– Мы умрем от жажды! – вскричал доктор Угалде, снова вскочив на ноги. Видимо, он воочию увидел перед собой безводные пустыни Мексики.
– Нет, проблема не в этом, – улыбнувшись, ответил Дон. – Корабль – это замкнутая система, и вода в ней непрерывно регенерирует. Но я говорю о воде, которая выполняет другую функцию. Она циркулирует в двойной внешней обшивке и выполняет функции радиационного экрана, защищающего нас от радиации поясов ван Аллена, а при отлете с Земли – от солнечной радиации все остальное время. Сейчас период спокойного солнца, так что я думаю, нам нечего опасаться радиации. Однако мы должны все время дышать. А вода является необходимой частью, составляющей систему очистки воздуха «Большого Джо». Вода, в которой живут водоросли, непрерывно циркулирует за прозрачной обшивкой. Эти водоросли поглощают выдыхаемый нами углекислый газ и перерабатывают его в кислород, без которого мы не можем жить. Множество этих водорослей погибло, и они не смогут быстро восстановить свою численность.
– Что тут мы сможем сделать? – спросил каптенармус.
– Мы не можем перестать дышать, – ответил Дон. – Но мы должны исключить горение, которое очень сильно поглощает кислород. Я заметил, что многие пассажиры и матросы курят. Сейчас эта привычка, после того, как из табака были удалены летучие внешние канцерогены, кажется, снова становится популярной. Я хочу, чтобы все сигареты, трубки, спички и прочее были конфискованы и отданы мне. Можете позаботиться об этом?
Каптенармус кивнул.
– Мне в помощь потребуется по крайней мере двое матросов, но я могу все это взять на себя.
– Хорошо. Значит, я возлагаю это на вас.
Дон взглянул на свой лист и нахмурился.
– Следующий вопрос печален, но необходим. Тела погибших пассажиров, офицеров и матросов следует поместить в безвоздушный трюм для последующей доставки на Марс. Однако я обнаружил в сейфе капитана Кандида его завещание. Сказано там, и довольно ясно, что он хочет быть похороненным в космосе. И, если возможно, то из своего корабля. Я думаю, это не оставляет нам выбора. Кто что-либо знает об этом ритуале?
– Я, сэр, – ответил Курикка. – Если позволите, я с удовольствием возьму эту церемонию на себя. Я десять лет сумел прослужить с капитаном Кандидом.
Прежде чем Дон сумел ему ответить, зазвонил стоящий на столе телефон. Дон согласно кивнул старшине и поднял трубку.
– Капитан слушает, – ответил он, слегка стесненно, так как еще не привык употреблять этот титул в присутствии людей, хотя никто и не думал протестовать. Он выслушал сообщение, ответил, что понял, и повесил трубку.
– Это нужно знать нам всем, – спокойно проговорил он. – Звонил радиооператор. Он собрал радиоприемник и сумел поймать Марсианский центр. Сигнал был очень слаб и почти потерялся на фоне помех, но он записал его на пленку и попытается выудить из него кое-какую информацию. Он сказал, что они все время повторяют одно и то же сообщение. Наши позывные, он сумел разобрать это, и краткое сообщение. Он не сумел разобрать детально, но кое-что понял. Они снова и снова повторяют слово «опасность». И какие-то кодовые слова типа «солнечные пятна».
– Это совсем не кодовые слова, – произнес входящий в кают-компанию главный инженер Хольтц. – Именно это я и пришел вам сказать. Я обнаружил это с помощью встроенных в обшивку инструментов. Идет солнечный шторм. – Прежде чем окончить свою речь, он сделал паузу и судорожно вздохнул.
– Солнечный шторм! Это значит, что мы можем считать себя мертвецами прямо сейчас!
4
– Это не причина для паники, и я не хочу, чтобы мы поддались ей! – Голос Дона перекрыл гомон голосов. – Я хочу, чтобы стало тихо!
Это сработало. Вышколенные члены экипажа привыкли следовать приказам, так что они тут же выполнили и эту команду. Доктор Угалде затих, так же как и все остальные. Дон вскочил на ноги и продолжал стоять, переводя взгляд с одного на другого, заставляя их сесть силой этого взгляда. Хольтц все еще стоял в дверном проеме. Но, как только он открыл рот, чтобы заговорить, Дон гневно ткнул пальцем в его сторону.
– Главный инженер Хольтц, закройте дверь и сядьте. Затем подайте рапорт в надлежащей форме. И без лишнего фатализма, если сможете!
Дон не хотел обижать старого человека, но он и не хотел, чтобы тот излишне распространял панику. Инженер вспыхнул и стал что-то объяснять, но Дон прервал его:
– Я сказал – сядьте. – Приказ был вполне ясен. Дон гневался, и гнев этот явственно прослушивался в его голосе.
Мгновение Хольтц колебался, затем его плечи поникли. Он закрыл дверь и рыхлой массой опустился в кресло. Когда он заговорил снова, то говорил тусклым, смирившимся с поражением голосом:
– К чему бороться? Этот полет должен был бы быть последним для меня, а теперь он будет последним и для всех нас…
– Что показали ваши приборы? – прервал его Дон.
Голова главного инженера, по мере того, как он говорил, опускалась все ниже и ниже, а голос настолько ослаб, что все вынуждены были напрягать слух, чтобы разобрать его слова.
– Солнечная радиация растет и растет постоянно. Я знаю почему. Солнечные пятна… Солнечный шторм… и нет возможности защититься.
– О чем он говорит? – спросил каптенармус. – Мы много раз проходили через солнечный шторм и всегда без каких-либо осложнений. Почему же мы должны беспокоиться сейчас?
– Можно я отвечу? – спросил Курикка, и Дон утвердительно кивнул головой.
– Наша главная беда в том, что мы потеряли слишком много воды. Вода, циркулирующая в двойной обшивке корабля, задерживает большую часть заряженных частиц, из которых и состоит солнечный шторм, замедляя и останавливая их. Действуя так же, как и атмосфера Земли. Теперь же, после потери почти половины воды, ее толщина стала недостаточной, чтобы задерживать радиацию. И раз Марсианский центр объявил тревогу, значит, этот шторм сильнее обычного. Он должен быть достаточно силен, чтобы справиться с нами.
– Но мы должны справиться с ним! – вмешался Дон. – Имеются ли какие-нибудь специальные меры на случай небывало сильного шторма?
– Имеются, сэр. Мы разворачиваем корабль шаром с реактором в сторону Солнца. Таким образом, между Солнцем и машинным отделением оказывается вся масса реактора и защищает его. А вся вода впрыскивается в аварийные камеры в той стенке барабана, которая обращена в сторону Солнца. До тех пор, пока корабль сохраняет правильную ориентацию, такой защиты вполне достаточно.
– Хватит ли у нас воды для подобного трюка? – спросил Дон.
Выражение лица главстаршины не изменилось во время этого вопроса. Не изменилось оно и во время ответа:
– Нет, сэр, не хватит.
– Но машинное отделение все же будет защищено?
– Это верно.
– Тогда это решит половину наших проблем, – улыбнулся Дон. – Поместив пассажиров и команду на опасное время в инженерный отсек, мы по мере возможности гарантируем им выживание. Каптенармус, возьмите это на себя.
Главный инженер стал что-то возражать насчет места, но Дон жестом призвал его к молчанию.
– Теснота нам не повредит. И радиация не убьет нас. Для каждого найдется место. Но сначала мы должны найти способ развернуть корабль. Мы должны работать теперь как можно быстрее, так как не знаем, сколько времени у нас еще есть в резерве. Да, Бойд?
– Я думаю, что смогу помочь в этом немного, – произнес вычислитель. – Те сообщения, что мы принимали раньше, во время солнечных вспышек, необходимо внести в компьютер. Так как эти сообщения многократно повторялись, неизбежно должно было произойти накопление информации. Машина выловит смысл в предложенных ей фрагментах и скомпонует из них текст сообщения.
– Звучит разумно, – согласился Дон. – Ну что же, попробуйте расколоть эту запись.
– Есть, сэр, – ответил Бойд и двинулся к двери, стараясь не бежать до тех пор, пока хотя бы не минует дверной проем.
Так как работы хватало на всех, то все получали надлежащие инструкции и по очереди удалялись. Только когда все ушли, Дон обнаружил, что он ничего не может сделать с мучившими его проблемами до тех пор, пока они не вернутся с новыми данными. Его медицинские проблемы были решены мгновенно. Он еще раньше залечил все мелкие царапины и раны, а двое, пострадавших относительно тяжело, находились в лазарете под наркозом. Оба они были подключены к автоматическому диагносту, непрерывно контролирующему давление крови, температуру, дыхание, пульс, мозговые излучения и все остальное, за чем следовало следить. Если хоть один из них изменится в худшую сторону, его мгновенно предупредит об этом висящий на поясе сигнализатор.
Некоторое время его никто не беспокоил, и он решил, что некоторое время может побыть один. О сне не могло быть и речи. Для него найдется время и позднее, если они сумеют избежать внешних опасностей. Но пока он раздумывал над этим, ноги сами приняли решение, вынесли его в коридор и понесли к ближайшему лифту. Обсерватория! Конечно же, именно туда ему хотелось пойти. Пока лифт медленно полз по своей шахте, Дон связался с рубкой и сообщил, куда он направился.
Лифт поднимался от внешней обшивки судна к центральной трубе, соединявшей воедино обе секции космического корабля. Когда лифт остановился и дверь скользнула в сторону, Дон ухватился за дверной проем и кинул свое тело вперед. С натренированной легкостью он вылетел из лифта и поплыл в воздухе. Как только его руки коснулись дальней, обитой кожей стенки трубы, он ухватился за одну из размещенных здесь гибких петель и швырнул свое тело по направлению к обсерватории. С тех пор как корабль выключил двигатели и перешел на свободный полет, здесь не было ни ощущения веса, ни гравитационных сил. Вращение корабля порождало на внешних палубах центробежные силы. Но здесь, вблизи оси корабля, эти силы не ощущались, и он мог плыть по воздуху, как рыба в воде. Как только он коснулся кнопки, дверь в лабораторию открылась и он вплыл внутрь.
Как всегда при виде этого невероятного зрелища у него перехватило дыхание. Звезды, звездные реки, целые скопления медленно вращались перед ним.
Обсерватория представляла собой большой шар, размещенный на конце центральной трубы, на выходе из барабана. Так как за его стенами не было воздуха, который размывал и размазывал бы очертания звезд, то здесь они не мерцали. Они казались горячими точками света различных цветов и яркости, заполняющих шар тьмы вокруг. Легко забывалось прозрачное покрытие, и человек переполнялся ощущением, что он с ними, среди них, является частью бесконечной Вселенной.
Здесь сбоку было и Солнце, свет которого автоматически приглушался материалом купола. Оно напомнило Дону о шторме, уже сорвавшемся в стремительном рывке с этой огненной поверхности, и он глянул на свой счетчик радиации. Уровень ее слегка вырос, но не настолько, чтобы стать опасным. Хольтц говорил о равномерном нарастании. Сколько же у них времени до удара частиц собственно шторма? И что он может сделать, чтобы сохранить жизнь всех этих людей, оказавшихся на его попечении? Дон прижал свои кулаки к прохладной поверхности купола.
Если и существовало время предаться отчаянию, то именно сейчас, когда он был один и никто не мог его увидеть. Он чувствовал себя уставшим, почти опустошенным и страстно желал вновь оказаться на своем месте. Здесь во тьме он лишь улыбнулся этой мысли. На корабле больше никого не было – остались лишь матросы. Как врач, он был приучен к ответственности брать на себя жизнь и смерть людей. Принимая клятву Гиппократа, он никак не мог предположить, что она может включать в себя необходимость стать капитаном космического корабля. В мединституте он не проходил этого! Дон снова улыбнулся при этой мысли и почувствовал себя лучше. Он должен выполнить эту работу наилучшим образом, на какой только способен. Ничего другого ему просто не оставалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18