Если судить по совокупным признакам, реагент пришел к нам из Европы.
— Нонсенс! Для получения такого количества необходимо арендовать крупнейшие научные центры целиком. И ассоциация гематологов тут же засечет подобный эксперимент.
— Согласен, — Фишборн закинул ногу на ногу. — Но приборы не врут. Генетические коды на семьдесят процентов совпадают с кодами жителей Южной Европы…
Брукхеймер закусил верхнюю губу. В научном мире соответствие больше чем на пятьдесят процентов считается неоспоримым доказательством правильности теории. А несовпадения обычно объясняются в процессе дальнейших исследований.
— Все равно слишком большое количество вещества…
— Это верно. Но я наткнулся на один интересный фактик — несколько лет назад, когда мы стали испытывать острую нехватку сложных протеинов, к поставкам подключили некую фирму «Медитрон Иншуренс» с юридическим адресом в штате Вирджиния. И те каким-то образом ситуацию стабилизировали.
— Ну и что?
— Я послал запрос в Бюро Регистрации относительно этой фирмы и узнал, что она является филиалом «Майте Корпорэйшн». А та, в свою очередь, входит на правах соучредителя в «Бигхорн Траст Дивижн», со штаб квартирой в Мэриленде.
— И о чем это говорит?
— Неискушенному человеку — ни о чем. — Фишборн хитро улыбнулся и закурил тонкую сигару. Вообще то курить в оранжерее было строжайше запрещено, но никто бы не осмелился сделать замечание доктору, двадцать лет проработавшему в институте и создавшему его практически на пустом месте. — Однако не мне. В начале девяностых я имел кое-какие контакты с представителями «Бигхорна» и прекрасно знаю, что эта корпорация на сто процентов финансируется ЦРУ. Выполняет разные деликатные поручения, когда умники из Лэнгли не хотят, чтобы кто-нибудь нащупал связь между ними и какими нибудь грязными делишками.
— Вы хотите сказать, что ЦРУ организовало в Европе линию по производству и очистке альфа-фета-протеина?
— Не напрямую, конечно. Но не забывайте, как они наладили торговлю героином во время вьетнамской кампании. Создали фонд финансирования спецопераций и перегоняли наркотики в Штаты на самолетах с гробами. Тут, мне кажется, мы имеем дело с чем-то аналогичным.
— Да они совсем свихнулись! — Брукхеймер раскраснелся. — А если все раскроется? Нам же потом в научном мире никто руки не подаст. Я не говорю уж о расследовании… Как вы думаете, коллега, Криг в курсе дела?
— Обязательно, — Лоуренс выпустил красивое колечко дыма. — Партнерские отношения курирует именно он. И договор с «Медитроном» подписывал тоже он. Эта старая сволочь отлично, знает, откуда протеин и как его вырабатывают.
Директора института Фишборн не любил, считал его выскочкой, назначенным по указке из Вашингтона, и своего отношения не скрывал, отказываясь посещать все официальные торжества. Кригмайер платил ему той же монетой, но не мог ни за что ни про что уволить ученого с мировым именем. Тем более что Лоуренс был на дружеской ноге с половиной конгрессменов и проводил отпуска в компании важных шишек из Министерства финансов. А именно Минфину, как известно, подчиняется Секретная Служба, охраняющая Президента.
— Я вам больше скажу, коллега. Помимо «Медитронз» в этой истории замешана и наша Госсекретарь. Я поднял журнал поступлений за последний год. Якобы не мог найти адрес одного своего контрагента… Так вот, за месяц до первой посылочки с грузом протеина наш дорогой директор получил личное письмо от мадам.
— Возможно совпадение…
— Возможно, — легко согласился Фишборн. — Но вряд ли. Никаких других подозрительных поступлений я не обнаружил. Мы хорошо знаем всех поставщиков, работаем с ними не один год. А тут на тебе! Письмецо от Госсекретаря — и в институт начинает поступать подозрительный протеин из-за границы. Причем контракт с «Медитроном» подписывается как раз во время, прошедшее со дня послания Олбрайт до первой партии. Месяц.
— Негодяи! — Брукхеймера переполняла злоба. На идиота директора, на злобную жабу из Госдепа, на себя самого, не понявшего криминального характера посылок.
— Но и это еще не все, коллега. — Лоуренс был немного позером. Однако при его бешеной работоспособности и поистине энциклопедических познаниях сей маленький грех был простителен. — Настораживает наличие в продукте следов успокоительных препаратов. Я трижды перепроверил образец, и каждый раз компьютер выдавал мне фиксирующую цепочку. Сомнений быть не может — протеин вырабатывался на живом биологическом объекте.
— Кто обладает подобными технологиями?
— Мы, русские, китайцы, израильтяне. Возможно, швейцарцы и немцы. Но! — Фишборн поднял сигару. — На практике этот метод ни разу не применялся. Чисто теоретические разработки. Введение катализатора в кровеносную систему подопытного скорее всего приведет к смерти через две-три недели.
— Однако кто-то же ввел, — потерянно выдохнул Брукхеймер.
— Именно, — подтвердил доктор. — Если мои выкладки правильны, то мы столкнулись с результатом деятельности подпольной лаборатории, где в качестве контейнеров используются младенцы в возрасте до полугода. Мне продолжать логическую цепочку?
— Будьте так любезны, хотя у меня уже голова кругом идет.
— Где проще всего отыскать бесхозных детей? Правильно — на войне. А где у нас в Европе война? На Балканах… Вот мы и подобрались к самому главному. Наш Госсекретарь поддерживает косовских албанцев, она же пишет письмо нашему директору, и она же очень интересуется проблемами геронтологии. Даже выписывает два специальных журнала, я проверил. Ну так как?
— Идиотизм! Неужели они не понимают?.. — не договорив, Брукхеймер шумно вдохнул воздух и стукнул кулаком по скамейке.
— Тише, коллега, сюда могут зайти. А насчет вашего вопроса… Думаю, они не понимают. Те, кто заварил всю эту кашу, считают себя неприкосновенными. Живыми богами на земле. Им позволено все, а остальные должны молчать.
— Но мы обязаны как-то повлиять…
— Об этом я тоже подумал. И вот что решил, коллега, — Фишборн заговорщицки наклонился к профессору. — В ФБР или Администрацию обращаться бессмысленно. Мы с вами погибнем в автокатастрофе по дороге из Вашингтона. Газеты тоже не поверят, у нас нет твердых доказательств… Остается наш с вами профессионализм. Я предлагаю следующее. Это, — он поднял вверх миниатюрную пробирку с белой пылью, — осадок с химической посуды. Тут огромное число элементов, разрушающих протеиновые цепочки. Я специально подбирал состав, чтобы все было естественно. Якобы нарушение технологии очистки… Вы добавляете порошок в партию и устраиваете скандал. Мол, продукт никуда не годен по вине исполнителя. Руководство вынуждено будет начать разбирательство. Образец мне в лабораторию отправят. Я, со своей стороны, «потеряю» портфель с документами. Как раз через неделю мне надо ехать в Вашингтон, у одного моего друга юбилей, там то эта неприятность я произойдет. Некто, обнаруживший мой портфель, отправит часть документов одному очень скандальному журналисту. Тот, естественно, мимо сенсации пройти не может…
— А у вас не будет неприятностей?
— О чем вы? Результаты анализов не являются секретом, я их провожу по сотне в месяц и таскаю распечатки где угодно. Это не запрещено. Ну вот, слушайте дальше. Единственным отличием от стандартных анализов будет приписка внизу листа — так, мол, и так, данное вещество, похоже, вырабатывалось с нарушением гуманитарных норм. Журналисты тут же подключат экспертов, те перепроверят результаты анализа и установят, что он подлинный. Обратятся ко мне, а я их отошлю к Кригмайеру. Вот тут старой сволочи конец и настанет… Как вам мой план?
— Хороший план, — Брукхеймер повертел в руках пробирку. — Сегодня же я все сделаю. И да поможет нам Бог!
* * *
В доме не было даже прислуги.
За пять минут Владислав обошел оба строения, заглянул во все шкафы и под все кровати, проверил три туалета и две ванные, внимательно прислушиваясь к звукам снаружи.
Тишина. Никого. А ведь перелезая через стену, а потом забираясь в дом сквозь открытое на первом этаже окно, он был готов встретиться с тремя-четырьмя охранниками, парочкой слуг и толпой домочадцев.
Нижний этаж был залит светом, электричество поступало от дизельного генератора, но Анте солярку не экономил — оставил включенными с десяток люстр и укатил по своим делам.
Рокотов обследовал и гараж.
Хозяин дома питал страсть к французским автомобилям. В до блеска выметенном помещении стояли «ситроен ХМ», «рено сафран» и новенькое купе «пежо 406». На стенах висели фотографии, где владелец автопарка был запечатлен возле своих железных друзей. Снимки оказались биологу весьма полезными — он узнал, как выглядит Анте, и понял, что в город тот убыл на вишневом «пежо 605».
Хорват, без сомнения, страдал нарциссизмом. На всех фотографиях он не просто облокачивался на свой автомобиль, а намеренно позировал, замирая в героико-монументальных позах.
«Чучело, — решил Влад. — Небось всю жизнь о такой жизни мечтал. Вот и дорвался, придурок. Накупил себе пепелацев, набил дом барахлом и жирует. На „пежо“ раскатывает, гаденыш, а тут солидный человек, вроде меня, на женственной сопе по Косову прыгает… Ну ничего, будет тебе и кофе, и какава с чаем…»
Помимо страсти к блестящим хромом машинам, Анте был неравнодушен и к оружию. Стены трех гостиных были увешаны коврами с десятками роскошных клинков и стволов, в шкафчике на кухне биолог обнаружил целую оружейную пирамиду — две М-16А, пистолет пулемет Томпсона, четыре снайперские винтовки и гору обойм к ним.
Но более ценная находка ждала его наверху, в кабинете. Два «Хеклер-Коха» модели МР5А6 со встроенными глушителями и солидный запас парабеллумовских патронов к ним.
"Вот это в тему! — обрадовался Рокотов. — Для войны под землей лучше не придумать. И тихо, и рикошета нет. С «калашом» по тоннелям особенно не побегаешь… Берем.
Владислав скинул сапоги и переобулся в найденную в шкафу пару черных кроссовок «Рибок». Спортивные тапки пришлись впору. Все равно обувь следовало сменить на более удобную и бесшумную. Шнурованные десантные ботинки хороши для дальнего перехода, а не для тайных операций. Ведь биолог уже вышел на финальный этап.
В стену кабинета был вмурован сейф.
Рокотов осмотрел цифровой замок, но не притронулся к нему даже пальцем, решив дождаться хозяина и поспрошать, что там внутри. План допроса родился, когда он первый раз обследовал комнату за комнатой.
Незваный гость самым внимательным образом обшарил кабинет и улыбнулся своим мыслям. Анте считал себя очень хитрым.
Влад прошел на кухню, впервые за почти две недели сварил себе огромную чашку кофе, взял коробку с печеньем и уселся за портьерой в кресле на темной веранде. Перекусив, он принялся захваченным в гараже напильником стачивать кончики патронов к пистолетам пулеметам, превращая обычные пули в экспансивные, разваливающиеся на куски при попадании в тело жертвы.
Отсюда подъездная дорога просматривалась отлично, над воротами болтался фонарь, и биолог не боялся пропустить хозяина.
Тот вернулся только к полуночи.
Рокотов давно закончил свои слесарно-оружейные дела и пил уже вторую бадью ароматной «арабики». Он заранее удостоверился, что хозяин курит, и не опасался, что Анте учует остаточный запах кофе.
Хорват неторопливо загнал «пежо» — в гараж и, потягиваясь, вошел в дом.
День у него сложился удачно. Как у любого рачительного хозяина, бизнес, налаженный от "А" до "Я", не требовал постоянного участия. Подчиненные справлялись сами, Анте лишь по часу в день контролировал наиболее важные вопросы. Травка шла в Европу морским путем, женщин продавали в Хорватию и Боснию небольшими партиями, оружие тащили через границу горными тропами, гуманитарную помощь распределяли согласно заранее оговоренным планам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
— Нонсенс! Для получения такого количества необходимо арендовать крупнейшие научные центры целиком. И ассоциация гематологов тут же засечет подобный эксперимент.
— Согласен, — Фишборн закинул ногу на ногу. — Но приборы не врут. Генетические коды на семьдесят процентов совпадают с кодами жителей Южной Европы…
Брукхеймер закусил верхнюю губу. В научном мире соответствие больше чем на пятьдесят процентов считается неоспоримым доказательством правильности теории. А несовпадения обычно объясняются в процессе дальнейших исследований.
— Все равно слишком большое количество вещества…
— Это верно. Но я наткнулся на один интересный фактик — несколько лет назад, когда мы стали испытывать острую нехватку сложных протеинов, к поставкам подключили некую фирму «Медитрон Иншуренс» с юридическим адресом в штате Вирджиния. И те каким-то образом ситуацию стабилизировали.
— Ну и что?
— Я послал запрос в Бюро Регистрации относительно этой фирмы и узнал, что она является филиалом «Майте Корпорэйшн». А та, в свою очередь, входит на правах соучредителя в «Бигхорн Траст Дивижн», со штаб квартирой в Мэриленде.
— И о чем это говорит?
— Неискушенному человеку — ни о чем. — Фишборн хитро улыбнулся и закурил тонкую сигару. Вообще то курить в оранжерее было строжайше запрещено, но никто бы не осмелился сделать замечание доктору, двадцать лет проработавшему в институте и создавшему его практически на пустом месте. — Однако не мне. В начале девяностых я имел кое-какие контакты с представителями «Бигхорна» и прекрасно знаю, что эта корпорация на сто процентов финансируется ЦРУ. Выполняет разные деликатные поручения, когда умники из Лэнгли не хотят, чтобы кто-нибудь нащупал связь между ними и какими нибудь грязными делишками.
— Вы хотите сказать, что ЦРУ организовало в Европе линию по производству и очистке альфа-фета-протеина?
— Не напрямую, конечно. Но не забывайте, как они наладили торговлю героином во время вьетнамской кампании. Создали фонд финансирования спецопераций и перегоняли наркотики в Штаты на самолетах с гробами. Тут, мне кажется, мы имеем дело с чем-то аналогичным.
— Да они совсем свихнулись! — Брукхеймер раскраснелся. — А если все раскроется? Нам же потом в научном мире никто руки не подаст. Я не говорю уж о расследовании… Как вы думаете, коллега, Криг в курсе дела?
— Обязательно, — Лоуренс выпустил красивое колечко дыма. — Партнерские отношения курирует именно он. И договор с «Медитроном» подписывал тоже он. Эта старая сволочь отлично, знает, откуда протеин и как его вырабатывают.
Директора института Фишборн не любил, считал его выскочкой, назначенным по указке из Вашингтона, и своего отношения не скрывал, отказываясь посещать все официальные торжества. Кригмайер платил ему той же монетой, но не мог ни за что ни про что уволить ученого с мировым именем. Тем более что Лоуренс был на дружеской ноге с половиной конгрессменов и проводил отпуска в компании важных шишек из Министерства финансов. А именно Минфину, как известно, подчиняется Секретная Служба, охраняющая Президента.
— Я вам больше скажу, коллега. Помимо «Медитронз» в этой истории замешана и наша Госсекретарь. Я поднял журнал поступлений за последний год. Якобы не мог найти адрес одного своего контрагента… Так вот, за месяц до первой посылочки с грузом протеина наш дорогой директор получил личное письмо от мадам.
— Возможно совпадение…
— Возможно, — легко согласился Фишборн. — Но вряд ли. Никаких других подозрительных поступлений я не обнаружил. Мы хорошо знаем всех поставщиков, работаем с ними не один год. А тут на тебе! Письмецо от Госсекретаря — и в институт начинает поступать подозрительный протеин из-за границы. Причем контракт с «Медитроном» подписывается как раз во время, прошедшее со дня послания Олбрайт до первой партии. Месяц.
— Негодяи! — Брукхеймера переполняла злоба. На идиота директора, на злобную жабу из Госдепа, на себя самого, не понявшего криминального характера посылок.
— Но и это еще не все, коллега. — Лоуренс был немного позером. Однако при его бешеной работоспособности и поистине энциклопедических познаниях сей маленький грех был простителен. — Настораживает наличие в продукте следов успокоительных препаратов. Я трижды перепроверил образец, и каждый раз компьютер выдавал мне фиксирующую цепочку. Сомнений быть не может — протеин вырабатывался на живом биологическом объекте.
— Кто обладает подобными технологиями?
— Мы, русские, китайцы, израильтяне. Возможно, швейцарцы и немцы. Но! — Фишборн поднял сигару. — На практике этот метод ни разу не применялся. Чисто теоретические разработки. Введение катализатора в кровеносную систему подопытного скорее всего приведет к смерти через две-три недели.
— Однако кто-то же ввел, — потерянно выдохнул Брукхеймер.
— Именно, — подтвердил доктор. — Если мои выкладки правильны, то мы столкнулись с результатом деятельности подпольной лаборатории, где в качестве контейнеров используются младенцы в возрасте до полугода. Мне продолжать логическую цепочку?
— Будьте так любезны, хотя у меня уже голова кругом идет.
— Где проще всего отыскать бесхозных детей? Правильно — на войне. А где у нас в Европе война? На Балканах… Вот мы и подобрались к самому главному. Наш Госсекретарь поддерживает косовских албанцев, она же пишет письмо нашему директору, и она же очень интересуется проблемами геронтологии. Даже выписывает два специальных журнала, я проверил. Ну так как?
— Идиотизм! Неужели они не понимают?.. — не договорив, Брукхеймер шумно вдохнул воздух и стукнул кулаком по скамейке.
— Тише, коллега, сюда могут зайти. А насчет вашего вопроса… Думаю, они не понимают. Те, кто заварил всю эту кашу, считают себя неприкосновенными. Живыми богами на земле. Им позволено все, а остальные должны молчать.
— Но мы обязаны как-то повлиять…
— Об этом я тоже подумал. И вот что решил, коллега, — Фишборн заговорщицки наклонился к профессору. — В ФБР или Администрацию обращаться бессмысленно. Мы с вами погибнем в автокатастрофе по дороге из Вашингтона. Газеты тоже не поверят, у нас нет твердых доказательств… Остается наш с вами профессионализм. Я предлагаю следующее. Это, — он поднял вверх миниатюрную пробирку с белой пылью, — осадок с химической посуды. Тут огромное число элементов, разрушающих протеиновые цепочки. Я специально подбирал состав, чтобы все было естественно. Якобы нарушение технологии очистки… Вы добавляете порошок в партию и устраиваете скандал. Мол, продукт никуда не годен по вине исполнителя. Руководство вынуждено будет начать разбирательство. Образец мне в лабораторию отправят. Я, со своей стороны, «потеряю» портфель с документами. Как раз через неделю мне надо ехать в Вашингтон, у одного моего друга юбилей, там то эта неприятность я произойдет. Некто, обнаруживший мой портфель, отправит часть документов одному очень скандальному журналисту. Тот, естественно, мимо сенсации пройти не может…
— А у вас не будет неприятностей?
— О чем вы? Результаты анализов не являются секретом, я их провожу по сотне в месяц и таскаю распечатки где угодно. Это не запрещено. Ну вот, слушайте дальше. Единственным отличием от стандартных анализов будет приписка внизу листа — так, мол, и так, данное вещество, похоже, вырабатывалось с нарушением гуманитарных норм. Журналисты тут же подключат экспертов, те перепроверят результаты анализа и установят, что он подлинный. Обратятся ко мне, а я их отошлю к Кригмайеру. Вот тут старой сволочи конец и настанет… Как вам мой план?
— Хороший план, — Брукхеймер повертел в руках пробирку. — Сегодня же я все сделаю. И да поможет нам Бог!
* * *
В доме не было даже прислуги.
За пять минут Владислав обошел оба строения, заглянул во все шкафы и под все кровати, проверил три туалета и две ванные, внимательно прислушиваясь к звукам снаружи.
Тишина. Никого. А ведь перелезая через стену, а потом забираясь в дом сквозь открытое на первом этаже окно, он был готов встретиться с тремя-четырьмя охранниками, парочкой слуг и толпой домочадцев.
Нижний этаж был залит светом, электричество поступало от дизельного генератора, но Анте солярку не экономил — оставил включенными с десяток люстр и укатил по своим делам.
Рокотов обследовал и гараж.
Хозяин дома питал страсть к французским автомобилям. В до блеска выметенном помещении стояли «ситроен ХМ», «рено сафран» и новенькое купе «пежо 406». На стенах висели фотографии, где владелец автопарка был запечатлен возле своих железных друзей. Снимки оказались биологу весьма полезными — он узнал, как выглядит Анте, и понял, что в город тот убыл на вишневом «пежо 605».
Хорват, без сомнения, страдал нарциссизмом. На всех фотографиях он не просто облокачивался на свой автомобиль, а намеренно позировал, замирая в героико-монументальных позах.
«Чучело, — решил Влад. — Небось всю жизнь о такой жизни мечтал. Вот и дорвался, придурок. Накупил себе пепелацев, набил дом барахлом и жирует. На „пежо“ раскатывает, гаденыш, а тут солидный человек, вроде меня, на женственной сопе по Косову прыгает… Ну ничего, будет тебе и кофе, и какава с чаем…»
Помимо страсти к блестящим хромом машинам, Анте был неравнодушен и к оружию. Стены трех гостиных были увешаны коврами с десятками роскошных клинков и стволов, в шкафчике на кухне биолог обнаружил целую оружейную пирамиду — две М-16А, пистолет пулемет Томпсона, четыре снайперские винтовки и гору обойм к ним.
Но более ценная находка ждала его наверху, в кабинете. Два «Хеклер-Коха» модели МР5А6 со встроенными глушителями и солидный запас парабеллумовских патронов к ним.
"Вот это в тему! — обрадовался Рокотов. — Для войны под землей лучше не придумать. И тихо, и рикошета нет. С «калашом» по тоннелям особенно не побегаешь… Берем.
Владислав скинул сапоги и переобулся в найденную в шкафу пару черных кроссовок «Рибок». Спортивные тапки пришлись впору. Все равно обувь следовало сменить на более удобную и бесшумную. Шнурованные десантные ботинки хороши для дальнего перехода, а не для тайных операций. Ведь биолог уже вышел на финальный этап.
В стену кабинета был вмурован сейф.
Рокотов осмотрел цифровой замок, но не притронулся к нему даже пальцем, решив дождаться хозяина и поспрошать, что там внутри. План допроса родился, когда он первый раз обследовал комнату за комнатой.
Незваный гость самым внимательным образом обшарил кабинет и улыбнулся своим мыслям. Анте считал себя очень хитрым.
Влад прошел на кухню, впервые за почти две недели сварил себе огромную чашку кофе, взял коробку с печеньем и уселся за портьерой в кресле на темной веранде. Перекусив, он принялся захваченным в гараже напильником стачивать кончики патронов к пистолетам пулеметам, превращая обычные пули в экспансивные, разваливающиеся на куски при попадании в тело жертвы.
Отсюда подъездная дорога просматривалась отлично, над воротами болтался фонарь, и биолог не боялся пропустить хозяина.
Тот вернулся только к полуночи.
Рокотов давно закончил свои слесарно-оружейные дела и пил уже вторую бадью ароматной «арабики». Он заранее удостоверился, что хозяин курит, и не опасался, что Анте учует остаточный запах кофе.
Хорват неторопливо загнал «пежо» — в гараж и, потягиваясь, вошел в дом.
День у него сложился удачно. Как у любого рачительного хозяина, бизнес, налаженный от "А" до "Я", не требовал постоянного участия. Подчиненные справлялись сами, Анте лишь по часу в день контролировал наиболее важные вопросы. Травка шла в Европу морским путем, женщин продавали в Хорватию и Боснию небольшими партиями, оружие тащили через границу горными тропами, гуманитарную помощь распределяли согласно заранее оговоренным планам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49