— Тогда тебя точно убьют!
— Я же дал слово! — заверил его Хотелов. — Клянусь…
— Мне твои клятвы ни к чему! — прервал его Джафаров, перед тем как расстаться. — Сам взрослый! Семья есть, дети! Понял?
Оставив насмерть перепуганного майора, Джафаров покинул отделение милиции так же, как и пришел — проходными дворами.
Он решил обезопасить себя полностью. Во-первых, незаметно от майора он поставил печать не на один, а на три паспорта.
Во-вторых, Джафаров не стал «класть яйца в одну корзину», а прикинул, что валюту можно раскидать по солидным коммерческим банкам, а драгоценности положить в сейф.
Решив оставить у себя немного валюты и драгоценностей, Джафаров попал в трагикомическую ситуацию, которая резко изменила ход дальнейших событий.
Выбрав самый тихий и уютный дворик, густо заросший зеленью, Джафаров открыл чемодан и быстро отобрал мелкие кредитки.
С драгоценностями он, к сожалению, немного замешкался.
Дело в том, что Джафаров вспомнил о предстоящем дне рождения Наташи и стал подбирать ей подарок.
А это быстро не делается. К тому же Джафаров забыл размер ее пальцев. Ему очень понравился крест из белого золота на платиновой цепочке. Крест нес в себе один крупный бриллиант и восемь кроваво-красных рубинов.
Джафаров невольно залюбовался им. Но к кресту не было футляра.
Конечно, можно было освободить одну из коробочек из-под кольца, но ни одна из них не удовлетворяла эстетический вкус Джафарова. Они были чужеродными, не совпадали друг с другом: крест с цепочкой и коробочка.
Вот тогда-то Джафаров и услышал за спиной вопль:
— Не искушай! Закрой немедленно!
Джафаров обернулся и увидел сидящего в окне первого этажа многоэтажного дома старика. Тот держал перед собой охотничий карабин и смотрел на Джафарова.
Джафаров быстро сунул крест в карман и закрыл чемодан.
Краем глаза Джафаров заметил, что стрелять старик не собирается.
Не спуская с него цепкого взгляда, Джафаров стал подниматься с камня, на котором сидел в своем убежище.
Но, чуть ослабив внимание на карабине, Джафаров заметил, что старик сидит и беззвучно плачет.
Все еще настороже, Джафаров подошел к нему. Теперь он в любой момент смог бы опередить старика и достать пистолет раньше, чем тот бы вскинул карабин.
— Чего не стрелял? — поинтересовался Джафаров. — Такое богатство бы досталось!
— Досталось? — горько переспросил старик, мгновенно переставший плакать. — А чем бы я, по-твоему, его достал? У нас для инвалидов дома не приспособлены: не въехать, не выехать. Парализованный я, понятно? Одна рука только и действует.
— А кто ухаживает? — спросил Джафаров.
— Дочь! — расцвел старик. — Только я ей, похоже, жизнь порчу. Пенсия у меня большая, а жизни ей нет, я хуже малого дитя. Пять лет со мной мается. Никакой ей личной жизни. — И спросил безо всякого перехода: — Ювелирный грабанул или хату чью-нибудь взял?
— Ни то, ни другое, ни третье! — ответил Джафаров. — Никогда, старик, ты не догадаешься. Эти драгоценности — малая часть богатства одного очень крупного руководителя.
— Ясно! — сразу понял старик. — Руководитель из тех, кто ругал прежнюю власть за привилегии, а как только дорвался до власти, стал вором хуже прежних в сто раз. А ты, значит, «вор у вора дубинку украл».
И он засмеялся левой половиной лица, что выглядело довольно пугающе.
— Нет, не значит, старик! — ответил Джафаров.
— Собеседника нашел? — послышался женский голос в глубине комнаты, и к окну подошла миловидная женщина лет тридцати пяти — сорока.
— Еще какого, Валюта! — похвастался старик. — Такого интересного я давно не встречал. Наговорюсь хоть перед смертью.
— Рано хоронишь себя, отец! — рассердилась Валентина. — Грех это: говорить о себе как о мертвом. Пока Бог не решил взять твою душу на небо, надо жить!
— Слышишь? — гордо спросил старик.
— Правильно говорит! — поддержал дочь старика Джафаров. — Успеешь еще умереть!
— Она у меня в Бога верит! — с удивлением рассказывал старик. — А я в прошлом политработник, за крестик солдата мог под суд отдать. А она крещеная, не го что я — нехристь!
— Никого ты под суд не отдавал! — устало возразила дочь. — Не наговаривай на себя, пожалуйста. Что о тебе человек подумает?
— А я и не говорю, что отдавал! — возразил старик, и глаза его хитро заблестели. — Я говорю: мог отдать, власть была и законы соответствующие.
— Может, вы в дом зайдете? — предложила Джафарову Валентина. — Что через окно беседовать?
— Не боитесь, что ограблю? — удивился Джафаров. — Среди моих соотечественников есть немало лихих людей, для них зарезать человека не составит никакого труда! — И он горько усмехнулся.
— Все мы под Богом ходим! — возразила Валентина. — Без его ведома ни один волос с головы не упадет. Да у нас и брать-то нечего!
— Хорошо! — согласился Джафаров. — Сознаюсь, что с утра чаю не пил.
— Думаю, что и вечером не успели! — улыбнулась хозяйка. — Обогните дом, вход с другой стороны. Четвертая квартира.
По пути Джафаров успел обдумать замечательный план, который он мог бы выполнить только с такими бескорыстными людьми.
Дверь ему открыли по первому звонку.
Вблизи Валентина оказалась еще миловиднее, а ее молодые глаза просто лучились. От взгляда Джафарова она смутилась и покраснела.
Стол уже был накрыт. Электрический самовар кипел, а обилие еды говорило о том, что для этих людей каждый гость — праздник.
Джафаров вымыл руки и сел за стол. Он действительно хотел есть и не стал прикидываться сытым. Да и претворение его плана в жизнь предусматривало некоторое взаимодоверие. А по обычаю его страны гость, разделивший трапезу с хозяином, не мог замышлять против него дурное.
Правда, это было в далеком прошлом.
Джафаров отдал должное угощению и наелся досыта. Он не знал, что его ждет через час, а для поддержания сил нужно было есть.
— Спасибо! — поблагодарил он хозяйку. — А старик все еще у окна?
— Да! — улыбнулась Валентина. — Я его не привезла, потому что он бы вас заговорил и не дал спокойно покушать.
— А сам он не может приехать? — спросил Джафаров.
— Пока не может, но пытается! — ответила Валентина. — Одной рукой трудно управлять коляской, это не войска!
И рассмеялась так искренне и чисто, что Джафаров почувствовал к ней полное доверие.
— Валентина! — сказал Джафаров. — Я вам еще не представился.
— Это ваше право! — заметила Валентина. — Я кормлю просто голодного человека и не претендую на знакомство. Тем более, — добавила она со вздохом, — что я вам гожусь почти в матери.
— В матери нет, — возразил Джафаров, — а в старшие сестры в самый раз. А зовут меня Арслан Бегоев.
Так было написано в одном из паспортов, изготовленных Джафаровым.
— Звучит! — улыбнулась Валентина. — А как это будет по-русски?
— По-русски — это Лев! Как Лев Толстой!
— Сразу — Толстой! Нет чтобы сначала хотя бы — Пушкин!
— Пушкин? — удивился Джафаров. — Пушкина зовут Александр!
— А его младшего брата зовут, вернее, звали Лев! Левушка! Можно, я вас тоже буду так звать?
— Можно! — разрешил Джафаров. — Моя соседка звала своего мужа — Лёка. Когда она звала его со двора, я ясно слышал клекот коршуна.
— Намек поняла! — засмеялась Валентина. — Лёки не будет!
— Валя! — обратился Джафаров к ней Почти по-родственному. — У меня к вам Деловое предложение. Даже два!
— Нашли делового человека! — удивилась Валентина. — Я вся в отца. Его всю жизнь призывали к тому, чтобы не иметь ни собственной дачи, ни машины.
— Мои предложения не предполагают огромных деловых качеств с вашей стороны. Я прошу вас сдать мне на год одну из ваших комнат и купить для меня на ваше имя загородный дом.
Валентина рассмеялась до слез.
— Боже мой! — Она вытерла слезы. — На какие шиши? Отец считает, что у него большая пенсия, генеральская! Я тоже получаю хорошую зарплату, работая бухгалтером. Но вы, наверное, не знаете, сколько сейчас в Подмосковье стоит дом?
— Я знаю, сколько стоит дом и сколько стоит снять комнату в трехкомнатной квартире.
Джафаров достал приготовленные по дороге в квартиру деньги.
— Вот это да! — воскликнула Валентина. — Как джинн из «Волшебной лампы Аладдин а».
Джафаров расхохотался.
— Джинн обязан заботиться только о вас, — пояснил он. — А я забочусь о себе. Так вы согласны? — спросил Джафаров, впрочем, зная заранее ее ответ.
— Согласна! — ответила Валентина. — Токмо не корысти ради, а просто помолодела я с вами!
Она действительно прямо на глазах скинула лет десять.
Джафаров достал приготовленный заранее паспорт.
— Вот мои документы!
— И вас можно временно прописать? — спросила, не веря, Валентина.
— Прописывать не надо! — послышался строгий голос старого генерала.
Он въехал в кухню, довольный и счастливый.
— Видишь, дочка, — почти торжественно сказал он Валентине, — справился! Сам!
— Любопытство помогло! — дразнила его дочь.
— Не любопытство, а любознательность! — поправил старый генерал. — Я, кажется, понял, откуда вы! — обратился он опять к Джафарову. — Таджикистан? Карабах? Абхазия? Ингушетия? Ичкерия? — перечислял он места, где часто стреляют. — Какая из горячих точек твоя?
— Та, где меня приговорили к смерти! — сознался Джафаров. — Горячее не бывает!
Валентина вздохнула.
— Надеюсь, не за предательство? — остался верен себе генерал.
— Владелец этого чемодана умер своей смертью! — смягчил ситуацию Джафаров. — Но есть очень влиятельные люди, которые сочли, что я виновен, и объявили мне кровную месть! И, можете мне поверить, вчера они почти добились своего. А сколько ловушек они сейчас строят на моем пути, не знает и Аллах.
— Эти люди напрасно считают себя вправе заменять Бога на земле! — тихо сказала Валентина. — Зло, которое они творят, вернется к ним бумерангом.
— Бумерангом? — поразился Джафаров. — Бумерангом! — сказал он тихо.
И подумал: «Очень интересная идея! Но ее надо обдумать очень тщательно!»
— Они хотят вас арестовать или убить? — переспросила Валентина.
— У них приказ сразу стрелять на поражение! — ответил за Джафарова старый генерал. — Слышал я о таких делах! Могу предложить тебе убежище! Только заранее предупреждаю, я тоже могу до смерти тебя… заговорить.
И он опять засмеялся.
— Я уже сдала Левушке комнату! — предупредила отца Валентина. — На год! И получила вперед плату! Видишь, какая я стала деловая!
— Знаю я тебя! Ты возьмешь, как же! Ты можешь только отдавать! Вот только себя отдать никому не можешь! Видно, так и помру, не увидев внука.
Валентину слова отца привели в такое изумление, что она на целую минуту застыла. Но замешательства в ее глазах не было.
Джафарову стало неловко присутствовать при разговоре отца с дочерью, и он откланялся, вспомнив, что его ждут банковские операции. Только теперь в число одного из самых устойчивых банков он включил квартиру старого генерала…
7
Халилов всегда тайно завидовал Джафарову. Он хорошо к нему относился, уважал, преклонялся перед ним, как перед специалистом своего дела, высочайшим профессионалом, считал себя его учеником, но… все же завидовал.
И это не была белая зависть, которая, как утверждают, возвышает. Нет! Чернее ночи, чернее ада — вот какой завистью страдал Халилов. Именно страдал, был болен до безумия.
Джафаров был для Халилова божеством.
И это божество низвергли! Сбросили с пьедестала!
Нельзя объявлять божество зайцем и открывать на него сезон охоты.
И зависть Халилова мгновенно превратилась в ненависть, жгучую и доводящую до безумия.
Знал Шукюров, кого поставить во главе первой, самой мощной группы уничтожения государственного преступника. Для Халилова уничтожение Джафарова стало делом чести.
В Москве Халилов первым делом направил своих людей с фотографиями Джафарова во все окружные отделения милиции.
Во всех отделениях они находили предателя, готового помочь им за деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
— Я же дал слово! — заверил его Хотелов. — Клянусь…
— Мне твои клятвы ни к чему! — прервал его Джафаров, перед тем как расстаться. — Сам взрослый! Семья есть, дети! Понял?
Оставив насмерть перепуганного майора, Джафаров покинул отделение милиции так же, как и пришел — проходными дворами.
Он решил обезопасить себя полностью. Во-первых, незаметно от майора он поставил печать не на один, а на три паспорта.
Во-вторых, Джафаров не стал «класть яйца в одну корзину», а прикинул, что валюту можно раскидать по солидным коммерческим банкам, а драгоценности положить в сейф.
Решив оставить у себя немного валюты и драгоценностей, Джафаров попал в трагикомическую ситуацию, которая резко изменила ход дальнейших событий.
Выбрав самый тихий и уютный дворик, густо заросший зеленью, Джафаров открыл чемодан и быстро отобрал мелкие кредитки.
С драгоценностями он, к сожалению, немного замешкался.
Дело в том, что Джафаров вспомнил о предстоящем дне рождения Наташи и стал подбирать ей подарок.
А это быстро не делается. К тому же Джафаров забыл размер ее пальцев. Ему очень понравился крест из белого золота на платиновой цепочке. Крест нес в себе один крупный бриллиант и восемь кроваво-красных рубинов.
Джафаров невольно залюбовался им. Но к кресту не было футляра.
Конечно, можно было освободить одну из коробочек из-под кольца, но ни одна из них не удовлетворяла эстетический вкус Джафарова. Они были чужеродными, не совпадали друг с другом: крест с цепочкой и коробочка.
Вот тогда-то Джафаров и услышал за спиной вопль:
— Не искушай! Закрой немедленно!
Джафаров обернулся и увидел сидящего в окне первого этажа многоэтажного дома старика. Тот держал перед собой охотничий карабин и смотрел на Джафарова.
Джафаров быстро сунул крест в карман и закрыл чемодан.
Краем глаза Джафаров заметил, что стрелять старик не собирается.
Не спуская с него цепкого взгляда, Джафаров стал подниматься с камня, на котором сидел в своем убежище.
Но, чуть ослабив внимание на карабине, Джафаров заметил, что старик сидит и беззвучно плачет.
Все еще настороже, Джафаров подошел к нему. Теперь он в любой момент смог бы опередить старика и достать пистолет раньше, чем тот бы вскинул карабин.
— Чего не стрелял? — поинтересовался Джафаров. — Такое богатство бы досталось!
— Досталось? — горько переспросил старик, мгновенно переставший плакать. — А чем бы я, по-твоему, его достал? У нас для инвалидов дома не приспособлены: не въехать, не выехать. Парализованный я, понятно? Одна рука только и действует.
— А кто ухаживает? — спросил Джафаров.
— Дочь! — расцвел старик. — Только я ей, похоже, жизнь порчу. Пенсия у меня большая, а жизни ей нет, я хуже малого дитя. Пять лет со мной мается. Никакой ей личной жизни. — И спросил безо всякого перехода: — Ювелирный грабанул или хату чью-нибудь взял?
— Ни то, ни другое, ни третье! — ответил Джафаров. — Никогда, старик, ты не догадаешься. Эти драгоценности — малая часть богатства одного очень крупного руководителя.
— Ясно! — сразу понял старик. — Руководитель из тех, кто ругал прежнюю власть за привилегии, а как только дорвался до власти, стал вором хуже прежних в сто раз. А ты, значит, «вор у вора дубинку украл».
И он засмеялся левой половиной лица, что выглядело довольно пугающе.
— Нет, не значит, старик! — ответил Джафаров.
— Собеседника нашел? — послышался женский голос в глубине комнаты, и к окну подошла миловидная женщина лет тридцати пяти — сорока.
— Еще какого, Валюта! — похвастался старик. — Такого интересного я давно не встречал. Наговорюсь хоть перед смертью.
— Рано хоронишь себя, отец! — рассердилась Валентина. — Грех это: говорить о себе как о мертвом. Пока Бог не решил взять твою душу на небо, надо жить!
— Слышишь? — гордо спросил старик.
— Правильно говорит! — поддержал дочь старика Джафаров. — Успеешь еще умереть!
— Она у меня в Бога верит! — с удивлением рассказывал старик. — А я в прошлом политработник, за крестик солдата мог под суд отдать. А она крещеная, не го что я — нехристь!
— Никого ты под суд не отдавал! — устало возразила дочь. — Не наговаривай на себя, пожалуйста. Что о тебе человек подумает?
— А я и не говорю, что отдавал! — возразил старик, и глаза его хитро заблестели. — Я говорю: мог отдать, власть была и законы соответствующие.
— Может, вы в дом зайдете? — предложила Джафарову Валентина. — Что через окно беседовать?
— Не боитесь, что ограблю? — удивился Джафаров. — Среди моих соотечественников есть немало лихих людей, для них зарезать человека не составит никакого труда! — И он горько усмехнулся.
— Все мы под Богом ходим! — возразила Валентина. — Без его ведома ни один волос с головы не упадет. Да у нас и брать-то нечего!
— Хорошо! — согласился Джафаров. — Сознаюсь, что с утра чаю не пил.
— Думаю, что и вечером не успели! — улыбнулась хозяйка. — Обогните дом, вход с другой стороны. Четвертая квартира.
По пути Джафаров успел обдумать замечательный план, который он мог бы выполнить только с такими бескорыстными людьми.
Дверь ему открыли по первому звонку.
Вблизи Валентина оказалась еще миловиднее, а ее молодые глаза просто лучились. От взгляда Джафарова она смутилась и покраснела.
Стол уже был накрыт. Электрический самовар кипел, а обилие еды говорило о том, что для этих людей каждый гость — праздник.
Джафаров вымыл руки и сел за стол. Он действительно хотел есть и не стал прикидываться сытым. Да и претворение его плана в жизнь предусматривало некоторое взаимодоверие. А по обычаю его страны гость, разделивший трапезу с хозяином, не мог замышлять против него дурное.
Правда, это было в далеком прошлом.
Джафаров отдал должное угощению и наелся досыта. Он не знал, что его ждет через час, а для поддержания сил нужно было есть.
— Спасибо! — поблагодарил он хозяйку. — А старик все еще у окна?
— Да! — улыбнулась Валентина. — Я его не привезла, потому что он бы вас заговорил и не дал спокойно покушать.
— А сам он не может приехать? — спросил Джафаров.
— Пока не может, но пытается! — ответила Валентина. — Одной рукой трудно управлять коляской, это не войска!
И рассмеялась так искренне и чисто, что Джафаров почувствовал к ней полное доверие.
— Валентина! — сказал Джафаров. — Я вам еще не представился.
— Это ваше право! — заметила Валентина. — Я кормлю просто голодного человека и не претендую на знакомство. Тем более, — добавила она со вздохом, — что я вам гожусь почти в матери.
— В матери нет, — возразил Джафаров, — а в старшие сестры в самый раз. А зовут меня Арслан Бегоев.
Так было написано в одном из паспортов, изготовленных Джафаровым.
— Звучит! — улыбнулась Валентина. — А как это будет по-русски?
— По-русски — это Лев! Как Лев Толстой!
— Сразу — Толстой! Нет чтобы сначала хотя бы — Пушкин!
— Пушкин? — удивился Джафаров. — Пушкина зовут Александр!
— А его младшего брата зовут, вернее, звали Лев! Левушка! Можно, я вас тоже буду так звать?
— Можно! — разрешил Джафаров. — Моя соседка звала своего мужа — Лёка. Когда она звала его со двора, я ясно слышал клекот коршуна.
— Намек поняла! — засмеялась Валентина. — Лёки не будет!
— Валя! — обратился Джафаров к ней Почти по-родственному. — У меня к вам Деловое предложение. Даже два!
— Нашли делового человека! — удивилась Валентина. — Я вся в отца. Его всю жизнь призывали к тому, чтобы не иметь ни собственной дачи, ни машины.
— Мои предложения не предполагают огромных деловых качеств с вашей стороны. Я прошу вас сдать мне на год одну из ваших комнат и купить для меня на ваше имя загородный дом.
Валентина рассмеялась до слез.
— Боже мой! — Она вытерла слезы. — На какие шиши? Отец считает, что у него большая пенсия, генеральская! Я тоже получаю хорошую зарплату, работая бухгалтером. Но вы, наверное, не знаете, сколько сейчас в Подмосковье стоит дом?
— Я знаю, сколько стоит дом и сколько стоит снять комнату в трехкомнатной квартире.
Джафаров достал приготовленные по дороге в квартиру деньги.
— Вот это да! — воскликнула Валентина. — Как джинн из «Волшебной лампы Аладдин а».
Джафаров расхохотался.
— Джинн обязан заботиться только о вас, — пояснил он. — А я забочусь о себе. Так вы согласны? — спросил Джафаров, впрочем, зная заранее ее ответ.
— Согласна! — ответила Валентина. — Токмо не корысти ради, а просто помолодела я с вами!
Она действительно прямо на глазах скинула лет десять.
Джафаров достал приготовленный заранее паспорт.
— Вот мои документы!
— И вас можно временно прописать? — спросила, не веря, Валентина.
— Прописывать не надо! — послышался строгий голос старого генерала.
Он въехал в кухню, довольный и счастливый.
— Видишь, дочка, — почти торжественно сказал он Валентине, — справился! Сам!
— Любопытство помогло! — дразнила его дочь.
— Не любопытство, а любознательность! — поправил старый генерал. — Я, кажется, понял, откуда вы! — обратился он опять к Джафарову. — Таджикистан? Карабах? Абхазия? Ингушетия? Ичкерия? — перечислял он места, где часто стреляют. — Какая из горячих точек твоя?
— Та, где меня приговорили к смерти! — сознался Джафаров. — Горячее не бывает!
Валентина вздохнула.
— Надеюсь, не за предательство? — остался верен себе генерал.
— Владелец этого чемодана умер своей смертью! — смягчил ситуацию Джафаров. — Но есть очень влиятельные люди, которые сочли, что я виновен, и объявили мне кровную месть! И, можете мне поверить, вчера они почти добились своего. А сколько ловушек они сейчас строят на моем пути, не знает и Аллах.
— Эти люди напрасно считают себя вправе заменять Бога на земле! — тихо сказала Валентина. — Зло, которое они творят, вернется к ним бумерангом.
— Бумерангом? — поразился Джафаров. — Бумерангом! — сказал он тихо.
И подумал: «Очень интересная идея! Но ее надо обдумать очень тщательно!»
— Они хотят вас арестовать или убить? — переспросила Валентина.
— У них приказ сразу стрелять на поражение! — ответил за Джафарова старый генерал. — Слышал я о таких делах! Могу предложить тебе убежище! Только заранее предупреждаю, я тоже могу до смерти тебя… заговорить.
И он опять засмеялся.
— Я уже сдала Левушке комнату! — предупредила отца Валентина. — На год! И получила вперед плату! Видишь, какая я стала деловая!
— Знаю я тебя! Ты возьмешь, как же! Ты можешь только отдавать! Вот только себя отдать никому не можешь! Видно, так и помру, не увидев внука.
Валентину слова отца привели в такое изумление, что она на целую минуту застыла. Но замешательства в ее глазах не было.
Джафарову стало неловко присутствовать при разговоре отца с дочерью, и он откланялся, вспомнив, что его ждут банковские операции. Только теперь в число одного из самых устойчивых банков он включил квартиру старого генерала…
7
Халилов всегда тайно завидовал Джафарову. Он хорошо к нему относился, уважал, преклонялся перед ним, как перед специалистом своего дела, высочайшим профессионалом, считал себя его учеником, но… все же завидовал.
И это не была белая зависть, которая, как утверждают, возвышает. Нет! Чернее ночи, чернее ада — вот какой завистью страдал Халилов. Именно страдал, был болен до безумия.
Джафаров был для Халилова божеством.
И это божество низвергли! Сбросили с пьедестала!
Нельзя объявлять божество зайцем и открывать на него сезон охоты.
И зависть Халилова мгновенно превратилась в ненависть, жгучую и доводящую до безумия.
Знал Шукюров, кого поставить во главе первой, самой мощной группы уничтожения государственного преступника. Для Халилова уничтожение Джафарова стало делом чести.
В Москве Халилов первым делом направил своих людей с фотографиями Джафарова во все окружные отделения милиции.
Во всех отделениях они находили предателя, готового помочь им за деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28