Консьержка смотрит на меня.
– Вовсе нет, – отвечает она после паузы. – Она очень старая дама, волосы красит и...
– Ладно, спасибо...
Решение принято. Снова поднимаюсь на второй и достаю из кармана маленький инструмент, которым вразумляю замки.
Открыв в два счета дверь, захожу в квартиру.
Все в порядке. Печка погасла. Нет ни души.
Я открываю двери одну за другой и на кухне нахожу лежащую на полу настоящую вдову Бомар. Язык у нее вылез изо рта, а глаза из орбит – она задушена полотенцем.
Анджелино изобретательный тип. Его оригинальный способ решения квартирного вопроса заставит призадуматься министра строительства. Его система проста: он засекает в тихом доме с больной консьержкой квартиру, занимаемую одинокой женщиной, убирает ее – и квартирой можно пользоваться в свое удовольствие.
Я должен был догадаться, что Анджелино не отдаст себя в руки полиции. Как потешался этот толстяк, ведя со мной деловой разговор... Он просто ухохатывался надо мной!
Я наталкиваюсь на вечный и тревожный вопрос: зачем эта мизансцена? Почему он хотел со мной встретиться?
Тут в тумане, заполняющем мои мозги, начинает мигать огонек. Мне кажется, Анджелино было нужно провести тест... Он хотел знать, проглотит ли Секретная служба крючок с наживкой, и в качестве подопытного кролика выбрал меня.
Смерть Вольфа заставила его понять, что мы им заинтересовались. Он захотел оценить масштаб несчастья и для этого устроил встречу со мной. Вот почему он так хотел отпустить живыми меня и моего коллегу Равье.
Да, я чувствую, что ухватился за веревочку, которая может привести меня к правде. К настоящей!
Почему гангстер дал мне понять, что действительно готовит акцию на Ке д`Орсей? Возможно, потому, что это не так и на сегодня у него совсем другие планы, а то, что наши силы будут сосредоточены в этом секторе, его весьма устраивает...
Очень неглупая мысль.
А как же малышка Ринкс? Так, ее похитили где-то два часа назад, то есть еще до того, как подручный Анджелино привел меня сюда, а значит, похищение девушки не зависело от результата моей встречи с итальяшкой. Это точно...
Я начинаю обыскивать квартиру в надежде найти какую-нибудь зацепку, но обнаруживаю только бутылки из-под кьянти. Очевидно, гангстеры в сие почтенное жилище принесли только выпивку.
Тощая зацепка. Да что я говорю! Скелетическая!,
Однако я внимательно осматриваю одну бутылку. Это кьянти «Руфино» из Фиренцы. Кроме оригинальной разноцветной этикетки есть и вторая, овальная, поменьше размером, с белыми буквами на красном фоне: К. И. В. и адресом мелкими буквами: Париж, ул. Лафайет, д. 104 . Продолжаю осмотр и с удивлением констатирую, что наверху есть узенькая синяя этикеточка, окружающая горлышко. На ней номер: М. 144.868 . Я и не знал, что бутылки кьянти пронумерованы.
Я сую бутылку под мышку и сваливаю, бросив последний сочувственный взгляд на бедную вдову Бомар. Анджелино отправил ее к мужу... Этот парень уважает семейные узы.
Глава 13
«К. И. В.» означает «Компания по импорту вин». По крайней мере, так мне сообщает медная табличка, прибитая к двери дома сто четыре по улице Лафайет.
Рядом находится большой склад, земля вокруг которого потемнела от разлитого вина. Парни в кожаных фартуках перекатывают бочки.
Я вдыхаю мощные винные пары, прежде чем постучать в застекленную дверь кабинета. Сердитый голос приглашает меня войти. Захожу в комнату, похожую на аквариум, но никого в ней не вижу. Осматриваюсь и наконец обнаруживаю нечто черное, согнувшееся у ящика картотеки. Черная штука вдруг распрямляется и оказывается особой лет шестидесяти, похожей на аиста в трауре, явно оставшейся девственницей.
У нее на носу пенсне, как на старинных фотографиях, а на затылке пучок размером с ананас.
– Что вам угодно? – спесиво спрашивает она.
– Справочку.
Ставлю на стол бутылку из-под кьянти:
– Это ваше?
Она сует свой острый нос в бутылку и заявляет:
– Несомненно. А что? Вы хотите предъявить рекламацию?
Я вытаскиваю свое удостоверение и показываю ей. У нее захватывает дух.
– Что случилось? – осведомляется она.
– Представьте себе, я вбил себе в голову найти того, кто выпил эту бутылку...
Оказывается, старуха не страдает размягчением мозга. Не говоря ни слова, она смотрит на номер и, бормоча его, идет свериться с регистром.
Она перелистывает толстенную книжищу, высунув язык, что делает ее похожей на хамелеона.
– Эта бутылка была отправлена во франко-итальянский магазин на бульваре Барсес, – говорит она.
– Спасибо..
Я забираю бутылку.
– Всего хорошего, мадемуазель...
В тот момент, когда я выхожу за дверь, она не выдерживает.
– Господин комиссар... – бормочет она.
– Да?
– Произошло убийство? – спрашивает старая дева, предвкушая захватывающий рассказ.
– Нет, – отвечаю, – изнасилование... Она содрогается.
– Какой ужас! Как это произошло?
Сказываются шестьдесят лет воздержания.
– Садист лишил старую деву невинности при помощи ножа для колки льда, – небрежна говорю я. – Это было жутко..
И отваливаю, сдерживая сильное желание заржать, в то время как старуха захлебывается слюной.
Хозяин магазина – толстый брюнет, разговаривающий с великолепным пьемонтским акцентом.
Я ему показываю бутылку, удостоверение и свои глаза. Все это убеждает его энергично сотрудничать с полицией.
– Ету бютильку, – говорит он, – я знаю. Я продаль ее с мнёго дрюгих в дом стё двенадцать, булевар Рошешуар. Етот клиента пиль много кьянти Каждый неделью я посылаль ему штюк сорок...
Этот итальянчик просто льет бальзам мне надушу. Будь он чисто выбрит, я бы его расцеловал.
– Фамилия клиента?
– Дупон...
Мне требуется несколько секунд, чтобы понять, что он хотел сказать «Дюпон».
Дюпон! Анджелино не очень напрягает воображение, когда выдает себя за француза.
– Вы знаете этого малого?
– Ньет. Я знаю толькЕ его слюжанка. Ето старая итальянка.
Он описывает ее, и я без труда узнаю милейшую Альду. Сейчас она интересует меня больше всех прочих женщин.
– Все совпадает, – говорю я. – Значит, так, старина, вы меня никогда не видели. Мне кажется, это избавит вас от многих неприятностей
Он становится серо-оранжевым.
– Мадонна! – шепчет он.
Он готов шлепнуться на задницу.
Теперь я могу улыбаться. Анджелино очень умен, но, как и все люди, совершает ошибки. Эта бутылка кьянти доставит ему немало неприятностей. Это мне говорит мой палец, а он в данном вопросе спец, поверьте мне.
Я отправляюсь на бульвар Рошешуар. Дом сто двенадцать рядом с большим кафе. Консьержка сообщает, что месье Дюпон живет на втором.
Анджелино питает к нижним этажам слабость. Может, он астматик, может, хочет жить поближе к выходу.
Я поднимаюсь и решительно нажимаю на звонок.
Проходит несколько секунд, прежде чем дверь открывается. Я ожидал оказаться нос к носу с Альдой или с амбалом вроде Мэллокса, но сильно ошибаюсь.
При нашей работе надо быть готовым ко всему.
Особа, держащаяся за открытую дверь, первоклассный кусочек. Не знаю, видели ли вы в журналах фото Мисс Вселенной? Так вот, эта девочка – Мисс Вселенная, умноженная на десять тысяч. Посмотреть на нее – все равно что съездить на Капри.
Представьте себе киску среднего роста, но так сложенную, как не мог себе представить и Леонардо да Винчи. Грудь, сразу вызывающая желание ее потрогать, горящие глаза, влажные губы, готовые к поцелуям, черные волосы и великолепная кожа янтарного цвета. Щечки напоминают оттенок некоторых провансальских фарфоровых вещиц. Она одета в красное платье, а запах ее духов отправляет прямо в рай.
– Что вы хотите? – спрашивает она меня. На ее полных губах расцветает легкая улыбка. Когда в моем жизненном пространстве появляется куколка с такой фигуркой и мордашкой, я чувствую, что у меня разжижается спинной мозг, и совершенно забываю, как течет Сена: то ли с запада на восток, то ли с юга на север...
– Увидеть месье Анджелино, – отвечаю. Я проглатываю слюну. У меня в горле как будто пачка ваты.
Ее улыбка становится шире.
– Вы, должно быть, ошиблись этажом, – отвечает она. – Во всяком случае, я не знаю человека с таким именем.
– Вы в этом уверены?
Ее улыбка мгновенно исчезает.
– Но, месье... – строго говорит она.
– Ладно, – быстро перебиваю я. – В таком случае я хочу сказать пару слов месье Дюпону.
– Кто его спрашивает?
– Двоюродный плетень забора Люка; того самого, у которого на велике нет клапана. Понимаете, что я хочу сказать?
Ее классически прекрасное лицо краснеет, и она собирается резко захлопнуть дверь, но я привык к таким реакциям, и моя левая нога блокирует створку.
– Ну знаете! – возмущенно кричит она. – Вы нахал! – Она оборачивается и зовет: – Шарль!
Появляется здоровый малый. Он похож на футбольного вратаря и, как вратарь, одет в свитер со скатанным воротом.
Его волосы подстрижены бобриком, нос немного набок, глаза маловыразительны. – Я тут, – говорит он.
– Займись этим человеком, – велит прекрасная брюнетка. – Мне не нравятся его манеры...
Она отходит от двери в прихожую. Вратарь смотрит на меня.
– Вам кого?
– Месье Дюпона.
– Это я, – заявляет он.
– Я так и думал, – усмехаюсь я.
– Так чего вам надо?
– Мы можем поговорить?
– О чем?
– О том, о чем вы знаете, и о том, о ком вы думаете... За этим я и пришел...
Насмешка и ирония до него доходят туго. Он хмурит брови, спрашивая себя, издеваюсь я над ним или что...
Я переступаю через порог.
– Заходите, – говорит он запоздало. – Мне нужно срочно поговорить с Анджелино, – заявляю я. – И чем скорее я окажусь перед ним, тем быстрее вы избавитесь от моего присутствия.
– Анджелино? А кто это такой? – удивляется он. Красавица выражала свое изумление просто великолепно. У этого примитива так не получается. Он так же силен в искусстве притворства, как грудной младенец в игре в белот.
– Не притворяйтесь удивленным, – ворчу я. – Бегите сообщить итальяшке, что один его кореш хочет ему сообщить нечто ультраконфиденциальное.
– Это... это сделать трудновато, – говорит он. Мои нервы не выдерживают.
– Зато это легко, – отвечаю я и бью его кулаком в пузо. Вратарь складывается пополам. Он не ожидал, что разговор при мет такой оборот.
Не давая ему времени прийти в себя, я отправляю свое колено в его причинное место. Он визжит как поросенок и валится на пол. Я кончаю с визгом ударом каблука по шее.
Хотя это маленькое представление было быстрым, оно произвело некоторый шум, тем более что вратарь при падении опрокинул вешалку.
Вновь появляется сирена с огненными глазами. В руке она держит пистолет, который, кажется, намерена использовать против меня.
– Стоп! – кричу я. – Вокруг полно народу, девочка? Выстрел привлечет внимание и доставит тебе массу неприятностей, особенно если попадет по назначению.
Она стоит неподвижно, держа палец на спусковом крючке. Если тот чувствителен, то в самое ближайшее время со мной может случиться небольшая неприятность.
Внезапно я падаю вперед.
Она стреляет. Пуля рикошетом отлетает от стены.
Я качусь, как бочка, в ее сторону и сбиваю ее с ног. Именно в этот момент она открывает огонь снова.
Мне удается вывернуть ей руку, и пули летят в плиточный пол. Наконец я вырываю пушку из ее пальчиков.
– Ладно, – говорю, – а теперь побеседуем. Она не отвечает и прикусывает свое запястье, глядя в одну точку. Я прослеживаю за направлением ее взгляда и замечаю, что одна из пуль случайно влетела в затылок вратаря. Впрочем, случайно или нет, ему от этого не легче.
– Я его убила, – недоверчиво говорит она.
– Что-то вроде этого, – подтверждаю я. – Вот что бывает, когда красивая женщина начинает играть с огнестрельным оружием.
– Шарль, – бормочет она.
– Звать его бесполезно, – объясняю я ей. – Я еще ни разу не видел, чтобы покойник беседовал с дамой.
Сунув в карман ее пушку, я встаю на ноги и галантно протягиваю красавице руку, чтобы помочь ей подняться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17