— Двоих возьмёшь? — крикнул он, надрываясь, чтобы перекричать мотор. Прохор кивнул.
— Гляди же, — крикнул партизан, — человек этот мне дороже всего! Ты за него отвечаешь.
Прохор снова кивнул. Спутники партизана легко подняли человека в длинной шубе и бросили в заднюю кабину. За ним полз «человек в очках». Я стая вытаскивать колодки из-под колёс, но вдруг Прохор жестом подозвал к себе начальника отряда:
— А обещание? Дай слово, что исполнил.
«Человек в очках» согласно закивал:
— Не только слово могу дать, но даже квитанцию принёс. — Он обернулся к своим людям и принял у них из рук длинный чёрный предмет. Я различил футляр скрипки. — Вот тебе доказательство. Храни.
Прохор жадно схватил скрипку и сунул себе в кабину. Через минуту в воздухе появилась его большая перчатка. Я выдернул колодки. Взвыл мотор. Снежный буран метнулся из-под винта. Машина побежала, подняла хвост и с характерным для Прохора рискованным разворотом взмыла над лесом.
Было почти уже совсем светло, когда самолёт Прохора, прижатый к земле меткими очередями советских истребителей, был ими прижат к сугробам первого попавшегося поля. С автоматами наготове к самолёту бежали бойцы. Прохор встал на сиденье и поднял руки.
— Сдаюсь! Первый раз в жизни сдаюсь. Не стрелять, товарищи! — крикнул он. — Неровен час, пассажира моего подстрелите, а я за него головой отвечаю.
Бойцы вытащили из задней кабины пассажира. Когда тот скинул большие очки, Прохор оттолкнул стоявших по бокам бойцов и неудержимо метнулся вперёд: перед ним стояла Стефа.
Они пошли к штабу. Прохор весело повторял бойцу, нёсшему футляр со скрипкой:
— Гляди не оборони. Это самый дорогой подарок, какой я получал когда-либо в жизни.
А вечером в штабе, когда Стефа сдала привезённые ею важные оперативные документы противника и я хотел было, как обычно, прощупать эфир, Прохор отвёл мою руку от приёмника. Он бережно принёс из-за перегородки чёрный футляр со скрипкой и протянул его Стефе.
Через несколько минут командиры, затаив дыхание, слушали скрипку. Игра Стефы была поистине вдохновенна. Прохор тихонько сидел в уголке и блестящими глазами следил за тонкой рукой, водившей смычком. Когда мелодия оборвалась, Прохор вскочил, подбежал к скрипачке и порывисто протянул руки. Все мы сделали вид, что очень заняты своими разговорами. В дверях горницы показался начальник штаба армии, рядом с ним шёл старенький сутулый человек с круглой бородкой, в старых железных очках. Проходя мимо Стефы, он как бы невзначай бросил:
— Ты готова?
— Да, — не оборачиваясь, ответила она.
— Пора, — так же коротко бросил «человек в очках» и вышел следом за начальником штаба.
— Куда? Куда пора? — удивлённо спросил Прохор.
— Обратно, — сказала Стефа.
— Я ничего не понимаю! — В голосе Прохора послышалось беспокойство: — Куда обратно, зачем?
— В тыл к немцам, — просто ответила Стефа. — Надо работать. Каждый должен бить врага чем может: ты самолётом, я — скрипкой.
— Скрипкой… скрипкой, — машинально повторил Прохор. Он схватил её маленькие руки своими огромными тяжёлыми лапищами и крепко-крепко сжал, — Этой самой чудесной скрипкой?
Она молча кивнула. Он ответил ей таким же кивком и выпустил её руки.

1 2