Билл положил на наш совместный счет три тысячи, и мы, расписавшись в карточках, получили чековую книжку на предъявителя. В банке остались очень недовольны, потому что они предпочитают иметь дело с именными чековыми книжками.
Перекусив в кафетерии, мы вернулись в номер и уселись на кроватях друг напротив друга.
— С чего начнем? — спросил Билл.
— Пойдем в двух направлениях. Во-первых, номер машины Смитти, хотя, скорее всего, она краденая. Во-вторых, прошлое отца. Еще до войны он работал адвокатом в Нью-Йорке и каким-то образом был связан с мафией.
— Да вранье все это! Этот подонок тебе наплел, а ты...
— Нет. Отца убили за то, что он был замешан в какой-то давней истории.
Может, они его все это время разыскивали, а он решил, что теперь, после стольких-то лет, ехать в Нью-Йорк безопасно. Кстати, он очень нервничал, когда нам приходилось выходить из отеля.
— Но Энн-то за что?
— Расскажи подробнее.
— Она играла в театре, ну, любительском, понимаешь? И два-три раза в неделю ходила на репетиции — туда добиралась на автобусе, а обратно ее кто-нибудь подвозил. Я-то не мог, потому что сидел с Бетси. Да и автобусы так поздно не ходят. В тот день она, как обычно, поехала на автобусе. Зал, где они репетировали, всего в трех кварталах от нашего дома. Она не переходила улицу. Еще даже не стемнело, было всего семь тридцать. Короче говоря, ранний вечер. И тут из переулка вылетела машина и... и сбила ее. И ее вы... выбросило на тротуар.
— Ладно, успокойся, — сказал я. — Можешь дальше не продолжать.
— Сейчас пройдет. — Билл махнул рукой и закурил. — Прямо на тротуар.
Ма... машина, понимаешь?
— Я все понял.
— Господи, — он опустил голову и громко засопел, с силой надавив на матрас растопыренной пятерней. — Это видели три свидетеля, и никто толком ничего не разглядел. Машина даже не остановилась.
— Интересно. Может, это была та же самая машина?
Он вскинул голову.
— Ты имеешь в виду, из которой в вас стреляли?
— Угу.
— Не знаю. Наверное. Ее никто не успел как следует разглядеть.
Билл докурил сигарету и ткнул ее в пепельницу, а я подошел к телефону и открыл телефонную книгу. В отеле были телефонные книги трех районов Манхэттена, Бруклина и Бронкса. Имя Честера П.Смита я нашел в телефонной книге Бруклина, там же был указан и адрес: Восточная 99-я улица, 653, Найтингейл 9-9970.
Трубку сняла женщина, и я попросил Смитти.
— Кого? — удивленно переспросила она.
— Чета. Честера.
— Он на работе. Кто это?
— По-моему, мы вместе служили в армии. Если, конечно, это тот Честер Смит. Среднего роста, худое лицо...
Она засмеялась.
— У этого Честера нет ничего худого.
— Значит, не тот, — сказал я и положил трубку.
Просмотрев телефонную книгу Манхэттена, я выяснил, что отдел периодики публичной библиотеки находится по адресу «Западная 43-я улица, 521», и встал.
— Пойду прогуляюсь.
— Куда? — сразу же спросил Билл.
— В библиотеку. А ты прикинь, как проверить номер машины.
— За каким чертом тебе понадобилась библиотека?
— Хочу проверить, может быть, об отце что-нибудь писали в газетах.
— Ты имеешь в виду — в связи с гангстерами? С бутлегерами? — Он сердито нахмурился и вскочил с кровати. — Кому ты поверил, Рэй?! Этому лживому ублюдку? Что же ты за сын после этого?!
— Сын, у которого остался один глаз.
Он смутился и с виноватым видом отвернулся.
— Черт, что-то я не выспался.
— Я скоро вернусь.
Он бросился лицом на кровать, а я ушел.
Глава 5
Нужный мне дом находился между Десятой и Одиннадцатой авеню в квартале, битком набитом конторами маленьких фирм, занимавшихся оптовой торговлей.
Отделу периодики отвели весь второй этаж. Некоторые газеты были уже переведены в микрофильмы, другие переплетены в большие альбомы с картонными обложками.
Я начал просматривать именной указатель «Нью-Йорк таймс» и вскоре наткнулся на имя отца в одном из номеров за 1931 год. Тогда ему было двадцать семь лет, и он уже два года занимался адвокатской практикой. Он был женат, но детей у него еще не было.
В статье рассказывалось об одном типе, владевшем множеством домов в самом центре нью-йоркских трущоб, в которых жили в основном иммигранты. Этот тип позволял гангстерскому синдикату хранить и торговать контрабандным виски на своей территории. В один прекрасный день им очень заинтересовалась полиция, и он не попал в тюрьму лишь благодаря хитрости и изворотливости своего адвоката, работавшего в юридической фирме «Макэрдл, Ламарк и Кришман». Адвоката звали Уиллард Келли, и он так успешно проявил себя во время процесса, что «Нью Йорк таймс» даже напечатала очерк о нем и его фирме.
В статье также говорилось, что «по непроверенным сведениям» Макэрдл, Ламарк и Кришман прямо или косвенно ведут дела гангстерского синдиката, занимающегося контрабандой виски. Уиллард Келли работал в фирме меньше года, и это был его первый судебный процесс в качестве постоянного сотрудника. В заключение автор статьи высказывал сожаление по поводу того, что Келли посвятил свой блестящий талант служению преступному миру.
И это твой отец, сказал я себе. Ты думал, что знаешь его как облупленного, забывая, что он прожил на свете немало лет, прежде чем зачал тебя. И вдруг выясняется, что ты и не подозревал, кто он такой на самом деле.
Я выписал все имена, упоминавшиеся в статье. Моррис Зильбер, домовладелец Эндрю Макэрдл. Филипп Ламарк и Сэмюэль Кришман — совладельцы юридической фирмы. Джордж Эллинбридж, представитель обвинения. Эндрю Шаффлман, судья.
Больше имя Уилларда Келли нигде не упоминалось. Я просмотрел указатель за 20-е и 30-е годы, проверяя имена из своего списка. В 1937 году Моррис Зильбер получил год тюрьмы за несоблюдение санитарных норм в принадлежавших ему домах, в основном из-за крыс. Имя его адвоката не было указано. Филипп Ламарк умер в своей постели в 1935 году в возрасте шестидесяти семи лет. В том же году в возрасте семидесяти одного года скончался и Эндрю Шаффлман.
Джордж Эллинбридж в 1938 году был избран в законодательное собрание штата, но повторно не переизбирался.
Глава фирмы Эндрю Макэрдл лично защищал гангстерского главаря Энтони Эдварда «Эдди» Кэппа на процессе по обвинению последнего в уклонении от уплаты налогов в 1940 году, но неудачно. Кэпп получил два приговора по десять и один в пять лет и угодил в тюрьму на весь срок. Двадцать пять лет.
Они еще не истекли, но я знал, что существует такая вещь, как освобождение на поруки.
Эдди Кэпп. После 1940 года в газетах о нем не было ни строчки, зато в конце 20-х и начале 30-х о нем писали много интересного. Друг Голландца Шульца и Билла Бейли. Важная шишка в тот сумасшедший период, когда Шульца убили в Джерси и на две недели главой организации стал Бейли. Но однажды Бейли приехал в нью-йоркскую городскую больницу и сказал, что неважно себя чувствует. Его положили в постель, а в два часа ночи он умер. В свидетельстве о смерти было написано «пневмония».
Эдди Кэпп. Уиллард Келли. Связанные через человека по имени Эндрю Макэрдл.
Я потратил немало времени, перелистывая указатель текущего года.
Каталог был разбит по месяцам, самым последним был июль. Там упоминалось и мое имя — в «Нью-Йорк таймс» от 14 июля. Заполнив требование, я получил микрофильм и вставил его в проектор. Нам была посвящена небольшая заметка в один абзац на восьмой странице, озаглавленная «Водитель застрелен за рулем».
Нападение названо «таинственным».
Тут ко мне подошла женщина и сказала, что уже пять часов, библиотека закрывается. Я положил микрофильм в коробку, спрятал в карман блокнот и карандаш и вышел на улицу.
Глава 6
Когда я вернулся в отель, в нашем номере вместе с Биллом сидел какой-то тощий тип в коричневом костюме и старом плаще нараспашку. Из-под пиджака торчала плохо заправленная рубашка. Еще у него был галстук в коричнево-оранжево-зеленую полоску и коричневая шляпа, лихо сдвинутая на затылок.
— Это Эд Джонсон, — представил его Билл. — Он частный сыщик.
— Точно, — Джонсон усмехнулся мне.
— На кой черт он нам сдался? — грубо спросил я.
— Сами мы ничего не добьемся. Ты вбил себе в голову, что отец спутался с гангстерами, но это все чушь. Нам нужен человек, который знает, с какого конца взяться за дело.
— Убирайтесь, — сказал я Джонсону.
Его улыбку сразу как ветром сдуло.
— Ну, не знаю, — промямлил он, переводя взгляд то на меня, то на Билла.
— Мне уже дали аванс, чтобы я проверил номер машины...
— Он нам нужен, — подхватил Билл.
Я сел и закурил сигарету.
— Ты слишком много треплешься о нашем деле, — медленно сказал я, разглядывая горящую спичку. — Нам совсем ни к чему высовываться раньше времени.
— Мне можно доверять, — горячо заверил меня Джонсон. — На все сто процентов.
— Да ладно тебе, Рэй, — смущенно сказал Билл. — Пусть только номер проверит.
— Сами вы этого не сделаете, — заявил Джонсон. — А я смогу.
Я пожал плечами.
— Черт с вами. Хорошо, займитесь номерами. Они стояли на «плимуте».
Джонсон неуверенно оглядел нас, пообещал позвонить и ушел.
— Что-то ты с ним круто, — покачал головой Билл. — Он отличный парень.
— Он чужой.
— Все равно нам нужен человек беспристрастный, со стороны. Если ты веришь во всякую чушь, то это еще ничего не значит.
Я достал из кармана блокнот, прочитал ему свои записи и швырнул его на комод.
— Пора бы тебе за ум взяться, братец Билл.
— Это не наш отец! — свирепо отчеканил Билл. — Уиллард Келли не такое уж редкое имя. Черт возьми, да меня самого так зовут.
— Значит, по-твоему, это просто совпадение?
— Конечно!
— Два Уилларда Келли. Оба ровесники. Оба адвокаты из Нью-Йорка. Оба закончили один и тот же колледж.
— Может быть. Почему бы и нет?
— Ехал бы ты обратно в Бингхэмптон. Ты слеп на оба глаза. От тебя будут одни неприятности.
Он долго смотрел на меня, а потом подошел к кровати и сел, скрестив ноги по-турецки. Выглядел он растерянным: сидел, опустив голову, и водил по покрывалу своим толстым пальцем.
Немного погодя он сказал:
— И это мой отец?.. Он не был таким.
— Конечно. Он изменился, стал другим человеком. Ушел из синдиката и уехал в другой город.
В его глазах заблестели слезы.
— Это правда?
— Похоже на то.
— Значит, в газетах и в самом деле писали о нем?
— Ты и сам это знаешь.
Он яростно ударил кулаком по кровати.
— Ну и как, черт возьми, я могу его после этого уважать?
Я вытащил свой стеклянный глаз, положил его на комод и подошел к Биллу.
— Будь добр, встань.
— Зачем? — удивился он.
— Что-то ты слишком легко теряешь уважение к своему отцу.
— Рэй, я не хочу с тобой драться.
Он поднялся с кровати, широко раскинув руки, и я ударил его в челюсть.
После второго удара он отдернул голову, и я промахнулся, потому что еще не наловчился рассчитывать расстояние. По инерции меня бросило вперед, я пролетел мимо него и упал, но тут же вскочил. Билл покраснел и заплакал, но продолжал сбивать меня с ног. Потом он опустил руки и, покачав головой, прошептал: «Хватит!» Я снова поднялся и ударил его левой. Он не сопротивлялся. Я ударил правой, потом опять левой.
— Перестань, — простонал он.
Я нанес еще один удар, потом еще, и он рухнул на колени так, что в комнате задрожал пол, а с журнального столика свалилась Библия. На этот раз я угостил его хуком справа. Он упал на спину и застыл.
Я взял глаз с комода, зашел в ванную, умылся и, с отвращением глядя в зеркало, вставил его в пустую глазницу. Больше меня не тошнило от этого зрелища. Костяшки пальцев были разбиты в кровь, а на щеке красовался рваный порез.
Потом я вернулся в комнату и сел на свое место. Немного погодя Билл зашевелился и, шатаясь, поднялся на ноги.
— Все в порядке, — с трудом ворочая языком, сказал он.
— Ты возвращаешься в Бингхэмптон?
— Нет. Ты был прав.
Но мне надо было убедиться, что он понял все до конца.
— Как, по-твоему, зачем я сюда приехал? Чтобы принять участие в летнем фестивале?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26