Звать на помощь — мелькнула паническая мысль.
Кого? Здесь никто не услышит. Даже эти братцы.
Заставив себя встать, он подошел к столу, откусил еще кусок хлеба, заел яблоком и сел дочитывать рассказ. Он был уверен, что этим рассказом ему что-то хотят сообщить, но пока он еще не понял что.
У женщины было такое чувство, что все это во сне. Жители деревни хорошо с ней обращались, приносили ей цветы и одежду, еду и напиток, сделанный из меда. Она проводила дни в приятной апатии. Никогда она еще не спала так долго и глубоко. Каждый вечер звучала гипнотическая песнь барабанов. Менялись времена года. Осень сменилась зимой. Выпал снег. Солнце гневается, сказали жители деревни в самый короткий День года. Надо отдать солнцу луну. Они отнесли женщину в алтарь, сняли с нее одежду и всадили ей в грудь нож.
От последней шокирующей страницы у Ромеро голова дернулась вверх. Смерть женщины тем сильнее потрясала, что женщина знала о ее приближении и сдалась ей, не пыталась сопротивляться, почти радовалась ей. Как будто была не в себе, в трансе.
Ромеро вздрогнул. Веки снова отяжелели, и он подумал о медовых напитках, которые жители деревни ей приносили.
Наверняка они были с зельем.
«О черт!» — подумал он. Вся сила воли понадобилась ему, чтобы поднять тяжелую голову и вглядеться в корзину и кувшин на столе.
К пище и воде было подмешано сонное зелье.
Струйка страха прошла через сознание — единственное чувство, которое он еще мог ощутить. Голова онемела так, что перестала болеть. Руки и ноги существовали где-то отдельно. Сейчас отрублюсь, отстраненно мелькнула мысль.
Он начал укладываться.
Нет.
Нельзя.
Нет.
Подними задницу с этой лежанки! Заснешь — умрешь!
В голове крутилось колесо, но он поднялся, шатаясь, на ноги. Качнулся к столу. Навалился на него. Чуть не перевернул. Выпрямился. Бросился к туалетному сиденью. Согнулся. Сунул палец в горло. Выблевал поглощенную пищу и воду.
Вывалился в коридор, шатнулся к лестнице, схватился, повернулся, зашатался, прошел обратно, до двери в овощной погреб, коснулся, повернулся, и захромал к лестнице.
И снова.
Продолжай ходить. Ты должен ходить.
И снова.
Ты должен стоять на ногах.
Колени подгибались. Он заставил их выпрямиться.
Перед глазами серело. Он на подгибающихся ногах шел вперед, нащупывая дорогу руками.
Никогда в жизни не было ничего труднее. Он и не знал, что у него хватит силы воли и решимости на такое. «Я не сдался! — повторял он про себя. Это стало мантрой. — Я не сдался!»
Время неслось полосами, забытье висело постоянной пеленой. Где-то посреди этого испытания зрение прояснилось, ноги стали держать. Он разрешил себе надеяться, когда вернулась головная боль — это выветривалось зелье. Он уже не качался — ходил.
И продолжал ходить, настраивая себя. Я должен быть готов, повторял он. Ум прояснялся, но недоумение оставалось. Зачем Джону нужно было, чтобы он прочел рассказ? Как предупреждение не есть и не пить?
Или, быть может, это было объяснение того, что происходит. Предлагаемый выбор. Избавь себя от муки страха. Вкуси от щедрот земных и сдайся, как та женщина.
Черта с два!
Ромеро вылил воду в туалетное сиденье. Она смыла туда рвоту, и теперь будет не так сразу ясно, как он поступил. Потом он оставил кусочек хлеба и несколько ломтей моркови. Пообкусал яблоки и сплюнул куски, оставив огрызки. Все остальное от отнес в овощной погреб и спрятал в самом темном углу за корзинами с картошкой.
Посмотрел на часы. Когда его сюда спустили, было одиннадцать часов утра. Сейчас почти полночь. Услышав тихий скрип отодвигаемой бочки, он лег на лежанку, закрыл глаза, свесил руку на пол и попытался смирить частое дыхание, чтобы казалось, что он в отключке.
* * *
— Осторожно. Он может и притворяться.
— Еда почти вся съедена.
— Не загораживай мне линию огня.
Его схватили руками, подняли. Он обвис мертвым грузом, позволяя выволочь себя в коридор. Что-то бормотал, будто возражая против того, что его будят. Его обвязали веревкой, один из братьев поднялся по лестнице и стал тянуть, а другие его подняли. В амбаре они сняли веревку, и он снова пошевелил головой и что-то забормотал.
— Посмотрим, сможет ли он стоять, — сказал Джон.
Ромеро позволил себе заморгать глазами.
— Он приходит в себя, — заметил Марк.
— Тогда он сможет нам помочь.
Его вынесли на открытое место. Он мотал головой, будто проснувшись от ночного холода. Его сунули в кузов пикапа. Двое братьев сидели с ним, третий вел машину. Ночь была такой холодной, что он позволил себе задрожать.
— Да, точно приходит в себя, — сказал Джон.
Машина остановилась. Его подняли и вынесли в поле. Позволив себе чуть разлепить веки, Ромеро поразился, как ярка луна. Поле было то самое, где накануне братья пахали и убирали камни.
Его поставили на ноги.
Он притворился, что шатается.
Сердце стучало. Он знал, что в ближайшее время придется что-то сделать. До сих пор он был перед ними тремя беспомощным. В амбаре было слишком тесно, чтобы затевать схватку. Нужно открытое место, где можно будет бежать. Кажется, это будет именно это поле. Потому что теперь не оставалось сомнений, что его намереваются убить.
— Поставь его на колени, — сказал Джон.
— Еще не поздно все прекратить, — ответил Марк.
— Ты утратил веру?
— Я...
— Отвечай! Ты утратил веру?
— ...Нет.
— Тогда поставь его на колени.
Ромеро дал опустить себя на землю. Сердце колотилось так, что он испугался, как бы оно не выскочило из ребер. В колени больно впились острые камни. Он не мог себе позволить реагировать.
Его толкнули вперед, на четвереньки. Как животное. Шея была открыта.
— Докажи веру свою, Марк.
Тихий скрежет — нож вынули из ножен.
Он блеснул при луне.
— Возьми, — сказал Джон.
— Но...
— Докажи веру свою.
Долгая напряженная пауза.
— Правильно, — сказал Джон. — Господь наш, прими эту жертву за славу земли твоей и щедрость ее. Да напоит кровь...
Ощутив еще один острый камень, теперь под ладонью, Ромеро схватил его, извернулся и ударил ближайший силуэт изо всех сил по голове. Раздался ужасный хруст, силуэт застонал и осел, а Ромеро, вскочив на ноги, выдернул нож из рук Марка и вогнал ему в живот. И тут же бросился на оставшегося брата, в котором узнал Джона, потому что у него был в руке пистолет. Но Ромеро не успел ударить, как Джон шагнул назад и прицелился, и Ромеро оставалось только метнуть в него нож. Он попал, но ранил Джона или нет — Ромеро не разглядел. По крайней мере он заставил Джона отшатнуться и сделать еще шаг назад, сбив прицел, и выстрел пропахал землю, а Ромеро уже бежал мимо пикапа, на дорогу, к дому.
Джон выстрелил снова. Пуля ударила в пикап.
Ускоряясь, подгоняемый страхом, Ромеро увидел впереди огни дома и ушел влево, чтобы не быть силуэтом мишени на светлом фоне. Третий выстрел. Пуля свистнула мимо, разбив в доме окно. Он напряг ноги до максимума, в груди жгло огнем. Дом становился все больше, и тут сзади послышался рев мотора пикапа. Надо уйти с дороги. Он взял еще левее, перелез через ограду и побежал через поле спаржи, сбивая нежные ростки.
Мелькнул свет фар, пикап остановился. Четвертый выстрел разорвал тишину долины. Джон не без оснований считал, что в этой пустынной местности соседи вряд ли услышат. Или забеспокоятся. Кто-то стреляет по койотам.
Пятый выстрел ужалил Ромеро в левое плечо. Быстро и хрипло дыша, он побежал зигзагом. И в то же время наклонился вперед и прибавил скорости насколько мог, только не разгибаясь. Добежал до следующей изгороди, протиснулся между брусьями и опять в поле, круша очередные всходы — на этот раз редиска, отметил он краем сознания.
Рев пикапа приближался по дороге.
Ему ответил другой рев, несущаяся мощь Рио-Гранде, к которой Ромеро бежал. Огни дома остались справа. Он миновал их, бросаясь в темноту за фермой. Река гремела все громче.
Почти на месте. Если бы только...
Пылая фарами, пикап бросился наперерез.
Еще изгородь. Ромеро бросился между брусьями с такой силой, что ударился раненым плечом, но не обратил внимания — луна освещала ему путь к пешеходному мосту. Он рванулся вперед, слыша сзади шум мотора. Вздымающаяся река отразила свет фар, свирепость белых гребней манила. С победным криком Ромеро достиг моста. Шаги его загрохотали по настилу. Ноги скользили на промокших от брызг досках, мост качался, его захлестывало водой. Ромеро оступился, качнулся, чуть не свалился в реку, но восстановил равновесие. Мимо просвистел выстрел, угодив туда, где он только что пробегал. Ромеро уже был за мостом и нырнул в кусты, пробираясь к темноте справа. Джон дал еще два выстрела туда, где скрылся в кустах Ромеро, а тот припал к земле, отчаянно стараясь не шуметь и пытаясь перевести дыхание.
В горле жгло. Грудь ныла. Он коснулся левого плеча и ощутил смесь холодной жидкости с теплой: вода и кровь. Его трясло. Неостановимо. Фары грузовика осветили Джона, идущего по мосту. Пистолет в правой руке. И в левой что-то. Это что-то вдруг вспыхнуло: сильный фонарь. Он обшаривал кусты. Ромеро еще сильнее прижался к земле.
Джон пошел по мосту.
— Я посчитал точно так же, как и вы! — крикнул он, перекрывая рев реки. — Восемь выстрелов! Выходя из машины, я проверил обойму! Семь патронов, и еще один в стволе!
В любой момент фонарь мог высветить укрытие Ромеро. Он схватил камень, благодаря Бога, что ранен в левое плечо, а не в правее, и метнул. Камень отскочил от моста. Ромеро уже бросился вверх по течению, когда Джон выстрелил туда, где он был.
На этот раз Ромеро не стал останавливаться. Камни против пистолета — это не дело. Может, и повезет, но он в этом сомневался. Джон знал, в каком направлении находится Ромеро, и только он рискнет высунуться, чтобы бросить камень, Джон получит хороший шанс ослепить его фонарем и пристрелить.
Продолжай идти вверх, сказал он себе. Заставь Джона тебя преследовать.
Он бросил еще камень, не целясь, но Джон не стал стрелять вслепую. Отлично, подумал про себя Ромеро, продираясь сквозь темные кусты. Пока Джон следует за ним, все отлично.
«Плот, — подумал он. — Они нашли мой лагерь. Нашли машину».
А плот они нашли?
В темноте трудно было сориентироваться. Там был изгиб реки. Да. И склон с одной стороны приближался к воде.
Ромеро бросился вперед, стараясь как можно больше шуметь, чтобы Джон обязательно бросился за ним. Пусть думает, что Ромеро в панике. Для усиления иллюзии он бросил еще один камень по крутой дуге, туда, где Джон его выслеживал.
Ветка хлестнула по лицу, он не обратил внимания. Только рвался вперед, заметил изгиб берега, и когда споткнулся о плот, чуть не врезался головой в один из камней, которые напихал в плот для тяжести.
Фонарь Джона мигал позади, ощупывая кусты.
Быстрее!
Ловя ртом воздух, Ромеро снял куртку, напихал ее большими камнями, которые уже были внутри плота, и стащил плот в воду. Джон внизу по течению услышал и направил на него фонарь, но Ромеро уже успел нырнуть в кусты, глядя, как течение подхватило плот и понесло вниз. В лунном свете и луче фонаря выпирающая куртка была очень похожа на притаившегося внутри плота человека, который рассчитывает таким образом скрыться от пуль.
Джон бросился к реке и выстрелил. Потом еще раз, ярко полыхнув дульной вспышкой, но выстрелы были еле слышны за ревом реки, который заглушил и шум, когда Ромеро бросился из кустов и налетел на Джона, локтем раненой руки передавив ему горло, а здоровой рукой ухватившись за руку с оружием.
От силы удара они оба свалились в воду. Тут же их подхватило течением, ошеломляюще свирепым и холодным. Голову Джона затянуло под воду. Вцепившись в противника и стараясь удержать его внизу, Ромеро одновременно боролся с течением, уносившим его во тьму. Поток поднял его вверх и бросил вниз. Холод был так яростен, что все тело сразу онемело. И все равно он продолжал стискивать горло Джона и пытаться вырвать у него пистолет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9
Кого? Здесь никто не услышит. Даже эти братцы.
Заставив себя встать, он подошел к столу, откусил еще кусок хлеба, заел яблоком и сел дочитывать рассказ. Он был уверен, что этим рассказом ему что-то хотят сообщить, но пока он еще не понял что.
У женщины было такое чувство, что все это во сне. Жители деревни хорошо с ней обращались, приносили ей цветы и одежду, еду и напиток, сделанный из меда. Она проводила дни в приятной апатии. Никогда она еще не спала так долго и глубоко. Каждый вечер звучала гипнотическая песнь барабанов. Менялись времена года. Осень сменилась зимой. Выпал снег. Солнце гневается, сказали жители деревни в самый короткий День года. Надо отдать солнцу луну. Они отнесли женщину в алтарь, сняли с нее одежду и всадили ей в грудь нож.
От последней шокирующей страницы у Ромеро голова дернулась вверх. Смерть женщины тем сильнее потрясала, что женщина знала о ее приближении и сдалась ей, не пыталась сопротивляться, почти радовалась ей. Как будто была не в себе, в трансе.
Ромеро вздрогнул. Веки снова отяжелели, и он подумал о медовых напитках, которые жители деревни ей приносили.
Наверняка они были с зельем.
«О черт!» — подумал он. Вся сила воли понадобилась ему, чтобы поднять тяжелую голову и вглядеться в корзину и кувшин на столе.
К пище и воде было подмешано сонное зелье.
Струйка страха прошла через сознание — единственное чувство, которое он еще мог ощутить. Голова онемела так, что перестала болеть. Руки и ноги существовали где-то отдельно. Сейчас отрублюсь, отстраненно мелькнула мысль.
Он начал укладываться.
Нет.
Нельзя.
Нет.
Подними задницу с этой лежанки! Заснешь — умрешь!
В голове крутилось колесо, но он поднялся, шатаясь, на ноги. Качнулся к столу. Навалился на него. Чуть не перевернул. Выпрямился. Бросился к туалетному сиденью. Согнулся. Сунул палец в горло. Выблевал поглощенную пищу и воду.
Вывалился в коридор, шатнулся к лестнице, схватился, повернулся, зашатался, прошел обратно, до двери в овощной погреб, коснулся, повернулся, и захромал к лестнице.
И снова.
Продолжай ходить. Ты должен ходить.
И снова.
Ты должен стоять на ногах.
Колени подгибались. Он заставил их выпрямиться.
Перед глазами серело. Он на подгибающихся ногах шел вперед, нащупывая дорогу руками.
Никогда в жизни не было ничего труднее. Он и не знал, что у него хватит силы воли и решимости на такое. «Я не сдался! — повторял он про себя. Это стало мантрой. — Я не сдался!»
Время неслось полосами, забытье висело постоянной пеленой. Где-то посреди этого испытания зрение прояснилось, ноги стали держать. Он разрешил себе надеяться, когда вернулась головная боль — это выветривалось зелье. Он уже не качался — ходил.
И продолжал ходить, настраивая себя. Я должен быть готов, повторял он. Ум прояснялся, но недоумение оставалось. Зачем Джону нужно было, чтобы он прочел рассказ? Как предупреждение не есть и не пить?
Или, быть может, это было объяснение того, что происходит. Предлагаемый выбор. Избавь себя от муки страха. Вкуси от щедрот земных и сдайся, как та женщина.
Черта с два!
Ромеро вылил воду в туалетное сиденье. Она смыла туда рвоту, и теперь будет не так сразу ясно, как он поступил. Потом он оставил кусочек хлеба и несколько ломтей моркови. Пообкусал яблоки и сплюнул куски, оставив огрызки. Все остальное от отнес в овощной погреб и спрятал в самом темном углу за корзинами с картошкой.
Посмотрел на часы. Когда его сюда спустили, было одиннадцать часов утра. Сейчас почти полночь. Услышав тихий скрип отодвигаемой бочки, он лег на лежанку, закрыл глаза, свесил руку на пол и попытался смирить частое дыхание, чтобы казалось, что он в отключке.
* * *
— Осторожно. Он может и притворяться.
— Еда почти вся съедена.
— Не загораживай мне линию огня.
Его схватили руками, подняли. Он обвис мертвым грузом, позволяя выволочь себя в коридор. Что-то бормотал, будто возражая против того, что его будят. Его обвязали веревкой, один из братьев поднялся по лестнице и стал тянуть, а другие его подняли. В амбаре они сняли веревку, и он снова пошевелил головой и что-то забормотал.
— Посмотрим, сможет ли он стоять, — сказал Джон.
Ромеро позволил себе заморгать глазами.
— Он приходит в себя, — заметил Марк.
— Тогда он сможет нам помочь.
Его вынесли на открытое место. Он мотал головой, будто проснувшись от ночного холода. Его сунули в кузов пикапа. Двое братьев сидели с ним, третий вел машину. Ночь была такой холодной, что он позволил себе задрожать.
— Да, точно приходит в себя, — сказал Джон.
Машина остановилась. Его подняли и вынесли в поле. Позволив себе чуть разлепить веки, Ромеро поразился, как ярка луна. Поле было то самое, где накануне братья пахали и убирали камни.
Его поставили на ноги.
Он притворился, что шатается.
Сердце стучало. Он знал, что в ближайшее время придется что-то сделать. До сих пор он был перед ними тремя беспомощным. В амбаре было слишком тесно, чтобы затевать схватку. Нужно открытое место, где можно будет бежать. Кажется, это будет именно это поле. Потому что теперь не оставалось сомнений, что его намереваются убить.
— Поставь его на колени, — сказал Джон.
— Еще не поздно все прекратить, — ответил Марк.
— Ты утратил веру?
— Я...
— Отвечай! Ты утратил веру?
— ...Нет.
— Тогда поставь его на колени.
Ромеро дал опустить себя на землю. Сердце колотилось так, что он испугался, как бы оно не выскочило из ребер. В колени больно впились острые камни. Он не мог себе позволить реагировать.
Его толкнули вперед, на четвереньки. Как животное. Шея была открыта.
— Докажи веру свою, Марк.
Тихий скрежет — нож вынули из ножен.
Он блеснул при луне.
— Возьми, — сказал Джон.
— Но...
— Докажи веру свою.
Долгая напряженная пауза.
— Правильно, — сказал Джон. — Господь наш, прими эту жертву за славу земли твоей и щедрость ее. Да напоит кровь...
Ощутив еще один острый камень, теперь под ладонью, Ромеро схватил его, извернулся и ударил ближайший силуэт изо всех сил по голове. Раздался ужасный хруст, силуэт застонал и осел, а Ромеро, вскочив на ноги, выдернул нож из рук Марка и вогнал ему в живот. И тут же бросился на оставшегося брата, в котором узнал Джона, потому что у него был в руке пистолет. Но Ромеро не успел ударить, как Джон шагнул назад и прицелился, и Ромеро оставалось только метнуть в него нож. Он попал, но ранил Джона или нет — Ромеро не разглядел. По крайней мере он заставил Джона отшатнуться и сделать еще шаг назад, сбив прицел, и выстрел пропахал землю, а Ромеро уже бежал мимо пикапа, на дорогу, к дому.
Джон выстрелил снова. Пуля ударила в пикап.
Ускоряясь, подгоняемый страхом, Ромеро увидел впереди огни дома и ушел влево, чтобы не быть силуэтом мишени на светлом фоне. Третий выстрел. Пуля свистнула мимо, разбив в доме окно. Он напряг ноги до максимума, в груди жгло огнем. Дом становился все больше, и тут сзади послышался рев мотора пикапа. Надо уйти с дороги. Он взял еще левее, перелез через ограду и побежал через поле спаржи, сбивая нежные ростки.
Мелькнул свет фар, пикап остановился. Четвертый выстрел разорвал тишину долины. Джон не без оснований считал, что в этой пустынной местности соседи вряд ли услышат. Или забеспокоятся. Кто-то стреляет по койотам.
Пятый выстрел ужалил Ромеро в левое плечо. Быстро и хрипло дыша, он побежал зигзагом. И в то же время наклонился вперед и прибавил скорости насколько мог, только не разгибаясь. Добежал до следующей изгороди, протиснулся между брусьями и опять в поле, круша очередные всходы — на этот раз редиска, отметил он краем сознания.
Рев пикапа приближался по дороге.
Ему ответил другой рев, несущаяся мощь Рио-Гранде, к которой Ромеро бежал. Огни дома остались справа. Он миновал их, бросаясь в темноту за фермой. Река гремела все громче.
Почти на месте. Если бы только...
Пылая фарами, пикап бросился наперерез.
Еще изгородь. Ромеро бросился между брусьями с такой силой, что ударился раненым плечом, но не обратил внимания — луна освещала ему путь к пешеходному мосту. Он рванулся вперед, слыша сзади шум мотора. Вздымающаяся река отразила свет фар, свирепость белых гребней манила. С победным криком Ромеро достиг моста. Шаги его загрохотали по настилу. Ноги скользили на промокших от брызг досках, мост качался, его захлестывало водой. Ромеро оступился, качнулся, чуть не свалился в реку, но восстановил равновесие. Мимо просвистел выстрел, угодив туда, где он только что пробегал. Ромеро уже был за мостом и нырнул в кусты, пробираясь к темноте справа. Джон дал еще два выстрела туда, где скрылся в кустах Ромеро, а тот припал к земле, отчаянно стараясь не шуметь и пытаясь перевести дыхание.
В горле жгло. Грудь ныла. Он коснулся левого плеча и ощутил смесь холодной жидкости с теплой: вода и кровь. Его трясло. Неостановимо. Фары грузовика осветили Джона, идущего по мосту. Пистолет в правой руке. И в левой что-то. Это что-то вдруг вспыхнуло: сильный фонарь. Он обшаривал кусты. Ромеро еще сильнее прижался к земле.
Джон пошел по мосту.
— Я посчитал точно так же, как и вы! — крикнул он, перекрывая рев реки. — Восемь выстрелов! Выходя из машины, я проверил обойму! Семь патронов, и еще один в стволе!
В любой момент фонарь мог высветить укрытие Ромеро. Он схватил камень, благодаря Бога, что ранен в левое плечо, а не в правее, и метнул. Камень отскочил от моста. Ромеро уже бросился вверх по течению, когда Джон выстрелил туда, где он был.
На этот раз Ромеро не стал останавливаться. Камни против пистолета — это не дело. Может, и повезет, но он в этом сомневался. Джон знал, в каком направлении находится Ромеро, и только он рискнет высунуться, чтобы бросить камень, Джон получит хороший шанс ослепить его фонарем и пристрелить.
Продолжай идти вверх, сказал он себе. Заставь Джона тебя преследовать.
Он бросил еще камень, не целясь, но Джон не стал стрелять вслепую. Отлично, подумал про себя Ромеро, продираясь сквозь темные кусты. Пока Джон следует за ним, все отлично.
«Плот, — подумал он. — Они нашли мой лагерь. Нашли машину».
А плот они нашли?
В темноте трудно было сориентироваться. Там был изгиб реки. Да. И склон с одной стороны приближался к воде.
Ромеро бросился вперед, стараясь как можно больше шуметь, чтобы Джон обязательно бросился за ним. Пусть думает, что Ромеро в панике. Для усиления иллюзии он бросил еще один камень по крутой дуге, туда, где Джон его выслеживал.
Ветка хлестнула по лицу, он не обратил внимания. Только рвался вперед, заметил изгиб берега, и когда споткнулся о плот, чуть не врезался головой в один из камней, которые напихал в плот для тяжести.
Фонарь Джона мигал позади, ощупывая кусты.
Быстрее!
Ловя ртом воздух, Ромеро снял куртку, напихал ее большими камнями, которые уже были внутри плота, и стащил плот в воду. Джон внизу по течению услышал и направил на него фонарь, но Ромеро уже успел нырнуть в кусты, глядя, как течение подхватило плот и понесло вниз. В лунном свете и луче фонаря выпирающая куртка была очень похожа на притаившегося внутри плота человека, который рассчитывает таким образом скрыться от пуль.
Джон бросился к реке и выстрелил. Потом еще раз, ярко полыхнув дульной вспышкой, но выстрелы были еле слышны за ревом реки, который заглушил и шум, когда Ромеро бросился из кустов и налетел на Джона, локтем раненой руки передавив ему горло, а здоровой рукой ухватившись за руку с оружием.
От силы удара они оба свалились в воду. Тут же их подхватило течением, ошеломляюще свирепым и холодным. Голову Джона затянуло под воду. Вцепившись в противника и стараясь удержать его внизу, Ромеро одновременно боролся с течением, уносившим его во тьму. Поток поднял его вверх и бросил вниз. Холод был так яростен, что все тело сразу онемело. И все равно он продолжал стискивать горло Джона и пытаться вырвать у него пистолет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9