Кастэн усадил меня и налил стаканчик какой-то желтушной жидкости, которую он мне представил под претенциозным названием "домашний аперитив". Это было горько и сладко одновременно, я никогда не глотал такой ужасной микстуры.
В душе я ругал себя за свою честность, а эта кладбищенская крыса славила меня за этот поступок.
– Так вы не здешний?
– Нет. Из Парижа...
– Вы работаете?
– Я хотел бы. Поэтому я и приехал в ваш город. Друг сообщил мне, что каучуковая фабрика искала коммивояжера. Я раньше уже работал в химической промышленности.
В его голосе слышался интерес, когда он спросил меня:
– Одним словом, вы сейчас без работы?
– Одним словом, да. Два года назад я оставил работу в Париже и связался с одним мошенником, который собирался организовать предприятие в Марокко. Туда ушли и те небольшие сбережения, что были у меня. Два года я томился в маленьком бюро в Касабланке. Там была жуткая жара, и я никогда не видел у нас никого, даже своего компаньона. Я вернулся в прошлом месяце. Хотел найти работу там, но в ту пору французу в Марокко устроиться было непросто. Короче, я снова во Франции, без единого сантима, без работы. Это совсем не смешно.
– Вы женаты?
– По счастью, нет.
Это я сказал от чистого сердца, при этом живо повернулся к молодой женщине, неподвижно стоявшей у косяка двери.
– Я хочу сказать, по счастью для женщины, которая могла бы за меня выйти.
Она улыбнулась мне. Это было первый раз, и мне показалось, что луч света осветил комнату.
– Здесь у вас с работой не вышло? – спросил могильщик.
– Меня опередили.
– А вам хотелось бы работать в наших местах?
– Все равно где. Ну а здесь... Местность мне нравится. Я и сам из провинции.
Это, конечно же, было "липой", я это сказал только затем, чтобы понравиться им.
Он схватил свою проклятую бутылку с домашним аперитивом.
– Еще слезинку?
Поистине у него был профессиональный жаргон.
– Нет, право, вообще-то я не пью.
Он одобрительно поморгал.
– Вы правы. Мой папаша был алкоголиком, а за разбитые горшки платит Ашилл Кастэн. – И добавил с гордостью: – Ашилл – это я.
Наступило время прощания. Жена вернулась к плите.
– Ну, что ж, месье Кастэн, рад был познакомиться...
– Еще раз спасибо.
Мы пожали руки перед тем, как выйти за порог магазина. Его рука была сухой и холодной. Он не отпустил меня. Его пальцы были, как когти хищной птицы.
– Скажите-ка, месье...
Я вспомнил, что еще не представился.
– Блэз Деланж.
Я ожидал продолжения, но он, казалось, колебался. В его быстрых маленьких глазках читалось раздумье, что для него было непривычным.
– Вы хотите что-то сказать?
Он внимательно оглядел меня с ног до головы без всякого стеснения. Я едва сдержался, чтобы не послать его.
– А если я сделаю вам одно предложение?
– Мне?
– Вас это удивляет?
– Господи, это зависит от того, о чем пойдет речь.
Блондинка вернулась из кухни, где она добавляла воду в телячье жаркое.
– Вы уходите? – спросила она.
В ее голосе был немой укор, а большие голубые глаза казались еще более встревоженными.
– Мне надо на поезд и...
Но муж прервал меня:
– Ты знаешь, о чем я подумал, Жермена?
На самом деле он обращался ко мне, просто разговаривать с женой было для него проще. Гробовщик прочистил горло.
– Мне нужен помощник, чтобы заменять меня, так как мое здоровье оставляет желать лучшего. Поскольку месье ищет работу... Мне кажется, что...
Клянусь, я чуть не расхохотался. Это было самое необычное предложение, какое мне когда-либо делали. Я – могильщик... Я представил себя в треуголке, в туфлях с пряжками, с черной накидкой на плечах, идущим впереди похоронной процессии. Нет, это уж слишком похоже на фарс. Однако я удержался от смеха.
– Заменять вас в чем? – спросил я. – Я совершенно не знаю вашу профессию, месье Кастэн, кроме того, это не слишком веселое занятие.
– Вы ошибаетесь, оно не хуже других.
Ну вот, я его завел. Как и все люди, страдающие желудком, он был крайне чувствителен.
– Я этого не отрицаю, однако считаю, что оно требует некоторых... э-э-э... качеств, которыми я не обладаю.
– Но которые вы сможете приобрести. Конечно, речь не идет о том, чтобы вы организовывали похороны, но наше ремесло включает в себя и другие стороны, которые меня утомляют. Наша работа, видите ли, начинается с каталога... А вы, месье Деланж, боитесь мертвых?
Я прокрутил в голове всех своих умерших знакомых.
– Страх – это не то слово. Я... Они у меня вызывают робость.
– От этой робости легко избавиться, поверьте мне. Вначале и я был, как вы... А потом привык.
Кастэн пожал плечами.
– Я знаю, профаны городят всякое о нашей профессии. Им трудно представить, что это нормальная работа. Однако я могу вас уверить, что хлеб могильщиков имеет тот же вкус, что и хлеб людей других профессий.
В это время в магазине зазвонил телефон, и он вышел. Оставшись наедине с женщиной, я вытащил из кармана фотографию и незаметно протянул ей.
– Возьмите.
Она сунула ее за вырез блузки и прошептала:
– Спасибо.
Некоторое время мы смотрели друг на друга, Жермена была из тех женщин, которых хочется видеть немного несчастными, чтобы иметь возможность их утешить.
Раздался щелчок, извещавший о конце телефонного разговора.
– Оставайтесь, – выдохнула она.
Произнесла ли она на самом деле это слово, я не знаю. Теперь я спрашиваю себя, а не почудилось ли мне?
Кастэн вернулся с удовлетворенным видом.
– Звонили по поводу клиента, – ликующе сказал он. – Безработица нам не угрожает. Конечно, пенициллин и сульфамиды у нас кое-что отнимают, но... Что вы решили?
Я чувствовал на себе взгляд его жены, не осмеливаясь посмотреть на нее.
– Можно попробовать, – вздохнул я.
2
Конечно, златые горы он не предлагал: двадцать тысяч франков в месяц, обед в полдень и небольшой процент с дел.
Кастэн уверял меня, что таким образом я смогу улучшить свое положение. С учетом обедов это давало заработок около пятидесяти тысяч франков.
Могильщик сказал, что с таким доходом в их городке я буду жить как принц. Он знает небольшой отель, где я смогу устроиться за сносную плату. Короче, он нахваливал мою новую жизнь тем больше, чем больше я сомневался.
– И потом, – заключил он, – в конце концов, если дело не пойдет, мы всегда сможем расстаться, не так ли?
Я согласился.
– Хорошо, вы едете в Париж за вашим чемоданом и возвращаетесь?
Я подумал, что если опять окажусь в столице, то никогда больше не выберусь оттуда, чтобы схоронить себя в этой дыре, точнее, чтобы хоронить других.
– Не беда, у меня есть товарищ, который сможет выслать мои вещи. Если вы позволите, я ему позвоню.
– Звоните сейчас же.
Кастэн был мил. Его жена поставила еще один прибор, пока мы ждали звонка. От вкусного запаха мяса меня аж мутило: я ел от случая к случаю, и настоящая еда искушала меня.
Меня соединили с Фаржо, и в двух словах я объяснил ему, что нашел подходящее дельце.
– В какой области? – встревожился он.
– Похоронное дело.
– Нет, серьезно...
– Серьезно. Я буду продавать гробы, старина. Ты даже не знаешь, как это здорово.
Разговаривая, я разглядывал "образцы", развешанные по стенам этого зловещего магазина. Он мне пообещал, что перешлет в этот же день мой чемодан.
Застолье было сердечным. Кастэн явно разволновался из-за моего присутствия.
– Кстати, вы умеете водить машину?
– Да, а что?
– Я подумываю о фургоне. Конечно, для самих похорон у меня кое-что есть, но не постоянно. Кроме того, возможны и другие перевозки: забрать из морга, перевезти...
Жермена Кастэн взглядом подбадривала меня. Она понимала, насколько этот разговор мне кажется варварским, и старалась смягчить его, как могла. А могла она многое... Я думаю, женщина поняла, что я согласился только из-за нее. В определенном смысле это и облегчало наши отношения, и чертовски усложняло их!
Я стремился остаться наедине с ней, чтобы поговорить. Эта странная пара скрывала какую-то тайну...
Но желанный разговор в этот день не состоялся. После обеда Кастэн потащил меня в привокзальную гостиницу, где, ссылаясь на свою дружбу с управляющим, он добился комнаты с видом на улицу за непомерную, на мой взгляд, цену.
Затем мы пошли к клиентам, звонившим утром. Это были по здешним меркам богатые люди, у них была лесопилка. Утром скончался их дед. Прежде чем переступить порог, мой "патрон" преподал мне курс практической психологии.
– Видите, Деланж, – сказал он мне, – здесь не на что рассчитывать. Увидите, это будет предпоследний класс и нищенский гроб.
– Почему вы так думаете?
– Потому что речь идет о дедушке. Вот уже десять лет, как они кормили его с ложечки и трижды в день меняли постельное белье. Если бы они могли, то выбросили бы покойника на помойку.
Он крутанул древнюю бронзовую вертушку звонка, и старая сморщенная служанка открыла нам дверь, фальшиво хныча. Она отвела нас в комнату умершего, где семья показывала покойника соседям и в двадцатый раз рассказывала о его смерти.
Сын усопшего, здоровый краснорожий детина с белыми волосами, увлек нас в столовую, он выставил три стакана на стол и вытащил старую бутылку бургундского. Пока хозяин дома искал штопор, Кастэн шепнул мне:
– Эти мерзавцы меня убивают своей выпивкой. И отказаться невозможно, это их раздражает.
– Перейдем к жестокой необходимости, – протяжно завел он.
Его постная мина вызывала у меня смех. Он заметил это и бросил яростный взгляд, затем извлек из портфеля папочку с рисунком, в которой были фотографии гробов, распятий, катафалков и других похоронных безделушек.
– Что вы выберете, месье Ришар?
Краснорожий толстяк покачал головой.
– Самое необходимое, – заявил он без обиняков. – Вы знали моего отца? Вкусы у него были простые.
Снова красноречивый взгляд Кастэна... В его глазах читалось: "Я же вам говорил..."
Я разозлился:
– Месье Ришар, – бросился я в атаку, – это как раз по вашей части... У вас есть доски, и будет достаточно сбить из них гроб. Мы же хотим помочь вам воздать последние почести вашему отцу и доказать вашим близким, что для вас он не просто надоевший старикашка!
У Кастэна перехватило дыхание. Его глазенки увеличились так, что я смог в них увидеть себя, как в дьявольском зеркале. Его правый ботинок безуспешно шаркал по полу, нащупывая мой левый, который я благоразумно сунул под ножку стула. Наш клиент выглядел как побитая собака.
– Конечно, – пробормотал он, – конечно, и я тоже говорю...
Я был в ударе, почувствовав своеобразный юмор в этом необычном ремесле.
– Ну, конечно, месье Ришар, вы говорите "самое необходимое"! Надеюсь, я вас не оскорблю, посчитав, что в этой ситуации вы исходите из соображений экономии и вы, надеюсь, не думаете, что кто-то намерен воспользоваться вашим горем. Однако посмотрим правде в глаза. Вы потеряли того, кому обязаны всем. Что подумают люди, если они увидят, что вы его хороните как попало? Вы же знаете их! Всегда готовы посплетничать, оплевать любого. Они скажут, что вы неблагодарны, или, что еще хуже для вашего дела, что у вас нет денег, чтобы выглядеть прилично.
Была задета его гордость.
– Вы правы, – заявил он. Затем обратился к Кастэну: – Он верно говорит. Мне нравятся красноречивые люди. Это ваш служащий?
– Да, – кивнул Кастэн, – он из Парижа.
Ему оставалось лишь вытащить свой каталог и сообщить цены. Торговец досками созрел. Я думаю, имей мы в нашем каталоге гроб из чистого золота, мы бы продали и его.
Выйдя на улицу, Кастэн долго не мог вымолвить ни слова. Раздраженный молчанием, я сам вызвал его на разговор:
– Ну, патрон, что вы скажете о таком начале?
Он остановился, пожал плечами и пробормотал:
– Ваши методы несколько резковаты. Но результат сногсшибательный!
– А разве это не самое главное?
– Действительно. Но другие могли бы возмутиться.
– Ну и что? Экая важность, если вы не боитесь конкуренции. Нет, месье Кастэн, клиенты любят, когда их подталкивают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13