Это может быть кто угодно, но в основном люди, которым нравится плавать на пароходе и они даже выискивают нас в расписании.
О.: А в список пассажиров их не вносят?
С.: Нет.
О.: Палубные пассажиры имеют возможность питаться на пароходе?
С.: Конечно, они могут питаться, как и все остальные, если захотят. Обычно после двух смен в столовой устраивают еще одну. Еда там тоже есть, согласно меню.
О.: Ранее вы сказали, что эту женщину из фильма не помните, а теперь говорите, что у вас такое чувство, словно мужчину узнаете. На пароходе нет для этой цели специального служащего, так что забота о пассажирах входит в ваши обязанности, так?
С.: Я компостирую билеты, когда они садятся, здороваюсь и больше с ними дела не имею. Я на этом пароходе не для того, чтобы каждую минуту развлекать туристов. Для этого есть другие.
О.: Вам не кажется странным, что вы не узнаете этих людей? Ведь вы провели вместе с ними три дня и три ночи.
С.: Для меня все пассажиры на одно лицо. Кроме того, каждое лето я вижу их две тысячи. Стало быть, двадцать тысяч за десять лет. А во время работы я на мостике. Нас двое, так что несем вахту по двенадцать часов.
О.: Но ведь этот рейс был не совсем обычным. Тогда произошли события, которые при нормальных обстоятельствах у вас не происходят.
С.: Я стоял двенадцать часов на мостике. Кроме того, со мной была жена.
О.: В списке пассажиров ее нет.
С.: Нет, а зачем? Члены команды имеют право брать с собой родственников.
О.: Значит, данные о том, что во время этого рейса на пароходе было восемьдесят шесть человек, недостоверны. А если прибавить сюда палубных пассажиров и родственников, то их могло быть и все сто, так?
С.: Да.
О.: Гм, а тот мужчина с мопедом где сошел?
С.: Послушайте, да как же я могу это точно знать? Я вообще его не видел, так откуда мне знать, где он сошел? Многие пассажиры спешили на поезд или самолет и сошли сразу же в три часа ночи, когда мы пришли в Гётеборг. Остальные спали и сошли на берег до полудня.
О.: Где села на судно ваша жена?
С.: В Мутале. Мы ведь здесь живем.
О.: В Мутале? Поздно ночью?
С.: Нет, пятью днями раньше, когда мы возвращались в Стокгольм. А сошла, когда мы возвращались вторично, восьмого июля в шестнадцать ноль ноль. Понятно?
О.: О чем вы думаете, когда вспоминаете, что случилось во время этого рейса?
С.: Я не верю, что так могло произойти.
О.: Почему?
С.: Ведь кто-то должен был заметить. Извините, но человек на таком суденышке, тридцать метров на пять. А каюта, как мышеловка.
О.: Вступали ли вы в какой-нибудь контакт, кроме чисто служебного, с кем-либо из пассажиров?
С.: Ага. Со своей женой.
Мартин Бек вынул из кармана три фотографии. Две были отпечатаны с кадров кинофильма, третья представляла собой увеличенный любительский снимок из бандероли Кафки. На них запечатлелся высокий мужчина в твидовом пиджаке и кепочке; они были очень плохого качества.
Сотни полицейских в Стокгольме, Гётеборге, Сёдерчёпинге и Линчёпинге уже имели при себе экземпляры этих трех фотографий. Кроме того, фотографии находились в кабинетах всех окружных начальников и в большинстве полицейских участков от Каресуандо на севере до Смюге на южном полуострове Сконе. И во многих городах за границей.
Они действительно были очень плохие, но тот, кто был знаком с мужчиной, сразу же опознал бы его. Возможно.
На последнем совещании Хаммар заявил:
— Мне кажется, он похож на Меландера.
Кроме того, он сказал:
— Это уже не имеет ничего общего с полицейским следованием, а скорее смахивает на конкурс для любителей загадочных картинок. Что-нибудь говорит о том, он швед?
— Мопед.
— Мы ведь не знаем даже, принадлежал ли мопед ему.
— Нет.
— И это все.
— Да.
Мартин Бек положил фотографии в карман. Он снова взял протокол допроса, который проводил Ольберг, быстро скользнул по нему взглядом и нашел то, что искал:
С.: Конечно, они могут питаться как и все остальные, если захотят. Обычно после двух смен в столовой устраивают еще одну…
Он порылся в бумагах и нашел список экипажей экскурсионных судов за последние пять лет. Прочел список, взял карандаш и поставил крестик возле одной из фамилий. Там было написано:
«Изаксон Гёта, официантка, адрес: Полхемсгатан,7, Стокгольм. С 15 сентября 1964 года работает в ресторане „СХТ“. „Диана“ 1959—1961, „Юнона“ 1962, „Диана“ 1963, „Юнона“ 1964».
Рядом с фамилией не было никакой пометки, говорящей о том, что Колльберг или Меландер ее допросили.
Все номера службы вызова такси были заняты, он надел шляпу и плащ, поднял воротник и по размокшему снегу направился к станции метро.
Метрдотель в ресторане «СХТ» был хмур и замкнут, но подвел его к одному из столиков, которые обслуживала фрекен Гёта, рядом с кухонными дверями. Мартин Бек сел на стул под стенкой и взял меню. Изучив его, он принялся рассматривать зал.
Большинство столиков были заняты; почти ни одной женщины. За несколькими столиками сидели одинокие мужчины в возрасте за пятьдесят. По тому, как они доверительно разговаривали с официантками, чувствовалось, что это постоянные посетители.
Мартин Бек наблюдал, как официантки носятся на кухню и обратно. Он пытался угадать, кто из них фрекен Гёта, и прошло почти двадцать минут до того, как он об этом узнал.
У нее было круглое милое лицо, большие редкие зубы и короткие, растрепанные волосы, цвет которых Мартин Бек определил как льняной.
Он заказал хлеб, мясо по-морскому и пиво, ел медленно и ждал, когда закончится полуденный час пик. Когда он доел и выпил два кофе, у фрекен Гёты ушли последние посетители и она подошла к его столу.
Он объяснил, зачем пришел, и показал ей фотографию. Она взглянула на нее и сняла с себя прилегающий белый жакетик.
— Да, — сказала она, — я хорошо его помню. Не знаю, кто он, но на пароходе он ездил часто. По крайней мере, на «Юноне» и «Диане».
Мартин Бек снова показал ей фото.
— Вы в этом уверены? — спросил он. — Снимок очень нерезкий. Может быть, это не он?
— Нет, нет, это точно он. Он всегда был так одет. Я помню этот пиджак и кепку.
— Вспомните, может быть, вы видели его прошлым летом? Вы ведь тогда работали на «Юноне»?
— Секундочку, мне нужно подумать. Честно говоря, не помню. Там всегда много народу. Но летом прошлого года, я, помнится, пару раз его видела. Тогда я плавала на «Диане» и моя коллега, вторая официантка, была с ним знакома. Помню, они разговаривали. Мне кажется, у него не было каюты и он всегда проезжал только часть пути. Он был палубным пассажиром, припоминаю, приходил в столовую во вторую или третью смену, но нерегулярно. Может, я ошибаюсь, однако мне кажется, что он ездил до Гётеборга.
— А где живет ваша подруга?
— Я бы не сказала «подруга», просто мы вместе работали. Где она живет, не знаю, но помню, что после окончания сезона она всегда уезжала в Векшё.
Фрекен Гёта перенесла вес тела на другую ногу, скрестила руки на животе и устремила сосредоточенный взгляд в потолок.
— Да, точно. Векшё. Наверное, она там живет.
— Как вы думаете, она хорошо знала этого мужчину?
— Нет, я действительно этого не знаю. Но думаю, что он ей немножко нравился. Наверное, она с ним встречалась, когда отдыхала после работы, хотя экипажу запрещено вступать в контакт с пассажирами. Выглядел он неплохо. В нем было что-то притягивающее…
— Вы можете описать, как он выглядел? Я имею в виду волосы, глаза, рост, возраст и так далее.
— Ну, думаю, он был довольно высокий. Выше вас. Ни худой, ни толстый, среднего телосложения, очень широкие плечи. Глаза, кажется, голубые. Светлые волосы, немного светлее, чем у меня. Впрочем, он все время ходил в кепке, так что волосы я как следует не могла рассмотреть. Зубы у него были красивые, это я точно помню. Глаза круглые, кажется, немного навыкате. Но вообще-то он был очень красивый. А возраст — примерно сорок-пятьдесят.
Мартин Бек задал ей еще несколько вопросов, но ничего дополнительного не узнал. Вернувшись в кабинет, он снова просмотрел список и быстро нашел нужное имя. Адреса не было, упоминалось только, что она работала на «Диане» с 1960 по 1963 годы.
Он быстро нашел ее в телефонном справочнике Векшё, а когда набрал номер, пришлось долго ждать. Она согласилась его принять, но, как ему показалось, сделала это крайне неохотно.
Мартин Бек отправился ночным поездом и приехал в Векшё в половине седьмого. Еще не рассвело, туман в воздухе, сырость. Он ходил по улицам и смотрел, как просыпается город. Без четверти восемь вернулся на вокзал. Галоши надеть он забыл и чувствовал, как влага проникает сквозь тонкие подошвы. Купил в киоске газету и прочел ее в зале ожидания, положив ноги на радиатор. Потом вышел на улицу, и после коротких поисков ему посчастливилось найти кафе, которое уже было открыто; он пил кофе и ждал.
В десять часов встал, расплатился и через четыре минуты уже стоял перед дверью ее квартиры. «Фрекен Ларссон» гласила металлическая табличка, над ней была визитная карточка, на которой красивым почерком было написано «Сив Свенсон».
Дверь открыла могучая женщина в голубом халате.
— Могу ли я поговорить с фрекен Ларссон? — спросил Мартин Бек.
Женщина захихикала и исчезла, через минуту где-то в квартире раздался ее голос:
— Карин, тебя спрашивает какой-то господин.
Ответа он не слышал, но могучая женщина вернулась и попросила его пройти. После чего снова исчезла.
Он стоял в темной прихожей, держа шляпу в руке. Прошла вечность, прежде чем где-то раздвинулась портьера и чей-то голос пригласил его пройти дальше.
— Я не думала, что вы придете так быстро, — сказала женщина, которая ждала его там.
Черные волосы она кое-как зачесала наверх. Лицо у нее было узким и маленьким для ее комплекции. Черты лица правильные и красивые, но кожа серая, блеклая; она еще не успела накраситься. Глаза карие и чуть раскосые, под глазами остатки грима. Зеленое платье из джерси обтягивало грудь и широкие бедра.
— Я заканчиваю работу поздно ночью и привыкла утром спать, — недовольно сказала она.
— Прошу прощения, — поклонился Мартин Бек. — Я пришел, потому что хочу попросить вас помочь нам в одном деле, которое связано с вашей работой на пароходе «Диана». В этом году вы тоже работали на «Диане»?
— Нет, в этом году я работала на пароходе, который ходил в Ленинград.
Она стояла в центре комнаты и выжидательно смотрела на Мартина Бека. Он сел в цветастое кресло, дал ей фотографии. Она взяла их в руки и просмотрела. На какую-то долю секунды выражение ее лица чуть заметно изменилось, но когда она возвратила ему фотографии, оно снова было упрямым и недовольным.
— Ну?..
— Вы знаете этого человека?
— Нет, — ответила она без малейшего колебания. Перешла на противоположную сторону комнаты и взяла сигарету из стеклянной коробочки на столике у окна. Закурила, уселась в кресло напротив Мартина Бека.
— Нет, никогда его не видела. А почему вы спрашиваете?
Она говорила спокойно. Мартин Бек с минуту смотрел на нее, потом сказал:
— Мне известно, что вы с ним знакомы. Летом прошлого года вы встречались с ним на «Диане».
— Нет, я никогда его не видела. А теперь уходите. Мне нужно выспаться.
— Почему вы лжете?
— Что это вы себе позволяете! Врываетесь в квартиру и еще хамите! Я уже сказала: уходите.
— Фрекен Ларссон, почему вы не хотите признаться, что знакомы с ним? Мне известно, что вы говорите неправду. Если вы сейчас не ответите, то потом у вас могут быть большие неприятности.
— Я его не знаю.
— Будет лучше, если вы скажете правду, потому что я могу доказать, что с этим человеком вы были несколько раз вместе. У меня есть свидетели. Я хочу знать, кто этот мужчина, и вы можете мне это сказать. Будьте, благоразумны.
— Это какая-то ошибка. Вас явно ввели в заблуждение. Я не знаю, кто это. Убирайтесь и оставьте меня в покое!
В течение всего этого разговора Мартин Бек упрямо не отводил взгляд от сидящей перед ним женщины, Она примостилась на самом краешке кресла и непрерывно постукивала кончиком указательного пальца по сигарете, хотя с нее нечего было стряхивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
О.: А в список пассажиров их не вносят?
С.: Нет.
О.: Палубные пассажиры имеют возможность питаться на пароходе?
С.: Конечно, они могут питаться, как и все остальные, если захотят. Обычно после двух смен в столовой устраивают еще одну. Еда там тоже есть, согласно меню.
О.: Ранее вы сказали, что эту женщину из фильма не помните, а теперь говорите, что у вас такое чувство, словно мужчину узнаете. На пароходе нет для этой цели специального служащего, так что забота о пассажирах входит в ваши обязанности, так?
С.: Я компостирую билеты, когда они садятся, здороваюсь и больше с ними дела не имею. Я на этом пароходе не для того, чтобы каждую минуту развлекать туристов. Для этого есть другие.
О.: Вам не кажется странным, что вы не узнаете этих людей? Ведь вы провели вместе с ними три дня и три ночи.
С.: Для меня все пассажиры на одно лицо. Кроме того, каждое лето я вижу их две тысячи. Стало быть, двадцать тысяч за десять лет. А во время работы я на мостике. Нас двое, так что несем вахту по двенадцать часов.
О.: Но ведь этот рейс был не совсем обычным. Тогда произошли события, которые при нормальных обстоятельствах у вас не происходят.
С.: Я стоял двенадцать часов на мостике. Кроме того, со мной была жена.
О.: В списке пассажиров ее нет.
С.: Нет, а зачем? Члены команды имеют право брать с собой родственников.
О.: Значит, данные о том, что во время этого рейса на пароходе было восемьдесят шесть человек, недостоверны. А если прибавить сюда палубных пассажиров и родственников, то их могло быть и все сто, так?
С.: Да.
О.: Гм, а тот мужчина с мопедом где сошел?
С.: Послушайте, да как же я могу это точно знать? Я вообще его не видел, так откуда мне знать, где он сошел? Многие пассажиры спешили на поезд или самолет и сошли сразу же в три часа ночи, когда мы пришли в Гётеборг. Остальные спали и сошли на берег до полудня.
О.: Где села на судно ваша жена?
С.: В Мутале. Мы ведь здесь живем.
О.: В Мутале? Поздно ночью?
С.: Нет, пятью днями раньше, когда мы возвращались в Стокгольм. А сошла, когда мы возвращались вторично, восьмого июля в шестнадцать ноль ноль. Понятно?
О.: О чем вы думаете, когда вспоминаете, что случилось во время этого рейса?
С.: Я не верю, что так могло произойти.
О.: Почему?
С.: Ведь кто-то должен был заметить. Извините, но человек на таком суденышке, тридцать метров на пять. А каюта, как мышеловка.
О.: Вступали ли вы в какой-нибудь контакт, кроме чисто служебного, с кем-либо из пассажиров?
С.: Ага. Со своей женой.
Мартин Бек вынул из кармана три фотографии. Две были отпечатаны с кадров кинофильма, третья представляла собой увеличенный любительский снимок из бандероли Кафки. На них запечатлелся высокий мужчина в твидовом пиджаке и кепочке; они были очень плохого качества.
Сотни полицейских в Стокгольме, Гётеборге, Сёдерчёпинге и Линчёпинге уже имели при себе экземпляры этих трех фотографий. Кроме того, фотографии находились в кабинетах всех окружных начальников и в большинстве полицейских участков от Каресуандо на севере до Смюге на южном полуострове Сконе. И во многих городах за границей.
Они действительно были очень плохие, но тот, кто был знаком с мужчиной, сразу же опознал бы его. Возможно.
На последнем совещании Хаммар заявил:
— Мне кажется, он похож на Меландера.
Кроме того, он сказал:
— Это уже не имеет ничего общего с полицейским следованием, а скорее смахивает на конкурс для любителей загадочных картинок. Что-нибудь говорит о том, он швед?
— Мопед.
— Мы ведь не знаем даже, принадлежал ли мопед ему.
— Нет.
— И это все.
— Да.
Мартин Бек положил фотографии в карман. Он снова взял протокол допроса, который проводил Ольберг, быстро скользнул по нему взглядом и нашел то, что искал:
С.: Конечно, они могут питаться как и все остальные, если захотят. Обычно после двух смен в столовой устраивают еще одну…
Он порылся в бумагах и нашел список экипажей экскурсионных судов за последние пять лет. Прочел список, взял карандаш и поставил крестик возле одной из фамилий. Там было написано:
«Изаксон Гёта, официантка, адрес: Полхемсгатан,7, Стокгольм. С 15 сентября 1964 года работает в ресторане „СХТ“. „Диана“ 1959—1961, „Юнона“ 1962, „Диана“ 1963, „Юнона“ 1964».
Рядом с фамилией не было никакой пометки, говорящей о том, что Колльберг или Меландер ее допросили.
Все номера службы вызова такси были заняты, он надел шляпу и плащ, поднял воротник и по размокшему снегу направился к станции метро.
Метрдотель в ресторане «СХТ» был хмур и замкнут, но подвел его к одному из столиков, которые обслуживала фрекен Гёта, рядом с кухонными дверями. Мартин Бек сел на стул под стенкой и взял меню. Изучив его, он принялся рассматривать зал.
Большинство столиков были заняты; почти ни одной женщины. За несколькими столиками сидели одинокие мужчины в возрасте за пятьдесят. По тому, как они доверительно разговаривали с официантками, чувствовалось, что это постоянные посетители.
Мартин Бек наблюдал, как официантки носятся на кухню и обратно. Он пытался угадать, кто из них фрекен Гёта, и прошло почти двадцать минут до того, как он об этом узнал.
У нее было круглое милое лицо, большие редкие зубы и короткие, растрепанные волосы, цвет которых Мартин Бек определил как льняной.
Он заказал хлеб, мясо по-морскому и пиво, ел медленно и ждал, когда закончится полуденный час пик. Когда он доел и выпил два кофе, у фрекен Гёты ушли последние посетители и она подошла к его столу.
Он объяснил, зачем пришел, и показал ей фотографию. Она взглянула на нее и сняла с себя прилегающий белый жакетик.
— Да, — сказала она, — я хорошо его помню. Не знаю, кто он, но на пароходе он ездил часто. По крайней мере, на «Юноне» и «Диане».
Мартин Бек снова показал ей фото.
— Вы в этом уверены? — спросил он. — Снимок очень нерезкий. Может быть, это не он?
— Нет, нет, это точно он. Он всегда был так одет. Я помню этот пиджак и кепку.
— Вспомните, может быть, вы видели его прошлым летом? Вы ведь тогда работали на «Юноне»?
— Секундочку, мне нужно подумать. Честно говоря, не помню. Там всегда много народу. Но летом прошлого года, я, помнится, пару раз его видела. Тогда я плавала на «Диане» и моя коллега, вторая официантка, была с ним знакома. Помню, они разговаривали. Мне кажется, у него не было каюты и он всегда проезжал только часть пути. Он был палубным пассажиром, припоминаю, приходил в столовую во вторую или третью смену, но нерегулярно. Может, я ошибаюсь, однако мне кажется, что он ездил до Гётеборга.
— А где живет ваша подруга?
— Я бы не сказала «подруга», просто мы вместе работали. Где она живет, не знаю, но помню, что после окончания сезона она всегда уезжала в Векшё.
Фрекен Гёта перенесла вес тела на другую ногу, скрестила руки на животе и устремила сосредоточенный взгляд в потолок.
— Да, точно. Векшё. Наверное, она там живет.
— Как вы думаете, она хорошо знала этого мужчину?
— Нет, я действительно этого не знаю. Но думаю, что он ей немножко нравился. Наверное, она с ним встречалась, когда отдыхала после работы, хотя экипажу запрещено вступать в контакт с пассажирами. Выглядел он неплохо. В нем было что-то притягивающее…
— Вы можете описать, как он выглядел? Я имею в виду волосы, глаза, рост, возраст и так далее.
— Ну, думаю, он был довольно высокий. Выше вас. Ни худой, ни толстый, среднего телосложения, очень широкие плечи. Глаза, кажется, голубые. Светлые волосы, немного светлее, чем у меня. Впрочем, он все время ходил в кепке, так что волосы я как следует не могла рассмотреть. Зубы у него были красивые, это я точно помню. Глаза круглые, кажется, немного навыкате. Но вообще-то он был очень красивый. А возраст — примерно сорок-пятьдесят.
Мартин Бек задал ей еще несколько вопросов, но ничего дополнительного не узнал. Вернувшись в кабинет, он снова просмотрел список и быстро нашел нужное имя. Адреса не было, упоминалось только, что она работала на «Диане» с 1960 по 1963 годы.
Он быстро нашел ее в телефонном справочнике Векшё, а когда набрал номер, пришлось долго ждать. Она согласилась его принять, но, как ему показалось, сделала это крайне неохотно.
Мартин Бек отправился ночным поездом и приехал в Векшё в половине седьмого. Еще не рассвело, туман в воздухе, сырость. Он ходил по улицам и смотрел, как просыпается город. Без четверти восемь вернулся на вокзал. Галоши надеть он забыл и чувствовал, как влага проникает сквозь тонкие подошвы. Купил в киоске газету и прочел ее в зале ожидания, положив ноги на радиатор. Потом вышел на улицу, и после коротких поисков ему посчастливилось найти кафе, которое уже было открыто; он пил кофе и ждал.
В десять часов встал, расплатился и через четыре минуты уже стоял перед дверью ее квартиры. «Фрекен Ларссон» гласила металлическая табличка, над ней была визитная карточка, на которой красивым почерком было написано «Сив Свенсон».
Дверь открыла могучая женщина в голубом халате.
— Могу ли я поговорить с фрекен Ларссон? — спросил Мартин Бек.
Женщина захихикала и исчезла, через минуту где-то в квартире раздался ее голос:
— Карин, тебя спрашивает какой-то господин.
Ответа он не слышал, но могучая женщина вернулась и попросила его пройти. После чего снова исчезла.
Он стоял в темной прихожей, держа шляпу в руке. Прошла вечность, прежде чем где-то раздвинулась портьера и чей-то голос пригласил его пройти дальше.
— Я не думала, что вы придете так быстро, — сказала женщина, которая ждала его там.
Черные волосы она кое-как зачесала наверх. Лицо у нее было узким и маленьким для ее комплекции. Черты лица правильные и красивые, но кожа серая, блеклая; она еще не успела накраситься. Глаза карие и чуть раскосые, под глазами остатки грима. Зеленое платье из джерси обтягивало грудь и широкие бедра.
— Я заканчиваю работу поздно ночью и привыкла утром спать, — недовольно сказала она.
— Прошу прощения, — поклонился Мартин Бек. — Я пришел, потому что хочу попросить вас помочь нам в одном деле, которое связано с вашей работой на пароходе «Диана». В этом году вы тоже работали на «Диане»?
— Нет, в этом году я работала на пароходе, который ходил в Ленинград.
Она стояла в центре комнаты и выжидательно смотрела на Мартина Бека. Он сел в цветастое кресло, дал ей фотографии. Она взяла их в руки и просмотрела. На какую-то долю секунды выражение ее лица чуть заметно изменилось, но когда она возвратила ему фотографии, оно снова было упрямым и недовольным.
— Ну?..
— Вы знаете этого человека?
— Нет, — ответила она без малейшего колебания. Перешла на противоположную сторону комнаты и взяла сигарету из стеклянной коробочки на столике у окна. Закурила, уселась в кресло напротив Мартина Бека.
— Нет, никогда его не видела. А почему вы спрашиваете?
Она говорила спокойно. Мартин Бек с минуту смотрел на нее, потом сказал:
— Мне известно, что вы с ним знакомы. Летом прошлого года вы встречались с ним на «Диане».
— Нет, я никогда его не видела. А теперь уходите. Мне нужно выспаться.
— Почему вы лжете?
— Что это вы себе позволяете! Врываетесь в квартиру и еще хамите! Я уже сказала: уходите.
— Фрекен Ларссон, почему вы не хотите признаться, что знакомы с ним? Мне известно, что вы говорите неправду. Если вы сейчас не ответите, то потом у вас могут быть большие неприятности.
— Я его не знаю.
— Будет лучше, если вы скажете правду, потому что я могу доказать, что с этим человеком вы были несколько раз вместе. У меня есть свидетели. Я хочу знать, кто этот мужчина, и вы можете мне это сказать. Будьте, благоразумны.
— Это какая-то ошибка. Вас явно ввели в заблуждение. Я не знаю, кто это. Убирайтесь и оставьте меня в покое!
В течение всего этого разговора Мартин Бек упрямо не отводил взгляд от сидящей перед ним женщины, Она примостилась на самом краешке кресла и непрерывно постукивала кончиком указательного пальца по сигарете, хотя с нее нечего было стряхивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32