Ему достаточно было отделаться от Майера. Красицки он принес в жертву, по всей вероятности, без всяких угрызений совести. Так почему же не поступил так же с Майером? Для такого человека, как Линд, было бы проще освободиться от уличающих его доказательств, а этим доказательством был Майер. Но он избрал более опасный путь — попытался избавиться от капитана Стина и миссис Леннокс. Что это? Дисциплина? Идеологический фанатизм? Нет, в этом не было никакого смысла. Ведь теперь на земле нет ни одного уголка, где Майер мог бы скрыться. Почему же Линд пошел даже на то, чтобы перестрелять всю команду, лишь бы его спасти?
Гром громыхнул уже в непосредственной близости, а порывы ветра рябили поверхность воды. На севере и западе теперь не было ни клочка голубого неба, а в нескольких сотнях метров перед ними висела дождевая завеса.
— Смотрите! — внезапно закричала Карин.
Годард повернулся в ту сторону, куда она показывала, и застыл. Не более чем в полумиле от них из пелены дождя появлялся «Леандр». С нижней палубы поднимался столб дыма, пронизанный языками пламени. Значит, пожар в третьем трюме разгорелся не на шутку.
Корабль, казалось, шел в должном направлении. Но прежде чем Годард смог определить это точно, судно, подобно призраку, снова исчезло в пелене дождя.
Антонио Гутиэрес перекрестился, но шевельнуться, казалось, больше не мог. Он еще никогда в жизни не стоял на корабельном мостике и всей душой желал никогда его и не видеть. Если он шевельнется, то его наверняка смогут заметить. Тем не менее он даже не мог поклясться, что все с ним случившееся происходит в реальной жизни. Во всяком случае Антонио не мог ручаться, что рассудок его не помутился, с тех пор как за борт полетела блондинка, а потом на палубе появился мертвец. Когда же он рассказал об этом офицеру и показал на то место, где, по его мнению, должна была показаться женская голова, там вдруг вынырнула мужская. Офицер, судя по всему, не обратил внимания на эту несуразицу, так как сразу же приказал развернуться и бросил в воду спасательный круг… И вот теперь к нему приближается этот высокий первый помощник. Ему кто-то уже успел сказать, что теперь этот человек — капитан. Его глаза были холодны и не предвещали ничего хорошего.
Корабль уже успел развернуться, и Гаральд Сведберг решил убедиться, заметил ли человек за бортом спасательный круг. В тот же момент он увидел подходящего Линда.
— Мистер Сведберг! — гаркнул тот. — Немедленно отдайте распоряжение лечь на прежний курс!
— За бортом человек… — начал третий помощник, но Линд перебил его:
— Немедленно распорядитесь лечь на прежний курс! Слышали, что я вам сказал? — И повернулся к рулевому. — Право руля!
Рулевым был грек, опытный моряк. Он бросил на третьего помощника беспомощный взгляд и начал разворачивать корабль вправо. Когда Линд говорил таким тоном, лучше было его слушаться.
Но на третьего помощника тон Линда никакого впечатления не произвел. Точнее, даже вызвал его гнев.
— Мистер Линд, я повторяю вам, что за бортом находится человек. — Первый помощник, правда, замещал капитана, и Сведбергу это было известно; но ведь на вахте стоит он, поэтому и распоряжается. Он прошел к двери рубки. — Я видел это собственными глазами…
И вдруг у него отнялся язык, — перед ним стоял Гуго Майер, к тому же без черной повязки на глазу. На поросшем щетиной лице играла ухмылка, а в руках у него был автомат. Позади него появился Карл с «люгером» в руке. Рулевой тоже увидел их обоих, и глаза его расширились от страха. Корабль теперь резко накренился на бак-борт, так что грозовая туча оказалась почти над головой.
Антонио Гутиэрес все еще стоял на мостике без движения и видел, как по палубе идет матрос по имени Отто с большим пистолетом в руке. Он взошел на мостик и встал позади третьего помощника. Потом посмотрел на Линда, который стоял позади рулевого. Кивнув в ответ, Отто поднял пистолет и ударил третьего помощника по голове. Ноги Сведберга подкосились, он упал и покатился в сторону двери как раз в тот момент, когда по палубе ударили первые капли дождя. Отто поднял его и затащил обратно на мостик, в углу которого все еще прятался Гутиэрес.
— Прочь от руля! — крикнул Линд греку, но тот от страха, казалось, ничего не слышал.
Линд оторвал его от руля и отшвырнул к двери. Грек упал на колени, проскользил немного по мокрой палубе, а потом поднялся и пустился наутек.
— Отто, возьми руль! — приказал Линд. Тот оставил третьего помощника лежать под дождем и подбежал к рулю. Линд дал ему курс. Матрос повернул колесо направо, чтобы направить корабль по старому курсу.
Первый помощник тем временем обратился к Майеру и что-то сказал ему по-немецки. В этот момент подбежал боцман. «Люгер» у него торчал за поясом, по лицу стекала вода.
— Лопнули бутыли в третьем трюме, — быстро выпалил он. — Еще до того, как разразилась гроза, на нижней палубе чувствовался запах спиртного.
Линд кивнул:
— Ничего не поделаешь. И все же можно держать огонь под контролем. Где Спаркс?
— Сейчас придет.
— Хорошо. Перекройте трюмы, И стрелять в каждого, кто попытается подняться сюда.
Боцман исчез в серой пелене дождя. Спаркс прошел по внутреннему трапу, который вел через картографический отдел.
— Вызови «Феникс»! — приказал Линд. — Они должны спешить нам навстречу. Ежечасно подавай им сигнал, чтобы они пеленговали нас.
Спаркс вопросительно посмотрел на него:
— Встреча состоится до наступления темноты?
— А какое это может теперь иметь значение? — спросил Майер.
— Мы все перейдем на «Феникс», — пояснил Линд.
— А что будет… — Спаркс жестом показал на весь корабль и его обитателей.
Линд провел пальцем по горлу. Спаркс кивнул и вышел.
Третий помощник все еще лежал там, где его оставил Отто, почти у ног Гутиэреса. Его фуражка куда-то укатилась, а на лицо из-под волос стекала струйка крови. Филиппинец считал его мертвым. Он посмотрел на противоположную сторону рубки. Может, его и не заметят, если он сейчас шевельнется?
Но не успел он сделать и шага, как услышал звук, очень похожий на вдох.
Застыв от страха и не способный больше ничего воспринимать, он увидел, как с палубы поднялся большой клуб дыма вместе с огнем и в воздух полетели обломки дерева и переборки.
В следующий момент эти обломки начали падать, шипя и угасая в воде. Но столб огня стал еще выше, и шум, вызываемый им, перекрывал теперь шум дождя. На нижней палубе матросы что-то кричали друг другу. Линд промчался на бакборт к телефону, который находился позади рулевого колеса.
— Усильте давление в шлангах! — прокричал он в трубку, бросил ее на рычаг, передал в машинное отделение команду «Стоп» и помчался с другими по палубе.
Теперь на мостике никого не осталось, кроме третьего помощника, который лежал без сознания, и молодого филиппинца.
Гутиэрес проскользнул к двери рубки и заглянул туда. Эта красивая женщина-блондинка была в воде где-то позади них. Если корабль повернет обратно, ее можно будет спасти. Как делал рулевой, когда поворачивал корабль? Так? В левую сторону. Он схватился за штурвал и повернул его до отказа влево. Потом оставил штурвал и затащил третьего помощника внутрь, где было сухо. Затем снова вышел на палубу, чтобы посмотреть на пожар.
«Леандр» все еще шел со скоростью двенадцать узлов в час.
Они продолжали держаться за спасательный круг. Вокруг хлестал дождь, сверкала молния, гремел гром.
— Почему ты считаешь, что они вернутся? — спросила Карин. — Неужели вернутся, чтобы спасти нас?
— Вряд ли, — ответил Годард. Говорить так было жестоко, но еще более жестоко было ей лгать. Ведь на корабле командует Линд. Их было по меньшей мере шестеро, и все шестеро имели оружие. — Возможно, они потеряли управление над кораблем или изменили курс, чтобы не дать огню проникнуть в центральную часть судна.
— Найти нас они все равно не смогли бы, — сказала Карин. — Ведь сейчас на пятьдесят ярдов ничего не увидишь.
— Ты не заметила Рафферти?
— Нет… — Она смахнула с лица воду. — Почему он это сделал? Ведь Рафферти был его человеком?
— Он был глуп. Позднее Линд все равно с ним расправился бы. Даже если бы все было в порядке. Такую тайну не доверяют глупцам. Ведь он проболтался бы обо всем в первом же баре.
Гроза продолжала бушевать, волны становились все больше. Белая пена затрудняла дыхание.
— Смешно, — сказала она вдруг. — Я даже не знаю, есть ли у тебя семья.
— Есть брат в Техасе, — ответил он. — А где-то в Европе — бывшая миссис Годард. Мы связаны только адвокатской фирмой и банковским счетом. Если курс доллара будет держаться твердо, то она об этом происшествии узнает только через несколько лет.
— У тебя нет детей?
— Была дочь, она погибла в автомобильной катастрофе.
— Прости меня…
— Это случилось пять месяцев назад. «Почему я обо всем этом рассказываю? — подумал он. — Может, неизбежный конец развязал мне язык? Или я просто давно уже ждал преданной слушательницы?» После того как Гарри вышел из травматологического отделения больницы, он не рассказывал об этом ни одному человеку. Никому, кроме Сьюзен. Ей он сообщил по телефону, что Джерри умерла, сказал, что приедет домой через три часа и чтобы к этому времени она покинула дом.
С тех пор, если его спрашивали, есть ли у него дети, он всегда отвечал: нет, у него нет детей. Лишь когда напивался, то говорил самому себе: «Да, у меня была дочь, но я и мачеха ее убили».
Руки Карин на спасательном круге были мягкими и округлыми. Ему так хотелось прикоснуться к ним. По ее лицу текла вода.
— А у тебя были дети? — спросил он.
— Нет. — И, не зная почему, добавила:
— Было два выкидыша.
— Прости.
— Они были вызваны специально. Мой муж не хотел детей.
— Разве в Сан-Франциско нет никаких пилюль?
— Тогда они только начали появляться. Больше она ничего не сказала. Место, да и время были неподходящими, чтобы вести разговоры на эту тему. Ясно было только то, что ни он, ни она не имели близких людей.
— Извини меня за мои слова, но твой муж был все-таки большой негодяй.
Карин испытующе посмотрела на него, но ничего не сказала. В какой-то степени все это было понятно, хотя он и сам себя не мог понять.
— Даже не знаю, к чему я все это говорю…
— Ну и ладно. Я тоже не знаю, зачем все говорила…
Как красиво ее лицо, подумал он. Сейчас Гарри с радостью рассказал бы ей о своей дочери Джерри, но тут внезапно заметил, что по лицу Карин течет не чистая, а какая-то грязная, словно ржавая, вода. Неужели это с корабля? Значит, корабль должен быть где-то совсем близко. Он огляделся, но, не увидел ничего, кроме воды, сливающейся с пеленой дождя.
Тем не менее Годард продолжал всматриваться в туман — ведь копоть и грязь могли быть принесены с горящего корабля. Вскоре его усилия увенчались успехом. Нет, это был не корабль. Но ему показалось, что за пеленой дождя он видит какое-то расплывчатое оранжевое сияние. Гарри повернул Карин , и показал ей в ту сторону.
Он совершенно не мог сказать, на каком расстоянии от них находится это сияние, как не мог знать и о том, приближается оно или удаляется. Оно просто было тут, без формы и размеров, а единственной возможностью ориентироваться был ветер. Когда же оранжевое сияние стало ярче, сердце его забилось учащенно и беспокойно.
Спустя несколько минут он заметил пламя и клубы дыма. Потом из тумана начали вырисовываться контуры корабля. Словно призрак, судно плыло мимо них.
— Машины не работают, — произнес Годард. — И корабль больше не погружен так глубоко в воду, как раньше.
Карин поднырнула под круг. Оба положили на него руки и поплыли в сторону корабля. Сам он вскоре снова исчез, но оранжевое сияние осталось. Оранжевое сияние — их путеводная звезда. Через какое-то время оно перестало тускнеть, и Гарри понял, что судно совсем остановилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Гром громыхнул уже в непосредственной близости, а порывы ветра рябили поверхность воды. На севере и западе теперь не было ни клочка голубого неба, а в нескольких сотнях метров перед ними висела дождевая завеса.
— Смотрите! — внезапно закричала Карин.
Годард повернулся в ту сторону, куда она показывала, и застыл. Не более чем в полумиле от них из пелены дождя появлялся «Леандр». С нижней палубы поднимался столб дыма, пронизанный языками пламени. Значит, пожар в третьем трюме разгорелся не на шутку.
Корабль, казалось, шел в должном направлении. Но прежде чем Годард смог определить это точно, судно, подобно призраку, снова исчезло в пелене дождя.
Антонио Гутиэрес перекрестился, но шевельнуться, казалось, больше не мог. Он еще никогда в жизни не стоял на корабельном мостике и всей душой желал никогда его и не видеть. Если он шевельнется, то его наверняка смогут заметить. Тем не менее он даже не мог поклясться, что все с ним случившееся происходит в реальной жизни. Во всяком случае Антонио не мог ручаться, что рассудок его не помутился, с тех пор как за борт полетела блондинка, а потом на палубе появился мертвец. Когда же он рассказал об этом офицеру и показал на то место, где, по его мнению, должна была показаться женская голова, там вдруг вынырнула мужская. Офицер, судя по всему, не обратил внимания на эту несуразицу, так как сразу же приказал развернуться и бросил в воду спасательный круг… И вот теперь к нему приближается этот высокий первый помощник. Ему кто-то уже успел сказать, что теперь этот человек — капитан. Его глаза были холодны и не предвещали ничего хорошего.
Корабль уже успел развернуться, и Гаральд Сведберг решил убедиться, заметил ли человек за бортом спасательный круг. В тот же момент он увидел подходящего Линда.
— Мистер Сведберг! — гаркнул тот. — Немедленно отдайте распоряжение лечь на прежний курс!
— За бортом человек… — начал третий помощник, но Линд перебил его:
— Немедленно распорядитесь лечь на прежний курс! Слышали, что я вам сказал? — И повернулся к рулевому. — Право руля!
Рулевым был грек, опытный моряк. Он бросил на третьего помощника беспомощный взгляд и начал разворачивать корабль вправо. Когда Линд говорил таким тоном, лучше было его слушаться.
Но на третьего помощника тон Линда никакого впечатления не произвел. Точнее, даже вызвал его гнев.
— Мистер Линд, я повторяю вам, что за бортом находится человек. — Первый помощник, правда, замещал капитана, и Сведбергу это было известно; но ведь на вахте стоит он, поэтому и распоряжается. Он прошел к двери рубки. — Я видел это собственными глазами…
И вдруг у него отнялся язык, — перед ним стоял Гуго Майер, к тому же без черной повязки на глазу. На поросшем щетиной лице играла ухмылка, а в руках у него был автомат. Позади него появился Карл с «люгером» в руке. Рулевой тоже увидел их обоих, и глаза его расширились от страха. Корабль теперь резко накренился на бак-борт, так что грозовая туча оказалась почти над головой.
Антонио Гутиэрес все еще стоял на мостике без движения и видел, как по палубе идет матрос по имени Отто с большим пистолетом в руке. Он взошел на мостик и встал позади третьего помощника. Потом посмотрел на Линда, который стоял позади рулевого. Кивнув в ответ, Отто поднял пистолет и ударил третьего помощника по голове. Ноги Сведберга подкосились, он упал и покатился в сторону двери как раз в тот момент, когда по палубе ударили первые капли дождя. Отто поднял его и затащил обратно на мостик, в углу которого все еще прятался Гутиэрес.
— Прочь от руля! — крикнул Линд греку, но тот от страха, казалось, ничего не слышал.
Линд оторвал его от руля и отшвырнул к двери. Грек упал на колени, проскользил немного по мокрой палубе, а потом поднялся и пустился наутек.
— Отто, возьми руль! — приказал Линд. Тот оставил третьего помощника лежать под дождем и подбежал к рулю. Линд дал ему курс. Матрос повернул колесо направо, чтобы направить корабль по старому курсу.
Первый помощник тем временем обратился к Майеру и что-то сказал ему по-немецки. В этот момент подбежал боцман. «Люгер» у него торчал за поясом, по лицу стекала вода.
— Лопнули бутыли в третьем трюме, — быстро выпалил он. — Еще до того, как разразилась гроза, на нижней палубе чувствовался запах спиртного.
Линд кивнул:
— Ничего не поделаешь. И все же можно держать огонь под контролем. Где Спаркс?
— Сейчас придет.
— Хорошо. Перекройте трюмы, И стрелять в каждого, кто попытается подняться сюда.
Боцман исчез в серой пелене дождя. Спаркс прошел по внутреннему трапу, который вел через картографический отдел.
— Вызови «Феникс»! — приказал Линд. — Они должны спешить нам навстречу. Ежечасно подавай им сигнал, чтобы они пеленговали нас.
Спаркс вопросительно посмотрел на него:
— Встреча состоится до наступления темноты?
— А какое это может теперь иметь значение? — спросил Майер.
— Мы все перейдем на «Феникс», — пояснил Линд.
— А что будет… — Спаркс жестом показал на весь корабль и его обитателей.
Линд провел пальцем по горлу. Спаркс кивнул и вышел.
Третий помощник все еще лежал там, где его оставил Отто, почти у ног Гутиэреса. Его фуражка куда-то укатилась, а на лицо из-под волос стекала струйка крови. Филиппинец считал его мертвым. Он посмотрел на противоположную сторону рубки. Может, его и не заметят, если он сейчас шевельнется?
Но не успел он сделать и шага, как услышал звук, очень похожий на вдох.
Застыв от страха и не способный больше ничего воспринимать, он увидел, как с палубы поднялся большой клуб дыма вместе с огнем и в воздух полетели обломки дерева и переборки.
В следующий момент эти обломки начали падать, шипя и угасая в воде. Но столб огня стал еще выше, и шум, вызываемый им, перекрывал теперь шум дождя. На нижней палубе матросы что-то кричали друг другу. Линд промчался на бакборт к телефону, который находился позади рулевого колеса.
— Усильте давление в шлангах! — прокричал он в трубку, бросил ее на рычаг, передал в машинное отделение команду «Стоп» и помчался с другими по палубе.
Теперь на мостике никого не осталось, кроме третьего помощника, который лежал без сознания, и молодого филиппинца.
Гутиэрес проскользнул к двери рубки и заглянул туда. Эта красивая женщина-блондинка была в воде где-то позади них. Если корабль повернет обратно, ее можно будет спасти. Как делал рулевой, когда поворачивал корабль? Так? В левую сторону. Он схватился за штурвал и повернул его до отказа влево. Потом оставил штурвал и затащил третьего помощника внутрь, где было сухо. Затем снова вышел на палубу, чтобы посмотреть на пожар.
«Леандр» все еще шел со скоростью двенадцать узлов в час.
Они продолжали держаться за спасательный круг. Вокруг хлестал дождь, сверкала молния, гремел гром.
— Почему ты считаешь, что они вернутся? — спросила Карин. — Неужели вернутся, чтобы спасти нас?
— Вряд ли, — ответил Годард. Говорить так было жестоко, но еще более жестоко было ей лгать. Ведь на корабле командует Линд. Их было по меньшей мере шестеро, и все шестеро имели оружие. — Возможно, они потеряли управление над кораблем или изменили курс, чтобы не дать огню проникнуть в центральную часть судна.
— Найти нас они все равно не смогли бы, — сказала Карин. — Ведь сейчас на пятьдесят ярдов ничего не увидишь.
— Ты не заметила Рафферти?
— Нет… — Она смахнула с лица воду. — Почему он это сделал? Ведь Рафферти был его человеком?
— Он был глуп. Позднее Линд все равно с ним расправился бы. Даже если бы все было в порядке. Такую тайну не доверяют глупцам. Ведь он проболтался бы обо всем в первом же баре.
Гроза продолжала бушевать, волны становились все больше. Белая пена затрудняла дыхание.
— Смешно, — сказала она вдруг. — Я даже не знаю, есть ли у тебя семья.
— Есть брат в Техасе, — ответил он. — А где-то в Европе — бывшая миссис Годард. Мы связаны только адвокатской фирмой и банковским счетом. Если курс доллара будет держаться твердо, то она об этом происшествии узнает только через несколько лет.
— У тебя нет детей?
— Была дочь, она погибла в автомобильной катастрофе.
— Прости меня…
— Это случилось пять месяцев назад. «Почему я обо всем этом рассказываю? — подумал он. — Может, неизбежный конец развязал мне язык? Или я просто давно уже ждал преданной слушательницы?» После того как Гарри вышел из травматологического отделения больницы, он не рассказывал об этом ни одному человеку. Никому, кроме Сьюзен. Ей он сообщил по телефону, что Джерри умерла, сказал, что приедет домой через три часа и чтобы к этому времени она покинула дом.
С тех пор, если его спрашивали, есть ли у него дети, он всегда отвечал: нет, у него нет детей. Лишь когда напивался, то говорил самому себе: «Да, у меня была дочь, но я и мачеха ее убили».
Руки Карин на спасательном круге были мягкими и округлыми. Ему так хотелось прикоснуться к ним. По ее лицу текла вода.
— А у тебя были дети? — спросил он.
— Нет. — И, не зная почему, добавила:
— Было два выкидыша.
— Прости.
— Они были вызваны специально. Мой муж не хотел детей.
— Разве в Сан-Франциско нет никаких пилюль?
— Тогда они только начали появляться. Больше она ничего не сказала. Место, да и время были неподходящими, чтобы вести разговоры на эту тему. Ясно было только то, что ни он, ни она не имели близких людей.
— Извини меня за мои слова, но твой муж был все-таки большой негодяй.
Карин испытующе посмотрела на него, но ничего не сказала. В какой-то степени все это было понятно, хотя он и сам себя не мог понять.
— Даже не знаю, к чему я все это говорю…
— Ну и ладно. Я тоже не знаю, зачем все говорила…
Как красиво ее лицо, подумал он. Сейчас Гарри с радостью рассказал бы ей о своей дочери Джерри, но тут внезапно заметил, что по лицу Карин течет не чистая, а какая-то грязная, словно ржавая, вода. Неужели это с корабля? Значит, корабль должен быть где-то совсем близко. Он огляделся, но, не увидел ничего, кроме воды, сливающейся с пеленой дождя.
Тем не менее Годард продолжал всматриваться в туман — ведь копоть и грязь могли быть принесены с горящего корабля. Вскоре его усилия увенчались успехом. Нет, это был не корабль. Но ему показалось, что за пеленой дождя он видит какое-то расплывчатое оранжевое сияние. Гарри повернул Карин , и показал ей в ту сторону.
Он совершенно не мог сказать, на каком расстоянии от них находится это сияние, как не мог знать и о том, приближается оно или удаляется. Оно просто было тут, без формы и размеров, а единственной возможностью ориентироваться был ветер. Когда же оранжевое сияние стало ярче, сердце его забилось учащенно и беспокойно.
Спустя несколько минут он заметил пламя и клубы дыма. Потом из тумана начали вырисовываться контуры корабля. Словно призрак, судно плыло мимо них.
— Машины не работают, — произнес Годард. — И корабль больше не погружен так глубоко в воду, как раньше.
Карин поднырнула под круг. Оба положили на него руки и поплыли в сторону корабля. Сам он вскоре снова исчез, но оранжевое сияние осталось. Оранжевое сияние — их путеводная звезда. Через какое-то время оно перестало тускнеть, и Гарри понял, что судно совсем остановилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23