Я даже умудряюсь на время забыть, в каком опасном положении мы все находимся, как вдруг:
Глава 17
Это привычка такая - обожаю заканчивать главу на самом интересном месте. У читателя появляется желание скорее перевернуть страницу или выбросить книгу...
Но действительно, как я только что сказал, вдруг слышится шум, перекрывающий пение нашего соловья Берю. Будто подземный взрыв в шахте. Такое бывает, когда где-нибудь в зале настраивают музыкальную аппаратуру и дуют в микрофон, чтобы попробовать звучание. Обычно в таких случаях с усилением не стесняются, так что у счастливчиков, сидящих в зале, вянут уши.
"Алло! Алло!" - раздается будто с планеты Марс
Берю произносит "квак" и замолкает. Монархи перестают отбивать ладоши, а королева-мать слюнявит палец, укушенный свободолюбивой челюстью.
Мы все поднимаем головы, поскольку голос звучит откуда-то сверху, как всякий уважающий себя сверхъестественный голос.
И тут я обнаруживаю в центре огромной люстры громкоговоритель. Среди хрустальных висюлек динамик почти незаметен, но издает звуки, вызывающие звон подвесок. Граждане присутствующие шушукаются, задают друг другу вопросы типа "Что это такое?" да "Откуда взялось?" Все устремляют взгляды на Окакиса, который вновь впадает в транс. Обиженный невниманием Берю, как всегда кстати, заявляет, что неприлично, мол, затыкать рот певцу, да еще его масштаба. Это все равно что пощекотать эквилибриста под куполом цирка как раз в момент подготовки прыжка через шест. В таких случаях часто бывает смертельный исход. А у теноров может застрять в глотке неосторожно пущенный реминор, и тогда он задыхается насмерть, так что и кислородная подушка не поможет.
Но Толстяк не успевает закончить свой монолог, поскольку голос из поднебесья, поражающий воображение своей силой и уверенностью, вновь бьет по барабанным перепонкам.
- Алло! Алло! Пусть все замолчат, сохраняют спокойствие и внимательно слушают, что я скажу!
Пауза. Королева Мелания осеняет себя крестным знамением. Это вообще относится к привилегиям королей и королев - осенять всех крестным знамением, особенно если имеется крест под рукой.
- Что это все, в конце концов, значит? - вскрикивает Окакис. - Кто тут установил динамик?
Вновь звучит голос:
- Господин Окакис, подойдите к чаше с цветами в углу салона за статуей Дианы. Внутри вы найдете микрофон, возьмите его, тогда нам будет легче общаться друг с другом.
Но любопытная ситуация, дорогие мои, - гостей это абсолютно не колышет. Наоборот, они находят такой оборот событий забавным, думая, что речь идет об очередном розыгрыше, фарсе - словом, гвозде программы! Они с удовольствием устраиваются поудобнее в ожидании продолжения спектакля. Только у троих присутствующих ощущается некоторая слабость в коленках: Глории, Окакиса и вашего покорного слуги. Они-то как раз понимают всю серьезность положения. Во всяком случае, им наконец удастся узнать (кстати, вам тоже) развязку всей истории.
Окакис спешит в указанное с небес место и действительно находит микрофон. Он берет его дрожащей рукой и, как неопытный певец-любитель, подносит ко рту:
- В чем дело?
- Господин Окакис собственной персоной? - вопрошает голос.
- Да, - неуверенно произносит лишенный судов судовладелец.
- Очень рад вас слышать, господин Окакис. Организация "Зет" шлет вам свои наилучшие пожелания.
- Что за шутки? - взвизгивает грек.
- Вы сейчас быстро поймете, что мы вовсе не шутим!
- Кто вы?
- Разве вы не слышали? Я же вам сказал - организация "Зет".
- Где вы?
- На борту подводной лодки примерно в трехстах метрах от вашего причала. Если вы посмотрите в нашу сторону, то в ярком свете луны легко нас увидите и поймете, что я не лгу.
Толпа снимается с места и устремляется на террасу. Признаюсь, поскольку обещал вам рассказывать все начистоту, я тоже бегу вместе со всеми.
И правда, в море на рейде виднеется темная масса, по очертаниям очень похожая на субмарину. Да, собственно, так и есть, поскольку бортовые огни в рубке и по корпусу не дадут спутать такое судно ни с чем другим.
Голос, выдержав паузу, вновь обращается к присутствующим:
- Позволю себе выразить искреннее уважение к столь высокому обществу. В бинокль я вижу короля Фарука, господина Бипланна, его величество Омона Бам-Тама, а также других знаменитых особ. Теперь возвращайтесь на свои места.
Невозможно поверить, но этот резкий голос с призвуком металла, усиленный с помощью электроники, обладает большой гипнотической силой.
- Господин Окакис, - вновь льется сквозь хрусталь люстры, - прошу вас, вас лично и ваших знатных гостей, выслушать сейчас мои объяснения. В 1945 году подводная лодка военно-морского флота США на своем борту несла атомную бомбу для доставки на одну из баз в Тихом океане. Бомба была предназначена для наших новых японских друзей. Это я говорю специально для вашего гостя его превосходительства Нету Метро Киото. (Тут голос умолкает и слышится идиотское хмыканье.)
Вот теперь до гостей наконец доходит, что это не шутка и не розыгрыш, и они бледнеют за рекордно короткий срок. Чтобы получить такой быстрый результат, понадобилось бы несколько тонн самого эффективного отбеливателя.
Голос прокашливается, при этом слушатели вынуждены зажимать ушные раковины чем придется. Затем продолжает:
- Подводная лодка была подбита недалеко от Кокпинока японским крейсером. Пущенная с корабля торпеда попала в корпус, и лодка затонула. Следующей ночью лодка вновь всплыла благодаря мужеству и воле экипажа, задраившего пробоину в балласте... Однако подводная лодка была слишком повреждена, чтобы продолжать путь, поэтому командир дал приказ бросить якорь у атолла и захоронить атомную бомбу среди кораллов, что и было исполнено... (Вновь пауза, во время которой мы слышим характерное бульканье и отрыжку, усиленную динамиком, поскольку наш невидимый диктор решил промочить себе горло.) Надеюсь, вам все ясно из сказанного? Тогда я, с вашего позволения, продолжу. Так вот, бомбу спрятали на острове, и лодка с трудом пошла к эквадорским берегам. Но, увы, ей не суждено было дойти до порта, поскольку другая подводная лодка, на этот раз немецкая, торпедировала ее рано утром .следующего дня. Все члены экипажа погибли, за исключением одного... Я являюсь тем спасшимся членом экипажа. Вместе с мятежными матросами, поднявшимися против нынешнего общества, мы образовали организацию "Зет".
Голос умолкает. Среди приунывших слушателей начинается тихий ропот. Господин Педе хнычет, Эдгар Слабуш просит соединить его со своим правительством, королеве Мелании срочно требуется возвратиться домой, а генерал фон Дряхлер потирает ручонки при мысли о том, что именно немецкая подлодка потопила ту проклятую субмарину.
Толстяк, забыв об осторожности, подходит ко мне и спрашивает:
- Это что, бред или как?
- Боюсь, что нет, Толстяк.
- Полагаю, самые умные из вас уже поняли, о чем идет речь, - вновь гудит голос. - Вам пришла в голову не слишком удачная идея, господин Окакис, построить свой дворец из "Тысячи и одной ночи" на этом острове. (Снова прокашливание, так что из люстры с красивым звоном сыплются хрустальные подвески...) Все, кто слышит меня, сосредоточьтесь и не впадайте в истерику. Сейчас я сообщу вам главное. В настоящий момент вы все находитесь над атомной бомбой. Мощность ее не меньше той, что была сброшена на Хиросиму. В течение долгих месяцев под покровом ночи мы, со своей стороны, также готовились к приему. Но по-своему! Господин Окакис, это будет самым большим фейерверком, поскольку мы заминировали бомбу и установили взрыватель с дистанционным управлением, поэтому можем взорвать ее с большого расстояния.
Вопль пробегает по нашим рядам, будто на стадионе, когда из тоннеля на дорожку выскакивают марафонцы.
Слабонервная Алоха Келебатуза падает в обморок. Ла Кавале ищет глазами диван пошире, чтобы сделать то же самое. Господин Педе прижимает к груди свою высохшую бабушку, давно потерявшую нить происходящего, и кричит о своем нежелании отдавать Богу душу за просто так, у него-де слишком высокий пост, чтобы позволить себе подобные шутки, не говоря уже о связях в высших сферах и паре долматинов дома, которые без своего хозяина помрут от тоски.
- Спокойно! Спокойно! - призывает громкоговоритель. - Послушайте меня! Если мы взорвем бомбу, то остров будет буквально стерт с лица земли. Не будет ни вас, ни шикарной обстановки, которая вас окружает. Бежать вам тоже не удастся, поскольку в вашем распоряжении осталось лишь несколько маленьких лодочек, на которых мы испортили моторы. А на веслах вам понадобится не меньше суток, чтобы достаточно удалиться от эпицентра взрыва... Итак, если не договоримся, то ровно через сорок пять минут мы нажимаем на кнопку и остров прекращает свое существование.
Это называется разогреть атолл, как говаривали в эпоху ядерного испытания на атолле Бикини. Грустное дело, честно говоря! Думайте что хотите, но осознавать себя сидящим задницей на атомной бомбе не очень весело. Вот вам, пожалуйста, и новая ситуация. Если б я хоть на секунду мог представить, что со мной такое случится! Поспешно пытаюсь ухватиться за малейшую надежду, повторяя про себя, что, наверное, это чья-то чудовищная шутка, фарс! Но мой природный ум уверяет меня в обратном. Параллельно со строительными работами проводились и другие, и обнаруженный на дне труп интенданта в сетке-рабице служит тому доказательством! Ящики, найденные на дне, очевидно, не что иное, как звуковое оборудование, обеспечивающее работу микрофонов, тайно установленных прямо в зале приемов. Вы подумайте только, подводная лодка! Мощь организации
"Зет" приведет в трепет кого угодно!
Нервозность достигает своего апогея. Все кричат, плачут, умоляют, протестуют, угрожают, сквернословят и выкрикивают: мол, я принц, я королева, я богат, я генерал, а я просто светлость, аристократ или звезда! И никто из них не хочет отправляться к благородным праотцам. Есть такие, кто предлагает немедленно поднять восстание, бороться и не сдаваться, а некоторые советуют вступить в переговоры с противником, обвести врага вокруг пальца, заставить отступить или перековаться в мирных граждан. Слабаки рвутся утопиться, амбициозные - возвыситься. Одни затягивают "Отче наш", другие грозят кулаком в горизонт, уверяя, что "им это так просто не пройдет!". Каждый за себя и сам по себе в общем бедламе. Но нависшая катастрофа скоро объединяет всех в какофонический хор: протестанты и католики, мусульмане и израелиты (из элиты), буддисты, ученики Конфуция, страдающие за Далай-ламу печенью, запорами, простатитом, литературным поносом, европейцы и вегетарианцы. Нестройный хор империи страха! Паника среди крыс тонущего корабля! Свергнутые со своих тронов через черный ход монархи всех мастей чувствуют себя брошенными, отвергнутыми, бредущими в страшном болоте с задранными штанинами. Конец династиям, господа! Голубая кровь свертывается, как и всякая другая. Если эта проклятая бомба чихнет, сливки вселенной и их услужливые рабы моментально объединятся в форме одного атомного гриба.
Я смотрю на Антигону. Уткнувшись лицом в мой смокинг, она дрожит, как птенчик, которому показывают мультфильмы "Том и Джерри". Глория в задумчивости закуривает сигарету - она обмозговывает свою дальнейшую карьеру спец агента. Я подмигиваю ей и говорю:
- Зато мы теперь знаем, что к чему, а, куколка?
Что касается Берю, то он находит момент вполне подходящим, чтобы налить себе большой бокал шампанского. Пьет с шумом спускаемой в унитазе воды, затем громко отделывается от излишнего углекислого газа и так же громко заявляет, как всегда к месту:
- Господа и дамы, похоже, морская прогулка их величеств закончится на облаках! - Потом радостно улыбается и развивает свою демократическую мысль:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Глава 17
Это привычка такая - обожаю заканчивать главу на самом интересном месте. У читателя появляется желание скорее перевернуть страницу или выбросить книгу...
Но действительно, как я только что сказал, вдруг слышится шум, перекрывающий пение нашего соловья Берю. Будто подземный взрыв в шахте. Такое бывает, когда где-нибудь в зале настраивают музыкальную аппаратуру и дуют в микрофон, чтобы попробовать звучание. Обычно в таких случаях с усилением не стесняются, так что у счастливчиков, сидящих в зале, вянут уши.
"Алло! Алло!" - раздается будто с планеты Марс
Берю произносит "квак" и замолкает. Монархи перестают отбивать ладоши, а королева-мать слюнявит палец, укушенный свободолюбивой челюстью.
Мы все поднимаем головы, поскольку голос звучит откуда-то сверху, как всякий уважающий себя сверхъестественный голос.
И тут я обнаруживаю в центре огромной люстры громкоговоритель. Среди хрустальных висюлек динамик почти незаметен, но издает звуки, вызывающие звон подвесок. Граждане присутствующие шушукаются, задают друг другу вопросы типа "Что это такое?" да "Откуда взялось?" Все устремляют взгляды на Окакиса, который вновь впадает в транс. Обиженный невниманием Берю, как всегда кстати, заявляет, что неприлично, мол, затыкать рот певцу, да еще его масштаба. Это все равно что пощекотать эквилибриста под куполом цирка как раз в момент подготовки прыжка через шест. В таких случаях часто бывает смертельный исход. А у теноров может застрять в глотке неосторожно пущенный реминор, и тогда он задыхается насмерть, так что и кислородная подушка не поможет.
Но Толстяк не успевает закончить свой монолог, поскольку голос из поднебесья, поражающий воображение своей силой и уверенностью, вновь бьет по барабанным перепонкам.
- Алло! Алло! Пусть все замолчат, сохраняют спокойствие и внимательно слушают, что я скажу!
Пауза. Королева Мелания осеняет себя крестным знамением. Это вообще относится к привилегиям королей и королев - осенять всех крестным знамением, особенно если имеется крест под рукой.
- Что это все, в конце концов, значит? - вскрикивает Окакис. - Кто тут установил динамик?
Вновь звучит голос:
- Господин Окакис, подойдите к чаше с цветами в углу салона за статуей Дианы. Внутри вы найдете микрофон, возьмите его, тогда нам будет легче общаться друг с другом.
Но любопытная ситуация, дорогие мои, - гостей это абсолютно не колышет. Наоборот, они находят такой оборот событий забавным, думая, что речь идет об очередном розыгрыше, фарсе - словом, гвозде программы! Они с удовольствием устраиваются поудобнее в ожидании продолжения спектакля. Только у троих присутствующих ощущается некоторая слабость в коленках: Глории, Окакиса и вашего покорного слуги. Они-то как раз понимают всю серьезность положения. Во всяком случае, им наконец удастся узнать (кстати, вам тоже) развязку всей истории.
Окакис спешит в указанное с небес место и действительно находит микрофон. Он берет его дрожащей рукой и, как неопытный певец-любитель, подносит ко рту:
- В чем дело?
- Господин Окакис собственной персоной? - вопрошает голос.
- Да, - неуверенно произносит лишенный судов судовладелец.
- Очень рад вас слышать, господин Окакис. Организация "Зет" шлет вам свои наилучшие пожелания.
- Что за шутки? - взвизгивает грек.
- Вы сейчас быстро поймете, что мы вовсе не шутим!
- Кто вы?
- Разве вы не слышали? Я же вам сказал - организация "Зет".
- Где вы?
- На борту подводной лодки примерно в трехстах метрах от вашего причала. Если вы посмотрите в нашу сторону, то в ярком свете луны легко нас увидите и поймете, что я не лгу.
Толпа снимается с места и устремляется на террасу. Признаюсь, поскольку обещал вам рассказывать все начистоту, я тоже бегу вместе со всеми.
И правда, в море на рейде виднеется темная масса, по очертаниям очень похожая на субмарину. Да, собственно, так и есть, поскольку бортовые огни в рубке и по корпусу не дадут спутать такое судно ни с чем другим.
Голос, выдержав паузу, вновь обращается к присутствующим:
- Позволю себе выразить искреннее уважение к столь высокому обществу. В бинокль я вижу короля Фарука, господина Бипланна, его величество Омона Бам-Тама, а также других знаменитых особ. Теперь возвращайтесь на свои места.
Невозможно поверить, но этот резкий голос с призвуком металла, усиленный с помощью электроники, обладает большой гипнотической силой.
- Господин Окакис, - вновь льется сквозь хрусталь люстры, - прошу вас, вас лично и ваших знатных гостей, выслушать сейчас мои объяснения. В 1945 году подводная лодка военно-морского флота США на своем борту несла атомную бомбу для доставки на одну из баз в Тихом океане. Бомба была предназначена для наших новых японских друзей. Это я говорю специально для вашего гостя его превосходительства Нету Метро Киото. (Тут голос умолкает и слышится идиотское хмыканье.)
Вот теперь до гостей наконец доходит, что это не шутка и не розыгрыш, и они бледнеют за рекордно короткий срок. Чтобы получить такой быстрый результат, понадобилось бы несколько тонн самого эффективного отбеливателя.
Голос прокашливается, при этом слушатели вынуждены зажимать ушные раковины чем придется. Затем продолжает:
- Подводная лодка была подбита недалеко от Кокпинока японским крейсером. Пущенная с корабля торпеда попала в корпус, и лодка затонула. Следующей ночью лодка вновь всплыла благодаря мужеству и воле экипажа, задраившего пробоину в балласте... Однако подводная лодка была слишком повреждена, чтобы продолжать путь, поэтому командир дал приказ бросить якорь у атолла и захоронить атомную бомбу среди кораллов, что и было исполнено... (Вновь пауза, во время которой мы слышим характерное бульканье и отрыжку, усиленную динамиком, поскольку наш невидимый диктор решил промочить себе горло.) Надеюсь, вам все ясно из сказанного? Тогда я, с вашего позволения, продолжу. Так вот, бомбу спрятали на острове, и лодка с трудом пошла к эквадорским берегам. Но, увы, ей не суждено было дойти до порта, поскольку другая подводная лодка, на этот раз немецкая, торпедировала ее рано утром .следующего дня. Все члены экипажа погибли, за исключением одного... Я являюсь тем спасшимся членом экипажа. Вместе с мятежными матросами, поднявшимися против нынешнего общества, мы образовали организацию "Зет".
Голос умолкает. Среди приунывших слушателей начинается тихий ропот. Господин Педе хнычет, Эдгар Слабуш просит соединить его со своим правительством, королеве Мелании срочно требуется возвратиться домой, а генерал фон Дряхлер потирает ручонки при мысли о том, что именно немецкая подлодка потопила ту проклятую субмарину.
Толстяк, забыв об осторожности, подходит ко мне и спрашивает:
- Это что, бред или как?
- Боюсь, что нет, Толстяк.
- Полагаю, самые умные из вас уже поняли, о чем идет речь, - вновь гудит голос. - Вам пришла в голову не слишком удачная идея, господин Окакис, построить свой дворец из "Тысячи и одной ночи" на этом острове. (Снова прокашливание, так что из люстры с красивым звоном сыплются хрустальные подвески...) Все, кто слышит меня, сосредоточьтесь и не впадайте в истерику. Сейчас я сообщу вам главное. В настоящий момент вы все находитесь над атомной бомбой. Мощность ее не меньше той, что была сброшена на Хиросиму. В течение долгих месяцев под покровом ночи мы, со своей стороны, также готовились к приему. Но по-своему! Господин Окакис, это будет самым большим фейерверком, поскольку мы заминировали бомбу и установили взрыватель с дистанционным управлением, поэтому можем взорвать ее с большого расстояния.
Вопль пробегает по нашим рядам, будто на стадионе, когда из тоннеля на дорожку выскакивают марафонцы.
Слабонервная Алоха Келебатуза падает в обморок. Ла Кавале ищет глазами диван пошире, чтобы сделать то же самое. Господин Педе прижимает к груди свою высохшую бабушку, давно потерявшую нить происходящего, и кричит о своем нежелании отдавать Богу душу за просто так, у него-де слишком высокий пост, чтобы позволить себе подобные шутки, не говоря уже о связях в высших сферах и паре долматинов дома, которые без своего хозяина помрут от тоски.
- Спокойно! Спокойно! - призывает громкоговоритель. - Послушайте меня! Если мы взорвем бомбу, то остров будет буквально стерт с лица земли. Не будет ни вас, ни шикарной обстановки, которая вас окружает. Бежать вам тоже не удастся, поскольку в вашем распоряжении осталось лишь несколько маленьких лодочек, на которых мы испортили моторы. А на веслах вам понадобится не меньше суток, чтобы достаточно удалиться от эпицентра взрыва... Итак, если не договоримся, то ровно через сорок пять минут мы нажимаем на кнопку и остров прекращает свое существование.
Это называется разогреть атолл, как говаривали в эпоху ядерного испытания на атолле Бикини. Грустное дело, честно говоря! Думайте что хотите, но осознавать себя сидящим задницей на атомной бомбе не очень весело. Вот вам, пожалуйста, и новая ситуация. Если б я хоть на секунду мог представить, что со мной такое случится! Поспешно пытаюсь ухватиться за малейшую надежду, повторяя про себя, что, наверное, это чья-то чудовищная шутка, фарс! Но мой природный ум уверяет меня в обратном. Параллельно со строительными работами проводились и другие, и обнаруженный на дне труп интенданта в сетке-рабице служит тому доказательством! Ящики, найденные на дне, очевидно, не что иное, как звуковое оборудование, обеспечивающее работу микрофонов, тайно установленных прямо в зале приемов. Вы подумайте только, подводная лодка! Мощь организации
"Зет" приведет в трепет кого угодно!
Нервозность достигает своего апогея. Все кричат, плачут, умоляют, протестуют, угрожают, сквернословят и выкрикивают: мол, я принц, я королева, я богат, я генерал, а я просто светлость, аристократ или звезда! И никто из них не хочет отправляться к благородным праотцам. Есть такие, кто предлагает немедленно поднять восстание, бороться и не сдаваться, а некоторые советуют вступить в переговоры с противником, обвести врага вокруг пальца, заставить отступить или перековаться в мирных граждан. Слабаки рвутся утопиться, амбициозные - возвыситься. Одни затягивают "Отче наш", другие грозят кулаком в горизонт, уверяя, что "им это так просто не пройдет!". Каждый за себя и сам по себе в общем бедламе. Но нависшая катастрофа скоро объединяет всех в какофонический хор: протестанты и католики, мусульмане и израелиты (из элиты), буддисты, ученики Конфуция, страдающие за Далай-ламу печенью, запорами, простатитом, литературным поносом, европейцы и вегетарианцы. Нестройный хор империи страха! Паника среди крыс тонущего корабля! Свергнутые со своих тронов через черный ход монархи всех мастей чувствуют себя брошенными, отвергнутыми, бредущими в страшном болоте с задранными штанинами. Конец династиям, господа! Голубая кровь свертывается, как и всякая другая. Если эта проклятая бомба чихнет, сливки вселенной и их услужливые рабы моментально объединятся в форме одного атомного гриба.
Я смотрю на Антигону. Уткнувшись лицом в мой смокинг, она дрожит, как птенчик, которому показывают мультфильмы "Том и Джерри". Глория в задумчивости закуривает сигарету - она обмозговывает свою дальнейшую карьеру спец агента. Я подмигиваю ей и говорю:
- Зато мы теперь знаем, что к чему, а, куколка?
Что касается Берю, то он находит момент вполне подходящим, чтобы налить себе большой бокал шампанского. Пьет с шумом спускаемой в унитазе воды, затем громко отделывается от излишнего углекислого газа и так же громко заявляет, как всегда к месту:
- Господа и дамы, похоже, морская прогулка их величеств закончится на облаках! - Потом радостно улыбается и развивает свою демократическую мысль:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29