В субботу настала очередь Кольберга. Он взялся за дело с еще меньшим воодушевлением, чем Мартин Бек, и результат был соответственный.
А именно – никакой.
Вся беда в том, что нет надежных свидетелей.
Рад опросил всех, кто тогда находился на почте. Четыре человека подтвердили, что Сигбрит Морд и Фольке Бенгтссон разговаривали друг с другом, но никто из них не слышал, что было сказано.
Но Фольке Бенгтссон не мог этого знать.
Не лучше обстояло дело и со злополучной Сигне Перссон – что она видела и чего не видела, когда встретила грузовик Бенгтссона.
Одно не подлежало сомнению. Сигбрит Морд мертва, и её убийца не пожалел труда, чтобы спрятать тело.
– Она могла бы тут всю зиму пролежать, – сказал Рад. – И никто бы её не нашел, если бы не эти чудаки, которые бродят вокруг озер.
Они стояли у места преступления, если преступление и впрямь было совершено здесь, и смотрели на сотрудников, которые искали и фиксировали следы на участке, обгороженном веревкой.
Мартин Бек глубоко вздохнул, и Рад вопросительно поглядел на него своими живыми карими глазами.
Сегодня была очередь Кольберга продолжать однообразный диалог с Фольке Бенгтссоном, и Мартин Бек забыл, что его старого товарища нет рядом с ним. Кольберг обычно понимал вздохи Мартина Бека. Они столько лет проработали вместе, что мыслили одинаково. Чаще всего. И понимали друг друга без слов. Разумеется, не всегда.
И разве можно было требовать от Рада, чтобы он понимал, почему Мартин Бек вздыхает.
– Ты чего вздыхаешь? – спросил Рад.
Мартин Бек не ответил.
– Место преступления тебе не по душе? Если это место преступления. Скорее всего оно.
– После вскрытия будем точно знать, – сказал Мартин Бек.
Если спросить себя, случайно ли было выбрано место, ответ мог быть только один: нет. Более или менее хорошо этот уголок знал только владелец да периодически работавшие здесь люди. Ближайшая постройка – дача, которая пустовала с конца сентября.
Место глухое, настоящий медвежий угол. Заехать сюда мог только человек, твердо уверенный, что он благополучно выберется обратно на дорогу.
Если кто и знал это место, то скорее всего кто-нибудь из живущих поблизости.
Фольке Бенгтссон и Сигбрит Морд жили недалеко, и если исходить из того, что Бенгтссон виновен – а многие так считали, и пока никто не взялся бы доказать обратное, – то место преступления только усиливало подозрения против него. Будь дорога в хорошем состоянии, он мог бы добраться сюда из Андерслёва за десять минут. И ведь именно в этом направлении он, по его собственным словам, ехал.
Прислонясь к высокому штабелю распиленных стволов, Мартин Бек смотрел на ельник за буреломом.
– Как, по-твоему, Херрготт? Можно было проехать сюда на обычной машине семнадцатого октября?
Рад почесал затылок, так что шляпа еще сильнее сдвинулась набекрень.
– По-моему, да. До штабеля можно было доехать. Сквозь бурелом этот даже на танке не пробиться. Сидеть, Тимми, слышишь! Вот так, славный песик.
Криминалисты, изучавшие место преступления, привезли с собой овчарку – опытную ищейку, и Тимми никак не мог усидеть спокойно, ему непременно хотелось выяснить, что происходит.
– Отпусти его, – сказал Мартин Бек и невольно зевнул. – Вдруг найдет что-нибудь.
– Еще подерутся.
– Там будет видно.
Рад спустил Тимми с поводка, и пес тотчас принялся обнюхивать землю.
– Только Тимми нам еще не хватало, – послышался через минуту голос Эверта Юханссона, одного из криминалистов.
– Если он что найдет, присмотрись как следует, – отозвался Рад.
Вскоре Юханссон подошел к ним. Одетый в комбинезон и резиновые сапоги, он тяжело топал по сучьям бурелома.
– Вид у нее жуткий, – сказал он.
Мартин Бек кивнул. Вообще-то он слишком часто видел такие вещи, они уже перестали производить на него впечатление. Останки Сигбрит Морд выглядели далеко не привлекательно, но ему случалось наблюдать кое-что похуже.
– Можете увозить, как только будут сделаны снимки, – заметил Мартин Бек. – Потом поглядим, что псы приволокут.
– Тимми тут подобрал что-то непонятное. – Эверт Юханссон держал в руке полиэтиленовый мешочек.
– Забирайте все посторонние предметы, – сказал Мартин Бек.
– Тут какая-то ветошь лежит, – сообщил Рад, ковыряя землю носком сапога.
– Бери и ветошь тоже.
Обогнув штабель бревен, они приблизились к веревочной ограде, за которой дежурили неутомимые газетчики.
– Одно мне ясно, – сказал Рад. – На старом грузовике Фольке я не взялся бы сюда проехать. Даже в сухую погоду.
– А на своей машине?
– Моя прошла бы. До того, как военные тут поколесили.
– А тебе не приходило в голову, что Бертиль Морд тоже должен знать эти места?
– Приходило, приходило...
Они перебрались через ограждение. Вместе с газетчиками стоял один из подчиненных Рада.
Репортеры вели себя смирно.
– Ты не ходил, не смотрел? – спросил полицейского один из репортеров.
– Не дай бог.
Мартин Бек усмехнулся. Смесь трагедии с деревенской идиллией. Он больше привык к атмосфере злобной подозрительности, чреватой ударами полицейских дубинок.
– Она голая? – обратился репортер к Мартину Беку.
– Не совсем, насколько я могу судить.
– Но это убийство?
– Да, похоже на то.
Окинув взглядом представителей прессы, одетых явно не по погоде, он продолжал:
– До результатов вскрытия не сможем сообщить вам ничего существенного. Найден мертвый человек. Судя по всему, это Сигбрит Морд, и кто-то пытался спрятать её тело. Насколько я могу судить, она почти раздета и речь идет о насильственной смерти. Если вы еще постоите и померзнете здесь, увидите, как мы пронесем мимо вас носилки, накрытые брезентом. Только и всего.
– Спасибо, – ответил один из репортеров и, стуча зубами, направился к машинам, которые стояли поодаль.
После криминалистического исследования состоялось вскрытие.
Находок было сделано мало.
Честь самой неожиданной принадлежала Тимми, он подобрал кусок грудинки, но грудинку скорее всего оставили туристы. Особенно удивило Мартина Бека то, что Тимми не съел свою находку.
Ветошь, которая неизвестно кому принадлежала.
Сама Сигбрит Морд, её одежда и сумочка.
Наручные часы были с календариком, они остановились в четыре часа шестнадцать минут двадцать три секунды в ночь на восемнадцатое – завод кончился.
Сигбрит Морд была задушена и подвергнута избиению. Врач обнаружил повреждение лобковой кости, как от очень сильного удара.
Некоторый интерес представляло состояние одежды.
Пальто и блузка лежали рядом с телом. Юбка и белье разорваны, нижняя часть тела обнажена, бюстгальтер разорван.
Мартин Бек остался в Андерслёве, хотя допросы производились в Треллеборге.
Он размышлял над заключениями экспертов. Разумеется, их можно было толковать по-разному. Но одно обстоятельство представлялось очевидным.
Пальто и блузка целы. Значит, она сняла их сама. Из чего можно заключить – она добровольно поехала к месту своей предстоящей гибели.
Где именно состоялось убийство, установить не удалось. Очевидно, поблизости от ямы с водой, но это была лишь догадка. В сумочке ничего необычного.
Все указывало на то, что сразу после посещения почты она вместе с кем-то приехала в глухой уголок и была там убита.
И ничто не говорило в пользу Фольке Бенгтссона.
Примерно так же умерла Розеанна Макгроу больше девяти лет назад.
А Бенгтссон продолжал запираться, на вопросы отвечал вяло, не проявляя ни малейшей готовности помогать следствию.
Еще немного, и расследование зайдет в тупик.
Улики были невеские, но общественное мнение против Бенгтссона, так что скорее всего он будет осужден.
Мартин Бек был недоволен собой. Что-то тут не так. Что именно?
Может быть, все дело в Бертиле Морде?
Мартин Бек частенько вспоминал о нем и о его записной книжке. В самом деле, отличная книжка. Все ли он в ней записывал? Например, смерть бразильского смазчика в Тринидаде-Тобаго?
Мартин Бек чувствовал сильное желание поговорить с Мордом еще раз. По меньшей мере.
Еще он вспоминал банальное содержимое сумочки Сигбрит Морд, подумал о календарике в записной книжке и о записках, которые нашел в её доме. И среди её ключей оказался такой, который не подходил ни к одному из замков в доме.
Похоже, Морд далеко не все рассказал. Мартин Бек решил съездить в Мальмё и попытаться застать его трезвым.
У Бертиля Морда все было, как в прошлый раз. Тот же запах перегара и грязного постельного белья. Тот же полумрак в запущенной лачуге. Морд был даже одет так же: майка и старые форменные брюки.
Единственное, что прибавилось, – старый керосиновый обогреватель, который нещадно коптил, усугубляя впечатление запущенности и грязи.
Правда, Морд был трезв.
– Доброе утро, капитан Морд, – вежливо поздоровался Мартин Бек.
– Доброе утро.
Белки его глаз, обращенных на посетителя, отливали нездоровой желтизной. Взгляд вызывающ и злобен.
– Что надо?
– Поговорить с вами.
– У меня нет никакого желания разговаривать.
Мартин Бек не торопился. Он сел на стул, ожидая услышать какую-нибудь грубость, но Морд только тяжело вздохнул и тоже сел.
– Выпьете?
Мартин Бек покачал головой. Как и в прошлый раз, на столе стояла контрабандная русская водка. Правда, всего одна бутылка, да и то неоткупоренная.
– Не хотите, значит?
– Полагаю, вам известно, что мы нашли вашу бывшую жену?
– Да, – ответил Морд. – Известие дошло до меня.
Привычной рукой он сорвал с бутылки колпачок и швырнул его на пол.
Налил полстакана и долго разглядывал, словно живое существо или язык пламени.
– Самое удивительное, что я пью-то через силу. – Он сделал маленький глоток. – К тому же боли зверские. Черт, нельзя уже без боли упиться до смерти. Знать, такова доля алкоголика.
– Вы переживаете?
– Что?
– Переживаете? Горюете? Морд медленно покачал головой.
– Нет, – произнес он наконец. – Разве можно горевать по тому, что давным-давно потерял. Вот только...
– Что?
– Странно как-то, что её больше нет на свете. Вот уж никогда не думал, что Сигбрит раньше меня отдаст концы. – Он угрюмо посмотрел на Мартина Бека. – Еще не один год протяну. Не один... А сколько – черт знает. Протяну еще в этом аду.
Он яростно опустошил стакан.
– Шведское государство для народа... Аж за границей звон идет. А вернешься домой, поглядишь на все эти дерьмовые порядки... И как только они ухитряются своей пропагандой всем голову морочить. – Он снова наполнил стакан.
Мартин Бек не знал, как поступить. Ему нужен хотя бы относительно трезвый Морд. Но и не слишком злой.
– Пили бы поменьше, – осторожно заметил он.
– Что? – Морд явно опешил. – Что вы себе позволяете, черт бы вас побрал! В моем собственном доме!
– Я сказал, чтобы вы поменьше пили. Добрый совет, от чистого сердца. Кроме того, мне надо с вами поговорить и услышать от вас толковые ответы.
– Толковые ответы? Откуда взяться толку, когда в дерьме сидишь? Бывало, напьюсь – сразу веселее на душе. Раньше. В этом вся суть. Раньше так бывало! Лихо! Да только не здесь, в других местах.
– Например, в Тринидаде-Тобаго?
Морд совершенно спокойно воспринял реплику Мартина Бека.
– Вот как. Докопались. Чисто сработано. Никогда бы не подумал, что у вас на это хватит ума.
– Стараемся, докапываемся до правды, – сказал Мартин Бек. – Чаще всего успешно.
– А посмотреть на легавых на улицах города – никогда бы этого не подумал. Сколько раз я себя спрашивал, зачем нам легавые – живые люди. В Копенгагене в увеселительном парке есть механический мужик, брось монету – он выхватит пистолет и стреляет. Добавь еще пару колесиков, будет и другую лапу поднимать и бить тебя дубинкой. А в башку ему магнитофон, чтоб спрашивать вас: "Ну как?"
Мартин Бек рассмеялся, представив себе, как начальник ЦПУ воспринял бы предложение Бертиля Морда о реорганизации шведской полиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24