Он послушно и несколько разочарованно улегся.
- Сейчас, - Лена присела рядом с ним на край кровати, - я только сказку ему расскажу.
- Мам, я сам расскажу.
- Ну ладно, только быстренько.
- Про зайчика. Жил-был зайчик. Он был очень смелый и никого не боялся. И мог превращаться во всяких зверей. В тигров и в лягушков.
- В лягушек, - поправила Лена.
- В лягушек. Вот раз пошел он гулять, а навстречу ему - кто?
- Лиса.
- Лиса. И говорит: "Зайчик, а зайчик, я тебя съем, ладно?" Зайчик взял и как превратится в волка! И... убежал от лисы.
- Все?
- Нет. Лиса - за ним. Вот-вот догонит. Тогда зайчик опять превратился в зайчика и спрятался. И лиса его не нашла. Все. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, - Лена нагнулась к нему и что-то спросила шепотом.
- Нет, - ответил Алешка, подумав, - не буду. Завтра, - и отвернулся к стенке, подложил ладошки под щеку.
Лена поцеловала его и подошла ко мне, села.
- Вы не обращайте на меня внимания. Я буду вас слушать и колготки Алешке штопать. Хорошо?
Я вкратце рассказал ей суть дела. О пропаже шпаги она уже знала, но после моего рассказа сильно встревожилась и категорически заявила:
- Паша тут ни при чем. Он слабовольный, разболтанный, легкомысленный, но совершенно честный. Он к любой лжи относится с брезгливостью и очень тяжело переживает, когда с ней сталкивается, а уж чтобы самому совершить нечестный поступок - нет, это невозможно. Его можно обмануть как ребенка, но заставить украсть - никогда.
- Вам виднее, конечно. - Мне надлежало быть абсолютно нейтральным. Скажите, Лена, позавчера вечером он был с вами?
- Нет, - грустно и просто сказала она. - Павлик теперь редко с нами бывает. Я ему запретила приходить домой пьяным, а он в последнее время почти всегда нетрезв. Вчера он ездил к свекрови - отдал ей билеты в кино, а потом...
- А потом?
- Потом пошел к ней домой, она просила его починить розетку.
- Починил?
Она усмехнулась:
- Конечно. Павлик может цветной телевизор починить. Или новый сделать. Что ему розетка? Конечно, починил. Только ругался очень, говорил, как они ухитрились ее испортить! Вообще, он в последнее время очень много ругается. И жалуется: все его обижают, никто не любит, никому не нужен. И с матерью у него испортились отношения.
- Давно?
- Не очень. Мне кажется, у них был какой-то тяжелый разговор. По-моему, относительно ее предстоящего замужества.
- Имеется в виду профессор Пахомов?
- Извините, но я не считаю себя вправе говорить на эту тему. Это слишком близко к сплетне. - Немножко смягчила свой отказ: - Я мало что знаю об этом и у Павлика никогда не спрашивала, но чувствую, что обстановка дома в последнее время какая-то неспокойная, тревожная. Беда какая-то надвигается, а сделать ничего нельзя. И хуже всех приходится Павлику. Я пыталась помочь ему. Знаете, у него очень много приятелей и знакомых, но совсем нет друзей. Все пользуются его добротой, мягкостью, а взамен - ничего. Когда он институт бросил, никто из его группы даже не позвонил. Теперь эта ужасная работа... Этот Полупанов. Глаша правильно его Полупьяным прозвала. Объявился он недавно, впрочем, у Павлика каждый день новые знакомства. А этот прилип к нему, на работу устроил... Павлик, кажется, даже боится его, а порвать с ним не хочет. Или не может. Хотя, по-моему, главные неприятности начались именно с появлением Мишки Полупанова.
- А конкретно?
- Да стоит ли? Это ведь только мои предположения.
- Поймите меня правильно, Лена. Вовсе не праздное любопытство заставляет меня быть назойливым.
Она вздохнула. Чем больше я говорил с ней, тем больше она мне нравилась. Про таких, как Лена, часто говорят: "Уютная, домашняя женщина". Но я увидел в ней и другое: мужество, спокойную уверенность в себе. Такие женщины бывают очень надежными друзьями, гораздо надежнее многих мужчин. На ее глазах хотелось делать что-нибудь хорошее, чтобы она похвалила или радостно засмеялась. Дурак Пашка.
- Ну, хорошо... Недавно у меня был день рождения. Павлик приготовил мне какой-то необыкновенный подарок и, конечно, не утерпел, проговорился. Нет, он не сказал, что именно, но все время таинственно намекал, что такого я еще никогда не получала и не получу...
- И что же это оказалось? - Мне не удалось скрыть тревоги в голосе. И Лена это почувствовала.
- Я так и не узнала. Он пришел в тот вечер весь в слезах... И в крови... Кто-то очень жестоко и умело избил его... И отобрал подарок... Как большой хулиган у маленького мальчишки. А незадолго до этого, не знаю, почему говорю вам это, Павлик здесь, конечно же, не виноват, свекровь жаловалась, что у нее пропали запонки покойного мужа. С какими-то красными камешками. Не очень ценные, но дорогие ей как память.
- Скажите, Лена, а кража у профессора? Мишка уже появился тогда в вашем доме?
- Нет. - Она подумала. - Нет. После этого. Сразу после этого.
Я встал, время уже позднее.
- Спасибо вам, Лена, за важные сведения. Вы не будете в обиде, если я еще раз навещу вас?
- А если я скажу нет? Тогда вы не придете, конечно? Не беспокойтесь, я все понимаю. Заходите. Лучше вечером.
Сейчас бы сесть да хорошенько, не торопясь, подумать. Но времени для этого не было. Надо было набирать побольше фактов, а уж потом тасовать их и раскладывать, чтобы получилась ясная картина во времени и пространстве. Несомненно, что мы вышли на какую-то "кладбищенскую" группу. Даже если она и имела отношение к пропаже шпаги, деятельность ее много раз была более серьезной. Шпага, по-видимому, просто эпизод, проходной номер в представлении. Сейчас, как никогда, нужна осторожность. Контакт с группой необходим, но очень безобидный, не затрагивающий ее основных интересов, главного круга деятельности. Кое-какие соображения у меня появились, но прежде надо было посоветоваться с Яковом.
Когда я вернулся в райотдел, мне сообщили, что меня ждет какой-то "полупьяный". У моей комнаты действительно сидел Мишка и плевал на пол. Я попросил нашу уборщицу принести мокрую тряпку. Мишка сделал все, что положено.
- Заходите, гражданин Полупанов, - сказал я. - Почему вы не явились в назначенное вам время?
Он сел, положил руки на колени и принялся их гладить, будто хотел привести в порядок свои брюки, которые нуждались в этом, судя по всему, со дня покупки.
- Занят был. На работе. Я - трудящий человек.
Вошел Яков и сел на подоконник.
- Это обязательно? - хмуро кивнул в его сторону Мишка.
- Это нам решать, хорошо?
- Да уж конечно... Ваша сила.
- Вот именно. Так, первый вопрос - зачем вы заходили вчера к Всеволожским?
- Говорил уже: Пашку проведать.
- Вы его друг?
- Знакомый. Какая у нас дружба?
- Когда вы его видели в последний раз?
- Не помню. Давно.
- Почему же давно? Ведь вы работаете вместе?
- Ну? Из Пашки какой работник?
Я не мог оторвать взгляда от его рук, переглянулся с Яковом. Мишка это заметил и снял руки с колен, попытался засунуть их в карманы брюк.
- Руки на стол! - вдруг гаркнул Яков.
Мишка вздрогнул и положил руки на стол - ладонями вверх. Яков схватил его правую руку и повернул: костяшки пальцев припухшие, суставы в ссадинах, уже заживших, но недавних.
- Кого же это ты так бил, не жалея собственных костей?
- Не бил - оборонялся. Кого - не помню и не знаю. По пьянке какой-то урка навалился.
- Яков, побудь здесь. - Я вышел в соседнюю комнату и позвонил Павлику.
Он снял трубку сразу, будто сидел у телефона и ждал звонка, не моего, естественно.
- А, князь... - разочарованно приветствовал он меня. - Я нынче никого не принимаю - мигрень и подагра. А дворецкий запил, некому к телефону подойти...
- Паша, ты заявлял в милицию, что тебя избили?
- А меня никто...
- Хватит, Павел, не дури! Пиши заявление. Продиктовать? И ко мне, сейчас же.
- Нет, Сергей Дмитриевич, не буду.
- Ты что?
Он долго молчал.
- Нет, не буду. Там, знаешь, люди какие страшные. Еще хуже будет. И тебе не советую с ними связываться...
- Паша, - я еще надеялся пристыдить его, - ты же сам просил за тебя заступиться! А теперь - в кусты?
Он не ответил и положил трубку. Я снова позвонил - бесполезно - и вернулся в кабинет.
Яков встал из-за стола:
- Продолжай, Сергей, а то уж он совсем заврался, даже противно. Оказывается, из колонии совершили побег двенадцать рецидивистов и все навалились на него. Он их раскидал, и они разбежались.
- Ну и хватит, - сказал я, - этого пока вполне достаточно. Будет заявление потерпевшего, примем меры. Будь здоров, Миша.
Мишка забрал свое удостоверение и вышел ошарашенный. Он не рассчитывал так легко отделаться.
- Он - Пашку? - спросил Яков.
- Пашка молчит, боится. И не столько Мишку. Надо всерьез этой компанией заняться. Думаю, дядя Степа работает там же.
- Зря ты его отпустил.
- А что делать? Прижать-то его пока нечем. Я хочу с другой стороны подобраться к ним.
- Со стороны кладбища? - догадался Яков. - Сможешь сегодня туда выбраться? На разведку?
- Как получится.
- Постарайся, Серега, не тяни.
- Заскочу на рынок - и туда. Знаешь, я что подумал? Ираида Павловна из тех дам, что запасаются провизией только на рынке - хоть на последние копейки, но... престиж. Искать надо поближе к ее дому...
- Старый?
- Да, начну с него. Вдруг и нам повезет. Не все же горбом, должна же быть и удача в нашем деле.
Глава 4
Нам действительно повезло. На Старом рынке Сурков наметанным глазом сразу выделил средних лет грузина: распахнутый халат, под ним - строгий костюм, белая сорочка, хризантема в нагрудном кармашке пиджака - прямо благородный жених, но главное - галстук заколот миниатюрным кинжалом с блестящим камешком. Мы пригласили его в дирекцию.
Он оказался не Гельминтошвили и не Аскаридзе, а Бамбуриди.
- Слушай, - сказал он мне. - Может быть, я обидел тебя? Нет? Может быть, обманул твоего сына? Нет? Может быть, я нехорошо посмотрел тебе вслед? Обратно нет? Так почему же ты не уважаешь меня? Отрываешь от работы? Позоришь перед советскими людьми честного человека?
- Вы знакомы с гражданином Пахомовым?
- Очень знакомый! Очень большой и хороший человек, профессор.
- Откуда вы его знаете?
- Это не скажу - режь меня! Но я не могу подводить женщину, даму!
- Зачем вы с ним встречались?
- Вот это не секрет. Предлагал мне купить у него саблю.
- Купили?
- Ха! - Он ударил ладонью в ладонь. - Зачем, слушай? Я нашел другую, тоже хорошую, но дешевую. Теперь у меня все есть, чтобы хорошо жить. А профессор - уважаемый человек, у него даже есть орден, - он сказал такую цену, что я сразу забыл русский язык. Я бы мог купить, конечно, и ходить в одних, прости, дорогой, трусах и с саблей на боку, да?
- А у кого вы купили саблю?
- Тоже очень достойный и почтенный человек. Его зовут дядя Степа, и он держит контору на кладбище.
- Что?!
- Что с тобой, дорогой? Не волнуйся, пожалуйста.
- Опишите мне саблю!
- Что говоришь?
- Какая она?
- Лучше один раз увидеть... Пойдем, дорогой, не волнуйся. Я ее под прилавком держу. Сабля старая и плохая совсем.
Это действительно была сабля. Старая и плохая. Обыкновенная полицейская "селедка" в ободранных ножнах, с деревянной рукояткой, медными оковками и дужкой...
- Куда теперь? - спросил водитель.
- На кладбище. Только без шуток. Не до смеха.
- Да уж вижу. - Он был человек пожилой, многое повидал на своей работе и знал, как себя вести: когда пошутить можно, когда лучше помолчать, а когда и помочь.
Дорогой я доработал легенду, прошелся по ней, проверяя слабые места.
- Маскировку нарушать не будем? - спросил водитель. - Тогда я здесь остановлю, вдоль стены идите, там и конторка.
Я пошел вдоль старинной стены, которую кто-то догадался поверх камня покрыть штукатуркой. Она отваливалась кусками, и на ней было удобно писать - чем угодно и все, что угодно. Возможность эта с лихвой была использована. Покойникам-то, по ту сторону стены, все равно, а живым...
Я подошел к воротам. Прямо в стене было сделано окно, и я увидел в него обычное служебное помещение с конторскими столами, ящичком-сейфом, счетами и скоросшивателями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13