— Игги, — сказал мистер Ковак, — я не хочу, чтобы ты пускал сплетни о людях. Ты слышишь меня?
Игги слышал его, слышал. Он отпрянул назад, как будто ему дали пощечину, стоял и как-то странно смотрел на мистера Ковака. Он ничего не говорил и даже не шевельнулся, когда мистер Роуз подошел к нему и снова положил руку на плечо.
— Ты слышал, что сказал твой папа, а, детка? — сказал мистер Роуз.
Игги снова ничего не сказал.
— Конечно, слышал, — сказал мистер Роуз, — и мы с тобой понимаем теперь друг друга гораздо лучше — словно камень с души свалился.
Кстати, заходи ко мне в любое время, для тебя найдется много разных поручений. Я плачу хорошо, можешь не беспокоиться.
Он достал из кармана кредитный билет.
— Вот, — сказал он, сунув его в руку Игги, — вот, чтобы ты имел представление. А теперь пойди развлекись.
Игги посмотрел на деньги как лунатик. Я был совершенно сбит с толку. По моим представлениям, это был триумф, а Игги стоял ошеломленный, вместо того чтобы откровенно радоваться. И только когда с нами заговорил сержант, он словно бы проснулся.
— Ладно, ребята, — сказал он, — дуйте домой, а с остальными мы еще кое-что обсудим.
Я не стал дожидаться, чтобы меня упрашивали, вышел и быстро зашагал по улице, а Игги мотался позади меня, не говоря ни слова.
Три квартала я уже пробежал, оставался один. Я не замедлил шага до тех пор, пока не оказался рядом со своим домом. И никогда я не радовался огням в родных окнах больше, чем в тот момент. Но я не вошел внутрь сразу. Я внезапно понял, что вижу Игги в последний раз, и я неловко задержался. Я никогда не любил прощаться.
— Это хорошо, — сказал я, — я имею в виду, хорошо что мистер Роуз дал тебе доллар. Ведь это целых двадцать мячей.
— Да? — спросил Игги — так же весело, как до этого посмотрел на своего отца. — Держу пари, это новенькая клюшка для гольфа. Вот так!
Пойдем со мной к “Лео”, я покажу тебе.
Мне хотелось пойти с ним, но еще больше меня тянуло домой.
— Ах, мои домашние будут огорчены, если я приду поздно, — сказал я.
— Как бы то ни было, ты не можешь купить клюшку на доллар. Для этого нужно гораздо больше чем доллар.
— Ты думаешь? — сказал Игги, затем медленно открыл ладонь, так что я увидел, что он держит. Это была не долларовая кредитка — к моему ужасу, там было пять долларов.
* * *
Как сказала моя жена, это было давным-давно. За тридцать пять лет до того, как фотограф сделал снимок с Игнеса Ковака, человека известного в мире рэкета, распростертого у колес своей большой машины, с пулевой раной во лбу и с сумкой для гольфа на сиденье рядом с ним.
Тридцать пять лет назад я понял значение последних его слов и действий, когда мы стояли лицом друг к другу на улице Бруклина, после чего разошлись каждый своей дорогой.
Я разинул рот, увидев деньги в руке Игги. Это были сокровища Креза, сумма встревожила меня.
— Ого, — воскликнул я, — целых пять бабок! Куча денег! Лучше отдай их отцу, а то он набросится на тебя.
Вдруг я, к своему удивлению, увидел, что рука, держащая деньги, дрожит. Игги дрожал, как будто он окунулся в ледяную воду.
— Отдать старику? — закричал он в ответ, обнажив сжатые зубы. Знаешь, что я сделаю, если он попытается расправиться со мной? Я пожалуюсь на него мистеру Роузу — вот что! Тогда увидишь!
Он развернулся и побежал прочь по улице, слепо направившись навстречу своей судьбе.

1 2 3 4