взглянув на нее, у него перехватило дыхание. Он отметил про себя, что она была изумительной женщиной во всех смыслах.
Свой последний вечер они провели накануне ее отъезда в Испанию. В темноте «ролса», припаркованного на обочине улице недалеко от дома, где она остановилась, они долго целовались, но когда его рука начала скользить вниз под ее платье, она мягко, но решительно убрала ее и положила ему на колени.
Он предложил ей оставить своего мужа, развестись с ним и тогда они поженятся. Ему, несомненно, это было очень важно и поэтому она отнеслась к предложению серьёзно, покачала головой:
— Я не могу сделать это, — сказала она.
— Я люблю тебя. Это не мимолетное влечение, а действительно любовь. Я сделаю все для тебя.
Она смотрела сквозь стеклянный навес в темноту улицы.
— Да, я верю тебе, Марк. Мы не должны были заходить так далеко. Я должна была это понять раньше и прекратить встречи.
— Ты меня любишь? Хоть немного.
— Для меня еще слишком рано. Я не могу так сразу.
— Но смогла бы полюбить меня? Сейчас или когда-нибудь?
И снова, руководствуясь женским чутьем, восприняла вопрос с полной серьезностью.
— Я думаю, могу. Или смогла бы. Ты не похож на того человека, которого ты и твоя репутация пытаются навязать. Под твоим цинизмом скрывается ранимость и это прекрасно.
— Тогда оставь его и выйди за меня.
— Я не могу сделать это. Я замужем за Арчи и не могу его оставить.
Сандерсон почувствовал прилив гнева к незнакомому мужчине в Испании, который стоял на его пути.
— Что у него есть такого, что я не смогу тебе дать?
Она чуть грустно улыбнулась.
— О, ничего. Он довольно слабый и не слишком эффектный.
— Тогда почему ты не оставишь его?
— Потому что он нуждается во мне. — сказала она.
— И я тоже.
Она покачала головой.
— Нет, не так. Ты хочешь меня, но ты сможешь жить и без меня. А он не сможет. У него не хватит сил.
— Я не только хочу тебя, Анжела. Я люблю тебя, больше чем кого-нибудь в жизни. Я обожаю тебя и желаю.
— Ты не понимаешь, — сказала она, немного помолчав. — Женщины любят, чтобы быть любимыми, обожают, чтобы быть обожаемыми. Они желают, чтобы быть желанными, но больше всего вместе взятого женщинам нужно быть нужной. И я нужна Арчи, как воздух, которым он дышит.
Сандерсон затушил окурок своего Sobranie в пепельнице.
— Итак, ты остаешься с ним… «пока смерть не разлучит нас», — зло бросил он.
Она проигнорировала насмешку, но кивнула и посмотрела на него.
— Да, именно так. Пока смерть не разлучит нас. Извини, Марк, так и есть. В другое бы время и в другом месте и если бы я была не замужем за Арчи, все, возможно, могло бы быть по-другому. Но я замужем и на этом покончим.
На следующий день она уехала. Он послал своего шофера, чтобы отвезти ее в аэропорт на самолет в Валенсию.
Существует четкая градация между любовью, необходимостью, желанием и вожделением и любое из этих чувств может превратиться в навязчивую мысль в мозгу у человека. У Марка Сандерса этой мыслью стали все четыре чувства, и одержимость росла изо дня в день. Никогда раньше ни в чем он не проигрывал и как большинство мужчин, наделенных властью, в течении десяти лет он превратился в морального урода. Он логически и тщательно просчитывал ходы от желания к определению, к пониманию, к планированию и к исполнению. Всё неизменно заканчивалось победой. В начале июля он решил овладеть Анжелой Саммерс, но пока он изучал молитвенник, его преследовала неизменная фраза. «Пока смерть не разлучит нас». Если бы она была другой женщиной, которую трогали бы богатство, роскошь, власть, социальное положение — не было бы проблем. Богатство было единственным, чем он мог поразить ее, что касается всего остального, то в этом она отличалось от других и именно поэтому он был так одержим ею. Он ходил по кругу и это сводило его с ума, существовал лишь единственный способ вырваться из него.
Он снял небольшую квартирку на имя Майкла Джонса, общаясь с агентами по сдаче в наем по телефону и заплатив месячную ренту и депозит наличными в заказном письме. Объяснив это тем, что ему нужно приехать в Лондон рано утром, он договорился, чтобы ключ оставили под ковриком у двери.
Используя квартиру как базу, он позвонил в одно из нелегальных справочных агенств в Лондоне и выяснил то, что хотел. Услышав, что клиент желает сохранить анонимность, в агенстве заранее потребовали деньги. Он послал им 500 фунтов наличными срочной доставкой.
Через неделю мистеру Джонсу пришло письмо, в котором указывалась окончательная сумма вознаграждения, и остатком были еще 250 фунтов. Он послал их почтой, а через три дня получил то досье, которое хотел. Это была биография, записанная на пленку, которую он бегло прослушал, портрет, взятый с последнего листа книги о птицах Средиземноморья, давно распроданной несколькими десятками копий и несколько фото, сделанных с помощью телеобъектива. На них был изображен низкий, узкоплечий мужчина, с маленькими усами над губой и безвольным подбородком. Майор Арчи Кларенс Саммерс. Еще майор, — жестоко подумал Сандерсон, — эмигрант, британский офицер, живущий в маленькой вилле в полумиле от берега, в стороне от отсталой прибрежной испанской деревни в провинции Аликанте в Валенсии. Прилагалось несколько фотографий виллы. В конце кратко описывался образ жизни на вилле, утренний кофе на маленьком внутреннем дворике, утренний визит жены к трем детям кантессы, ее неизменные солнечные ванны и плавание на пляже между тремя и четырьмя, в то время, пока майор работает над своими рукописями о птицах Коста Бланки.
Следующим этапом было информирование персонала своего офиса, что он останется дома на неизвестное время, но он ежедневно будет держать связь по телефону. Следующим шагом было изменение внешности. Здесь большую помощь принесли услуги парикмахера, найденного по объявлению в Gay News , превратившего длинные волосы Сандерса в мужицкий “ёжик” и перекрасив их из естественных темнокаштановых в светлого блондина. Вся эта процедура заняла больше часа и была завершена одобрительным бормотанием парикмахера. Внешность в теперешнем виде должна была сохраниться около двух недель.
Затем Сандерсон поехал прямо в подземный автопарк, в доме, где находится его квартира и поднялся на лифте в свой пентхаус, стараясь не попасть на глаза каридорному. Из квартиры он позвонил и назначил встречу на Флит Стрит, назвав название и адрес одной из ведущих лондонских библиотек, специализирующихся на современных произведений. В ней есть отличный справочный отдел и обширная коллекция газетных и журнальных вырезок. Через три дня он стал обладателем читательского билета на имя Майкла Джонса.
Он начал с каталога, оглавленного как «Наемники». Он состоял из папок и карточек, носившими такие заголовки как «Майк Хаор», «Роберт Денард», «Джон Петерс» и «Якис Шрамме». Были и другие папки на Катанга, Конго, Йемен, Нигерия/Биафра, Родезия и Ангола. Он с трудом осилил все это. Здесь были репортажи, журнальные статьи, комментарии, книжные обозрения и интервью. Находив ссылку на какую-то книгу, он помечал ее название, шел в главный отдел библиотеки, выписывал ее и читал. У них были такие заголовки, как «История наемников» Антони Моклера, «Наемники Конго» Майкла Хоара и «Власть огня» — имеющее отношение только к Анголе.
Через три недели в этой неразберихе начало вырисовываться имя. Этот человек принимал участие в трех компаниях и большинство известных авторов высказывались о нем осторожно. Он не давал интервью, в его папке даже не было фотографии. Но он был англичанин. Сандерсон готов был поспорить, что он где-то в Лондоне.
Годами ранее, вступая во владение компанией, чьи основные активы были в надежных акциях, Сандерсон приобрел небольшой список других коммерческих фирм, который включал сигаретную лавку, фотолабораторию и литературное агенство. Он никогда не пользовался им. Именно литературное агенство обнаружило личный адрес автора одного из мемуаров, который Сандерсон прочел в библиотеке.
У недавно вступившего в должность издателя не было причин что-то заподозрить, он дал адрес, на который были посланы чеки с авторским гонораром.
Посетив автора под предлогом, что его прислали издатели, промышленный магнат обнаружил давно опустившегося мужчину, законченного пьяницу. Бывший наёмник надеялся, что этот визит повлечет за собой выпуск нового издания и будущие авторские гонорары, но был сильно разочарован, когда понял, что это не так. Но его настроение улучшилось при упоминании о предварительном вознаграждении.
Сандерсон, представившись как мистер Джонсон, объяснил, что до его фирмы дошли слухи, что бывший коллега экс-наемника подумывает опубликовать свою собственную историю. И они не хотели бы, чтобы другая фирма обладала правами на публикацию. Единственная проблема была в том, где его найти?
Когда экс-наемник услышал имя, он заворчал.
— Итак, он хочет стать чистеньким, — сказал он, — это меня удивляет.
Он не смог помочь, пока не получил свою шестую большую бутылку виски и не почувствовал пачку банкнот в руке. Он быстро написал адрес на обрывке бумаги и протянул Сандерсону.
— Когда этот ублюдок в городе, он всегда выпивает здесь, — сказал он.
Этим же вечером Сандерсон нашел указанное место, тихий клуб позади Графского Двора. Этот человек пришел уже на второй вечер. У Сандерса не было его фотографии, но в одном из мемуаров наемника было его описание, включая шрам на подбородке, да и бармен поприветствовал его по имени, которое также подходило. Он был мускулистым, широкоплечим и в хорошей форме. В зеркале позади бара Сандерсон поймал отражение задумчивых глаз и угрюмо поджатого рта над пинтой пива. Он следовал около 400 ярдов за мужчиной до многоэтажного дома. Через десять минут после того, как с улицы увидел включенный свет, он постучал в дверь. Наемник был в майке и в темных брюках. Сандерсон отметил, что перед тем, как открыть, он выключил свет в холле и остался в тени. Свет в коридоре освещал посетителя.
— Мистер Хаджес? — спросил Сандерсон.
Мужчина поднял бровь.
— Что Вам надо?
— Мое имя Джонсон, Майкл Джонсон, — сказал Сандерсон.
— Документы, — повелительно сказал Хаджес.
— Не беспокойтесь, — ответил Сандерсон. — Я не полицейский. Можно войти?
— Кто сказал Вам, где меня найти? — спросил Хаджес, игнорируя вопрос.
Сандерсон сказал ему имя информатора.
— Через 24 часа он и не вспомнит об этом, — добавил он. — Он сейчас слишком пьян, даже чтобы вспомнить свое имя.
Тень улыбки промелькнула в уголке рта Хаджеса, но она была невеселой.
— Да, — сказал он, — похоже на него.
И махнул головой, приглашая внутрь. Сандерсон последовал за ним в жилую комнату. Она была обставлена малочисленной и потертой мебелью, на манер тысячи сдающихся внаем домов в этой части Лондона. В центре стоял стол. Хаджес, следовавший за позади, жестом пригласил сесть.
Сандерсон сел и Хаджес устроился на стуле напротив.
— Ну?
— У меня есть работа. Контракт. Это поможет мне в одном деле.
Хаджес пристально посмотрел на него, не изменяя выражения лица.
— Вы любите музыку? — наконец спросил он. Сандерсон удивился. Он кивнул.
— Давайте послушаем немного музыку, — сказал Хаджес.
Он встал и подошел к переносному радио, стоявшему на столе около кровати в углу. После того, как включил в резетку, он порылся под подушкой. Когда он повернулся, прямо на Сандерсона было направлено дуло кольта 45 калибра. Сандерсон сглотнул и тяжело вздохнул. Хаджес включил радио и зазвучала громкая музыка. Наемник подошел к спальному комоду, его глаза все еще смотрели в лицо Сандерсона. Он достал бумагу и карандаш и возвратился к столу. Одной рукой он нацарапал единственное слово на листе и развернул его к Сандерсону. Это было:
«Раздевайся.
1 2 3 4
Свой последний вечер они провели накануне ее отъезда в Испанию. В темноте «ролса», припаркованного на обочине улице недалеко от дома, где она остановилась, они долго целовались, но когда его рука начала скользить вниз под ее платье, она мягко, но решительно убрала ее и положила ему на колени.
Он предложил ей оставить своего мужа, развестись с ним и тогда они поженятся. Ему, несомненно, это было очень важно и поэтому она отнеслась к предложению серьёзно, покачала головой:
— Я не могу сделать это, — сказала она.
— Я люблю тебя. Это не мимолетное влечение, а действительно любовь. Я сделаю все для тебя.
Она смотрела сквозь стеклянный навес в темноту улицы.
— Да, я верю тебе, Марк. Мы не должны были заходить так далеко. Я должна была это понять раньше и прекратить встречи.
— Ты меня любишь? Хоть немного.
— Для меня еще слишком рано. Я не могу так сразу.
— Но смогла бы полюбить меня? Сейчас или когда-нибудь?
И снова, руководствуясь женским чутьем, восприняла вопрос с полной серьезностью.
— Я думаю, могу. Или смогла бы. Ты не похож на того человека, которого ты и твоя репутация пытаются навязать. Под твоим цинизмом скрывается ранимость и это прекрасно.
— Тогда оставь его и выйди за меня.
— Я не могу сделать это. Я замужем за Арчи и не могу его оставить.
Сандерсон почувствовал прилив гнева к незнакомому мужчине в Испании, который стоял на его пути.
— Что у него есть такого, что я не смогу тебе дать?
Она чуть грустно улыбнулась.
— О, ничего. Он довольно слабый и не слишком эффектный.
— Тогда почему ты не оставишь его?
— Потому что он нуждается во мне. — сказала она.
— И я тоже.
Она покачала головой.
— Нет, не так. Ты хочешь меня, но ты сможешь жить и без меня. А он не сможет. У него не хватит сил.
— Я не только хочу тебя, Анжела. Я люблю тебя, больше чем кого-нибудь в жизни. Я обожаю тебя и желаю.
— Ты не понимаешь, — сказала она, немного помолчав. — Женщины любят, чтобы быть любимыми, обожают, чтобы быть обожаемыми. Они желают, чтобы быть желанными, но больше всего вместе взятого женщинам нужно быть нужной. И я нужна Арчи, как воздух, которым он дышит.
Сандерсон затушил окурок своего Sobranie в пепельнице.
— Итак, ты остаешься с ним… «пока смерть не разлучит нас», — зло бросил он.
Она проигнорировала насмешку, но кивнула и посмотрела на него.
— Да, именно так. Пока смерть не разлучит нас. Извини, Марк, так и есть. В другое бы время и в другом месте и если бы я была не замужем за Арчи, все, возможно, могло бы быть по-другому. Но я замужем и на этом покончим.
На следующий день она уехала. Он послал своего шофера, чтобы отвезти ее в аэропорт на самолет в Валенсию.
Существует четкая градация между любовью, необходимостью, желанием и вожделением и любое из этих чувств может превратиться в навязчивую мысль в мозгу у человека. У Марка Сандерса этой мыслью стали все четыре чувства, и одержимость росла изо дня в день. Никогда раньше ни в чем он не проигрывал и как большинство мужчин, наделенных властью, в течении десяти лет он превратился в морального урода. Он логически и тщательно просчитывал ходы от желания к определению, к пониманию, к планированию и к исполнению. Всё неизменно заканчивалось победой. В начале июля он решил овладеть Анжелой Саммерс, но пока он изучал молитвенник, его преследовала неизменная фраза. «Пока смерть не разлучит нас». Если бы она была другой женщиной, которую трогали бы богатство, роскошь, власть, социальное положение — не было бы проблем. Богатство было единственным, чем он мог поразить ее, что касается всего остального, то в этом она отличалось от других и именно поэтому он был так одержим ею. Он ходил по кругу и это сводило его с ума, существовал лишь единственный способ вырваться из него.
Он снял небольшую квартирку на имя Майкла Джонса, общаясь с агентами по сдаче в наем по телефону и заплатив месячную ренту и депозит наличными в заказном письме. Объяснив это тем, что ему нужно приехать в Лондон рано утром, он договорился, чтобы ключ оставили под ковриком у двери.
Используя квартиру как базу, он позвонил в одно из нелегальных справочных агенств в Лондоне и выяснил то, что хотел. Услышав, что клиент желает сохранить анонимность, в агенстве заранее потребовали деньги. Он послал им 500 фунтов наличными срочной доставкой.
Через неделю мистеру Джонсу пришло письмо, в котором указывалась окончательная сумма вознаграждения, и остатком были еще 250 фунтов. Он послал их почтой, а через три дня получил то досье, которое хотел. Это была биография, записанная на пленку, которую он бегло прослушал, портрет, взятый с последнего листа книги о птицах Средиземноморья, давно распроданной несколькими десятками копий и несколько фото, сделанных с помощью телеобъектива. На них был изображен низкий, узкоплечий мужчина, с маленькими усами над губой и безвольным подбородком. Майор Арчи Кларенс Саммерс. Еще майор, — жестоко подумал Сандерсон, — эмигрант, британский офицер, живущий в маленькой вилле в полумиле от берега, в стороне от отсталой прибрежной испанской деревни в провинции Аликанте в Валенсии. Прилагалось несколько фотографий виллы. В конце кратко описывался образ жизни на вилле, утренний кофе на маленьком внутреннем дворике, утренний визит жены к трем детям кантессы, ее неизменные солнечные ванны и плавание на пляже между тремя и четырьмя, в то время, пока майор работает над своими рукописями о птицах Коста Бланки.
Следующим этапом было информирование персонала своего офиса, что он останется дома на неизвестное время, но он ежедневно будет держать связь по телефону. Следующим шагом было изменение внешности. Здесь большую помощь принесли услуги парикмахера, найденного по объявлению в Gay News , превратившего длинные волосы Сандерса в мужицкий “ёжик” и перекрасив их из естественных темнокаштановых в светлого блондина. Вся эта процедура заняла больше часа и была завершена одобрительным бормотанием парикмахера. Внешность в теперешнем виде должна была сохраниться около двух недель.
Затем Сандерсон поехал прямо в подземный автопарк, в доме, где находится его квартира и поднялся на лифте в свой пентхаус, стараясь не попасть на глаза каридорному. Из квартиры он позвонил и назначил встречу на Флит Стрит, назвав название и адрес одной из ведущих лондонских библиотек, специализирующихся на современных произведений. В ней есть отличный справочный отдел и обширная коллекция газетных и журнальных вырезок. Через три дня он стал обладателем читательского билета на имя Майкла Джонса.
Он начал с каталога, оглавленного как «Наемники». Он состоял из папок и карточек, носившими такие заголовки как «Майк Хаор», «Роберт Денард», «Джон Петерс» и «Якис Шрамме». Были и другие папки на Катанга, Конго, Йемен, Нигерия/Биафра, Родезия и Ангола. Он с трудом осилил все это. Здесь были репортажи, журнальные статьи, комментарии, книжные обозрения и интервью. Находив ссылку на какую-то книгу, он помечал ее название, шел в главный отдел библиотеки, выписывал ее и читал. У них были такие заголовки, как «История наемников» Антони Моклера, «Наемники Конго» Майкла Хоара и «Власть огня» — имеющее отношение только к Анголе.
Через три недели в этой неразберихе начало вырисовываться имя. Этот человек принимал участие в трех компаниях и большинство известных авторов высказывались о нем осторожно. Он не давал интервью, в его папке даже не было фотографии. Но он был англичанин. Сандерсон готов был поспорить, что он где-то в Лондоне.
Годами ранее, вступая во владение компанией, чьи основные активы были в надежных акциях, Сандерсон приобрел небольшой список других коммерческих фирм, который включал сигаретную лавку, фотолабораторию и литературное агенство. Он никогда не пользовался им. Именно литературное агенство обнаружило личный адрес автора одного из мемуаров, который Сандерсон прочел в библиотеке.
У недавно вступившего в должность издателя не было причин что-то заподозрить, он дал адрес, на который были посланы чеки с авторским гонораром.
Посетив автора под предлогом, что его прислали издатели, промышленный магнат обнаружил давно опустившегося мужчину, законченного пьяницу. Бывший наёмник надеялся, что этот визит повлечет за собой выпуск нового издания и будущие авторские гонорары, но был сильно разочарован, когда понял, что это не так. Но его настроение улучшилось при упоминании о предварительном вознаграждении.
Сандерсон, представившись как мистер Джонсон, объяснил, что до его фирмы дошли слухи, что бывший коллега экс-наемника подумывает опубликовать свою собственную историю. И они не хотели бы, чтобы другая фирма обладала правами на публикацию. Единственная проблема была в том, где его найти?
Когда экс-наемник услышал имя, он заворчал.
— Итак, он хочет стать чистеньким, — сказал он, — это меня удивляет.
Он не смог помочь, пока не получил свою шестую большую бутылку виски и не почувствовал пачку банкнот в руке. Он быстро написал адрес на обрывке бумаги и протянул Сандерсону.
— Когда этот ублюдок в городе, он всегда выпивает здесь, — сказал он.
Этим же вечером Сандерсон нашел указанное место, тихий клуб позади Графского Двора. Этот человек пришел уже на второй вечер. У Сандерса не было его фотографии, но в одном из мемуаров наемника было его описание, включая шрам на подбородке, да и бармен поприветствовал его по имени, которое также подходило. Он был мускулистым, широкоплечим и в хорошей форме. В зеркале позади бара Сандерсон поймал отражение задумчивых глаз и угрюмо поджатого рта над пинтой пива. Он следовал около 400 ярдов за мужчиной до многоэтажного дома. Через десять минут после того, как с улицы увидел включенный свет, он постучал в дверь. Наемник был в майке и в темных брюках. Сандерсон отметил, что перед тем, как открыть, он выключил свет в холле и остался в тени. Свет в коридоре освещал посетителя.
— Мистер Хаджес? — спросил Сандерсон.
Мужчина поднял бровь.
— Что Вам надо?
— Мое имя Джонсон, Майкл Джонсон, — сказал Сандерсон.
— Документы, — повелительно сказал Хаджес.
— Не беспокойтесь, — ответил Сандерсон. — Я не полицейский. Можно войти?
— Кто сказал Вам, где меня найти? — спросил Хаджес, игнорируя вопрос.
Сандерсон сказал ему имя информатора.
— Через 24 часа он и не вспомнит об этом, — добавил он. — Он сейчас слишком пьян, даже чтобы вспомнить свое имя.
Тень улыбки промелькнула в уголке рта Хаджеса, но она была невеселой.
— Да, — сказал он, — похоже на него.
И махнул головой, приглашая внутрь. Сандерсон последовал за ним в жилую комнату. Она была обставлена малочисленной и потертой мебелью, на манер тысячи сдающихся внаем домов в этой части Лондона. В центре стоял стол. Хаджес, следовавший за позади, жестом пригласил сесть.
Сандерсон сел и Хаджес устроился на стуле напротив.
— Ну?
— У меня есть работа. Контракт. Это поможет мне в одном деле.
Хаджес пристально посмотрел на него, не изменяя выражения лица.
— Вы любите музыку? — наконец спросил он. Сандерсон удивился. Он кивнул.
— Давайте послушаем немного музыку, — сказал Хаджес.
Он встал и подошел к переносному радио, стоявшему на столе около кровати в углу. После того, как включил в резетку, он порылся под подушкой. Когда он повернулся, прямо на Сандерсона было направлено дуло кольта 45 калибра. Сандерсон сглотнул и тяжело вздохнул. Хаджес включил радио и зазвучала громкая музыка. Наемник подошел к спальному комоду, его глаза все еще смотрели в лицо Сандерсона. Он достал бумагу и карандаш и возвратился к столу. Одной рукой он нацарапал единственное слово на листе и развернул его к Сандерсону. Это было:
«Раздевайся.
1 2 3 4