Я распрощалась с Федором, клятвенно пообещав, что запру все окна и двери и не подпущу к себе отца Митрофания ближе, чем на пушечный выстрел.
Блаженно приложив голову к подушке, и расправив бренное тело под простыней, я закрыла глаза и приготовилась отправиться в царство Морфея...
Через пять минут выяснилось, что Морфей к моему визиту еще не готов. Глаза таращились в темноту, руки и ноги никак не могли найти удобного положения, из-за закрытого окна в комнате было душно и жарко.
Так. Что там Влад говорил насчет компьютера?.. Так вот зачем ему нужен пароль! Он хочет найти партийные деньги через бабушкин компьютер, справедливо полагая, что денежными средствами в швейцарском банке удобнее управлять через компьютерную сеть.
Получается, что Влад потерял всякую надежду узнать код входа в соответствующий файл с моей помощью, и хочет взломать компьютер самостоятельно. Наверняка, у него в запасе есть хакерская программа. То есть ему достаточно вставить дискету и ждать результатов вскрытия, либо выкрасть весь компьютер и потрошить его в домашних условиях. Надеюсь, Эмма Францевна предусмотрела такой вариант и поджидает Влада за ширмочкой с контраргументами.
Вряд ли Эмма Францевна решится на прямую физическую расправу с шантажистом. Все-таки она старая женщина, а Владимир не выглядит хилым писакой. В таком случае, бабушка может использовать свой любимый прием: при обнаружении Влада у себя в будуаре, обвинит его в попытке кражи драгоценностей и выдворит из дома. Ну, на худой конец, угостит его ядом и спрячет в тайник орехового шкафа до лучших времен. Следовательно, мне придется приложить максимум усилий и не дать ему возможности выпить или съесть что-то подозрительное. Придется взвалить на себя тяжелую обязанность по опрокидыванию рюмок, чашек и тарелок. Вот тогда-то все и решат, что я полная идиотка! Одна я с такой задачей не справлюсь. Надо привлечь к операции Федора! Пятнадцать минут первого - детское время, не думаю, что он уже спит.
Набросив на себя халатик, я поспешила в светелку. Гоша предлагал себя в компанию, видимо, ему тоже не спалось. Но я была непреклонна и оставила его в комнате.
В светелке никого не было.
Немного поразмыслив, я спустилась вниз. Звуки человеческого присутствия доносились из зимнего сада.
- Семь первых... семь третьих... я - пас... - неслось через приоткрытую дверь.
Я заглянула в оранжерею. Вся компания в том же составе сидела за столом. Разочарованно вздохнув, я решила вернуться к себе. Однако не стала подниматься по парадной лестнице наверх, а вышла на улицу. Было новолуние. Тоненький серп висел среди звезд арбузной коркой. Старый дом тонул в темноте, лишь неровное пятно света перемещалось в окне будуара. Мне подумалось, что Эмма Францевна обычно в это время уже спит, а сегодняшние события заставили ее беспокойно мерить шагами комнату со свечой в руке.
Не долго думая, я ухватилась за ветви липы и вскарабкалась на ту же ветку, на которой мне уже приходилось кормить комаров прошлой ночью. Видимо, сегодня у насекомых был выходной.
Шторы на окнах были плотно задернуты. Как я ни старалась, через плотную ткань мне ничего не удалось рассмотреть. Пятно света еще немного покружило по будуару и переместилось в спальню. Окна спальни с моего дерева совершенно не просматривались, поэтому я повторила свой путь вниз, на этот раз более разумным способом, и благополучно достигла твердой земли.
- Ну, как там наверху? Погода хорошая? - раздался над ухом насмешливый голос Федора.
- А ты опять хотел мне помочь упасть с дерева? - рассердилась я.
- Да, у меня это хорошо получается.
Перебрасываясь колкостями, мы направились в сторону реки. Послушали лягушек, полюбовались ночными пейзажами Трофимовки и вернулись к дому, проделав обратный путь в молчании.
- Полина, - остановил он меня среди яблонь. - Я давно хотел тебе сказать... Нет, ничего... Как ты думаешь, почему Влад пошел напролом, а не стал посылать Эмме Францевне анонимные письма с просьбой поделиться доходами? Ведь так безопаснее, во всяком случае, он сохранил бы инкогнито.
- Мне кажется, он торопится. Авантюра с письмами требует достаточного количества времени на обмен любезностями и обсуждение доставки денег в нужное место. Видимо, он дал Эмме Францевне ночь на обдумывание ответа. Завтра все станет ясно... Либо она поделится с ним деньгами, либо посмеется над ним, либо закопает в ореховой роще... Ой, Федор, а где твоя трость?
- Где-то потерял... Теперь это не имеет никакого значения... Эмма Францевна и Влад прекрасно разберутся между собой. Они уже не дети, знают, в какие игры играют, два сапога - пара... Девочка моя, тебе здесь делать больше нечего, - он притянул меня к себе и заглянул в глаза. - Я тебя завтра увезу.
- Э-э, кажется, мне уже пора, - выскользнула я из его рук и улизнула через боковую дверь к себе, в царские апартаменты с мебелью карельской березы.
Часы показывали половину второго ночи.
Морфей, наконец, распростер свои объятия, и я уснула...
Меня разбудила беготня по коридору и возбужденные голоса домочадцев. Уже рассвело. На часах было почти шесть часов утра. Гоша проснулся и напряженно внюхивался в щелочку под дверью.
Я выскочила в коридор.
На площадке боковой лестницы столпились Глаша, дядя Осип, Федор и Влад. Они смотрели вниз.
- Что случилось? - протиснулась я между ними.
Никто не ответил, но мне и так все было ясно.
На нижней площадке, разметав руки и неестественно вывернув шею, лежала Эмма Францевна. Около нее стоял на коленях Аркадий Борисович и профессиональными движениями проверял, теплится ли жизнь в теле моей двоюродной бабушки. Доктор поднял на нас глаза, и мы поняли, что - не теплится.
Эмма Францевна лежала на спине, головой в сторону входной двери. Из-под розового атласного халата со стегаными обшлагами рукавов и воротником выглядывал подол батистовой ночной рубашки и худые лодыжки ног. На одной ступне еще держалась изящная домашняя туфелька с помпоном, второй не было видно. Пальцы правой руки сжимали медный подсвечник со сломанной свечой. Лицо ее было скорее удивленным, чем испуганным, седые волосы заплетены в жидкую косичку.
Глаша тихонько всхлипывала, остальные молчали.
Аркадий Борисович обошел ноги Эммы Францевны и поднялся наверх.
- Судя по всему, она потеряла равновесие, и упала. Несчастный случай. Но милицию придется вызывать. Пока ничего не трогайте.
Мы столпились в коридоре и наблюдали, как доктор вызывает местных блюстителей правопорядка по сотовому телефону. Он один был полностью одет: в тройку мышиного цвета. Однако брюки выглядели так, как будто он в них спал. Влад щеголял элегантным длинным шлафроком, перевязанным витым шнуром с кистями. Федор был в одних джинсах, с голым торсом и босиком. Только тут я обратила внимание, что мускулатурой он обладает достойной. Дядя Осип довольно комично выглядел в полосатой коротковатой пижаме на громоздком теле. Глаша, как обычно, была одета в сарафан, головной платок и обрезанные валенки.
- Хорошо бы кофейку, - потер ладони Аркадий Борисович.
Тут я обнаружила, что стою среди людей в голубой детской пижаме с зайчиками, и ринулась к себе переодеваться.
Через десять минут мы тем же составом, но уже цивильно одетые, спустились по парадной лестнице на улицу и направились в сторону летней кухни. По дороге мы обратили внимание, что возле "Вольво" Влада стоит белый "Мерседес" Ариадны.
- Позвольте, - сказал доктор. - Мы вчера закончили игру где-то около трех. Ариадна сказала, что ей надо домой, утром у нее открытие какой-то выставки. Отец Митрофаний пошел ее провожать. Неужели, с ними тоже приключилось несчастье?
Мы сгрудились и принялись истошно вопить:
- Ариадна! Отец Митрофаний!
Они выскочили из хозяйственных построек в растрепанном виде. Ариадна на ходу натягивала рукав черного трикотажного платья, перо в ее прическе отсутствовало. Отец Митрофаний пятерней приглаживал бороду и вытаскивал из нее соломенки.
- Что случилось? - крикнули они хором.
- Эмма Францевна умерла, - ответил Аркадий Борисович.
- Ах, - приложила Ариадна ладони к щекам. - Не может быть! Она такая бодрая женщина!
- На все воля Божья, - закрестился батюшка, выпрастывая крест изпод рясы, скосил глаза на свою спутницу и осекся.
Мы дошли до летней кухни, и расселись вокруг стола. Дядя Осип варил ароматный кофе, Глаша доставала из буфета чашки, а мы молча сидели. Вид у всех был невеселый.
Бренча подвеской, подкатил милицейский "Жигуленок", за ним следом подъехал белый фургон. Два вялых милиционера вышли из машины. Тот, который был потолще, поздоровался с Аркадием Борисовичем за руку. Они важно проследовали к боковой двери большого дома и скрылись за ней. Мы стояли на улице, переминались с ноги на ногу и вздыхали.
А день обещал быть жарким. Томление достигло апогея, когда, наконец, распахнулась дверь, и представители власти вышли на белый свет.
- ... наверняка, перелом шейки бедра, пары ребер, сдвиг шейных позвонков, перелом основания черепа и кровоизлияние в черепную коробку, - задумчиво перечислял доктор.
- Значит так, - сказал начальник, обращаясь к нам. - Документики свои предъявите и далеко не расходиться. Доктор вскрытие сделает, ежели отравление там какое, или следы борьбы, мы сразу кого надо арестуем.
Он обвел нас ленивым взглядом из-под взъерошенных бровей, отчего я моментально вспотела, и почувствовала угрызения совести.
После мучительной процедуры предъявления паспортов второму милиционеру, которому было еще далеко до объемов начальника, но которого я бы не осмелилась назвать "худышкой", машины отбыли. Милиционеры укатили на "Жигуле", а Аркадий Борисович на фургоне сопровождал тело.
Я боялась, что специалисты сразу распознают подделку моего паспорта, но опасения оказались напрасны. Никто ничего не заметил.
Мы опять собрались в летней кухне, и выпили еще по одной чашке кофе. Все выглядели какими-то оцепеневшими.
- Да! Это замечательно! - воскликнул Влад, чем вызвал замешательство в наших рядах. - Такой уникальный случай! Подозреваются все, взгляд на несчастный случай изнутри - великолепный репортаж с места событий! Работать, работать и работать! Я - у себя.
Он стремительно выпорхнул из летней кухни, оставив лишь легкий запах дорогого одеколона. Вот удивительное дело, за все утро Влад ни разу не взглянул в мою сторону. Очевидно, он потерял всякую надежду использовать меня в качестве источника информации, видя мою полную профнепригодность. Бедная Лиза, как, должно быть, она переживала, когда он отвернулся от нее. Для впечатлительной молодой женщины это настоящая трагедия.
- Ну, вот, и торжественное открытие выставки русского национального костюма в творчестве молодых дизайнеров пройдет без меня, - всхлипнула Ариадна. - Как же мы теперь без Эммы Францевны. Совсем осиротели...
Отец Митрофаний принялся баритонить что-то утешительное и повел ее на свежий воздух.
В летней кухне остались мы впятером: дядя Осип, Глаша, Федор, я и Гоша.
- Да-а... Вот горе горькое, - закручинился повар. - Пропадем теперь без барыни...
- Ладно тебе лясы точить, - проворчала Глаша. - За дело надо браться. Гости у нас, их кормить надо. Лизавета Петровна и Вы, Федор Федорович, сходите на речку, наловите рыбки на уху.
Мы послушно поплелись с удочками к реке. Гоша, повеселев после сытного завтрака, трусил ходячей сапожной щеткой впереди нас.
- Полина, ты ничего не слышала ночью? - нарушил Федор молчание.
- Нет, я спала. А ты?
- И я ничего не слышал. Что странно... Эмма Францевна должна была пройти мимо светелки по скрипучему паркету и спуститься по деревянной лестнице. При падении тела тоже должен быть какой-то шум... Эмма Францевна ушла к себе около одиннадцати, преферансисты сели играть, мы прогуляли Гошу, и ты заперлась в своей комнате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26