Молния на платье раскрылась, и шелковая материя с легким шелестом упала к ее ногам. Она услышала прерывистое дыхание Куина и почувствовала, как его руки крепко сжали ей плечи. Он немного отстранился и медленным жадным взором окинул ее почти обнаженное тело. Она вскрикнула от желания, а он встретился с ней взглядом, в его глазах светилось торжество.
— Вы хотите меня так же сильно, как и я вас, — хрипло произнес Куин. Он говорил еще что-то, но более нежным голосом, которым мог околдовать, когда и кого хотел.
Он прижимал ее к себе уже не так крепко, как будто знал, что она теперь полностью в плену его очарования. Челси кончиками пальцев ласково водила по его лицу, изучая резкие, но такие дорогие ее сердцу черты, а он не отводил взгляда от ее глаз.
— Никогда больше не убегай от меня, любовь моя, — своим хрипловатым голосом твердо произнес Куин, переводя взгляд на ее пухлые губы со следами его горячих поцелуев. — Чертовски жалко терять время.
Челси понимала, что он прав. Как же она могла думать иначе, когда всеми фибрами своего существа жаждала его любви, и это чувство пересилило инстинкт самосохранения и остатки здравого смысла. Нет, не могла она больше сопротивляться волшебству его обаяния, и, когда он подхватил ее на руки, она мягко обвила его шею, уткнувшись лицом в его крепкое плечо.
— Ты моя, и не нужно больше этому противиться, — прозвучал его низкий голос, высказав то, о чем она уже смутно догадывалась, но пока еще не могла ясно выразить: ей хорошо в его объятиях и это было предопределено.
Вероятно, сама того не сознавая, она всю жизнь стремилась к такому мужчине, ища любви и страсти, перед которыми все остальное отступает. Она не верила, что когда-нибудь встретит такую любовь, но все эти мысли испарились, едва он дразнящими, нежными поцелуями стал касаться ее обнаженного плеча. Ее гладкая, атласная кожа пылала под его ласками, и Челси казалось, что она тонет в водовороте чувственного наслаждения.
Открыв коленом дверь, он внес ее в спальню, а она не могла, да и не хотела вымолвить даже слово протеста. Она любила его до боли, и эту боль мог смягчить лишь он сам. Почти благоговейно он опустил ее на кровать, сбросив на пол скромную ночную рубашку. Он затаил дыхание, и Челси увидела лихорадочный блеск его глаз, когда он, нагнувшись и легко касаясь ее стройных ног, снял последнее, что осталось на ней, — крошечные кружевные трусики.
— Ты просто бесподобна. — Голос Куина звучал глухо от переполнявшего его желания, и тут же она почувствовала тяжесть его тела и его поцелуи на губах, глазах, шее, вдоль хрупкой ключицы, затем его губы скользнули вниз, к болезненно напрягшейся груди. Он жадно вкушал каждый дюйм ее тела, а она вскрикнула, сгорая от страсти, и ее мольба слилась с его прерывистым дыханием.
Она и не представляла, что можно испытывать такой восторг от неизбежного и полного подчинения.
Какой-то дикий, безумный инстинкт заставил ее буквально вцепиться в него, когда он слегка отодвинулся. Куин поймал ее руки и голосом, полным ласки, произнес:
— Я все понимаю. — Он на секунду встретился с ней взглядом, потом поднес ее руки ко рту, и она ощутила теплую нежность его языка, касавшегося ее ладоней.
Затем он поднял голову, и Челси увидела, как напряглось его лицо. Хриплым голосом он пробормотал:
— Я овладею тобой, но только не спеша, чтобы ты поняла, как это прекрасно. Это надо делать медленно, — его губы сложились в плутовскую улыбку, — а ты и так уже довела меня до крайности, как похотливого юнца.
Он осторожно разжал ее руки, снял галстук, расстегнул рубашку и скинул пиджак. Челси почувствовала, как с невероятной силой ее влечет к нему, как хочется трогать его, ласкать. Ее руки скользнули под его расстегнутую рубашку. Кончиками пальцев она водила по сильному, теплому, крепкому телу; с нежностью касаясь его мускулистой шеи, лица, твердой линии подбородка, она никак не могла насытиться ощущением его силы. Она запустила пальцы в его густые темные, словно соболий мех, волосы и вдруг увидела, как холодно блеснул бриллиант, будто в его бесчисленных гранях отразилась сущность их отношений, ясно и безжалостно напомнив ей, для чего она ему нужна.
Челси вздрогнула, будто острый нож вонзился ей в сердце, и замерла. Теперь мыслила она совершенно трезво и от душевной муки едва не заплакала.
Для Куина она всего лишь щит, отделяющий его от опасных происков Сэнди. Он не в силах сопротивляться этой неотразимой рыжеволосой красавице, решившей женить его на себе. А потом будет мучиться всю жизнь сомнением, что она вышла за него из-за денег.
То, что ему подвернулась Челси и понравилась настолько, что он захотел уложить ее к себе в постель, видимо, представлялось ему большой удачей. Но ее это не устраивает, и она никогда этим не удовлетворится. Она была готова биться за свою любовь, надеясь, что их отношения пробудят в нем более глубокое и прочное чувство. Но противостоять роковому очарованию Сэнди было выше ее сил.
Чтобы сохранить хоть остатки достоинства, она, медленно опустив руки, прикрыла свое тело, так неприлично обнажившееся перед его восторженным взором.
Устало, с замирающим сердцем и болью в теле, так и не познавшем мужчину, она произнесла:
— Я не могу, Куин. Я знаю, чего вы хотите, но мне этого недостаточно. Для меня — либо все, либо ничего.
Преданность и верность, пока длится их связь, — вот все, на что она могла претендовать. Но и этого ей не было дано. Сэнди стоило лишь появиться, как Куин оказался во власти ее чар. Из услышанных ею пренебрежительных замечаний было ясно, что он не в силах устоять против Сэнди. Даже тщательно продуманная игра в помолвку была не в состоянии его защитить. Он знал это и сопротивлялся, как мог. Но она не станет орудием в его руках — у нее хватит гордости и уважения к себе, чтоб не позволить ему использовать себя подобным образом.
Куин долго и пристально смотрел на нее. Плотно сжатые губы не вязались с беззащитным выражением ее лица, окаймленного мягкими темными волосами.
Словно поняв наконец смысл ее слов, Куин медленно проговорил:
— Значит, это ваше окончательное решение. Из-за устаревшего принципа вы отказываетесь от того, что мы вместе могли бы испытать. — Его рот искривился. — Вы нисколько не лучше других — щедры только на посулы. — Резким движением он поднялся и взял пиджак. — Вот она — женская логика: довести человека до крайности, а затем вынудить его жениться. Жаль вас разочаровывать, дорогая, но я не стану умолять вас назначить дату свадьбы.
Он посмотрел на нее с горечью и пошел к двери, затем повернулся, и она увидела его мрачное лицо. Он молчал, а Челси чувствовала, что сейчас у нее начнется истерика. И тут она услыхала слова, сказанные с такой жестокостью, что сейчас Челси едва ли поверила в его невероятное очарование, которое только что испытала на себе:
— Если вы боитесь доверять, значит, вы боитесь жить. А трусость, моя дорогая, плохой спутник в любви. Подумайте об этом.
«Подумайте об этом». Больше она ни о чем не думала, глядя в темноту широко раскрытыми глазами. Она не плакала, так как понимала, что происшедшее для нее не что иное, как счастливое избавление. Если бы она согласилась стать его любовницей, то погибла бы. Но если бы осталась с ним, то лишь любя его и надеясь, что ее любовь заставит его в конце концов полюбить ее, и тогда они всегда будут вместе.
Теперь надежды на это не осталось. То, что она услышала этой ночью, убедило ее в том, что любовь обернется болью, а боль — горечью. Поэтому рыдать она не будет.
Ночь тянулась бесконечно долго, и Челси встретила новый день без особой радости, но полная решимости так или иначе вернуться к своей прежней жизни, вновь обрести уверенность в себе, в выборе своего пути, сделать как можно более удачную карьеру. Все свои помыслы, как и раньше, она отдаст работе, так было всегда, и так будет снова. Мимолетный эпизод с Куином закончился, с иллюзиями тоже почти покончено.
Посмотревшись в зеркало, прежде чем отправиться в агентство, Челси осталась довольна. Нежно-голубая блузка, одетая под серый костюм в едва заметную узкую полоску, смягчала строгость наряда. Темные волосы скреплены простой черепаховой заколкой, макияж чуть ярче обычного, чтобы скрыть темные круги под глазами.
Осталось вернуть кольцо, чтобы закончить эту печальную главу.
Конечно, следовало это сделать ночью и избежать, таким образом, новой встречи с Куином, тревожно размышляла Челси, пока лифт стремительно поднимался в пентхаус. Но она тогда об этом не подумала, ведь ее мысли были заняты жалкими попытками Куина сопротивляться неизбежному. Неужели к Куину Райдеру можно применить слово «жалкий»?
Мозг ее лихорадочно работал, а в темно-голубых глазах затаилась мука, когда она остановилась на ковре у входа в пентхаус. Но потом мысли наконец оформились во что-то определенное, она глубоко вздохнула и расправила плечи.
Он проиграл, когда не смог вычеркнуть рыжую красавицу из своей жизни, а, возможно, она, Челси, любя его, поможет ему. Но о том, чтобы стать его любовницей, не могло быть и речи. Этого она не вынесет. Инстинкт самосохранения вовремя помог ей уклониться от подобной сделки.
Но серьезно поговорить с ним она, конечно, могла бы. Сказать, что знает правду о его стремлении избавиться от женщины, которая хочет связать с ним свою жизнь. Можно было бы посоветовать, что если ему так трудно устоять против Сэнди, то не следует ли уступить и признаться самому себе, что жить без нее он не может.
Говорить обо всем этом будет невероятно трудно, Челси поняла это, когда от слез, которые она сдерживала с ночи, защипало глаза. Но она любит его и потому скажет ему все. Кроме того, из чувства собственного достоинства она должна объяснить ему, что прошлой ночью отвергла его вовсе не потому, что хотела заставить жениться на себе.
Она поспешила нажать на кнопку, пока выдержка не покинула ее, и удивилась внезапному состраданию, которое он вдруг в ней пробудил. Похоже, это любовь делала ее самоотверженной, звала прийти ему на помощь. Но медаль за это никто не даст, криво усмехнулась Челси, ожидая, когда он откроет дверь, и стараясь сохранить хладнокровие.
В конце концов, она ничем еще не пожертвовала, надежды на длительную связь он никогда ей не давал, и нравилась она ему ровно настолько, чтобы сделать ее на время своей любовницей и отвлечься от Сэнди. Но все вышло по-другому. Стоило Сэнди появиться на балу, как он тут же оказался рядом с ней, не в силах с собой совладать.
Дверь стала медленно открываться, и Челси едва не задохнулась, словно выброшенная на берег рыба. Кольцо, зажатое в ладони, больно врезалось в кожу. Как же трудно скрывать свои чувства и согласиться на его связь с другой женщиной, ведь он так необходим ей самой!
Но ее наскоро придуманные слова тут же улетучились, а горло болезненно сжалось, когда вместо обаятельного лица Куина она увидела перед собой хорошенькое личико, окруженное взъерошенными медного цвета волосами. Карие глаза смотрели сонно. На Сэнди была рубашка Куина, и больше ничего. Одной рукой с алыми ноготками она придерживала края рубашки на груди, а другой прикрывала рот, подавляя зевок. Она походила на маленького сонного котенка. Внезапно поднятая с постели, вырванная из объятий Куина, она выглядела намного моложе, чем в огненного цвета платье прошлым вечером. Челси казалось, что она умрет сейчас же, прямо на этом месте. Преодолевая дурноту, она протянула руку и разжала ладонь с кольцом — огромным бриллиантом, оправленным в платину. И, с трудом произнеся: «Пожалуйста, передайте это Куину», ушла, моля Бога, чтобы ноги держали ее, пока она не сядет в лифт. А в лифте, прислонившись к обитой атласом стене, она, негодуя на себя, с трудом сдержала слезы.
Кого она пытается одурачить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21