- Поясните.
- Это элементарно. Если бы Черкова запрограммировали на симуляцию поведения маньяка и дали приказ убить Бережную, то профессор сделал бы это сразу, как только увидел ее. Физические характеристики у него были бы стабильными вплоть до завершения программы, то есть пока Елена Николаевна не отправилась бы на тот свет. Он же не хотел убивать ее, а значит, он не зомби. Да и графики показывают, что у Черкова было два всплеска агрессивности.
Можейко понимал, что майору было бы выгоднее, если б Черкова запрограммировали. Иначе получалось, что особист за столько лет не разглядел маньяка. Но факты - упрямая вещь.
- Да, действительно, элементарно, - покачал головой Зотов и, пожав руку доктору, вышел из кабинета.
У себя он в третий раз пробежал глазами рапорт Саблина. В нем полковник сообщал, что 15 июня 1983 года в 14 часов 20 минут по московскому времени, находясь на посту в третьем блоке, он переключил телекамеру на лабораторию Черкова. Увидев, как профессор пытается задушить доктора Бережную, он тут же бросился на помощь. Когда полковник вбежал в лабораторию, женщина уже находилась на краю гибели. Была дорога каждая секунда, поэтому Саблин решился на крайние меры: выстрелом в затылок убил Черкова.
Дальше шел отчет о действиях поисковой группы, возглавляемой полковником.
- Ну что ж, - криво усмехнулся Зотов, - о твоих подвигах судить не мне, а твоему начальству. Может, еще орден получишь.
Зотов снял телефонную трубку и набрал номер больничного отделения:
- Как дела, профессор?
- Все хорошо, Дмитрий Николаевич. Елена Николаевна в сознании и чувствует себя нормально.
- К ней можно?
- Вам даже нужно.
- Спасибо, иду.
Лена полулежала в кровати, подложив под спину две подушки. Она побледнела и осунулась, но старалась держаться молодцом. Увидев Дмитрия, она улыбнулась, и в ее глазах засветилась радость.
- Как себя чувствуешь? - спросил он, присаживаясь на край кровати.
- Лучше не спрашивай. - Она устало посмотрела на него. - Во мне что-то произошло, что-то очень плохое, от чего я, наверное, не смогу избавиться до конца своих дней.
- Ты только не волнуйся, малыш, тебе сейчас нельзя. Врачи говорят, что у тебя все отлично, скоро поправишься…
- Я не о физическом состоянии говорю, а о душевном, - перебила она. - Я боюсь.
- Чего?
- Всего! Я даже заснуть боюсь. Мне все время снятся какие-то чудовища, жуткие лаборатории, полные мертвецов. Они гонятся за мной, протягивают окровавленные руки, но не могут схватить, а я не могу от них убежать. И эта бесконечная гонка длится всю ночь. Во мне живут две я». Одна прежняя - спокойная, рассудительная, а вторая всего боится и никому не верит. Я устала, Дима. Господи, за что мне все это?!
Она зарыдала, уткнувшись лицом в его плечо. Зотов нежно обнял любимую.
- У тебя все плечо мокрое, - виновато улыбнулась Лена, вытирая платком покрасневшие от слез глаза.
- Воды хочешь?
- Нет, спасибо.
Дмитрий поцеловал ее:
- Я люблю тебя. Знаешь, когда я подумал, что ты умерла, в душе сразу стало пусто и темно. И тут же пустоту заполнили ненависть и жажда мести. Я проклинал себя, что не смог сберечь свою любовь, что позволил рисковать тобой ради пусть и благих, но все-таки второстепенных целей, ибо все на свете ничто по сравнению с любовью. Я не умею говорить, но знай, что ты нигде не найдешь более преданного друга, чем я. Прости меня.
Лена ласково провела рукой по его волосам и положила его голову себе на плечо.
- Хороший ты мой, я тебя тоже очень люблю.
Какое-то время они сидели обнявшись, ни о чем не думая и лишь чувствуя, что безмерно счастливы.
- Дима, я ведь так и не знаю, что со мной произошло, - наконец сказала Лена, печально улыбнувшись. - Последнее, что я помню, - это мощный выброс энергии у моего подопытного. Он прыгнул на меня, стекло треснуло… И все.
Зотов вздохнул:
- Не вспоминай об этом больше. Колпак все-таки не выдержал. Осколки повредили тебе руку, и ты потеряла сознание. Офицеры охраны, появившиеся по тревоге, обезвредили подопытного.
- Почему же тогда ты говорил, что рисковал мной? Ведь это обычный несчастный случай. Он мог бы произойти с любым из нас в любое время.
Дмитрий крякнул и еле сдержался, чтобы не отвести глаза в сторону.
- Ну, я же вовлек тебя в свои интриги…
- Но они не имеют отношения к несчастному случаю. Кроме того, ты бы не допустил, чтобы со мной что-нибудь случилось. Так ведь?
- Конечно.
Он густо покраснел. Чтобы она не заметила его смущения, он снова обнял ее, чувствуя себя вдвойне виноватым: в том, что произошло, и в том, что ему приходилось ее обманывать.
- Ничего, малыш, все будет хорошо. Я связался с управлением. Тебе дают путевку в санаторий на Карельском перешейке - это где-то под Ленинградом. Ты должна знать, ведь коренная, питерская.
- Я только родилась там и прожила несколько лет, пока не умерла мама. Потом я была в Ленинграде еще два раза: на экскурсии и с Садальским.
- А это еще что за гусь?
Лена улыбнулась:
- Потом как-нибудь расскажу.
- Ну нет. - Дмитрий притворно погрозил пальцем и скорчил физиономию ревнивца. - Выкладывай.
- Ладно. Я познакомилась с этим типом совершенно случайно, на юбилее одного очень уважаемого академика, и Сан Саныч сразу покорил меня. Бывают такие типы, от которых женщины теряют рассудок. Жил Садальский чрезвычайно роскошно, деньгами сорил направо и налево, прислуга чуть ли не на коленях ползала перед ним. Я тогда жила по советским меркам довольно хорошо, но меня поразил размах этого человека. Он окружил меня такой заботой и вниманием, мгновенно исполняя любую просьбу, что я на какое-то время почувствовала себя королевой… Через две недели после знакомства Садальский сообщил, что должен немедленно вьшететь в Ленинград по очень важным делам и с удовольствием возьмет меня с собой. Я, конечно же, согласилась. Поселились мы в «Астории». По просьбе Садальского я говорила с ним исключительно по-английски. Меня это несколько удивило, но не составило большого труда, так как я хорошо владею языком. Потом я поняла, что он вел свою игру и выдавал меня за иностранку специально. Несколько раз мы были на великосветских приемах, на роскошных дачах, в особняках. Но райская жизнь продолжалась недолго. Через несколько дней Сан Саныч сказал, что должен срочно вернуться в Москву. Это произошло на приеме английской торговой делегации. Мы тогда…
Тут Лена замялась, и глаза ее заблестели. Зотов удивленно посмотрел на любимую, но не стал торопить. Наконец она взяла себя в руки.
- Извини, я отвлеклась.
- Ничего-ничего, продолжай.
Лена еще несколько мгновений помолчала и, собравшись с мыслями, продолжила:
- В общем, к нему подошел какой-то тип, они уединились в соседних апартаментах, и после их разговора Сан Саныч сразу как-то изменился. И я, кажется, знаю, кто был этим неизвестным.
Зотов вопросительно посмотрел на Лену.
- Саблин.
Дмитрий закашлялся. «Черт возьми! - подумал он. - Не много ли для одного полковника?»
- Да, это был он, - уверенно сказала Лена. - Еще при первой встрече в Москве мы поняли, что знаем друг друга, но не могли вспомнить, где именно встречались. Теперь я вспомнила.
- А ты уверена, что он не вспомнил об этом первым?
Лена пожала плечами:
- На торжественном вечере в день нашего приезда он как-то странно смотрел на меня. Он наверняка вспомнил меня.
- Так ты думаешь, что этот твой Сан Саныч играл в темные игры и Саблин помогал ему в этом?
- Теперь я почти уверена. Но в то время, сам понимаешь, я не обратила на него никакого внимания. Вокруг Садальского постоянно крутились различные типы и на приемах, и на светских обедах, презентациях. Всех не упомнишь, а уж тем более не узнаешь, кто из окружения Садальского был причастен к его махинациям. В то время мне было не до этого.
Зотов внимательно посмотрел на Лену. «Так вот почему полковник подставил ее, хотя она со своим зондированием к тому времени уже не представляла опасности. Боялся, что она вспомнит его».
- Что было дальше?
- Мы улетели в Москву. После этого Сан Саныч окончательно исчез из моей жизни. Сначала я пробовала ему дозвониться, но меня каждый раз вежливо отфутболивали его секретарши. А примерно через неделю после возвращения в Москву ко мне домой пришел товарищ в штатском. Он расспрашивал о Сан Саныче, о его знакомых, но я ровным счетом ничего не знала. Я ему так и сказала.
- А он?
- Он вошел в мое положение и обещал не заносить мою фамилию в протокол. Со своей стороны, товарищ просил также помалкивать обо всем случившемся и вообще забыть о существовании Сан Саныча. Я была рада, что так легко отделалась. Сам понимаешь, при моей работе вляпаться во что-то непонятное и, судя по реакции органов безопасности, противозаконное…
Зотов снова задумался. Не нравились ему все эти случайности и добрые комитетчики. Он твердо верил, что в этой жизни все закономерно, все подчинено чьей-то невидимой твердой воле.
- А ты уверена, что к тебе приходили из нашего ведомства? - спросил он после некоторого молчания.
- Он показал удостоверение.
- Ты запомнила фамилию?
- Бог с тобой! Конечно, нет, я так перепугалась!
Дмитрий улыбнулся, как улыбаются несмышленым детям:
- Я думаю, ты ошиблась. Ни один сотрудник не возьмет на себя ответственность умалчивать твою фамилию, зная, что ты работаешь в Системе. Если, конечно, он не имеет собственного интереса или приказа начальства. Не исключено также, что он был связан с Садальским. Прости, но твое святое неведение оказалось решающим, и они оставили тебе жизнь. Хотя такая доброта не в правилах этих ребят. В твою пользу сыграло и то, что лишний труп, да еще человека из системы КГБ - это лишняя головная боль для банды. Ты действительно легко отделалась!
22
Новые сведения несколько поколебали уверенность Зотова в связях Кудановой и Саблина. Получалось, что у полковника были свои причины убрать Елену.
«Нет, - рассуждал майор, - я слишком хорошо знаю Саблина. Без связи с Кудановой он ни за что не возглавил бы группу захвата. Чтобы подставлять свою голову под пули, нужно иметь очень вескую причину, и таковой была их совместная деятельность. Саблин понимает, что если накроется Куданова, то и ему придет конец. Что же касается Лены и Черкова - это действительно стало для полковника удачным стечением обстоятельств».
Из санчасти Зотов прошел к Мизину. Профессор полулежал в кресле, о чем-то задумавшись.
- Здравствуйте, Сергей Иванович. Меня очень волнует состояние Бережной.
Профессор покачал головой и вздохнул:
- Меня тоже. Я попытался частично блокировать ее память, но, видимо, на каком-то уровне сознания, вернее, подсознания что-то осталось, какие-то следы программы или ее интерпретация, образовавшаяся в мозгу.
- И что же, ничего нельзя сделать? Неужели эти сны так и будут преследовать ее всю жизнь?
Мизин пожал плечами:
- Надеюсь, что нет. Я сейчас изучаю разработку Черкова и выяснил, что профессор использовал свое образный гибрид, состоящий из «фильмов ужасов» и нашей методики «одурачивания». В итоге получилась очень компактная и быстродействующая программа - в отличие от предыдущей, рассчитанной на несколько дней. Я думаю, мне удастся найти противоядие, не смотря на то что Черков использовал особый метод проникновения в клетки мозга.
- Значит, Лена видела все как в кино?
- Почти. - Мизин покачал головой. - На самом деле все это намного сложнее, так как «ужасы» воспринимались не зрением, слухом или осязанием, хотя чисто внешне это выглядело именно так, а зарождались в ее голове. Попросту говоря, определенные сигналы воздействовали на соответствующие отделы мозга и вызывали галлюцинации. В том и заключается вся хитрость, что зараза сидит в самом человеке. Как таковой информации, что именно должен видеть пациент, сигналы в себе не несут. Они лишь возбуждают определенные клетки мозга, и тот начинает усиленно действовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18