, - продолжал он, прикрывая рукою глаза, - вон какая-то женщина бежит к нам по тропинке. Это, видимо, миссис Лонгтон. Хотя я и обладаю некоторым количеством рыцарских чувств, я не в настроении слушать излияния женской благодарности. Поэтому давайте пойдем боковой тропинкой за кустами. Если мы прибавим шагу, мы поспеем к вечернему поезду в Лондон.
1 2 3