сухощавым, длиннолицым, с острым, хрящеватым носом, светлыми, зализанными назад, волосами. Только в те годы он был ко в гражданском костюме, а в щеголеватом мундире. Вспомнилась та открытка крупным планом: надменное, самодовольное, чуть улыбающееся лицо с темным пятнышком пониже скулы; широко распростертые руки — одна к далекой перспективе гор, другая — к зыбистому, залитому солнцем морю. Через весь снимок надпись: «Милая Грета! Твое море, твои горы Я здесь, твой Вилли. Алушта, 1942 год»…
Задумавшись, Ярута не расслышал вопроса полковника, и до слуха его дошел лишь ответ арестованного:
— Я всё сказал, герр полковник.
Домой Ярута приехал поздно. На кровати, не раздеваясь в ожидании его, спала Наташа Подполковник немного постоял над ней, и потихоньку лег, стараясь не разбудить жену Закрыл глаза, но сон не шел. Встреча с Либихом остро напомнила ему весну 1945 года, и в памяти чередой поплыли события тех дней Вспомнилось доброе лицо Максима Зименко с пышными казацкими усами, лицо старого солдата, совсем немного не дошагавшего до Победы, Как это он говорил в своих беседах с Кипке: «разъясняю суть да дело и что к чему». Не зря разъяснял. Видишь, Кипке, бывший батрак, теперь — бургомистр.
Потом Яруте вспомнилась первая встреча с Наташей, милой девушкой с черными, как лесная ягода, глазами, то горящими ненавистью к врагам, к войне, искалечившей ее юность, то нежными, чуткими к чужому горю, как сама русская душа…
«Как хорошо, что я ее тогда встретил», — уже засыпая, подумал он…

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13