Борис Наумович. По крайней мере, увидите меня на суде. И скоро большой футбол.
Светлана. А я так старалась, думала скажете спасибо. Неблагодарные люди.
Боголь. Лично я счастлив. Я так счастлив, что не могу это передать простыми словами. (Обращаясь к жене) Софочка, ты случайно не помнишь, где у нас словарь Ожегова? Ах да, я совсем забыл, он ведь сгорел, обуглился...
Софья Петровна. А какое слово ты хочешь посмотреть?
Боголь. На букву "з"...Зи...(спохватывается) Хочу узнать, что обозначает слово "зипун"...
Софья Петровна. Какая-то одежда, что-то старорусское. В общем лапсердак ...
Борис Наумович. Лапсердак прошу не трогать. А вот идут Людмила с художником. Роман Иванович все знает, он у нас шибко эрудированный...(К Игрунову) Ответьте, Пикассо, что такое зипун?
Игрунов. (Трет себе лоб) Дайте вспомнить... Зипун -- это, кажется, русский кафтан, шабур, чапан, сермяга, заям...В художественном училище я таких зипунов нарисовал углем и акварелью столько, что иногда они мне снятся... Светлана, что это за десант? На кой черт нам сдалось это кабельное телевидение, если все наши телевизоры сгорели?
Светлана. Я прорываю информационную блокаду и вместо того, чтобы родной муж за это поощрил, он еще ругается...
Боголь. Телевизоры мы найдем на свалке, только, чур, корейского производства не брать, у них не та развертка.
Борис Наумович. И индонезийские ни-ни, слишком блеклые цвета...
Людмила. Конечно, исключительно японские и обязательно фирмы "Самсунг"...Черти полосатые, заелись! Практически живем в пещере, кругом родовой строй, а они спорят, какие им подать телевизоры. А не хотите сегодня похлебать супчика из свежей крапивы?
Софья Петровна. (Оживленно) Крапива омолаживает, лично я не против...
Светлана. А кто-то обещал нас сегодня побаловать гонораром (смотрит на Фраерзона).
Игрунов. У нас сегодня с Борисом Наумовичем облом. Хотя мы с ним шли по разным дорожкам, а упали в одну лужу...
Борис Наумович. Я ни о чем не жалею, если бы та ситуация в суде повторилась, я сказал бы то же самое, ибо только вовремя сказанное слово оправдывает наше существование на земле...
Софья Петровна. Наше жалкое существование, Борис Наумович. Все мы уже целый месяц не умывались горячей водой. От меня, наверное, пахнет богадельней, я забыла как выглядит унитаз...
Игрунов. Фиаско -- естественное состояние животного, зовущегося человеком. (Смотрит на свои картины). Вот из-за этих цветных прямоугольников у меня на сердце сегодня образовался внеочередной рубец. Выпить бы чего-нибудь... (вопросительно смотрит на Фраерзона). Как, Борис Наумович, насчет вполне алкогольного пива или бутылочки портвеша?
Борис Наумович. (Озабоченно, но с готовностью) Этот вопрос адресуйте Людмиле, только она может нам помочь с очередным траншем. Как, Люсь, у тебя по-прежнему горячая любовь к новому магазину?
Боголь. Боюсь, нам скоро там объявят дефолт...
Людмила. У Светы в этом магазине железный блат, так что обращайтесь к ней...
Боголь. О, зеброид, небось опять этот...зи...зипун, черт бы его побрал!
Светлана. (Качаясь в гамаке, с одной ноги скинут туфель). Я вас сегодня угощаю. Посидим в кафе "Изумруд", заодно прогуляемся по берегу моря...
Игрунов. Интересно, в честь чего нам такие радости?
Светлана. В честь магнитной бури и третьего типа погоды.
Борис Наумович. (Напевает) И он магнитной просит бури, как будто в буре есть покой...
Светлана. Идите, а я вас догоню. Роман, возьми деньги (она достает из сумочки кошелек и передает Роману Ивановичу).
Царит легкий переполох. Все собираются идти. Коляску с Софьей Петровной толкает Людмила. К Светлане, продолжающей лежать в гамаке, подходит Боголь.
Боголь. (Видимо, хочет что-то сказать, но у него от волнения заняло дух). Как ты можешь?! Как ты можешь так бессердечно со мной поступать? Все это (он явно имеет в виду телевизионную аппаратуру) небось по той же... зипперной цене?
Светлана. (Невозмутимо) Успокойся, папочка, сервис и интеграция стоят того...Я не могу позволить, чтобы мои соседи, с которыми я выросла и которых безумно люблю, жили подобно неандертальцам или синантропам... Вам сюда еще пару мамонтов и трут -- чистое племя первобытных людей.
Боголь. (Взвинчено) Но это же явно небескорыстно! За это же надо платить. А чем, я тебя спрашиваю ты можешь заплатить вот этому оболтусу в униформе, который сидит на подножке фургона? И чего он, собственно, ждет?
Светлана. Того же, что и ты и чего ждут все мужланы, у которых вместо мозгов в активном режиме функционируют одни только половые железы...Любви и ласки он ждет... Словом, им движет основной инстинкт, как, впрочем, и тобой...
Подкатывает коляска с Софьей Петровной.
Людмила. Ну, мы с Софочкой поехали в сторону моря, а вы нас догоняйте...
Софья Петровна. Василек, у тебя, наверное, давление поднялось, ты весь красный...
Светлана. Это у него творческий экстаз бурлит в крови.
Игрунов. (Кричит от палатки) Светик, где мои плавки?
Светлана. В шкафу, который сгорел месяц назад вместе с домом. (Боголю) А вы, Василий Савельевич, тоже будете купаться или у вас проблемы с простатитом?
Боголь. Как тебе не стыдно! Ты же знаешь, что у меня кроме инфаркта ничего больше нет... (уходит).
На сцене остается одна Светлана. Какое-то время она лежит в гамаке. Затем вскакивает и подходит к фургону, на подножке которого сидит молодой лейтенант. Он распахивает дверь фургона и галантно помогает Светлане подняться по ступенькам. Дверь закрывается и через какие-то мгновения фургон начинает приходить в движение. Он раскачивается, подпрыгивает и все это происходит в нарастающем темпе. Наконец, рессоры его не выдерживают и фургон начинает оседать, звучно лопаются шины, отваливается дверь, затем отпадает один борт, другой, раздается резкий звук сигнализации, которая с завыванием и переливами продолжала гудеть, а на ее фоне звучит музыка, которую исполняет мальчик-пианист... Из почти что развалившегося фургона выпархивает Светлана, на ходу одергивая юбку, которая у нее задрана почти до самой груди... Она спешит, с ноги слетает туфель, она спотыкается...Следом за ней, на корячках, выползает лейтенант. Он без френча, с болтающимися подтяжками...
Светлана. (В сердцах) Сумасшедший какой-то абориген, словно впервые увидел женщину. И это называется пригласить на чашечку кофе с коньяком! Думает, что из-за какой-то теле-тарелки он может заниматься бесплатным сексом. (Передразнивает) Es tevi milu, es tevi milu (по-латышски -- я тебя люблю). Тоже мне любитель-халявщик... Впрочем, секс вне политики и вне национальных предрассудков...Ох, опаздываю, опять Василий Савельевич будет дуть губы (приводит себя в порядок, подкрашивает губы, убегает).
Вечереет, на небе появляется луна, туман. Фургона не видно. Где-то поблизости раздаются голоса. Слышится песня, в два голоса -- женского и мужского...Справа появляются Светлана и Рубин. Идут в обнимку, у Рубина на в руках бутылка вина, которую он передает Светлане, та пьет из горлышка. Поют что-то типа "Первый тайм мы уже отыграли..."
Борис Наумович. Черт возьми, я такого вечера не помню с самой юности. Эх, юность, юность! Как бы хотелось пройти ее второй урок.
Светлана. Хотите быть второгодником? А мне хорошо сейчас, в юности у меня вся физиономия была в прыщах и мальчишки звали меня сифонщицей.
Борис Наумович. Авитаминоз...
Светлана. Отнюдь, просто то было раннее половое созревание. Мне все время хотелось...
Борис Наумович. Ну это в наше время не проблема...
Светлана. Я бы не сказала, что так было всегда. Ведь я училась в простой советской школе, когда еще не было ни видиков, ни порнофильмов, до всего приходилось доходить методом тыка...
Борис Наумович. И кому принадлежит честь (с ударением) первого тыка? Какому-нибудь тоже прыщавому однокашнику на пикнике, на опушке леса или в туристической палатке...Как например, сегодня... после чего Софья Петровна едва не свалилась с коляской в море...
Светлана. У нее отказали тормоза. Она сама не живет и другим не дает. Подумаешь, мы немного с Василием Савельевичем уединились, а ей почудилось, что мы в кустах чуть ли не сексом занимаемся. Если хотите знать, у Василия Савельевича на полшестого...Видимо, недавно он перенес какой-то моральный удар...Надеюсь, его последствия скоро пройдут...
Слышатся плачь и стоны Софьи Петровны, причитания Людмилы. Появляется коляска, которую толкают Людмила и Роман Иванович, позади плетется пьяненький Боголь...
Софья Петровна. (Всхлипывая) Двадцать лет коту под хвост...Он же даже не знает как правильно пишется слово "литература" -- "лЕтература" или "лИтература"... Слесарь-электрик третьего разряда... Только благодаря моей настойчивости, с грехом пополам, закончил литинститут...Я была первым его редактором, а он хоть бы раз упомянул меня на последней обложке, маленькими буковками...Сколько я за него перепечатывала...О, наверное, тысячи страниц на ломаной старой машинке "Москва", которую он купил на первый свой гонорар...У меня из-за этого развился артроз конечностей... Смотри, Людочка, пальцы до сих пор не сгибаются... И за все такая черная неблагодарность...
Людмила. Успокойтесь, Софочка, мужики все одинаковы и все, как один, кобели. Мой тоже когда-то закончил институт, защитился и убежал к белобрысой пигалице, которая работала курьером в деканате...Потом, конечно, она ему наставила рога с его же ассистентом, причем прямо в аудитории, на столе, не снимая трусиков...
Софья Петровна. У нас другое, у нас была духовная близость, но сегодняшняя его выходка меня потрясла до глубины души...Я чуть не утонула. Я сама не знала, что делаю...Я не могла коляску остановить, тормоза не работают (всхлипывает).
Игрунов. Прошу прощения, может, это не мое дело, но иногда мужчине, тем более творческому человеку, просто необходимо разгрузиться. Свобода превыше всего! Нет, я отнюдь не оправдываю Светлану, но как художник знаю: все дело в разнообразии, контрастности и новизне. Ничего другого человечество пока не придумало.
Боголь. Браво, Пикассо! Попадание в самую точку...
Софья Петровна. Видишь, Люся, эти субъекты спелись... Я очень хочу в туалет, у меня в животе от угощений Светланы начинается настоящий цунами...Не удивлюсь, если в еду был подсыпан крысид, чтобы я быстрее умерла им на радость...
Борис Наумович. Шашлык, по-моему, сделан из бродячих кошек, а вино из мочи Тарзана... Но дареному коню в зубы не глядят (зевает)... Как бы хотелось сейчас растянуться на своем диване, а не лежать на этой дырявой кошелке (направляется к гамаку)...
Софья Петровна. (Боголю) Пожалуйста, помоги мне встать... Василек, мне нужно на горшок.
Боголь. Сейчас...У нас кончился шампунь, но я помою "утку" в ручье, который так бесподобно изображен на картинах Романа Ивановича (трусит в сторону палатки).
Софья Петровна. У нас жизнь кончилась. Я хочу кофе и хоть малюсенькое пирожное...У меня износился лифчик, и я не могу своему мужу на день рождения подарить словарь Ожегова (плачет). Я хочу назад, в развитой социализм. Я хочу советскую пенсию и в санаторий в Цхалтубо, где почти бесплатно лечили артрозы (плачет навзрыд)... В конце концов, я хочу на свою этническую родину...
Борис Наумович. И напрасно, там во всю бесчинствуют олигархи ...
Софья Петровна. Я люблю олигархов, я хочу к ним...
Борис Наумович. Там не выплачивают пенсии и...
Софья Петровна. Я перейду на подножный корм. Я даже готова лечь под громилу Ельцина...только он со мной, уродиной, не захочет...
Борис Наумович. А как насчет ГУЛАГА или 37-го года?
Софья Петровна. Это было давно и неправда, зато здесь 1999-й, который я не переживу...
Борис Наумович. (Разводит руками) Ну, если мы будем про прошлое говорить, что это было давно и неправда, то пришедшие нам на смену поколения так же скажут про наше время...Вы этого хотите?
Софья Петровна. Я хочу вытащить зуб, который у меня болит с прошлого года (плачет).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13