Гарантия сделок нынче дорого стоит. И этим нужно пользоваться.
- Ну как, нормально? А теперь зачерпываешь по-новой... Верно, Серега, я согласен с тобой, - сказал Поплавский.
- Но каждая сделка автоматически устраняет этого клиента с нашей биржи, - сказал Тарнах. - Он идет прямо к поставщику, там гарантии, кстати, выше. Через месяц мы окажемся у разбитого корыта. Да, заработаем, а дальше что? Какие перспективы?
- Один клиент устранится, другой появится, - отвечал Воронин, разливая виски. - Их много, и надо пользоваться ситуацией. Склады расширить, все участники торгов, видя выгоду, станут пользоваться им, платить за аренду. Они будут продавать товар дороже, но с гарантией. Мы на одной аренде выгадаем...
Они не первый день спорили об этом, и никто не хотел уступать. Поплавский был согласен с обоими, но сегодняшняя сделка убедила его в правоте Воронина.
- Другой может не появиться. Информация распространяется быстро, другие тоже пойдут на прямой контакт с поставщиками,настаивал Тарнах.
- По сигаретам и водке - может быть, - отвечал Воронин.Но по стальному листу, трубам - где гарантии? Предоплата, самовывоз... Сколько людей предоплатят и ни хрена не вывезут? А наш склад, наши склады, кстати, во всех городах, где есть клиенты биржи - это гарантия. Я подчеркиваю - во всех городах.
- Ты подчеркиваешь? - спросил Тарнах.
- Я подчеркиваю, - махнул рукой Воронин.
- Он подчеркивает, - добавил Поплавский. - Надо развиваться. И Серега прав насчет складов и гарантий.
- Через пару месяцев вы убедитесь, что ваши эксклюзивные склады никому не нужны, все нашли всех - со складами, гарантиями. А вы, то есть, мы, оказались в жопе.
- Через пару месяцев Серега придумает что-то новое, - сказал Поплавский. - А пока надо ковать... пока горячо.
- Да проще сейчас выступать дилерами крупных фирм, без своих складов. Проверять товар, контролировать сделки и получать комиссионные. Это не такие большие деньги, но вполне надежные! И не надо тратиться на свои склады, охрану.
- Можно, - кивнул Воронин. - Продашь партию труб, которые есть на складе в Нижнем Тагиле, покупатель приедет - а труб нет. Претензии к кому? К бирже. Недоверие к кому? К бирже. А знаешь, сколько директоров заключают сделки сразу с несколькими покупателями? И отпускают товар не тем, кто работает через биржу, а тем, кто платит наличкой, и больше?
- Мальчики, вы не можете говорить о чем-то более приятном? - спросила Лена.
- Можем, - сказал Поплавский и задумался.
Разговор на более приятные темы не получался. И Воронин, и Тарнах были правы, каждый по своему. Воронин предлагал совершенно надежную, жесткую схему, но более затратную, Тарнах опирался на более дешевую, но менее надежную и прибыльную схему. А говорить о чем-то другом они просто не могли.
Еще через полчаса Поплавский тяжело поднялся и сказал:
- Все, мужики. Икры баклажанной не было, пришлось довольствоваться красной и черной, но я не обижаюсь. Пора мне, пора. Я вам вот что скажу пойду рожать дочку. Хочу такую, как Настя, крестница моя.
- Мне тоже пора, - сказал Тарнах. - Рожать я никого не собираюсь, но это не значит, что буду спать один.
- Когда свадьба, Володя? - спросила Лена.
- Не знаю. Собираюсь вот, но... Второй, такой, как ты не найдешь. Завидую Вовке...
- Мужики, я провожу, - сказал Воронин. - Такси за мой счет, как и договаривались.
- Успокойся, Серега, - сказал Поплавский. - Мы люди не бедные, и не слабые, сами доберемся. Завтра двинешь мою водку, отметим это у меня. Все, пока, ребятки.
Поплавский и Тарнах поцеловали в щечку раскрасневшуюся Лену и неторопливо двинулись к выходу. Воронин пошел проводить их. У двери все трое облыбызались.
- Все нормально, Серега, - сказал Поплавский. - Дальше мы сами. А ты смотри, если Настя проснется... А то Ленка немного прибалдела.
- Серега! - Тарнах обнял Воронина. - Мы все спорим с тобой... Не обижаешься?
- Вовка... Так в этом же и есть наша сила. Толстый Влад как графитовый стержень, а мы с тобой - реактор, в котором рождается новый бизнес. Без тебя мне было бы неинтересно.
- Мне бы тоже, - сказал Тарнах. - В делах - ты лидер, я оппонент, а в жизни я твой друг безо всяких. Это железно.
- Я тоже, Вовка. И твой, и Влада - друг.
- На том и стоит земля русская, - подвел итог Поплавский.
5
Лена понесла к раковине очередную груду тарелок, но покачнулась, верхние упали на пол, разлетелись на мелкие куски. Лена обернулась к Воронину, виновато улыбнулась.
- Сережа, я кажется немного выпила...
- Все мы выпили много, брось ты эти тарелки, Ленка, завтра разберемся, - сказал он.
- Я уже бросила, - сказала Лена. - И кажется... не совсем удачно.
- Ну и ладно.
Воронин обнял жену, повел её в комнату. Они сели на диван, потянулись друг к другу губами. Потом, не разъединяя губ повалились на серый велюр, но тут проснулась и заплакала маленькая Настя. Воронин встал, подбежал к кроватке, взял дочку на руки.
- Что хочет моя принцесса? А, она сырая, ну ладно, папа сейчас сменит ползунки, папа все сделает. ну не плачь, не плачь моя малышка, ты красавица, ты моя самая замечательная. Лена, расправь пока диван.
Лена ещё больше раскраснелась, она сидела на диване и глупо улыбалась, глядя на мужа и дочку. Воронин тоже улыбнулся, кивнул на диван. Пока Лена стелила постель, Воронин надел дочке чистые ползунки, заменил простынки в деревянной кроватке.
- Сережа, я пойду в ванную? - спросила Лена.
- Иди, - кивнул он, баюкая Настю.
Лена ушла. Воронин уложил девочку в кроватку, медленно качал её, пока Настя ни уснула. Удостоверившись, что дочурка спит, он разделся и лег в постель, оставив торшер включенным. Лена появилась в дверях минут через десять, остановилась, заметив восторженный взгляд мужа. Потом с игривой улыбкой подняла и без того короткую шелковую ночнушку, закружилась перед диваном.
- Ленка, ты меня с ума сводишь! - громким шепотом сказал Воронин.
Вскочил с дивана, подхватил жену на руки, бережно уложил в постель. Она крепко обняла его, прижалась всем телом, страстно зашептала:
- Сережка... я тебя так люблю, так люблю, что даже и сказать не могу... Ты самый лучший, ты...
- Я тоже люблю тебя, Ленка...
Воронин прижался губами к её губам, снял ночнушку, отстранился, судорожно вздохнул и принялся страстно целовать красивые груди. Его голова опускалась все ниже и ниже, к животу, чуть припушему после родов и ещё более соблазнительному, чем прежде. Лена тихо постанывала, лохматила пальцами его длинные каштановые волосы, но вдруг приподняла его лицо, встревоженно сказала:
- Сережа, а мы оставили деньги на кухне... Прямо на полу, под диванчиком...
- Ну и что? - недовольно пробормотал Воронин.
- Да как - что? Это же не десять тысяч, и даже не сто... Надо куда-то спрятать их подальше. Я не знаю... Может, запереть в гардеробе?
- Нашла время говорить про деньги...
- Да? Ну ладно, только знаешь, что я думаю? Нужно установить железную дверь со специальным замком. Чтоб никакие грабители не могли залезть к нам. Сейчас многие ставят такие двери.
- Ладно, установим, - сказал Воронин, падая головой на подушку. - Но можно было сказать об этом... не сейчас.
- Да? Сережка, ты обиделся? Любимый...
Теперь губы Лены заскользили по его груди, все ниже и ниже... Воронин мигом забыл разговор о железной двери.
Владимир Тарнах жил с родителями в солидном восьмиэтажном доме на Ленинградском проспекте, неподалеку от станции метро "Сокол". Он вышел из такси на проспекте и неторопливо зашагал в темный проход между домами.
Тоскливо было на душе. Не он, а Воронин заработал кучу денег. Но дело было совсем не в деньгах. Он бы радовался, если бы Серега заработал столько же, но действуя по его схеме. Однако, Воронин настоял на своем, и наглядно убедил Поплавского в своей правоте. Директор биржи теперь ни о чем другом и слышать не хочет. Но ведь это тупик! Продавцы найдут покупателей и смогут обходиться без биржи, как же они не понимают этого?! Или это естественный процесс, биржа в этой стране нужна только в роли сводницы? А как же в цивилизованных странах все крупные сделки совершаются через биржи? Россия стремится к международным стандартам торговли, значит, за биржами будущее, и они одни из первых. Надо укреплять свои позиции, а они разрушают их! Ради сиюминутной выгоды...
Чему ж тут радоваться?
Тарнах шел домой. Так было заведено в семье, что вечером надо показаться в доме, сказать родителям, мол, все в порядке, а потом идти дальше, если есть куда. Предупредив родителей, что уходит с ночевкой. Тарнаху было куда идти на всю ночь десять минут ходьбы, и он в квартире, которую снимала артистка театра Моссовета Юля Караваева. Красавица и умница, и вообще... пора бы узаконить их отношения, привести девушку в дом, и... Вон, у Сереги как все хорошо. Да и Поплавский тоже стал примерным семьянином после того, как жена перестала пилить его за мизерную зарплату.
Но сперва нужно заглянуть домой. Он пересек двор, миновал детскую площадку и уже подходил к своему подъезду, когда из кустов сирени шагнул навстречу мужик в джинсовом костюме и нанес страшный удар в переносицу.
Ни требования, ни угрозы - только удар.
Тарнах был так углублен в свои мысли, что не успел среагировать. Да и выпитое у Воронина не способствовало быстроте реакции. Он попятился, чувствуя, как кровь течет по губам, и тут же получил сильный удар сзади по голове.
Знакомая тропинка вспыхнула ослепительным светом, и медленно стала гаснуть. Тарнах повернулся, пытаясь уйти от нового удара, не успел резиновая дубинка обрушилась на предплечье, сбила с ног. Цепляясь за кусты сирени, Тарнах упал, машинально сгруппировался, намереваясь встать. Но удары ногами сыпались один за другим - в грудь, в живот, в спину, снова в грудь, в голову... И - ни одного слова из уст нападавших. Что они хотят так и осталось для него загадкой. Последнее, что он помнил сумел закрыть руками голову. И все.
Брюник сильно толкнул Круглого в грудь, отбрасывая от лежащего Тарнаха.
- Ты что, козел?! - ощерился Круглый, махая резиновой дубинкой.
- Не увлекайся, "мочить" его нам ни к чему. Да и не он тебя обрабатывал. Уходим.
- Ты, Брюник, много берешь на себя...
- Если кончишь его - о Воронине забудь, это раз. О Шершне помни день и ночь, это два. Вопросы есть?
- Шершень? Так значит... Ладно, уходим.
Скрываясь за кустами, они выскочили во двор другого дома, где стояла серая "Ауди". Круглый сел рядом с Клинтом, Брюник прыгнул на заднее сидение, рядом с Сараем, чья коричневая от йода щека была залеплена пластырем.
- Ну что, отоварили падлу? - злобно спросил Сарай. - Меня не взяли, а я ж хотел...
- Потому и не взяли, что хотел, - сказал Брюник. - С твоими возможностями были бы сплошные неприятности. Но Круглый оторвался по полной программе. Еле успокоил.
Клинт вырулил на Ленинградский проспект, и "Ауди" растворилась в потоке машин.
- Заткнись Брюник! Достал ты меня своим базаром, - прошипел Круглый, резко поворачиваясь. - Короче, такие дела. Одного козла прищучили, другой поймет, что к чему. Все, как и задумали, все клево.
- Ни хрена этот пластырь не помогает, - простонал Сарай.Зубы болят, падлы...
- Так пластырь не для зубов, - сказал Брюник. - Это, чтоб кровянка не хлестала, а насчет зубов... заскочим к зубному, я знаю одного.
- Заткнись, Брюник! - заорал Круглый. - Я тута решаю, куда заскакивать, а куда нет, понял?
- Так он правильно базарит, - угрюмо сказал Сарай. - Ты давай, решай, Круглый. А то зубы болят...
- Звякнем и - заскочим, - решил Круглый.
Серая "Ауди" мчалась по ночной Москве. Машина, как машина, вполне симпатичная, и, глядя со стороны, можно было предположить, что едут в ней солидные люди, которые приведут многострадальную Россию к светлому будущему.
Телефонный звонок задребезжал, как гром среди ясного неба. Воронин открыл глаза, протянул руку и торопливо снял трубку, опасаясь, как бы ни проснулась Настя.
- Да, - сказал он, не совсем понимая, кто и по какому поводу может звонить ему так поздно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16