Продавцы при появлении кортежа на одной из трех улиц, по которым полковник мог подъехать к перекрестку, должны были сдвинуть полосы алюминия и исчезнуть с места покушения, чтобы потом их вовсе переправили из Сайгона или спрятали сверхнадежно. У меня, правда, было смутное подозрение, что их все-таки найдут, но в виде трупов в реке под названием Меконг… Но это было не мое дело.
Вся тонкость состояла в тщательной установке дистанционных детонаторов запуска, ведь ПТУРСы использовались совсем в ином качестве. На всякий случай я еще раз проверил контактные группы, промаркировал по группам снарядов последовательность пусков. Ошибка могла привести к непоправимой ошибке и провалу всего замысла. Еще одна проверка — все диоды зажглись точно по моей команде, и теперь можно было присоединять детонаторы и укладывать хвостатую смерть в уютные направляющие. Потом с величайшей осторожностью пакеты со снарядами легли на днища фруктовых тележек. Высота — 90 сантиметров, с учетом допустимых погрешностей полета — это оптимальная высота для эффективного поражения механизированной цели типа БТР.
До рассвета оставалось менее часа, когда послышался условный посвист рядом с моей лачугой. Я положил пистолет в трех сантиметрах от руки и ответил. Вошел Тханг. Все. Все, что я мог сделать, я сделал. Теперь все зависело от людей, которых я никогда не увижу, не узнаю их имен, и которые возможно не все вернутся после операции или исчезнут надолго… Я и Тханг вышли, за тележками придут позже, встретиться мы не имели права.
Тханг повел меня на чердак, единственный в радиусе 500 метров, откуда я мог наблюдать и управлять развитием событий. Кроме грязного пакета, внутри которого лежал тщательно упакованный дистанционный взрыватель, на всякий случай, у меня в руках была стандартная сумка с небольшим запасом гранат (ну почему у меня так много всяких случаев, что приходиться таскать такие игрушки!) и мощный бинокль с дальномером. Мне предстояло сидеть долго, не двигаясь и, главное, без курева. Ждать.
Сайгон, район улицы Ле Ван Зиет, с 9.32 до 9.48 утра.
Полковник традиционно проезжал между 9 и 10. К этому времени, укрывшись подальше от слухового окна, чтобы не бликануть линзами бинокля, отметил, что все четыре тележки, заваленные всяческими экзотическими на мой русский вкус фруктами, заняли нужные позиции. Времени у меня было достаточно, чтобы рассчитать все возможные варианты обстрела. Скорость снаряда — 0, 5 секунды на сто метров, 0, 9 на 200 и 1, 3 на 300.
Дальномером я определил все возможные варианты для первых выстрелов, главное было секунд на двадцать приостановить кортеж. Все зависело, на какой из улиц появится полковничий бронетранспортер и с какой точки начинать стрельбу наверняка, а дальше я их добью, как разбегающихся тараканов. Чтобы не дай Бог, не перепутать, я даже вспомнил студенческие времена и составил шпаргалку. Теперь оставалось только надеяться на безотказность аппаратуры управления… Проскочили два подозрительных автомобили — они крутанулись вокруг соседних кварталов и вновь возвратились на одну и ту же улицу. Теперь на 90 процентов следовало ожидать полковника отсюда. Если так — неплохо. БТР подставит борт под ближайшую тележку.
Издалека донесся короткий вой сирены — началось! Крышки на тележках уже должны быть открыты, и это был самый уязвимый момент операции. Какой-нибудь чересчур бдительный агент или полицейский мог заметить эту странность и все…
Мои худшие опасения подтверждались, один из мирно гуляющих хорошо одетых вьетнамцев решительно направился к одной из тележек (слава Богу, не к той, что по моим расчетам должна начать!) и резко схватив стоявшую рядом с тележкой девушку за руку, что-то начал ей говорить, тыкая пальцем в тележку. Черт побери, все службы безопасности на свете, что б вам всем гореть в преисподней! А я и не подумал, что одной из продавщиц могла быть девушка, и надо же было ей задержаться…
Но времени, следить за этой драматической сценой у меня больше не было. Колонна двигалась не очень быстро, на мой взгляд, не более 60 км. Я прильнул к дальномеру, не думая больше, заметит кто-нибудь блики или нет. 100, 70, 30 метров до поворота. Первой проскочит патрульный джип с пулеметом на турели, десять метров за ним — бронетранспортер. Секунда до начала поворота, полсекунды для снаряда. Я нажал кнопку и сразу же вторую! Предосторожность оказалась правильной — оба снаряда врубились в БТР. Один из них в переднюю часть, второй — точнехонько в середину, где и любил восседать полковник. Вообще-то ПТУРС рассчитан на танк, так что, после попаданий, от легкого БТРа осталось довольно мало. Джипы кортежа сгрудились вокруг железных обломков, и я не мог отказать себе в удовольствии сначала лупануть по ним кумулятивными снарядами, а закончить двумя осколочными (два все-таки отказали). Снаряды разворотили несколько джипов, один снаряд врезался в стену дома, пробил ее и взорвался где-то внутри. Еще один влетел в витрину большого магазина. Что он там натворил, думать не хотелось… Взрывы хорошенько врезали мне по ушам даже на таком расстоянии. Вся площадь была завалена телами мертвых или раненых людей. Здесь были и солдаты охраны, и агенты, и случайные прохожие, и покупатели магазинов, на свою беду оказавшиеся не вовремя на этом перекрестке смерти. Расстояние было слишком велико, и я не слышал их стонов, криков и проклятий. Только в бинокль видел перекошенные от боли лица, раскрытые от крика рты и огромные лужи крови: быстро темнеющие под палящим солнцем…
В тот момент я сам себе не признался бы что я «хомо сапиенс». Не должен «хомо сапиенс» творить такое с себе подобными и я это, к несчастью, понимал.
Последний раз я выглянул в слуховое окошко, взглянуть на дело рук своих и успел заметить маленького оборванного вьетнамца, который улепетывал со всех ног, но при этом прижимал к груди черный кейс или портфель. Он успел юркнуть в какую-то подворотню, прежде чем я успел сообразить, что же такое ценное и кто так смело мог тащить в этой кровавой каше. Но свои собственные дела заставили забыть и о вьетнамце и о его кейсе. Пора было думать о своей шкуре.
Рукояткой пистолета я быстро превратил дистанционное управление в груду электронного лома, завернул вместе с биноклем в заранее заготовленное тряпье и закопал в слой грязи, пыли и птичьего помета, покрывавший настил чердака. Тщательно осмотрел себя — не осталось ли пыли или грязи на моей боевой форме, расстегнул несколько лишних пуговиц, морда была достаточно небритой и помятой после всех моих прогулок, так что я вполне мог сойти за американца, возвращающегося от очередной шлюхи после солидной выпивки. Теперь я опять попадал в полную зависимость от Тханга. Надо было как-то выбираться отсюда, и наверняка все входы и выходы из Сайгона перекрыты. Сидеть здесь несколько недель, как крыса в норе, мне вовсе не улыбалось. Во-первых, у меня были свои соображения по поводу дальнейшего развития событий, а главное, я совсем уж не был уверен, что тот же Тханг или кто-то другой не пристрелят меня в затылок, стоит только мне повернуться к ним спиной. Свое дело мавр сделал и о нем просто можно просто позабыть, а здесь я исчезну настолько бесследно, что меня смогут не найти и в день Страшного суда. Но об этом подумаем чуть-чуть позже.
Одиннадцатый квартал Сайгона, между 10 утра и 3 часов дня.
Когда я, наконец, услышал знакомый сигнал, то промолчал. Сигнал повторился, а на меня снова напала немота. Я стоял за дверью и ждал. Тханг успел сделать два шага, как я, зажав ему рот, вдернул вглубь подъезда. Свободной рукой я быстро похлопал по его одежке и без труда обнаружил вполне исправную «беретту»с полнехонькой обоймой. На память мне пришли его слова, что он никогда не носит оружие: все равно оно его не спасет, только неотразимая улика. Я не стал, конечно, вспоминать ему эти слова, наоборот, страшно смутился и признался, что нервы подвели, и попросту обознался. Не знаю, поверил ли он моей байке, но принял свой обычный непроницаемый вид и никак не отреагировал, что я «забыл» вернуть ему «беретту».
Тханг был в форме сержанта южновьетнамской армии (а может, он и был им на самом деле?), но в данный момент меня это мало интересовало. Со времени покушения прошло десять минут и полиция, хотя и слеталась со всех сторон, как воронье, еще не успела оцепить достаточно большую территорию вокруг перекрестка. На нас особенно никто не обращал внимания, а мы с достаточно озабоченным видом двигались как бы по спирали, удаляясь от опасного места. Еще минут через пять Тханг остановил разбитое корыто, которое здесь называлось такси, и сказал что-то так быстро и грозно, что водитель с испугом оглянулся на меня и рванул со скоростью аж сорок километров в час. Неплохо, гораздо быстрее, чем пешком. Но наслаждаться мастерством водителя, а это действительны был блестящий слалом среди рикш, пешеходов, повозок и других машин, которые использовали только одно правило уличного движения — если впереди есть хоть один метр свободного пространства, занимай его. Тханг так же резко остановил шофера возле небольшого бара, где не было расовых или кастовых предрассудков — вьетнамцы и американцы были на равных, только американцев больше занимали девушки, а коренные жители тихо потягивали чай или рисовую водку в своих компаниях. Мы уселись на плетеные кресла перед кафе и Тханг так же повелительно и твердо, как и положено бравому сержанту, да еще в обществе настоящего «зеленого берета» заказал виски со льдом. Да, мне эта порция выпивки после всего, что сделал всего полчаса назад, оказалась спасением. Решительным жестом я заставил дважды повторить это лекарство и почувствовал, как из меня уходит дрожащее напряжение последних часов. Я был благодарен Тхангу за эту остановку, и мы неторопливо отправились далее пешком, как два закадычных боевых друга.
Разговора о возможном моем отходе из города мы пока не вели, пока не приблизились к еще более знаменитому кварталу номер 11, куда даже полиция печально знаменитого сайгонского полицмейстера Тхиеу не рисковала появляться без поддержки бронетехники. Здесь мы нырнули в лабиринт грязных закоулков, невыносимой грязи и запахов, впрочем, порой весьма аппетитных — сказывалось, что ел я почти два дня назад. Все это время еду мне заменял первитин, прекрасный стимулятор, испытанный еще в Третьем рейхе и успешно служивший нам. Но действие его кончалось, добавлять не хотелось (еще придется попозже) и приходил на смену зверский аппетит. Виски только раззадорил мой желудок, и я ткнул пальцем в первую, попавшую в поле моего зрения харчевню. Тханг покачал головой и показал в другую сторону. Пробравшись через кучу мусорных ящиков, протиснувшись по закоулку, где не смог проехать даже велосипедист, мы неожиданно оказались на узенькой, но довольно чистой улочке и на ней (О, Боже!) было маленькое кафе. Хозяйка встретила нас без единого вопроса и провела в задние помещения, в комнату, где стоял стол, уставленный едой…
Сыто икая, я колупался в зубах спичкой и тщетно пытался вспомнить, что я съел. Из чего это было приготовлено, мне знать не хотелось, но вкусно было до экстаза. Мысли тяжеловато ворочались в моей голове, однако хронометр, постоянно тикающий у меня где-то в районе желудка, подсказал, что пора приниматься и за работу. Работа была до боли знакомая — уносить ноги. Единственной ее особенностью являлось то, что оценить ее по достоинству, можно только в случае успеха… Теперь стоило поинтересоваться у Тханга, как он собирается вытаскивать меня отсюда. Как бы хорошо не были сделаны мои документы, все равно не избежать длительных проверок. Длительных и более тщательных, а тут вдруг, к примеру, выяснится, что в госпитале «зеленый берет» Виктор Алексейчук никогда не лежал, а еще один запрос дотошного контрразведчика принесет ответ, что таковой и вовсе не значится в списках армии США, а уж тем более в таких элитных войсках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21