Она умеет танцевать – я не умею. Она научилась блестяще играть на пианино, а я едва читаю ноты. Она легко сходится с людьми. Я не люблю бывать в компаниях. Наша мама хотела, чтобы мы стали настоящими леди. Энн может сервировать чай на двадцать персон и при этом не пролить ни капли. Я же – тридцать три несчастья. Энн могла наврать с три короба – и ей все сходило с рук. Я была не способна на это, зато трепку получала раз в шесть чаще, чем она. Ты понимаешь меня?
– Но ты вдвое умнее, чем Энн, – возразил Спенсер.
– Людей не очень волнует ум женщины, главное, чтобы она была обаятельной, веселой и хорошенькой. И потом, у нас одинаковый коэффициент интеллектуальности. Если бы Энн посвятила себя той работе, какой занимаюсь я, она, должно быть, уже получила бы Нобелевскую премию.
Спенсер засмеялся, но при этом крепко прижал ее к себе:
– Не думаю.
Несколько минут он задумчиво молчал, затем сказал:
– Похоже, ты склонна была думать, что твои житейские передряги распространяются и на любовную сферу.
Эллисон приподнялась, чтобы посмотреть ему в глаза:
– Да, это так. Спенсер. Я всегда была уверена, что Энн успешно выйдет замуж и у нее будут образцовые дети. Меня же или бросят у самого алтаря, или как-нибудь еще втопчут в грязь. Поэтому никогда даже не делала попытки участвовать в том, что могло завершиться неудачей. Я отгородилась от мужчин, пока…
Она запнулась и отвела в сторону глаза.
– Пока не встретила меня, – спокойно досказал Спенсер.
– Да.
– Я больше не позволю тебе прятаться в эту скорлупу и в свои чудовищные платья.
Ее подбородок вызывающе вздернулся.
– Ты только посмотри, к чему привели тебя твои необдуманные ухаживания! Посмотри, в какую историю ты влип!
Потасовка, которую они затеяли, закончилась тем, что Эллисон оказалась под Спенсером. Глядя на нее сверху, он сказал:
– Действительно, ты только посмотри, в какую передрягу я попал! Чувствуешь, как я страдаю? – Поскольку Спенсер прижимался к Эллисон всем телом, она отлично поняла, что именно он имеет в виду. Глаза затуманились желанием. Спенсер поцеловал ее в шею. – Неужто ты думаешь, что я заварил бы всю эту кашу, если бы не считал тебя самой красивой и желанной женщиной?
Без предупреждения и без какой-либо предварительной любовной игры – да в этом сейчас и не было необходимости – Спенсер вошел в нее в тот момент, когда она заговорила:
– Может, если ты будешь иногда об этом мне говорить, то я… ах. Спенсер, вот сюда, чуть-чуть повыше… то я поверю… ага, теперь пошло хорошо… то я поверю… О-о-о, как здорово!
– Я буду напоминать тебе об этом так часто, что ты устанешь слушать.
Эллисон обвила его руками и ногами, приглашая еще глубже проникнуть в нее.
– Сомневаюсь в этом. Спенсер Рафт. Сомневаюсь… сомневаюсь… Ах, Спенсер!
Последующие пять дней на «Обманщице» были заполнены солнечными и морскими ваннами, поцелуями при луне и любовными играми. Каждое утро Спенсер выводил яхту в океан.
– Мы можем забавляться голенькими, – сказал он ей с игривой улыбкой, ущипнув Эллисон за попку.
С каких пор нагота стала для нее столь удивительно приятной? Эллисон чувствовала себя вполне непринужденно голой. В ней словно пробудились дремавшие чувства. Эллисон было приятно ощущать, как просоленный ветер развевает ее волосы или охлаждает тела, разгоряченные любовной игрой. Пища казалась просто изумительной. Ей нравились терпкий привкус вина, запахи моря и лосьонов, которыми пользовался Спенсер после бритья.
Порой они ездили обедать в Харбор-Таун, иногда устраивали пикник на палубе или наоборот – скромную трапезу при свечах в камбузе.
Как-то вечером, чтобы сменить обстановку, они отправились на машине по острову. Спенсер обнаружил усадьбу с заросшими газонами, тянувшимися до самого пляжа. По всей видимости, владельцы давно в ней не бывали.
Они вышли из машины и, держась за руки, бродили по пляжу, любуясь луной. Исполинские деревья накрыли огромным зонтом газоны. На обратном пути Спенсер затащил Эллисон в ажурную тень виргинского дуба.
Прислонив к стволу, он принялся целовать ее с такой страстью, которая с некоторых пор стала ей знакома и которая, похоже, не убывала. Его рука скользнула ей под юбку и стала теребить кружевные трусики. Когда Спенсер начал их стаскивать, Эллисон спросила:
– Что ты делаешь?
– Я думаю, это понятно и без слов. – Прямо через блузку он взял сосок в рот.
– Ну… Спенсер, перестань… Прошу тебя, любимый… Ну не здесь же!
Несмотря на увещевания Эллисон, трусики поползли вниз, и ей ничего не оставалось, как переступить через них. Спенсер повернул Эллисон спиной, пригнул и вошел в нее. Он был ошеломительно горячий и страстный и в то же время нежный и любящий. Когда все было кончено. Спенсер подхватил все еще не пришедшую в себя Эллисон и понес к машине.
– Ты такое влияние оказываешь на меня, – пробормотала она, уткнувшись лицом ему в грудь.
– Хорошее или плохое? – засмеялся Спенсер.
Эллисон вздохнула:
– Я еще не решила. Но в любом случае мне это нравится.
Глава 10
Покидая Хилтон-Хед, Спенсер остановился у почты, где его ждала целая пачка писем и пакетов. Когда они возвращались в Атланту, любопытство Эллисон не давало ей покоя, и она стала рассматривать марки на конвертах. Дания. Великобритания. Италия. Перу… Корреспонденция шла из разных стран мира.
Она заметила, что он внимательно наблюдает за ней.
– Тебе должно быть известно, что любопытство погубило кошку.
– Я ничего не спрашиваю. – Эллисон небрежно бросила почту на заднее сиденье.
– Да, но тебе очень хочется. – Он засмеялся, протянул руку и по-хозяйски похлопал ее по бедру.
Едва войдя в квартиру, Эллисон позвонила Энн. Она сбивчиво рассказала о путешествии, предложив подробности сообщить за обедом.
В итальянский ресторан Эллисон и Спенсер пришли первыми. За ними появились Энн и Дэвис. Энн буквально впилась взглядом в Эллисон. Ее поразило выражение спокойствия на лице сестры. Энн сжала Эллисон в крепких объятиях, шепнув на ухо:
– Ведь все было чудесно, правда?
– Да, все прошло чудесно, – тоже шепотом призналась Эллисон.
Приветствия Дэвиса были менее эмоциональными. Правда, руку Спенсеру он пожал не без энтузиазма, зато к Эллисон лишь сдержанно прислонился щекой. Это была их первая встреча с того времени, когда он узнал об устроенном сестрами спектакле с переодеваниями.
– Гм, Эллисон… в отношении того, как я себя… гм… понимаешь ли…
Энн дернула его за полу пиджака, и Дэвис плюхнулся в кресло рядом с ней.
– Ради Бога, Дэвис. Подумаешь, несколько раз поцеловал и пощупал.
Дэвис поперхнулся, и лицо его залилось густой краской. Все засмеялись, а Спенсер, покровительственно положив руку на плечо Эллисон, сказал:
– Просто впредь пускай он больше такого не позволяет.
Дэвису все же удалось преодолеть свое смущение, и вечер получился веселым. Ели телятину с макаронами, пили вино и удивлялись новообретенной терпимости Эллисон к этому напитку.
– Спенсер научил меня, как растянуть два бокала на весь вечер.
– Больше чем уверена, что он научил тебя не только этому, – высказала предположение Энн.
Щеки у Эллисон зарделись. Спенсер поднес ее руку ко рту и поцеловал кончики пальцев.
– Она тоже очень многому меня научила.
Энн и Дэвис подписали контракт о покупке дома. Интуиция Эллисон не подвела – сестре дом понравился. Они посмеялись над агентом по продаже недвижимости, который удивлялся тому, как Энн носилась по комнатам, рассматривая все, словно видела это впервые.
– Я хочу покрасить ванную в персиковый цвет. Что ты думаешь по этому поводу, Эллисон?
– Думаю, будет очень красиво. – Спенсер в этот момент под столом сжимал ее колено.
– Ты только представь, дорогая, – проговорила Энн, положив голову на плечо Дэвису, – совсем скоро мы будем там жить.
Эллисон присоединилась к тайной любовной игре, которая происходила под красно-белой скатертью. Она положила салфетку на колени Спенсера, расправила несуществующие складки и похлопала по бедру.
– Трудно поверить, что до свадьбы всего четыре недели.
Внезапно Спенсер вскочил, стукнувшись при этом о стол:
– Не могу поверить, что уже за полночь, а я еще не отправил Эллисон спать.
Спокойной вам ночи!
Парочка заторопилась к выходу, оставив в некотором недоумении Энн и Дэвиса.
Они провели две ночи в квартире Эллисон. Она не приглашала Спенсера остаться. Это как бы подразумевалось само собой.
В воскресенье сестры в сопровождении Дэвиса и Спенсера посетили церковь, где были и супруги Лемон. После службы мистер Лемон пригласил всех на поздний завтрак. Радушие родителей по отношению к Спенсеру несколько смутило Эллисон.
– Можно подумать, что они пытаются выдать замуж сорокалетнюю старую деву, – пожаловалась она Спенсеру, когда они шли к машине. – Мне кажется, если бы ты сделал хотя бы шаг, который можно было расценить как попытку к бегству, отец связал бы тебя.
– Единственный шаг, который мне хочется сделать, я сейчас делаю.
Он привлек ее к себе и поцеловал настолько горячо, что у нее все всколыхнулось. Остаток дня они занимались любовью и спали, после чего снова занимались любовью.
Гроза разразилась после заката солнца. Эллисон возвращалась в спальню, прихватив из кухни еду и питье. Вначале она удивилась, чего ради дорожный чемодан оказался на кровати. И вдруг до нее дошло. Поднос в руках задрожал, она едва сумела поставить его на тумбочку возле кровати.
Спенсер аккуратно сворачивал свою одежду и укладывал в чемодан.
– Куда ты собираешься? – задала Эллисон явно дурацкий вопрос. Какое имеет значение, куда он едет? Главное, он уезжает от нее. Раньше она думала, что будет рада его отъезду, потому что потом ей уже не надо будет с ужасом ждать этого момента. Но сейчас Эллисон показалось, что она может умереть от душевной боли.
– Мне нужно вернуться сегодня в Хилтон-Хед.
– Ясно.
Он положил в чемодан рубашку, поднял голову и посмотрел на нее.
– Ничего тебе не ясно. Это было сказано мягко и ласково. Положив руки ей на плечи. Спенсер заставил Эллисон опуститься на кровать. Сам он встал перед ней на колени. Забрав ее руки в свои, начал их разглядывать и гладить.
У нее возникло желание отдернуть руки. К чему сейчас эти нежности? Или он думает, что так ей будет не столь больно?
– Эллисон, у меня есть очень важное дело, которое требует моего присутствия. Ты ведь видела кипу писем. Мне нужно вернуться в Хилтон-Хед, позаботиться об «Обманщице», а завтра вылететь в Нью-Йорк.
Нет, она не станет рыдать в три ручья. Если он ждет именно этого, его постигнет разочарование. Пусть ее разразит гром, но она не станет унижаться. Он помог ей обрести уверенность в себе. Она не намерена возвращаться к тому, что было. Жизнь ее куда как хороша!
– Ты не обязан давать мне какие-либо объяснения. Спенсер.
Он уловил сарказм в ее голосе и, несколько раздражаясь, сказал:
– Обязан. Неужели ты думаешь, что я уйду, ничего тебе не объяснив?
Эллисон с вызовом взглянула на него:
– Этого я не знаю.
– Проклятие! – воскликнул Спенсер, поднимаясь с колен. Он запустил пятерню в волосы и сделал несколько шагов вдоль кровати. Мужчинам не нравятся подобные сцены. Они предпочитают ясность, ненавидят слезы, обвинения и упреки. – Ну зачем ты все усложняешь?
– Нисколько! – спрыгивая с кровати, возразила Эллисон. – Тебе нужно ехать, стало быть, поезжай.
– Да, мне нужно! Но не хочется! Я не желаю, чтобы это стало преградой между нами.
– Никакой преграды. Ты уже выполнил условия договора.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты принял участие в процессе оплодотворения. Благодарю тебя за добросовестность и старательность.
Спенсер процедил сквозь зубы слова, которые она видела начертанными лишь на стенах общественных туалетов, но никогда не произносила сама.
– И это все, что означает для тебя последняя неделя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
– Но ты вдвое умнее, чем Энн, – возразил Спенсер.
– Людей не очень волнует ум женщины, главное, чтобы она была обаятельной, веселой и хорошенькой. И потом, у нас одинаковый коэффициент интеллектуальности. Если бы Энн посвятила себя той работе, какой занимаюсь я, она, должно быть, уже получила бы Нобелевскую премию.
Спенсер засмеялся, но при этом крепко прижал ее к себе:
– Не думаю.
Несколько минут он задумчиво молчал, затем сказал:
– Похоже, ты склонна была думать, что твои житейские передряги распространяются и на любовную сферу.
Эллисон приподнялась, чтобы посмотреть ему в глаза:
– Да, это так. Спенсер. Я всегда была уверена, что Энн успешно выйдет замуж и у нее будут образцовые дети. Меня же или бросят у самого алтаря, или как-нибудь еще втопчут в грязь. Поэтому никогда даже не делала попытки участвовать в том, что могло завершиться неудачей. Я отгородилась от мужчин, пока…
Она запнулась и отвела в сторону глаза.
– Пока не встретила меня, – спокойно досказал Спенсер.
– Да.
– Я больше не позволю тебе прятаться в эту скорлупу и в свои чудовищные платья.
Ее подбородок вызывающе вздернулся.
– Ты только посмотри, к чему привели тебя твои необдуманные ухаживания! Посмотри, в какую историю ты влип!
Потасовка, которую они затеяли, закончилась тем, что Эллисон оказалась под Спенсером. Глядя на нее сверху, он сказал:
– Действительно, ты только посмотри, в какую передрягу я попал! Чувствуешь, как я страдаю? – Поскольку Спенсер прижимался к Эллисон всем телом, она отлично поняла, что именно он имеет в виду. Глаза затуманились желанием. Спенсер поцеловал ее в шею. – Неужто ты думаешь, что я заварил бы всю эту кашу, если бы не считал тебя самой красивой и желанной женщиной?
Без предупреждения и без какой-либо предварительной любовной игры – да в этом сейчас и не было необходимости – Спенсер вошел в нее в тот момент, когда она заговорила:
– Может, если ты будешь иногда об этом мне говорить, то я… ах. Спенсер, вот сюда, чуть-чуть повыше… то я поверю… ага, теперь пошло хорошо… то я поверю… О-о-о, как здорово!
– Я буду напоминать тебе об этом так часто, что ты устанешь слушать.
Эллисон обвила его руками и ногами, приглашая еще глубже проникнуть в нее.
– Сомневаюсь в этом. Спенсер Рафт. Сомневаюсь… сомневаюсь… Ах, Спенсер!
Последующие пять дней на «Обманщице» были заполнены солнечными и морскими ваннами, поцелуями при луне и любовными играми. Каждое утро Спенсер выводил яхту в океан.
– Мы можем забавляться голенькими, – сказал он ей с игривой улыбкой, ущипнув Эллисон за попку.
С каких пор нагота стала для нее столь удивительно приятной? Эллисон чувствовала себя вполне непринужденно голой. В ней словно пробудились дремавшие чувства. Эллисон было приятно ощущать, как просоленный ветер развевает ее волосы или охлаждает тела, разгоряченные любовной игрой. Пища казалась просто изумительной. Ей нравились терпкий привкус вина, запахи моря и лосьонов, которыми пользовался Спенсер после бритья.
Порой они ездили обедать в Харбор-Таун, иногда устраивали пикник на палубе или наоборот – скромную трапезу при свечах в камбузе.
Как-то вечером, чтобы сменить обстановку, они отправились на машине по острову. Спенсер обнаружил усадьбу с заросшими газонами, тянувшимися до самого пляжа. По всей видимости, владельцы давно в ней не бывали.
Они вышли из машины и, держась за руки, бродили по пляжу, любуясь луной. Исполинские деревья накрыли огромным зонтом газоны. На обратном пути Спенсер затащил Эллисон в ажурную тень виргинского дуба.
Прислонив к стволу, он принялся целовать ее с такой страстью, которая с некоторых пор стала ей знакома и которая, похоже, не убывала. Его рука скользнула ей под юбку и стала теребить кружевные трусики. Когда Спенсер начал их стаскивать, Эллисон спросила:
– Что ты делаешь?
– Я думаю, это понятно и без слов. – Прямо через блузку он взял сосок в рот.
– Ну… Спенсер, перестань… Прошу тебя, любимый… Ну не здесь же!
Несмотря на увещевания Эллисон, трусики поползли вниз, и ей ничего не оставалось, как переступить через них. Спенсер повернул Эллисон спиной, пригнул и вошел в нее. Он был ошеломительно горячий и страстный и в то же время нежный и любящий. Когда все было кончено. Спенсер подхватил все еще не пришедшую в себя Эллисон и понес к машине.
– Ты такое влияние оказываешь на меня, – пробормотала она, уткнувшись лицом ему в грудь.
– Хорошее или плохое? – засмеялся Спенсер.
Эллисон вздохнула:
– Я еще не решила. Но в любом случае мне это нравится.
Глава 10
Покидая Хилтон-Хед, Спенсер остановился у почты, где его ждала целая пачка писем и пакетов. Когда они возвращались в Атланту, любопытство Эллисон не давало ей покоя, и она стала рассматривать марки на конвертах. Дания. Великобритания. Италия. Перу… Корреспонденция шла из разных стран мира.
Она заметила, что он внимательно наблюдает за ней.
– Тебе должно быть известно, что любопытство погубило кошку.
– Я ничего не спрашиваю. – Эллисон небрежно бросила почту на заднее сиденье.
– Да, но тебе очень хочется. – Он засмеялся, протянул руку и по-хозяйски похлопал ее по бедру.
Едва войдя в квартиру, Эллисон позвонила Энн. Она сбивчиво рассказала о путешествии, предложив подробности сообщить за обедом.
В итальянский ресторан Эллисон и Спенсер пришли первыми. За ними появились Энн и Дэвис. Энн буквально впилась взглядом в Эллисон. Ее поразило выражение спокойствия на лице сестры. Энн сжала Эллисон в крепких объятиях, шепнув на ухо:
– Ведь все было чудесно, правда?
– Да, все прошло чудесно, – тоже шепотом призналась Эллисон.
Приветствия Дэвиса были менее эмоциональными. Правда, руку Спенсеру он пожал не без энтузиазма, зато к Эллисон лишь сдержанно прислонился щекой. Это была их первая встреча с того времени, когда он узнал об устроенном сестрами спектакле с переодеваниями.
– Гм, Эллисон… в отношении того, как я себя… гм… понимаешь ли…
Энн дернула его за полу пиджака, и Дэвис плюхнулся в кресло рядом с ней.
– Ради Бога, Дэвис. Подумаешь, несколько раз поцеловал и пощупал.
Дэвис поперхнулся, и лицо его залилось густой краской. Все засмеялись, а Спенсер, покровительственно положив руку на плечо Эллисон, сказал:
– Просто впредь пускай он больше такого не позволяет.
Дэвису все же удалось преодолеть свое смущение, и вечер получился веселым. Ели телятину с макаронами, пили вино и удивлялись новообретенной терпимости Эллисон к этому напитку.
– Спенсер научил меня, как растянуть два бокала на весь вечер.
– Больше чем уверена, что он научил тебя не только этому, – высказала предположение Энн.
Щеки у Эллисон зарделись. Спенсер поднес ее руку ко рту и поцеловал кончики пальцев.
– Она тоже очень многому меня научила.
Энн и Дэвис подписали контракт о покупке дома. Интуиция Эллисон не подвела – сестре дом понравился. Они посмеялись над агентом по продаже недвижимости, который удивлялся тому, как Энн носилась по комнатам, рассматривая все, словно видела это впервые.
– Я хочу покрасить ванную в персиковый цвет. Что ты думаешь по этому поводу, Эллисон?
– Думаю, будет очень красиво. – Спенсер в этот момент под столом сжимал ее колено.
– Ты только представь, дорогая, – проговорила Энн, положив голову на плечо Дэвису, – совсем скоро мы будем там жить.
Эллисон присоединилась к тайной любовной игре, которая происходила под красно-белой скатертью. Она положила салфетку на колени Спенсера, расправила несуществующие складки и похлопала по бедру.
– Трудно поверить, что до свадьбы всего четыре недели.
Внезапно Спенсер вскочил, стукнувшись при этом о стол:
– Не могу поверить, что уже за полночь, а я еще не отправил Эллисон спать.
Спокойной вам ночи!
Парочка заторопилась к выходу, оставив в некотором недоумении Энн и Дэвиса.
Они провели две ночи в квартире Эллисон. Она не приглашала Спенсера остаться. Это как бы подразумевалось само собой.
В воскресенье сестры в сопровождении Дэвиса и Спенсера посетили церковь, где были и супруги Лемон. После службы мистер Лемон пригласил всех на поздний завтрак. Радушие родителей по отношению к Спенсеру несколько смутило Эллисон.
– Можно подумать, что они пытаются выдать замуж сорокалетнюю старую деву, – пожаловалась она Спенсеру, когда они шли к машине. – Мне кажется, если бы ты сделал хотя бы шаг, который можно было расценить как попытку к бегству, отец связал бы тебя.
– Единственный шаг, который мне хочется сделать, я сейчас делаю.
Он привлек ее к себе и поцеловал настолько горячо, что у нее все всколыхнулось. Остаток дня они занимались любовью и спали, после чего снова занимались любовью.
Гроза разразилась после заката солнца. Эллисон возвращалась в спальню, прихватив из кухни еду и питье. Вначале она удивилась, чего ради дорожный чемодан оказался на кровати. И вдруг до нее дошло. Поднос в руках задрожал, она едва сумела поставить его на тумбочку возле кровати.
Спенсер аккуратно сворачивал свою одежду и укладывал в чемодан.
– Куда ты собираешься? – задала Эллисон явно дурацкий вопрос. Какое имеет значение, куда он едет? Главное, он уезжает от нее. Раньше она думала, что будет рада его отъезду, потому что потом ей уже не надо будет с ужасом ждать этого момента. Но сейчас Эллисон показалось, что она может умереть от душевной боли.
– Мне нужно вернуться сегодня в Хилтон-Хед.
– Ясно.
Он положил в чемодан рубашку, поднял голову и посмотрел на нее.
– Ничего тебе не ясно. Это было сказано мягко и ласково. Положив руки ей на плечи. Спенсер заставил Эллисон опуститься на кровать. Сам он встал перед ней на колени. Забрав ее руки в свои, начал их разглядывать и гладить.
У нее возникло желание отдернуть руки. К чему сейчас эти нежности? Или он думает, что так ей будет не столь больно?
– Эллисон, у меня есть очень важное дело, которое требует моего присутствия. Ты ведь видела кипу писем. Мне нужно вернуться в Хилтон-Хед, позаботиться об «Обманщице», а завтра вылететь в Нью-Йорк.
Нет, она не станет рыдать в три ручья. Если он ждет именно этого, его постигнет разочарование. Пусть ее разразит гром, но она не станет унижаться. Он помог ей обрести уверенность в себе. Она не намерена возвращаться к тому, что было. Жизнь ее куда как хороша!
– Ты не обязан давать мне какие-либо объяснения. Спенсер.
Он уловил сарказм в ее голосе и, несколько раздражаясь, сказал:
– Обязан. Неужели ты думаешь, что я уйду, ничего тебе не объяснив?
Эллисон с вызовом взглянула на него:
– Этого я не знаю.
– Проклятие! – воскликнул Спенсер, поднимаясь с колен. Он запустил пятерню в волосы и сделал несколько шагов вдоль кровати. Мужчинам не нравятся подобные сцены. Они предпочитают ясность, ненавидят слезы, обвинения и упреки. – Ну зачем ты все усложняешь?
– Нисколько! – спрыгивая с кровати, возразила Эллисон. – Тебе нужно ехать, стало быть, поезжай.
– Да, мне нужно! Но не хочется! Я не желаю, чтобы это стало преградой между нами.
– Никакой преграды. Ты уже выполнил условия договора.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты принял участие в процессе оплодотворения. Благодарю тебя за добросовестность и старательность.
Спенсер процедил сквозь зубы слова, которые она видела начертанными лишь на стенах общественных туалетов, но никогда не произносила сама.
– И это все, что означает для тебя последняя неделя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22