…Туземцы большими, испуганными, круглыми глазами смотрели на полицейских и с взволнованным шепотом последовали за Фергюсоном.
— Прошу вас, — обратился Элдер к кочегару в замасленной спецовке. — Примерно полтора часа назад с центрального щита был выключен свет. Что вам известно об этом?
— Я сразу же побежал туда, — ответил рабочий, — и постарался как можно быстрее привести все в порядок. Когда я прибежал к щиту, там уже возился с фонариком кто-то из полицейских.
Это был Седлинц, снимавший отпечатки пальцев.
— Больше вы ничего не видели?
— Нет.
— Я видел какого-то странного типа, — заговорил другой кочегар. — Вез как раз тележку с коксом, от поворота виден щит, и я заметил человека, убегающего от него. Я было кинулся за ним, но он исчез за следующим поворотом, а мне надо было спешить с коксом… Очень странный был тип…
— Что же в нем было странного?…
— Ну… я хорошо разглядел — это был морской офицер…
— Что?!
— Я глазам своим не поверил; морской офицер ночью в подвалах гостиницы…
— Да, довольно странно… Спасибо, вы можете быть свободны.
Рабочие ушли.
Теперь пришел черед допросить туземцев. Алиби не было только у двоих: прачки и торговца сувенирами, заодно продававшего и открытки.
— Как тебя зовут? — спросил Элдер у прачки.
— Джильда… я из Джайпура… из Инди-и-и…
— Прачка?
— Да-а… Там в подвале. Теперь, когда в доме больной сагиб… нам не разрешают… подниматься сюда-а-а…
— Где ты живешь?
— В прачечной… Раньше жила наверху-у, в маленькой комнатке… но когда в доме больной саги-иб…
— Это я знаю. Этой ночью ты не заметила ничего особенного?
— Луна… была вся в крови… Я такой…
— Как это ты увидела луну в подвале? А?! Джильда испуганно вздрогнула.
— Я… во… во сне…
— Не лги, не то я велю обрить тебя наголо…
В комнату вошел управляющий вместе с Мартином. Девушка умоляюще посмотрела на слугу.
— Если мне обреют волосы, я-я…
— Тихо! Одним словом, ты выходила из подвалов — почему и куда? Говори, иначе… — он схватил Джильду, собиравшуюся в страхе повалиться на колени, за плечо.
— Я встречалась с Ма… с Мартином… он такой сильный, и я его так люблю-ю…
— Она встречалась с вами?
— Да, — хмуро ответил Мартин.
Элдер ясно видел, что зашел в тупик и из дальнейших расспросов ничего не выйдет, хотя что-то во всем этом не так.
— Убирайся! — крикнул он девушке. — И помни, что я теперь с тебя глаз не буду спускать.
Девушка выскользнула из комнаты, втянув голову в плечи и бросив на Мартина полный отчаяния взгляд.
Теперь пришла очередь малайского торговца сувенирами. Костюм его здорово напоминал костюм водолаза — только что без шлема, но зато с ярко-синим галстуком. У шляпы не было полей, на ногах — ни ботинок, ни носков, зато на манжетах сверкали давно вышедшие из моды запонки, а в руках он вертел тросточку с костяным набалдашником. Из кармана ого костюма торчала туземная маска.
— Имя?
— Налайа Великолепный.
— Занятие?
— Раджа и торговец сувенирами.
— Что?!
— Я, по милости королевы, правитель острова и совладелец всех заведений для туристов на Малой Лагонде…
Это было уже сюрпризом для Элдера.
— Почему же ты тогда живешь вместе с другими в какой-то грязной комнатушке?
— Чтобы никто не догадался, кто я. Так часто делают в больших отелях, называется инкогнито.
— А… для чего ты занимаешься продажей масок?
— Чтобы зарабатывать деньги.
— Но ведь ты же мог бы жить, как большой сагиб, на свои доходы.
— Тогда мне надо было бы уметь торговать чем-то другим. Работать хорошо. Зарабатывать деньги хорошо, даже если это просто приработок. Это правда.
Он вытащил маску и с любовью посмотрел на нее. Элдер взял маску у него из рук.
— Это большая редкость на Лагонде?
— Очень большая, господин, такая, что и не найти.
— Откуда она у тебя?
— Из Лейпцига. Там это не редкость. Они их делают. У нас таких безобразных не делают, а там делают очень хорошо, очень безобразно. И это тоже большая правда.
— Где ты был этой ночью?
— Наверху. Дрался с тобою, и кто-то стрелял в меня.
— Что?! Это был ты?
— Я. Я пробрался к девушке, в полночь говорил с нею, а когда вышел, ты набросился на меня, я испугался… бух… бух… надо было убегать.
Элдер долго глядел в ухмыляющееся лицо малайца. Либо очень простое, либо уж очень хитрое объяснение.
— Скажи, раджа, ты знаешь, кто я такой?
— Это знают все. Ты умен и стар, словно крокодил, и королева платит тебе, чтобы ты был не знающей жалости ищейкой. Из-за этого тебя ненавидят и когда-нибудь убьют.
— Предположим… А ты знаешь, что я делаю с теми негодяями, которые пробуют обмануть меня?
— Ты их бьешь, и они от этого болеют. Но раджу нельзя бить.
В ответ он немедленно получил такую затрещину, что даже швейцар в холле на мгновенье вышел из своей дремоты.
— Думаю, господин, что я ошибался. Наверное, все-таки можно, — угрюмо сверкнув глазами, проговорил Налайа Великолепный.
— Рад, что мы поняли друг друга. А теперь скажи, Налайа, чего ради ты забрался в чужую комнату и почему убегал от меня? Только говори правду.
— Я скажу правду, я очень-очень редко обманываю. Ночью кто-то разбудил меня. Я не видел — кто, было темно. Старый продавец газет, у которого в ящике, когда он крутит ручку, плачут души умерших младенцев, может подтвердить.
— Давай дальше.
Голос сказал: «Спустись в каморку, что рядом с прачечной и у тебя будет много денег». Я сразу заподозрил, господин, что это опять какое-то злое волшебство белых людей — из тех, которые они называют аферами.
— Что ты несешь?
— Еще наследником трона я был кочегаром на пароходе и знаю, что такое цивилизация.
— Гм… Продолжай.
— В каморке было темно. Все тот же человек, которого я так и не видел, объяснил мне, куда я должен пойти, и сказал, что я не должен ничего там красть, а только получить какую-то тетрадь. Когда я принесу ее ему, он даст мне пятьдесят гульденов. Это очень хорошее предложение, господин.
— Больше он ничего не говорил?
— Нет.
Элдер оглянулся.
— Нет ли здесь где-нибудь плетки?
— Собственно… говорил, — быстро затараторил раджа, — что, если я столкнусь с кем-нибудь, то бояться не надо — он придет мне на помощь… Потом я поспешил назад в ту каморку, и по дороге меня сильно побил матросский офицер, потому что я в темноте наступил ему на лицо…
— Что ты рассказываешь?
— В коридоре подвала меня побил матросский офицер в серой форме. Это правда, так оно и было.
— Слушай, ты!
— Клянусь предками, я не выдумываю, белый господин с тяжелой рукой.
— Как выглядел тот, кто разговаривал с тобою?
— Я же сказал, что не видел его в темноте.
— Ты наговорил много лжи, раджа, и за это я в конце концов изобью тебя так, что ты будешь долго болеть. И это очень большая правда.
— Но очень невеселая, господин.
— Убирайся! Фергюсон, пойдите с ним и допросите старого продавца газет.
Элдер обернулся к Вольфгангу.
— Вам известно что-нибудь о том, что рассказывал ваш компаньон?
— Абсолютно ничего. Единственное, что нас связывает, это старый договор. Помимо этого у нас с ним не было и нет никаких отношений.
Вернулся Седлинц.
— Пожалуйста… — Он протянул отпечатки пальцев. — Те и другие, несомненно, тождественны.
— Что это? — спросил Вольфганг.
— Отпечатки пальцев, — с особым нажимом ответил Элдер. Управляющий побледнел, раскрыл было рот и, не в силах держаться на ногах, вдруг сел.
Глава 40
За время ночных похождений форма капитана Дикмана успела уже достаточно попортить нервы Феликсу. К рассвету в гостинице все наконец достаточно утихло, чтобы молодой человек решился пробраться к винтовой лестнице. Форму капитана в любом случае необходимо возвратить. Через несколько мгновений Феликс был уже в подвале.
Черт…
Неподалеку от лестницы сидела рядом с каким-то лакеем та самая полукровка. Они разговаривали вполголоса.
— Послушай, Ма-артин… Тот молодой господин передал через старшего официанта, чтобы я пришла к нему… Что рубашки будто плохо выглажены… Красивый господин, лицо — совсем как у ребенка, но для меня только ты-ы-ы…
— Что он хотел от тебя?
— Ты говорил, Мартин, что женишься на мне, если у нас будет тысяча гульденов и мы сможем открыть свое дело-о… Ты говорил, что мы открое-ем свою прачечную…
— Ближе к делу, пока нас тут никто не застал.
— Тот молодой господин с красивым лицом сказал: он даст тысячу гульденов. Если я помогу ему выбраться из карантина… Я должна пропустить его через прачечную, и он проберется по сточному каналу, тому, что с большой решеткой… Завтра вечером… в десять часо-ов…
— Значит, это он и убил того гостя. Девушка спокойно ответила:
— Ну, убил… Наверное, он иначе не мог, бедняжка. Гостей много, а мы с тысячей гульденов можем сразу пойти и обвенчаться…
— Да ты что! Если узнают, ты же десять лет получишь.
— Не узнают, Мартин… вот увидишь… Молодой господин красивый и умный, у него бе-елая кожа и длинные черные ресницы…
— Он — убийца.
— Ну, случилось так…
— Нам пора уже уходить отсюда. Я тебе скажу только вот что: будь поосторожнее!… И не впутывай меня, если что будет не так…
Послышался звук поцелуя. Потом Мартин ушел, а девушка, напевая, вернулась к себе в прачечную.
Пора было возвращаться и Феликсу. Хорошо, костюм Дикмана он повесит на место. Но что же одеть? Дальше, возле котельной, слабо светилась синяя лампочка… Он увидел несколько засаленных спецовок и надел одну из них. Нашлись и стоптанные полотняные туфли… Так… Теперь можно уходить…
Он повесил на место вывешенный Дикманом для чистки костюм. Вид, правда, у костюма был сейчас такой, будто кто-то всю ночь катался в нем по полу.
А теперь к Мод!… Феликс осторожно проскользнул по лестнице, потом по коридору… Заглянул за поворот и испуганно отдернул назад голову…
Перед дверью Мод стоял полицейский!
Феликс сразу же понял, что произошло. Ее арестовали! Феликс повернулся и поспешил назад. Решительно, уже без всяких предосторожностей, поднялся на этаж выше и постучал в одну из дверей.
— Да!
Феликс вошел в комнату. Элдер, одетый в пижаму, сидел за столом и пил чай.
— Вы арестовали ее? — спросил Феликс.
— Только задержали.
— Когда я тогда ночью все откровенно рассказал, ты обещал, что забудешь все мною сказанное.
— Девушка сама призналась во всем перед капитаном. Мне больше ничего не оставалось делать. Пей чай.
Феликс мрачно прихлебывал кипящий напиток.
— Тетрадь не нашел?
— Нет. Всю одежду отнесли из канцелярии в прачечную и, когда я добрался до нее, там уже ничего не было. Кто-то опередил нас.
— Ей можно еще чем-то помочь?
— Надежда есть. Я даже уверен в этом.
— Слушай, Элдер, ты всегда был моим другом. И останешься им. Я же и минуты на тебя не сердился, когда ты следил за мной, словно за каким-нибудь арестантом, и даже костюм забрал, так что мне пришлось удрать в одной пижаме. Может, ты был и прав, выполняя приказ моего отца. Я на тебя за это не сердился. Но если ты не сделаешь для этой девушки исключения, если будешь строго выполнять только то, что велит тебе твой долг… — Феликс умолк. — Я бывал очень легкомысленным, — начал он снова. — Сейчас совсем другое дело. Я люблю эту девушку и хочу жениться на ней. Если придется, то и после того, как она отбудет наказание. Я буду ждать у ворот тюрьмы, когда ее выпустят…
— Девушка она отличная…
— Но, может быть, до этого не дойдет. Слушай, теперь мне придется прятаться до самого конца.
— К сожалению. Мне бы следовало отыскать тебя раньше. А так у тебя нет и следа алиби.
— Вот именно. Тут уж ничего не поделаешь. Буду прятаться… Возможно, однако, что мне удастся сбежать отсюда, и тогда захвачу с собою и ее.
Последовала короткая пауза.
— А теперь ты выслушай меня, Феликс. Ты промолчал только что о том, чем я обязан тебе и твоему отцу: если бы вы не помогли мне поступить в полицию, я так и остался бы никому неведомым адвокатом без всяких шансов на будущее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23