Мне было пора. Поблагодарив за лук, Глория взяла копию списка и обещала что-нибудь разузнать.
Все мои передвижения по городу были четко спланированы, за короткое время предстояло опросить множество людей.
Я поговорил с врачом клиники для бездомных - там хранились данные на каждого пациента. Он пообещал: к понедельнику секретарша сверится с компьютером и сообщит мне, если найдет хотя бы одно имя из списка.
Я отчаевничал с католическим священником храма Искупления грехов. Святой отец внимательнейшим образом изучил все семнадцать фамилий, но помочь оказался не в силах.
- Слишком много проходит передо мной людей,- посетовал он.
В Коалиции борцов за свободу, занимавшей просторное здание, сооруженное еще в прошлом веке, случилась единственная за день неприятность, правда, не очень крупная. К одиннадцати часам за тарелкой бесплатного супа выстроилась длинная очередь. Я направился прямо к входу, чем вызвал бурное негодование. Послышались оскорбления. Голодные имеют право на злость. Но неужели меня трудно отличить от бездомного? Доброволец небольшими группами пропускал людей в помещение. Железной рукой он грубо оттолкнул меня, бесцеремонного нарушителя.
- Да не нужен мне суп. Я ваш юрист.
Мои слова возымели действие: в мгновение ока из ненавистного белого хама я превратился в друга и защитника и был с почтением пропущен.
Командовал кухней преподобный отец Кип, энергичный коротышка в красном берете, встречаться нам прежде не доводилось. Когда он узнал, что а) я адвокат; б) семья Бертонов - мои клиенты; в) от их имени я собираюсь подать в суд и г) в случае победы потерпевшим выплатят компенсацию, его воображением завладели деньги. Потратив впустую целых полчаса, я твердо решил спустить на служителя Божия свирепого Мордехая.
Я позвонил Меган и отказался от совместного обеда, дескать, нахожусь на противоположном конце города и выбиваюсь из графика встреч. На самом деле опасался, что за ее приглашением кроется желание пофлиртовать. Привлекательная, умная и, безусловно, достойная любви, Меган была сейчас очень далека от меня. Последний раз я ухаживал за девушкой лет десять назад и не знал современных правил.
Меган сообщила прекрасную новость: Руби не только высидела на двух собраниях, но и заявила, что на протяжении суток не прикоснется к наркотику. Меган слышала это собственными ушами.
- Сегодня ей нельзя оставаться на улице,- сказала директриса.- За двенадцать лет она не прожила без дозы и ДНЯ.
Но куда я мог устроить Руби? У Меган были кое-какие соображения.
Вторая половина дня оказалась не менее бесплодной, чем первая. Я узнал адреса всех вашингтонских приютов, перезнакомился с массой народа и раздал уйму визиток - все.
Из выселенных со склада удалось отыскать только одного - Келвина Лема. Если исключить Девона Харди и Лонти Бертон, то в списке остается четырнадцать человек, провалившихся как сквозь землю.
Закоренелый бродяга наведывается в приют, чтобы поесть, раздобыть обувь или одеяло - и бесследно исчезнуть.
Ему не нужна помощь, он не жаждет общения. Эти четырнадцать не были таковыми. Месяц назад они имели жилье и исправно вносили арендную плату.
Терпение, внушал мне Мордехай, уличный адвокат должен обладать терпением.
Руби встретила меня сияющей улыбкой: почин положен.
Меган уговорила ее провести ночь под крышей. Руби с неохотой, но согласилась.
Мы покатили на запад, в Виргинию. Задержавшись в небольшом торговом центре, купили зубную щетку, пасту, шампунь, сладости. В Гейнсвилле я обнаружил мотель, где за сорок два доллара сдавался одноместный номер.
Руби осталась в нем со строжайшей инструкцией держать дверь на замке до самого утра.
В воскресенье я приеду.
Глава 28
Ночь. Суббота. Конец февраля плавно перетекал в начало марта. Я чувствовал себя молодым, свободным, не столь богатым, как три недели назад, но и не нищим. Шкаф набит прекрасной одеждой, которой я не пользуюсь. Двухмиллионный город полон прекрасных девушек, которые мне не интересны.
Сидя перед телевизором с бутылкой пива и пиццей, я был почти счастлив. Появление на публике могло привести к встрече со знакомым, и тот обязательно воскликнул бы: "Эй, да разве ты не за решеткой - я видел в газете твое фото!"
Звонок к Руби чуть не свел меня с ума. После восьмого гудка я готов был рвануть в Виргинию. Наконец Руби подошла к телефону и восторженно пропела, что просто наслаждается жизнью: простояла час под душем, съела полкило конфет и теперь вся в телевизоре. Покидать номер и не думает.
В двадцати километрах от столицы, в крошечном городке, где ни я, ни она не знали ни души, достать наркотики было невозможно. Я вполне мог гордиться собой.
Сотовый телефон на пластиковом ящике рядом с пиццей внезапно запищал.
- Как поживаешь, арестант?- услышал я очень приятный женский голос.
Клер.
- Привет.- Я приглушил телевизор.
- С тобой все в порядке?
- Со мной все великолепно. А как ты?
- Аналогично. Увидела в утренней газете твою улыбку и немножко испугалась.
Клер читала только воскресный выпуск. Значит, газету ей кто-то подсунул. Может, тот тип, что отвечал по ее телефону. Интересно, сейчас Клер тоже с ним?
- Вышло довольно занимательно.- Я рассказал об аресте и тюрьме.
Клер явно хотела поговорить. Похоже, кроме меня, собеседника не нашлось, и - невероятно!- она искренне встревожилась:
- Чем грозит обвинение?
- Кража со взломом тянет на десять лет,- буркнул я, ликуя в душе от ее беспокойства.
- Из-за досье?
- Да. Но никакой кражи не было.
Вернее, я не был готов признаться в ней.
- И ты лишишься права заниматься юриспруденцией?
- Если суд сочтет меня виновным в уголовном преступлении, то да. Лицензия аннулируется автоматически.
- Но ведь это ужасно, Майк. Что ты будешь делать?
- Не знаю. Может, до суда дело не дойдет.
Действительно, не верилось, что на моей профессиональной деятельности могут поставить крест.
Мы вежливо поинтересовались здоровьем родителей, я даже вспомнил про Джеймса с его болезнью Ходжкина. Лечение, ответила Клер, идет успешно, родственники полны оптимизма. Я поблагодарил ее за звонок, и после взаимного обещания держать друг друга в курсе мы расстались.
Положив мобильник на ящик, я с горечью убедился, что самую занимательную часть телепередачи пропустил.
Окна мотеля выходили на автостоянку. Заметив меня, Руби вышла навстречу:
- Я выдержала! Ни грамма зелья за сутки!
Мы обнялись.
Пахнущая шампунем, с влажными волосами, Руби была в платье, которое вчера ей вручила Меган.
На пороге соседнего номера возникла супружеская чета, обоим за шестьдесят. Бог знает, что они о нас подумали.
Мы отправились в город. Меган с нетерпением ждала нас. Успех Руби она назвала настоящим подвигом и объяснила, что наиболее трудными для отвыкающего наркомана считаются именно первые двадцать четыре часа.
Как обычно, приехал пастор. Женщины собрались в зале на проповедь, молитву и обязательные гимны.
Мы с Меган пили в саду кофе и планировали жизнь подопечной на следующие двадцать четыре часа. По окончании службы Руби должна отсидеть собрания. Бдительность нельзя терять ни на секунду. Из общения с наркоманками Меган знала: улица вернет Руби к старому.
Я мог несколько дней придерживаться тактики с мотелем, платить за Руби мне было даже приятно. Но проблема заключалась в том, что в четыре часа дня я улетал в Чикаго.
Сколько продлятся розыски Гектора, неизвестно. А жить в мотеле Руби очень понравилось.
Мы решили не суетиться. Вечером Меган доставит Руби в мотель, я оплачу ночь, в понедельник утром Меган привезет Руби в Наоми. Что делать дальше, подумаем. Во всяком случае, Меган постарается убедить подопечную, что необходимо провести шесть месяцев в специальном приюте для женщин, в условиях строжайшей дисциплины. Руби не только пройдет курс интенсивного лечения от наркомании, но и получит какую-нибудь профессию.
- Руби предстоит одолеть гору,- заметила Меган.
Я начал прощаться. Директриса предложила пообедать в ее кабинете и попутно обсудить незатронутые вопросы. Сверкавшие глаза манили принять приглашение. Что я и сделал.
Юристы "Дрейк энд Суини" летали первым классом, останавливались в четырехзвездочных гостиницах, обедали в самых дорогих ресторанах и, считая лимузины чересчур экстравагантными, арендовали "линкольны". Командировочные расходы включались в счета клиентов. Поскольку затраченные деньги обеспечивали максимальную защиту интересов, претензий по поводу нескольких тысяч долларов у клиентов не возникало.
Билет в экономический класс я купил в последнюю минуту, и место, естественно, оказалось в середине. У иллюминатора сидел тучный джентльмен с коленями, напоминавшими футбольные мячи. Кресло у прохода занял парень лет восемнадцати, затянутый в кожу со множеством блестящих металлических побрякушек, угольно-черные волосы были собраны на затылке в пучок. От юнца разило потом. Втиснувшись между мячом и побрякушками, я прикрыл глаза, стараясь не думать о заносчивых выскочках в первом салоне.
Поездка являлась грубейшим нарушением условий освобождения под залог я не имел права покидать пределы федерального округа Колумбия без специального разрешения судьи. Однако мы с Мордехаем решили, что большой беды не будет, в самое ближайшее время я вернусь в Вашингтон.
Таксист переправил меня из аэропорта в деловую часть города. Я снял номер в дешевом отеле.
Узнать новый адрес Палмы Софии так и не удалось. Если я не сумею найти Гектора в отделении фирмы, значит, удача покинула нас.
Чикагский офис "Дрейк энд Суини", где работали сто шесть юристов, являлся третьим по величине после офисов в Вашингтоне и Нью-Йорке, а отдел недвижимости с восемнадцатью сотрудниками затмевал собрата в штаб-квартире.
Теперь я понял, почему Гектора перевели в Чикаго: было свободное место.
В понедельник, в начале восьмого, я подошел к входу красивого небоскреба. День обещал быть серым; порывистый ветер гнал по озеру темные волны. Точно такая погода стояла, когда я приезжал сюда раньше. Купив в баре чашку кофе, я устроился за столиком в углу громадного вестибюля и раскрыл газету. Эскалаторы тихо поднимали редких пассажиров на второй и третий этажи, к лифтам.
В половине восьмого вестибюль заполнился людьми, а в восемь, после третьей чашки кофе, я с трудом удерживался от желания размять ноги. Где же Палма? К эскалаторам устремились сотни одетых в теплые пальто служащих, похожих как две капли воды.
В двадцать минут девятого Гектор появился вслед за группой оживленно беседующих мужчин. Он провел рукой по волосам и направился к эскалаторам. Я проводил его скучающим взглядом.
Можно было не спешить. Мое предположение оказалось правильным: Гектора подняли среди ночи и перебросили в Чикаго, где хорошим окладом заткнули рот.
В ближайшие восемь, а то и десять часов Гектор никуда от меня не денется. Из телефонной кабинки я позвонил Меган. Руби пережила без наркотиков и эту ночь; пошли третьи сутки ее новой жизни. Мордехаю я сообщил, что Палма найден.
Согласно прошлогоднему справочнику фирмы, в отделе недвижимости чикагского отделения работали три компаньона. Из указателя на стене вестибюля я узнал, что кабинеты святой троицы расположены на пятьдесят первом этаже.
Выбор пал на Дика Хайла.
Лифт остановился. Я оказался в знакомой обстановке: полированный мрамор окрест, начищенная бронза на дверях, красное дерево и мягкие ковры под ногами.
Идя по коридору к столу секретарши, я не заметил туалета.
Молодая женщина с наушниками на шее говорила по телефону. Я скорчил болезненную гримасу.
- Сэр?- Секретарша, положив трубку, лучезарно улыбнулась.
Я со свистом втянул сквозь крепко сжатые зубы воздух и натужно проговорил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Все мои передвижения по городу были четко спланированы, за короткое время предстояло опросить множество людей.
Я поговорил с врачом клиники для бездомных - там хранились данные на каждого пациента. Он пообещал: к понедельнику секретарша сверится с компьютером и сообщит мне, если найдет хотя бы одно имя из списка.
Я отчаевничал с католическим священником храма Искупления грехов. Святой отец внимательнейшим образом изучил все семнадцать фамилий, но помочь оказался не в силах.
- Слишком много проходит передо мной людей,- посетовал он.
В Коалиции борцов за свободу, занимавшей просторное здание, сооруженное еще в прошлом веке, случилась единственная за день неприятность, правда, не очень крупная. К одиннадцати часам за тарелкой бесплатного супа выстроилась длинная очередь. Я направился прямо к входу, чем вызвал бурное негодование. Послышались оскорбления. Голодные имеют право на злость. Но неужели меня трудно отличить от бездомного? Доброволец небольшими группами пропускал людей в помещение. Железной рукой он грубо оттолкнул меня, бесцеремонного нарушителя.
- Да не нужен мне суп. Я ваш юрист.
Мои слова возымели действие: в мгновение ока из ненавистного белого хама я превратился в друга и защитника и был с почтением пропущен.
Командовал кухней преподобный отец Кип, энергичный коротышка в красном берете, встречаться нам прежде не доводилось. Когда он узнал, что а) я адвокат; б) семья Бертонов - мои клиенты; в) от их имени я собираюсь подать в суд и г) в случае победы потерпевшим выплатят компенсацию, его воображением завладели деньги. Потратив впустую целых полчаса, я твердо решил спустить на служителя Божия свирепого Мордехая.
Я позвонил Меган и отказался от совместного обеда, дескать, нахожусь на противоположном конце города и выбиваюсь из графика встреч. На самом деле опасался, что за ее приглашением кроется желание пофлиртовать. Привлекательная, умная и, безусловно, достойная любви, Меган была сейчас очень далека от меня. Последний раз я ухаживал за девушкой лет десять назад и не знал современных правил.
Меган сообщила прекрасную новость: Руби не только высидела на двух собраниях, но и заявила, что на протяжении суток не прикоснется к наркотику. Меган слышала это собственными ушами.
- Сегодня ей нельзя оставаться на улице,- сказала директриса.- За двенадцать лет она не прожила без дозы и ДНЯ.
Но куда я мог устроить Руби? У Меган были кое-какие соображения.
Вторая половина дня оказалась не менее бесплодной, чем первая. Я узнал адреса всех вашингтонских приютов, перезнакомился с массой народа и раздал уйму визиток - все.
Из выселенных со склада удалось отыскать только одного - Келвина Лема. Если исключить Девона Харди и Лонти Бертон, то в списке остается четырнадцать человек, провалившихся как сквозь землю.
Закоренелый бродяга наведывается в приют, чтобы поесть, раздобыть обувь или одеяло - и бесследно исчезнуть.
Ему не нужна помощь, он не жаждет общения. Эти четырнадцать не были таковыми. Месяц назад они имели жилье и исправно вносили арендную плату.
Терпение, внушал мне Мордехай, уличный адвокат должен обладать терпением.
Руби встретила меня сияющей улыбкой: почин положен.
Меган уговорила ее провести ночь под крышей. Руби с неохотой, но согласилась.
Мы покатили на запад, в Виргинию. Задержавшись в небольшом торговом центре, купили зубную щетку, пасту, шампунь, сладости. В Гейнсвилле я обнаружил мотель, где за сорок два доллара сдавался одноместный номер.
Руби осталась в нем со строжайшей инструкцией держать дверь на замке до самого утра.
В воскресенье я приеду.
Глава 28
Ночь. Суббота. Конец февраля плавно перетекал в начало марта. Я чувствовал себя молодым, свободным, не столь богатым, как три недели назад, но и не нищим. Шкаф набит прекрасной одеждой, которой я не пользуюсь. Двухмиллионный город полон прекрасных девушек, которые мне не интересны.
Сидя перед телевизором с бутылкой пива и пиццей, я был почти счастлив. Появление на публике могло привести к встрече со знакомым, и тот обязательно воскликнул бы: "Эй, да разве ты не за решеткой - я видел в газете твое фото!"
Звонок к Руби чуть не свел меня с ума. После восьмого гудка я готов был рвануть в Виргинию. Наконец Руби подошла к телефону и восторженно пропела, что просто наслаждается жизнью: простояла час под душем, съела полкило конфет и теперь вся в телевизоре. Покидать номер и не думает.
В двадцати километрах от столицы, в крошечном городке, где ни я, ни она не знали ни души, достать наркотики было невозможно. Я вполне мог гордиться собой.
Сотовый телефон на пластиковом ящике рядом с пиццей внезапно запищал.
- Как поживаешь, арестант?- услышал я очень приятный женский голос.
Клер.
- Привет.- Я приглушил телевизор.
- С тобой все в порядке?
- Со мной все великолепно. А как ты?
- Аналогично. Увидела в утренней газете твою улыбку и немножко испугалась.
Клер читала только воскресный выпуск. Значит, газету ей кто-то подсунул. Может, тот тип, что отвечал по ее телефону. Интересно, сейчас Клер тоже с ним?
- Вышло довольно занимательно.- Я рассказал об аресте и тюрьме.
Клер явно хотела поговорить. Похоже, кроме меня, собеседника не нашлось, и - невероятно!- она искренне встревожилась:
- Чем грозит обвинение?
- Кража со взломом тянет на десять лет,- буркнул я, ликуя в душе от ее беспокойства.
- Из-за досье?
- Да. Но никакой кражи не было.
Вернее, я не был готов признаться в ней.
- И ты лишишься права заниматься юриспруденцией?
- Если суд сочтет меня виновным в уголовном преступлении, то да. Лицензия аннулируется автоматически.
- Но ведь это ужасно, Майк. Что ты будешь делать?
- Не знаю. Может, до суда дело не дойдет.
Действительно, не верилось, что на моей профессиональной деятельности могут поставить крест.
Мы вежливо поинтересовались здоровьем родителей, я даже вспомнил про Джеймса с его болезнью Ходжкина. Лечение, ответила Клер, идет успешно, родственники полны оптимизма. Я поблагодарил ее за звонок, и после взаимного обещания держать друг друга в курсе мы расстались.
Положив мобильник на ящик, я с горечью убедился, что самую занимательную часть телепередачи пропустил.
Окна мотеля выходили на автостоянку. Заметив меня, Руби вышла навстречу:
- Я выдержала! Ни грамма зелья за сутки!
Мы обнялись.
Пахнущая шампунем, с влажными волосами, Руби была в платье, которое вчера ей вручила Меган.
На пороге соседнего номера возникла супружеская чета, обоим за шестьдесят. Бог знает, что они о нас подумали.
Мы отправились в город. Меган с нетерпением ждала нас. Успех Руби она назвала настоящим подвигом и объяснила, что наиболее трудными для отвыкающего наркомана считаются именно первые двадцать четыре часа.
Как обычно, приехал пастор. Женщины собрались в зале на проповедь, молитву и обязательные гимны.
Мы с Меган пили в саду кофе и планировали жизнь подопечной на следующие двадцать четыре часа. По окончании службы Руби должна отсидеть собрания. Бдительность нельзя терять ни на секунду. Из общения с наркоманками Меган знала: улица вернет Руби к старому.
Я мог несколько дней придерживаться тактики с мотелем, платить за Руби мне было даже приятно. Но проблема заключалась в том, что в четыре часа дня я улетал в Чикаго.
Сколько продлятся розыски Гектора, неизвестно. А жить в мотеле Руби очень понравилось.
Мы решили не суетиться. Вечером Меган доставит Руби в мотель, я оплачу ночь, в понедельник утром Меган привезет Руби в Наоми. Что делать дальше, подумаем. Во всяком случае, Меган постарается убедить подопечную, что необходимо провести шесть месяцев в специальном приюте для женщин, в условиях строжайшей дисциплины. Руби не только пройдет курс интенсивного лечения от наркомании, но и получит какую-нибудь профессию.
- Руби предстоит одолеть гору,- заметила Меган.
Я начал прощаться. Директриса предложила пообедать в ее кабинете и попутно обсудить незатронутые вопросы. Сверкавшие глаза манили принять приглашение. Что я и сделал.
Юристы "Дрейк энд Суини" летали первым классом, останавливались в четырехзвездочных гостиницах, обедали в самых дорогих ресторанах и, считая лимузины чересчур экстравагантными, арендовали "линкольны". Командировочные расходы включались в счета клиентов. Поскольку затраченные деньги обеспечивали максимальную защиту интересов, претензий по поводу нескольких тысяч долларов у клиентов не возникало.
Билет в экономический класс я купил в последнюю минуту, и место, естественно, оказалось в середине. У иллюминатора сидел тучный джентльмен с коленями, напоминавшими футбольные мячи. Кресло у прохода занял парень лет восемнадцати, затянутый в кожу со множеством блестящих металлических побрякушек, угольно-черные волосы были собраны на затылке в пучок. От юнца разило потом. Втиснувшись между мячом и побрякушками, я прикрыл глаза, стараясь не думать о заносчивых выскочках в первом салоне.
Поездка являлась грубейшим нарушением условий освобождения под залог я не имел права покидать пределы федерального округа Колумбия без специального разрешения судьи. Однако мы с Мордехаем решили, что большой беды не будет, в самое ближайшее время я вернусь в Вашингтон.
Таксист переправил меня из аэропорта в деловую часть города. Я снял номер в дешевом отеле.
Узнать новый адрес Палмы Софии так и не удалось. Если я не сумею найти Гектора в отделении фирмы, значит, удача покинула нас.
Чикагский офис "Дрейк энд Суини", где работали сто шесть юристов, являлся третьим по величине после офисов в Вашингтоне и Нью-Йорке, а отдел недвижимости с восемнадцатью сотрудниками затмевал собрата в штаб-квартире.
Теперь я понял, почему Гектора перевели в Чикаго: было свободное место.
В понедельник, в начале восьмого, я подошел к входу красивого небоскреба. День обещал быть серым; порывистый ветер гнал по озеру темные волны. Точно такая погода стояла, когда я приезжал сюда раньше. Купив в баре чашку кофе, я устроился за столиком в углу громадного вестибюля и раскрыл газету. Эскалаторы тихо поднимали редких пассажиров на второй и третий этажи, к лифтам.
В половине восьмого вестибюль заполнился людьми, а в восемь, после третьей чашки кофе, я с трудом удерживался от желания размять ноги. Где же Палма? К эскалаторам устремились сотни одетых в теплые пальто служащих, похожих как две капли воды.
В двадцать минут девятого Гектор появился вслед за группой оживленно беседующих мужчин. Он провел рукой по волосам и направился к эскалаторам. Я проводил его скучающим взглядом.
Можно было не спешить. Мое предположение оказалось правильным: Гектора подняли среди ночи и перебросили в Чикаго, где хорошим окладом заткнули рот.
В ближайшие восемь, а то и десять часов Гектор никуда от меня не денется. Из телефонной кабинки я позвонил Меган. Руби пережила без наркотиков и эту ночь; пошли третьи сутки ее новой жизни. Мордехаю я сообщил, что Палма найден.
Согласно прошлогоднему справочнику фирмы, в отделе недвижимости чикагского отделения работали три компаньона. Из указателя на стене вестибюля я узнал, что кабинеты святой троицы расположены на пятьдесят первом этаже.
Выбор пал на Дика Хайла.
Лифт остановился. Я оказался в знакомой обстановке: полированный мрамор окрест, начищенная бронза на дверях, красное дерево и мягкие ковры под ногами.
Идя по коридору к столу секретарши, я не заметил туалета.
Молодая женщина с наушниками на шее говорила по телефону. Я скорчил болезненную гримасу.
- Сэр?- Секретарша, положив трубку, лучезарно улыбнулась.
Я со свистом втянул сквозь крепко сжатые зубы воздух и натужно проговорил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46