Неожиданный приход Тоцкого застал его врасплох.
— А как здоровье Золотого? — не зная, как оттянуть время, спросил полковник. — Он скоро будет готов к выходу на волю?
— Еще дня три-четыре поваляется, — небрежно ответил ветеринар. — Но главное сейчас не это, Алексей Николаевич.
— А что?
— Вы найдите человека, который уже сейчас смог бы испортить чучело медведя. Я слышал от Золотого, что библиотекарь — ваш человек.
Чтобы все выглядело натурально, надо заблаговременно об этом позаботиться! — подвел черту Тоцкий.
Услышав о библиотекаре, полковник удивился. «Оказывается, уголовники тоже неплохо осведомлены о том, кто на нас работает», — с досадой подумал он. К большому его сожалению, планы менялись. Шторм хотел вместо конвоира посадить Светлова, выдав его за заключенного, только что прибывшего с этапа.
Это, конечно, могло вызвать подозрения у Золотого, но, с другой стороны, вор в законе, забыв об осторожности, мог проникнуться к новичку доверием и обронить фразу о своем дальнейшем маршруте после лагеря. Светлов был проинструктирован вызвать Золотого на откровенность своим желанием сбежать из колонии.
«Возможно, вор проникся бы сочувствием к молодому пареньку, — думал начальник колонии, — так как они народ сентиментальный, в особенности если дело касается осужденных малолеток. И, возможно, он сказал бы ему о конечной остановке после побега, там я его и стал бы искать». Думая об этом, Шторм мало надеялся на положительный результат, так как места в медведе было мало и вряд ли Золотой стал бы его с кем-нибудь делить. Но приход Тоцкого совсем лишил его надежды подсадить Светлова к вору в законе. Немного поговорив с ветеринаром, он понял, что ему не удастся оттянуть время, и согласился на отмену конвоира.
— А кто же будет вместо него? — напоследок спросил полковник.
— Я! — услышал он предполагаемый ответ.
— И ночью тоже?
— Ночью возле него будут дежурить верные мне санитары, — так же решительно ответил Тоцкий.
Положение для Шторма складывалось не лучшим образом, и он стал мучительно думать, как его исправить. После ухода ветеринара он поднялся из-за стола и стал прохаживаться по кабинету. Подойдя к окну, он оглядел огромную территорию колонии и остановил взгляд на клубе, возвышавшемся над остальными бараками жилой зоны. «Надо же!.. И библиотекаря они вычислили, — снова подумал полковник. — Интересно, почему блатные до сих пор его не изувечили? Значит, и нашим и вашим сладко поет. Надо его убирать».
— Стоп! — внезапно оборвал Шторм свои мысли. — А что, если вместо него я поставлю Светлова? Что из этого получится?
Он стал прикидывать, какую выгоду из этого можно извлечь. "Во-первых, он изуродует чучело медведя, а во-вторых, сможет присутствовать при том, как Золотой будет залезать в него и даже поможет ему. Что это даст? — лихорадочно думал полковник. — А если, допустим, побег будет совершаться не вечером, а утром?
Предположим, смена дотошная вечером на пункте просмотра…"
— Вполне правдоподобно, — вслух похвалил себя Шторм.
«А Светлов всю ночь проведет с Золотым в клубе и тоже изъявит желание бежать, — продолжал он развивать свои мысли. — Оказавшись в такой ситуации, Золотой едва ли сможет трезво оценить ситуацию и догадаться о подсадке. А если Светлов сумеет как следует сыграть отведенную ему роль, то не исключено, что он скажет ему о своем будущем местонахождении, куда посылать письма, и даже пообещает попозже организовать побег Светлову».
Поразмыслив еще немного, полковник пришел к заключению, что это наиболее оптимальный вариант в сложившемся положении, тем более что ничего более путного в голову ему не пришло.
Немедленно вызвав к себе Светлова, он поговорил с ним и, убедившись, что солдат усвоил свою будущую роль, отправил его в клуб, предварительно отдав распоряжение, чтобы прежнего библиотекаря перевели на полмесяца в штрафной изолятор за «нарушение режима».
* * *
Наконец-то незадолго до выздоровления Золотого во время встречи Ловчего и Тоцкого была определена дата побега, которую ветеринар и сообщил Шторму, сами же они готовились осуществить его на день раньше. В чучеле медведя находилось около тридцати стволов с дополнительной обоймой к каждому пистолету, и поэтому воровская лагерная верхушка отважилась на штурм контрольных вышек, строго ограничив круг желающих поменять черный клифт на гражданскую одежду. Вообще сохранить в тайне план побега в зоне практически невозможно, но вся лагерная воровская знать, та, что собиралась у Золотого в палате, приняла решение больше никого не включать в число беглецов и обойтись своими силами для штурма вышек часовых на «запретной зоне» по периметру лагеря. Однако Золотой, выслушав воров на очередной сходке в его палате, пошел еще дальше. Он решил, что слишком рискованно стрелять в вечернее время, когда сумерки сменяются ночной темнотой и даже в хорошо освещенной фонарями «запретной зоне» нельзя как следует рассмотреть солдата на вышке, поскольку она сделана таким образом, что он всегда остается в тени и, значит, можно промахнуться. К тому же, убедительно сказал вор, часовой сверху хорошо видит то, что происходит у него под носом, и вряд ли позволит подойти к первой полосе заграждений из колючей проволоки на близкое расстояние. Поэтому лучше сначала расстрелять контролеров, патрулирующих улицы жилой зоны, чтобы беспрепятственно подойти к зданию ДПНК и захватить дежурящих там офицеров, которые знают, как обесточить жилую и промышленную зоны, а также отключить освещение на полосе «запретной зоны» между двумя заграждениями колючей проволоки.
— Если нам удастся захватить ДПНК, можете считать себя на свободе! — высокомерно сказал Золотой. — С воли нам помогут ребята Ловчего, которые будут ждать нас с машинами и бабами! — смеясь, добавил он.
Последнее замечание вызвало у воров особенно бурную реакцию. Тоцкий, присутствовавший при этом разговоре, участия в нем не принимал. Его дело — сторона, он лишь заметил про себя, что Золотой — такой же сумасшедший, как Ловчий и вся эта оголтелая орава, готовая на любой риск.
— Слава богу, меня здесь не будет во время этого столпотворения, — еле слышно пробормотал он себе под нос.
Но волею судеб все произошло иначе, и Тоцкий оказался в самой гуще событий в тот день, когда лагерное ворье по команде Золотого должно было вечером осуществить захват ДПНК и офицеров дежурной части. Произошло все из-за беспечности воров в законе, которые накануне решили отметить последний день своего пребывания в неволе. Приобрести водку у администрации лагеря воровским авторитетам всегда просто. Братва постоянно передает им с воли деньги. В данном случае водкой их снабдил сам Тоцкий, не подозревавший, чем это для него обернется, а попросил его об этом Золотой, сказав, что каторжанам перед выходом на «дело» обязательно надо принять для смелости на «каждый глаз» по сто граммов.
После вечерней проверки, когда отряды разошлись по баракам на ночной отдых, воровские авторитеты покинули свои жилые секции и, миновав заборы локальных ограждений, собрались в бане у кочегара, который часто предоставлял им свою подсобку для тайных встреч.
Сначала ими было решено отметить последний день в неволе чисто символически, но, когда спиртное разлилось по телу приятной истомой и затуманило мозги, они махнули на все рукой и надрались до такой степени, что повалились спать тут же, не утруждая себя возвращением в свои бараки.
Первым через несколько часов проснулся Дрозд и посмотрел на часы, висевшие над входной дверью подсобки, — они показывали половину двенадцатого. Затем он глянул в окно — стояла кромешная тьма, и лишь серебристые снежинки слабо отражали далекий свет фонарей, освещавших полосу «запретной зоны».
Дрозд был все еще пьян и не мог соображать.
Дело в том, что настенные часы уже несколько лет стояли, они всего лишь служили убогим украшением подсобки кочегара. Вор знал об этом, но от чрезмерной дозы спиртного напрочь забыл. Вспомнив, что пить они начали после вечерней поверки и отбоя, приблизительно в то же время, что и показывали часы, Дрозд решил, что спать так мало он не мог, следовательно, уже прошли сутки. При этой мысли он вскочил на ноги и стал яростно будить остальных.
— Вставайте! — орал он во все горло. — Волю проспим!.. Вы только поглядите на часы!..
Никому из просыпающихся воров не пришло в голову, что за сутки, о которых орал Дрозд, должно пройти две поверки — утренняя и вечерняя — и что за это время лагерный патруль обязательно разыскал бы их пьяных в этой подсобке и определил в штрафной изолятор.
Будучи сами с затуманенным рассудком, они поднялись на ноги и, ничего не соображая, всей сворой бросились к клубу, который находился от бани всего в полусотне шагов.
Поднималась метель, и на улицах жилой зоны не было ни души, поэтому одиннадцать воров в законе, никем не замеченные, дошли до клуба и постучались в дверь. Открыл им заспанный Светлов, который теперь был библиотекарем и одновременно сторожем. Увидев перед собой незнакомого, бандиты хотели броситься на него, но Светлов вовремя сообразил, кто перед ним: знакомясь с личными делами воровских авторитетов, он видел их фотографии.
— Вы от Золотого?! — радостно воскликнул он. — Проверить, все ли в порядке с медведем?!
Проходите!
Эти слова обескуражили их, они растерянно уставились на него.
— Так ты тоже человек Тоцкого? — с трудом сообразил Дрозд.
— Ага, — машинально кивнул головой Светлов, хотя представления не имел, о ком речь.
— Так тебя специально поставили на время вместо прежнего библиотекаря? — удивился вор. — И ты все знаешь о побеге?!
— Конечно, — ответил Светлов, — я бы и сам смотался из этого гнилого болота, но, к сожалению, у меня нет такого авторитета, как у Золотого.
— А ты кто такой? — вмешался Гриф, свирепо разглядывая Светлова. — Я что-то тебя в лагере раньше не видел.
— Не время сейчас выяснять, почему ты его не видел, — осадил Дрозд приятеля. — Я тоже его ни разу не встречал, но он ясно сказал, что от Тоцкого, тем более знает о побеге. Пошли с нами, если хочешь вырваться на свободу, — сказал он Светлову и направился в красный уголок клуба. За ним ринулись остальные, включая библиотекаря.
Уже на ходу парень почувствовал, что от заключенных несет перегаром. Его немного лихорадило, но он старался держать себя в руках.
Однако, увидев, как воры разбили чучело медведя и стали доставать из мешков с песком пистолеты, он не смог унять дрожи. Светлов помнил наставления Шторма и Каравайцева, что воровские авторитеты непредсказуемы и от них можно ожидать чего угодно, но такого предположить не могли даже они. Он не заметил, как в его руке оказался пистолет с запасной обоймой, и только позже вспомнил, что его сунул ему Дрозд. Вооружившись (на каждого приходилось по три пистолета), воры покинули клуб и направились к санчасти, где все еще находился Золотой. Светлову, вопреки желанию, пришлось тоже пойти с ними, чтобы не навлечь на себя подозрений, к тому же одним из наставлений Шторма и Каравайцева было умение мгновенно ориентироваться в экстремальной ситуации. Помня о своем задании, он самоотверженно пошел вместе с ворами, не ведая о том, что его ждет.
* * *
Часы показывали половину седьмого утра, до подъема оставалось полчаса. Патрульные контролеры собрались погреться в дежурной части ДПНК перед тем, как разойтись для поверки заключенных по отрядам. Тоцкий в это время уже находился в санчасти и делал обход.
Зайдя в палату Золотого, он поздоровался с ним и принялся делать ему укол. За этим занятием их и застали ворвавшиеся в санчасть полупьяные друзья Золотого. Увидев перед собой вооруженное ворье, ни Тоцкий, ни его пациент ничего не поняли и с удивлением смотрели на прибывших.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
— А как здоровье Золотого? — не зная, как оттянуть время, спросил полковник. — Он скоро будет готов к выходу на волю?
— Еще дня три-четыре поваляется, — небрежно ответил ветеринар. — Но главное сейчас не это, Алексей Николаевич.
— А что?
— Вы найдите человека, который уже сейчас смог бы испортить чучело медведя. Я слышал от Золотого, что библиотекарь — ваш человек.
Чтобы все выглядело натурально, надо заблаговременно об этом позаботиться! — подвел черту Тоцкий.
Услышав о библиотекаре, полковник удивился. «Оказывается, уголовники тоже неплохо осведомлены о том, кто на нас работает», — с досадой подумал он. К большому его сожалению, планы менялись. Шторм хотел вместо конвоира посадить Светлова, выдав его за заключенного, только что прибывшего с этапа.
Это, конечно, могло вызвать подозрения у Золотого, но, с другой стороны, вор в законе, забыв об осторожности, мог проникнуться к новичку доверием и обронить фразу о своем дальнейшем маршруте после лагеря. Светлов был проинструктирован вызвать Золотого на откровенность своим желанием сбежать из колонии.
«Возможно, вор проникся бы сочувствием к молодому пареньку, — думал начальник колонии, — так как они народ сентиментальный, в особенности если дело касается осужденных малолеток. И, возможно, он сказал бы ему о конечной остановке после побега, там я его и стал бы искать». Думая об этом, Шторм мало надеялся на положительный результат, так как места в медведе было мало и вряд ли Золотой стал бы его с кем-нибудь делить. Но приход Тоцкого совсем лишил его надежды подсадить Светлова к вору в законе. Немного поговорив с ветеринаром, он понял, что ему не удастся оттянуть время, и согласился на отмену конвоира.
— А кто же будет вместо него? — напоследок спросил полковник.
— Я! — услышал он предполагаемый ответ.
— И ночью тоже?
— Ночью возле него будут дежурить верные мне санитары, — так же решительно ответил Тоцкий.
Положение для Шторма складывалось не лучшим образом, и он стал мучительно думать, как его исправить. После ухода ветеринара он поднялся из-за стола и стал прохаживаться по кабинету. Подойдя к окну, он оглядел огромную территорию колонии и остановил взгляд на клубе, возвышавшемся над остальными бараками жилой зоны. «Надо же!.. И библиотекаря они вычислили, — снова подумал полковник. — Интересно, почему блатные до сих пор его не изувечили? Значит, и нашим и вашим сладко поет. Надо его убирать».
— Стоп! — внезапно оборвал Шторм свои мысли. — А что, если вместо него я поставлю Светлова? Что из этого получится?
Он стал прикидывать, какую выгоду из этого можно извлечь. "Во-первых, он изуродует чучело медведя, а во-вторых, сможет присутствовать при том, как Золотой будет залезать в него и даже поможет ему. Что это даст? — лихорадочно думал полковник. — А если, допустим, побег будет совершаться не вечером, а утром?
Предположим, смена дотошная вечером на пункте просмотра…"
— Вполне правдоподобно, — вслух похвалил себя Шторм.
«А Светлов всю ночь проведет с Золотым в клубе и тоже изъявит желание бежать, — продолжал он развивать свои мысли. — Оказавшись в такой ситуации, Золотой едва ли сможет трезво оценить ситуацию и догадаться о подсадке. А если Светлов сумеет как следует сыграть отведенную ему роль, то не исключено, что он скажет ему о своем будущем местонахождении, куда посылать письма, и даже пообещает попозже организовать побег Светлову».
Поразмыслив еще немного, полковник пришел к заключению, что это наиболее оптимальный вариант в сложившемся положении, тем более что ничего более путного в голову ему не пришло.
Немедленно вызвав к себе Светлова, он поговорил с ним и, убедившись, что солдат усвоил свою будущую роль, отправил его в клуб, предварительно отдав распоряжение, чтобы прежнего библиотекаря перевели на полмесяца в штрафной изолятор за «нарушение режима».
* * *
Наконец-то незадолго до выздоровления Золотого во время встречи Ловчего и Тоцкого была определена дата побега, которую ветеринар и сообщил Шторму, сами же они готовились осуществить его на день раньше. В чучеле медведя находилось около тридцати стволов с дополнительной обоймой к каждому пистолету, и поэтому воровская лагерная верхушка отважилась на штурм контрольных вышек, строго ограничив круг желающих поменять черный клифт на гражданскую одежду. Вообще сохранить в тайне план побега в зоне практически невозможно, но вся лагерная воровская знать, та, что собиралась у Золотого в палате, приняла решение больше никого не включать в число беглецов и обойтись своими силами для штурма вышек часовых на «запретной зоне» по периметру лагеря. Однако Золотой, выслушав воров на очередной сходке в его палате, пошел еще дальше. Он решил, что слишком рискованно стрелять в вечернее время, когда сумерки сменяются ночной темнотой и даже в хорошо освещенной фонарями «запретной зоне» нельзя как следует рассмотреть солдата на вышке, поскольку она сделана таким образом, что он всегда остается в тени и, значит, можно промахнуться. К тому же, убедительно сказал вор, часовой сверху хорошо видит то, что происходит у него под носом, и вряд ли позволит подойти к первой полосе заграждений из колючей проволоки на близкое расстояние. Поэтому лучше сначала расстрелять контролеров, патрулирующих улицы жилой зоны, чтобы беспрепятственно подойти к зданию ДПНК и захватить дежурящих там офицеров, которые знают, как обесточить жилую и промышленную зоны, а также отключить освещение на полосе «запретной зоны» между двумя заграждениями колючей проволоки.
— Если нам удастся захватить ДПНК, можете считать себя на свободе! — высокомерно сказал Золотой. — С воли нам помогут ребята Ловчего, которые будут ждать нас с машинами и бабами! — смеясь, добавил он.
Последнее замечание вызвало у воров особенно бурную реакцию. Тоцкий, присутствовавший при этом разговоре, участия в нем не принимал. Его дело — сторона, он лишь заметил про себя, что Золотой — такой же сумасшедший, как Ловчий и вся эта оголтелая орава, готовая на любой риск.
— Слава богу, меня здесь не будет во время этого столпотворения, — еле слышно пробормотал он себе под нос.
Но волею судеб все произошло иначе, и Тоцкий оказался в самой гуще событий в тот день, когда лагерное ворье по команде Золотого должно было вечером осуществить захват ДПНК и офицеров дежурной части. Произошло все из-за беспечности воров в законе, которые накануне решили отметить последний день своего пребывания в неволе. Приобрести водку у администрации лагеря воровским авторитетам всегда просто. Братва постоянно передает им с воли деньги. В данном случае водкой их снабдил сам Тоцкий, не подозревавший, чем это для него обернется, а попросил его об этом Золотой, сказав, что каторжанам перед выходом на «дело» обязательно надо принять для смелости на «каждый глаз» по сто граммов.
После вечерней проверки, когда отряды разошлись по баракам на ночной отдых, воровские авторитеты покинули свои жилые секции и, миновав заборы локальных ограждений, собрались в бане у кочегара, который часто предоставлял им свою подсобку для тайных встреч.
Сначала ими было решено отметить последний день в неволе чисто символически, но, когда спиртное разлилось по телу приятной истомой и затуманило мозги, они махнули на все рукой и надрались до такой степени, что повалились спать тут же, не утруждая себя возвращением в свои бараки.
Первым через несколько часов проснулся Дрозд и посмотрел на часы, висевшие над входной дверью подсобки, — они показывали половину двенадцатого. Затем он глянул в окно — стояла кромешная тьма, и лишь серебристые снежинки слабо отражали далекий свет фонарей, освещавших полосу «запретной зоны».
Дрозд был все еще пьян и не мог соображать.
Дело в том, что настенные часы уже несколько лет стояли, они всего лишь служили убогим украшением подсобки кочегара. Вор знал об этом, но от чрезмерной дозы спиртного напрочь забыл. Вспомнив, что пить они начали после вечерней поверки и отбоя, приблизительно в то же время, что и показывали часы, Дрозд решил, что спать так мало он не мог, следовательно, уже прошли сутки. При этой мысли он вскочил на ноги и стал яростно будить остальных.
— Вставайте! — орал он во все горло. — Волю проспим!.. Вы только поглядите на часы!..
Никому из просыпающихся воров не пришло в голову, что за сутки, о которых орал Дрозд, должно пройти две поверки — утренняя и вечерняя — и что за это время лагерный патруль обязательно разыскал бы их пьяных в этой подсобке и определил в штрафной изолятор.
Будучи сами с затуманенным рассудком, они поднялись на ноги и, ничего не соображая, всей сворой бросились к клубу, который находился от бани всего в полусотне шагов.
Поднималась метель, и на улицах жилой зоны не было ни души, поэтому одиннадцать воров в законе, никем не замеченные, дошли до клуба и постучались в дверь. Открыл им заспанный Светлов, который теперь был библиотекарем и одновременно сторожем. Увидев перед собой незнакомого, бандиты хотели броситься на него, но Светлов вовремя сообразил, кто перед ним: знакомясь с личными делами воровских авторитетов, он видел их фотографии.
— Вы от Золотого?! — радостно воскликнул он. — Проверить, все ли в порядке с медведем?!
Проходите!
Эти слова обескуражили их, они растерянно уставились на него.
— Так ты тоже человек Тоцкого? — с трудом сообразил Дрозд.
— Ага, — машинально кивнул головой Светлов, хотя представления не имел, о ком речь.
— Так тебя специально поставили на время вместо прежнего библиотекаря? — удивился вор. — И ты все знаешь о побеге?!
— Конечно, — ответил Светлов, — я бы и сам смотался из этого гнилого болота, но, к сожалению, у меня нет такого авторитета, как у Золотого.
— А ты кто такой? — вмешался Гриф, свирепо разглядывая Светлова. — Я что-то тебя в лагере раньше не видел.
— Не время сейчас выяснять, почему ты его не видел, — осадил Дрозд приятеля. — Я тоже его ни разу не встречал, но он ясно сказал, что от Тоцкого, тем более знает о побеге. Пошли с нами, если хочешь вырваться на свободу, — сказал он Светлову и направился в красный уголок клуба. За ним ринулись остальные, включая библиотекаря.
Уже на ходу парень почувствовал, что от заключенных несет перегаром. Его немного лихорадило, но он старался держать себя в руках.
Однако, увидев, как воры разбили чучело медведя и стали доставать из мешков с песком пистолеты, он не смог унять дрожи. Светлов помнил наставления Шторма и Каравайцева, что воровские авторитеты непредсказуемы и от них можно ожидать чего угодно, но такого предположить не могли даже они. Он не заметил, как в его руке оказался пистолет с запасной обоймой, и только позже вспомнил, что его сунул ему Дрозд. Вооружившись (на каждого приходилось по три пистолета), воры покинули клуб и направились к санчасти, где все еще находился Золотой. Светлову, вопреки желанию, пришлось тоже пойти с ними, чтобы не навлечь на себя подозрений, к тому же одним из наставлений Шторма и Каравайцева было умение мгновенно ориентироваться в экстремальной ситуации. Помня о своем задании, он самоотверженно пошел вместе с ворами, не ведая о том, что его ждет.
* * *
Часы показывали половину седьмого утра, до подъема оставалось полчаса. Патрульные контролеры собрались погреться в дежурной части ДПНК перед тем, как разойтись для поверки заключенных по отрядам. Тоцкий в это время уже находился в санчасти и делал обход.
Зайдя в палату Золотого, он поздоровался с ним и принялся делать ему укол. За этим занятием их и застали ворвавшиеся в санчасть полупьяные друзья Золотого. Увидев перед собой вооруженное ворье, ни Тоцкий, ни его пациент ничего не поняли и с удивлением смотрели на прибывших.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42