Я боялась, что одного из перебравших гостей уложат спать в смежную комнату, и тогда у меня останется один выход — опередить события и позвонить в милицию, прежде чем похмельный гость не обнаружит поздним утром, что ночевал в обществе мертвого юбиляра и статуэтки крылатой Ники.
Впрочем, орудие убийства меня волновало мало. Статуэтка принадлежит мне, отпечатки пальцев на ней должны быть моими, и использовать ее в качестве улики против меня не смогут. А то, что труп прежде обосновался в моей комнате, я и сама скажу. Когда потребуется.
Но сейчас он исчез.
И почему я, как идиотка, уперлась в грязный подоконник?! Столько времени упущено.
Не тратя его даром, я привязала к сумочке нитку и, когда секретарь подошел к окну, спустила ее вниз.
В полном молчании мы совершили процедуру передачи, и Феликс юркой тенью скрылся в ночи.
Дрожащей рукой я вставила ключ в замочную скважину. Тихо, без скрипа, дверь отворилась, и я вошла в спальню, залитую лунным светом и отблесками праздничных огней.
Не доверяя слабому зрению, я руками обшарила все потаенные уголки комнаты.
Пусто.
Из каморки, служившей кладовой, узкая железная лестница вела на чердак. Но крошечное помещение было так плотно заставлено швабрами, щетками, ведрами и стеллажами с бытовой химией, что перетащить здесь огромное тело и не оставить следов практически невозможно. Если только не убраться позже. Но это долго. Да и чердак не самое чистое место в доме. А Леня на моих глазах уезжал без единого пятнышка пыли. Так что лезть выше не имеет смысла.
Тела там нет.
Значит, оно либо в гараже, либо уехало…
А почему не с Вохриными?! Был ли депутат чистый, я что-то не заметила.
Вроде как Аркадий Семенович в Шереметьево собирался. Но пьяный. И сильно.
А лучшее алиби — мертвецкая стадия.
В которой, кстати, и Гена пребывает.
* * *
Я закрыла смежную комнату и вернулась к тому, с чего начала.
Пока я слепым методом исследую версии, время уходит. На часах половина второго, гостей меньше не становится, музыканты усердствуют.., хотя, может быть, гостей уже меньше, но оставшиеся шумят столь отчаянно, что этого не заметно. Интересно, отсутствие юбиляра уже кого-нибудь волнует? Кроме жены?
Вот именно. Кроме жены. Стоит вернуться к моменту, когда меня должны были схватить. Кто в отсутствие хозяина потребует от гувернантки ответа? Анатолий Викторович Басков и мадам. Из этого следует, что кто-то из этих двоих должен…
А что должен?! Я тут же объяснюсь, вызовут Леонида… И я опять вернулась к возможной пакости мужа Ольги, которая так же была в доме во время фейерверка. И подозрений у охраны не вызывала. Но перетащить тяжелое тело брата.., фу! Да как мне подобное могло в голову прийти?!
Остановимся на шефе охраны и вдове.
Первое, допустим, Анатолий Викторович допрашивает меня один; второе, то же самое проделывает Флора Анатольевна. Либо они спелись.
Не-е-е-т, в сыщики я не гожусь. Голова раскалывается от предположений, а они только множатся и множатся.
Я развернула последний порошок мадам Флоры, приготовила стакан воды и…
А почему порошок всего один?! Если я не ошибаюсь, вчера вечером в шкатулке лежало два бумажных конвертика. А сегодня… один испарился…
Неверными движениями пальцев я аккуратно сложила бумажку с белой россыпью кристаллов…
Вот оно — недостающее звено. Или я полная тупица, или в конвертике яд.
И если я права, то картина преступления выстраивается в логическую цепочку. Количество порошков равнялось дням, остающимся до юбилея. Флора предложила мне лекарство на следующее утро после атаки Леонида. Я пропустила один прием, и сегодня в шкатулке должно оставаться два порошка. Но он один.
Сегодня вечером меня должны были схватить и привести на допрос к хозяйке.
Я сама видела, как Флора метнулась вслед за спешившей к дому охраной. Тогда я приняла это за беспокойство, но сейчас начала думать иначе.
Предположим, я сознаюсь раньше, чем поговорю с ней. Но это ничего не меняет.
Мадам не решается без мужа наказывать гувернантку и отправляет провинившуюся в свою комнату. Возможно, со словами: «Не расстраивайтесь, Мария Павловна, мы вам верим, ложитесь спать, а завтра все решим».
Не исключено, что она даже проводила бы меня до комнаты и уговорила принять «чудесное» лекарство.
А утром.., в комнате находят тело хозяина и мертвую гувернантку, не выдержавшую угрызений совести.
Если в конвертике яд, то все становится до очевидного просто.
Но когда хозяйке доложили о проникновении в кабинет, она узнала, что сделала это другая женщина. Флора не уверена, была ли я в доме после убийства, смогу ли я это доказать, она обливает меня вином и отправляет переодеваться. Впоследствии для судебного разбирательства будет достаточно предположения, что хозяин в тот момент ждал меня в спальне, на звонки не отвечал, так как был расстроен моим предательством, мы схватились, и я его огрела первым попавшимся под руку предметом. Статуэткой Ники.
Но со мной пошли дети, которых, кстати, мадам постаралась удержать. Отказывать ребенку в просьбе пописать она не решилась.
Позже я попросила экономку удалить с ковра пятно, и труп спешно перепятали, так как скорая экспертиза покажет время смерти, далекое от момента моего присутствия в доме. Вывод — я должна Феликсу коньяк.
Останусь жива и на свободе, обязательно проставлюсь.
А сегодня я могу спать спокойно. Для преступника, кем бы он ни был, я мертва.
Химической лаборатории я, к сожалению, под рукой не имею; можно сходить проверить детей и по дороге сыпануть малую толику порошка в воду попугая Карлуши, но бедная птица в замыслах хозяйки не повинна. Придется в качестве катализатора использовать многострадальный ковер. Если завтра Флора Анатольевна выразит удивление по поводу моего доброго здравия, отвечу, что порошок случайно просыпала на ковер. И подожду, отправится коврик в химчистку или нет.
Да и завтра я буду умнее. Вином меня облили при помощи Геннадия, про пятно помады я говорила Тамаре Ивановне, а вот о просыпанном порошке следует доложить хозяйке с глазу на глаз. Если после этого в моей комнате устроят генеральную уборку, криминалистической экспертизы мне уже не понадобится. Сообщник Леонида — Флора.
И кстати, теперь я знаю, где труп. Он в багажнике моей машины. От перемены мест слагаемых сумма не меняется. Хотя нет, ко мне прибавят ловкую манекенщицу. Ведь кто-то должен был помочь хилой гувернантке перенести тело. После чего та же хилая гувернантка таки выпьет яду, не выдержав мысли о мертвом олигархе в собственном багажнике.
Но проверять, там ли тело, я не стану, хочу выспаться. С меня достаточно такого доказательства, как исчезнувший Порошок.
Если бы я ошиблась, сейчас в шкатулке их лежало бы две штуки. А он один.
Сказать, что я провела бессонную ночь, значит не сказать ничего. Я вращалась во влажных простынях, как червь шелкопряда в коконе, мозг, сутки проработавший в ударном темпе, никак не хотел успокаиваться.
Он беседовал сам с собой, практически без моего участия гонял перед закрытыми глазами кадры преступления: мелькали платья, бриллианты, красные «Феррари» с лошадками на капоте и кожаными шоферами за рулем. Я была и жертвой, и судьей, и преступником. И, судя по данному бреду, иногда все-таки дремала.
Лишь под утро я провалилась в абсолютную темноту.
И очнулась от ударов в дверь.
* * *
— Марь Пална, алле! Просыпайтесь! — за дверью бушевала Раиса.
— Минутку, сейчас открою! — крикнула я, на ходу натягивая халат и открывая дверь.
Горничная вошла в комнату и тут же выпалила:
— Дмитрий Максимович пропал!
— Да ну, — сонно зевнула я. Очень хотелось сказать: «Знаю, он в багажнике моей машины». Но вдруг.., я ошибаюсь?
— Вас мадам требует. — Раиса бродила по спальне, разглядывала фотографии на тумбочке и уходить не торопилась.
— Раиса, вы хоть немного отдохнуть успели?
Девушка фыркнула:
— Полежала часок. Но за тройную оплату и два отгула можно и потерпеть.
— Сообщите мадам… Хотя нет, я уже почти готова. Где она?
— В комнате детей. Они еще не вставали, но она там.
Я хотела свалиться хозяйке снегом на голову. Проверить реакцию на свое крепкое здоровье и слегка цветущий вид. Но неугомонная Раиса все-таки выслужилась, доложила о пробуждении гувернантки.
Мадам сидела в кресле бледна, спокойна, но, судя по темным кругам вокруг глаз, этой ночью в доме спали лишь четыре-человека — я, Геннадий и дети. Остальные так и не ложились.
— Сегодня вы уезжаете на Кипр, Мария Павловна, — без предисловий начала мадам.
— Одна?! — совершенно опешила я.
— Конечно, нет, — поморщилась Флора. — С детьми.
— Но…
— Это приказ. — Флора Анатольевна подняла на меня красные воспаленные глаза. — Так надо, Маша.
— Что-то случилось? — ночные страхи отступили, и я начала путаться в предположениях, версиях и подозрениях. Все случившееся казалось сном. Убийство, труп, его исчезновение. Реальна была только грустная женщина в кресле.
— Вас это не должно касаться. Маша.
Собирайте вещи, ваш самолет вечером.
Так. Или меня просто удаляют, или я ничего не понимаю.
— Жаль, — пробормотала я, — моя сестра скоро рожает и я…
— Когда ее сроки? — перебила меня Флора Анатольевна.
— В начале сентября.
Мадам откинулась в кресле, подняла голову к потолку и ответила ему:
— Вы успеете вернуться, Мария Павловна.
Больше мне сказать было нечего. Нас отправляют за границу, и точка.
— Извините, Флора Анатольевна, — я решила все-таки завести речь о снотворном, — но вы выглядите усталой. Может быть, вам стоит принять снотворное и лечь?
К сожалению, у меня ваших порошков не осталось, последний я вчера на ковер просыпала…
Мадам выслушала мою речь с прежним равнодушием. Даже тени сожаления на ее лице не промелькнуло. Неужели я ошиблась?!
Впрочем, время покажет, отправят ковер в чистку или нет.
Время показало. Не отправили. Всем было не до него.
Простившись с мадам, я заглянула в спальни мальчиков, дети еще не проснулись, и я пошла в свою комнату. Но не собирать вещи, а за ключами от «Форда». Пора проверить мои ночные предположения, убедиться, там ли тело хозяина, и после этого действовать по обстановке.
Обшарив сумку, все карманы и тумбочки, я убедилась лишь в одном — все происшедшее вчера не сон. Ключи пропали.
Я села на кровать и задумалась. Второй комплект ключей я, как идиотка, оставила в бардачке «Форда», навыков взлома не имею и проверить свои предположения не смогу.
Здорово. И кто мне поможет? Только Геннадий. Не знаю, какой из него взломщик, но автомеханник он отличный.
Достав из шкафа чемодан, я положила его на кровать, мол, собираюсь, собираюсь, только вот отвлеклась на секундочку и вышла из комнаты. Запирать дверь я не стала.
В этом доме замки не хранят секретов.
Философ придерживался того же мнения, и, постучав, я зашла к нему.
* * *
Тело лежало в одежде поверх скомканных простыней и издавало жуткий храп, извергая с каждым выдохом такой (!) запах, что можно было поверить в разложение заживо. Философ пребывал в коматозном состоянии.
— Гена. — Я тихонько дотронулась до его плеча.
Тело дернулось и просипело:
— Я сплю.
— Вижу. Но ты мне нужен.
— Потом.
— Пожалуйста, Геночка, — взмолилась я.
Тело простонало и открыло один глаз.
— Я умер.
— Догадываюсь.
— Все к черту.
Но я проявила редкую сволочную настойчивость.
— Мне очень надо, Гена.
— Чего?
— Открыть машину. Я ключи посеяла, а очки, помнишь, мы их вчера искали, в бардачке оставила. Пли-и-и-з, — проскулила я.
— О-о-о-о боже, — простонал философавтомеханик и начал подъем.
Первая попытка ему не удалась, и я почувствовала себя прирожденной сволочью.
Потомственный Бурмистров намешал вчера все сорта вин, коньяков и водок и заполировал все это шампанским. Адская смесь.
И отчасти в этом повинна я.
В свисающей с шеи бабочке философ, пошатываясь, стоял у кровати и разглядывал смокинг, не переживший бурной ночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Впрочем, орудие убийства меня волновало мало. Статуэтка принадлежит мне, отпечатки пальцев на ней должны быть моими, и использовать ее в качестве улики против меня не смогут. А то, что труп прежде обосновался в моей комнате, я и сама скажу. Когда потребуется.
Но сейчас он исчез.
И почему я, как идиотка, уперлась в грязный подоконник?! Столько времени упущено.
Не тратя его даром, я привязала к сумочке нитку и, когда секретарь подошел к окну, спустила ее вниз.
В полном молчании мы совершили процедуру передачи, и Феликс юркой тенью скрылся в ночи.
Дрожащей рукой я вставила ключ в замочную скважину. Тихо, без скрипа, дверь отворилась, и я вошла в спальню, залитую лунным светом и отблесками праздничных огней.
Не доверяя слабому зрению, я руками обшарила все потаенные уголки комнаты.
Пусто.
Из каморки, служившей кладовой, узкая железная лестница вела на чердак. Но крошечное помещение было так плотно заставлено швабрами, щетками, ведрами и стеллажами с бытовой химией, что перетащить здесь огромное тело и не оставить следов практически невозможно. Если только не убраться позже. Но это долго. Да и чердак не самое чистое место в доме. А Леня на моих глазах уезжал без единого пятнышка пыли. Так что лезть выше не имеет смысла.
Тела там нет.
Значит, оно либо в гараже, либо уехало…
А почему не с Вохриными?! Был ли депутат чистый, я что-то не заметила.
Вроде как Аркадий Семенович в Шереметьево собирался. Но пьяный. И сильно.
А лучшее алиби — мертвецкая стадия.
В которой, кстати, и Гена пребывает.
* * *
Я закрыла смежную комнату и вернулась к тому, с чего начала.
Пока я слепым методом исследую версии, время уходит. На часах половина второго, гостей меньше не становится, музыканты усердствуют.., хотя, может быть, гостей уже меньше, но оставшиеся шумят столь отчаянно, что этого не заметно. Интересно, отсутствие юбиляра уже кого-нибудь волнует? Кроме жены?
Вот именно. Кроме жены. Стоит вернуться к моменту, когда меня должны были схватить. Кто в отсутствие хозяина потребует от гувернантки ответа? Анатолий Викторович Басков и мадам. Из этого следует, что кто-то из этих двоих должен…
А что должен?! Я тут же объяснюсь, вызовут Леонида… И я опять вернулась к возможной пакости мужа Ольги, которая так же была в доме во время фейерверка. И подозрений у охраны не вызывала. Но перетащить тяжелое тело брата.., фу! Да как мне подобное могло в голову прийти?!
Остановимся на шефе охраны и вдове.
Первое, допустим, Анатолий Викторович допрашивает меня один; второе, то же самое проделывает Флора Анатольевна. Либо они спелись.
Не-е-е-т, в сыщики я не гожусь. Голова раскалывается от предположений, а они только множатся и множатся.
Я развернула последний порошок мадам Флоры, приготовила стакан воды и…
А почему порошок всего один?! Если я не ошибаюсь, вчера вечером в шкатулке лежало два бумажных конвертика. А сегодня… один испарился…
Неверными движениями пальцев я аккуратно сложила бумажку с белой россыпью кристаллов…
Вот оно — недостающее звено. Или я полная тупица, или в конвертике яд.
И если я права, то картина преступления выстраивается в логическую цепочку. Количество порошков равнялось дням, остающимся до юбилея. Флора предложила мне лекарство на следующее утро после атаки Леонида. Я пропустила один прием, и сегодня в шкатулке должно оставаться два порошка. Но он один.
Сегодня вечером меня должны были схватить и привести на допрос к хозяйке.
Я сама видела, как Флора метнулась вслед за спешившей к дому охраной. Тогда я приняла это за беспокойство, но сейчас начала думать иначе.
Предположим, я сознаюсь раньше, чем поговорю с ней. Но это ничего не меняет.
Мадам не решается без мужа наказывать гувернантку и отправляет провинившуюся в свою комнату. Возможно, со словами: «Не расстраивайтесь, Мария Павловна, мы вам верим, ложитесь спать, а завтра все решим».
Не исключено, что она даже проводила бы меня до комнаты и уговорила принять «чудесное» лекарство.
А утром.., в комнате находят тело хозяина и мертвую гувернантку, не выдержавшую угрызений совести.
Если в конвертике яд, то все становится до очевидного просто.
Но когда хозяйке доложили о проникновении в кабинет, она узнала, что сделала это другая женщина. Флора не уверена, была ли я в доме после убийства, смогу ли я это доказать, она обливает меня вином и отправляет переодеваться. Впоследствии для судебного разбирательства будет достаточно предположения, что хозяин в тот момент ждал меня в спальне, на звонки не отвечал, так как был расстроен моим предательством, мы схватились, и я его огрела первым попавшимся под руку предметом. Статуэткой Ники.
Но со мной пошли дети, которых, кстати, мадам постаралась удержать. Отказывать ребенку в просьбе пописать она не решилась.
Позже я попросила экономку удалить с ковра пятно, и труп спешно перепятали, так как скорая экспертиза покажет время смерти, далекое от момента моего присутствия в доме. Вывод — я должна Феликсу коньяк.
Останусь жива и на свободе, обязательно проставлюсь.
А сегодня я могу спать спокойно. Для преступника, кем бы он ни был, я мертва.
Химической лаборатории я, к сожалению, под рукой не имею; можно сходить проверить детей и по дороге сыпануть малую толику порошка в воду попугая Карлуши, но бедная птица в замыслах хозяйки не повинна. Придется в качестве катализатора использовать многострадальный ковер. Если завтра Флора Анатольевна выразит удивление по поводу моего доброго здравия, отвечу, что порошок случайно просыпала на ковер. И подожду, отправится коврик в химчистку или нет.
Да и завтра я буду умнее. Вином меня облили при помощи Геннадия, про пятно помады я говорила Тамаре Ивановне, а вот о просыпанном порошке следует доложить хозяйке с глазу на глаз. Если после этого в моей комнате устроят генеральную уборку, криминалистической экспертизы мне уже не понадобится. Сообщник Леонида — Флора.
И кстати, теперь я знаю, где труп. Он в багажнике моей машины. От перемены мест слагаемых сумма не меняется. Хотя нет, ко мне прибавят ловкую манекенщицу. Ведь кто-то должен был помочь хилой гувернантке перенести тело. После чего та же хилая гувернантка таки выпьет яду, не выдержав мысли о мертвом олигархе в собственном багажнике.
Но проверять, там ли тело, я не стану, хочу выспаться. С меня достаточно такого доказательства, как исчезнувший Порошок.
Если бы я ошиблась, сейчас в шкатулке их лежало бы две штуки. А он один.
Сказать, что я провела бессонную ночь, значит не сказать ничего. Я вращалась во влажных простынях, как червь шелкопряда в коконе, мозг, сутки проработавший в ударном темпе, никак не хотел успокаиваться.
Он беседовал сам с собой, практически без моего участия гонял перед закрытыми глазами кадры преступления: мелькали платья, бриллианты, красные «Феррари» с лошадками на капоте и кожаными шоферами за рулем. Я была и жертвой, и судьей, и преступником. И, судя по данному бреду, иногда все-таки дремала.
Лишь под утро я провалилась в абсолютную темноту.
И очнулась от ударов в дверь.
* * *
— Марь Пална, алле! Просыпайтесь! — за дверью бушевала Раиса.
— Минутку, сейчас открою! — крикнула я, на ходу натягивая халат и открывая дверь.
Горничная вошла в комнату и тут же выпалила:
— Дмитрий Максимович пропал!
— Да ну, — сонно зевнула я. Очень хотелось сказать: «Знаю, он в багажнике моей машины». Но вдруг.., я ошибаюсь?
— Вас мадам требует. — Раиса бродила по спальне, разглядывала фотографии на тумбочке и уходить не торопилась.
— Раиса, вы хоть немного отдохнуть успели?
Девушка фыркнула:
— Полежала часок. Но за тройную оплату и два отгула можно и потерпеть.
— Сообщите мадам… Хотя нет, я уже почти готова. Где она?
— В комнате детей. Они еще не вставали, но она там.
Я хотела свалиться хозяйке снегом на голову. Проверить реакцию на свое крепкое здоровье и слегка цветущий вид. Но неугомонная Раиса все-таки выслужилась, доложила о пробуждении гувернантки.
Мадам сидела в кресле бледна, спокойна, но, судя по темным кругам вокруг глаз, этой ночью в доме спали лишь четыре-человека — я, Геннадий и дети. Остальные так и не ложились.
— Сегодня вы уезжаете на Кипр, Мария Павловна, — без предисловий начала мадам.
— Одна?! — совершенно опешила я.
— Конечно, нет, — поморщилась Флора. — С детьми.
— Но…
— Это приказ. — Флора Анатольевна подняла на меня красные воспаленные глаза. — Так надо, Маша.
— Что-то случилось? — ночные страхи отступили, и я начала путаться в предположениях, версиях и подозрениях. Все случившееся казалось сном. Убийство, труп, его исчезновение. Реальна была только грустная женщина в кресле.
— Вас это не должно касаться. Маша.
Собирайте вещи, ваш самолет вечером.
Так. Или меня просто удаляют, или я ничего не понимаю.
— Жаль, — пробормотала я, — моя сестра скоро рожает и я…
— Когда ее сроки? — перебила меня Флора Анатольевна.
— В начале сентября.
Мадам откинулась в кресле, подняла голову к потолку и ответила ему:
— Вы успеете вернуться, Мария Павловна.
Больше мне сказать было нечего. Нас отправляют за границу, и точка.
— Извините, Флора Анатольевна, — я решила все-таки завести речь о снотворном, — но вы выглядите усталой. Может быть, вам стоит принять снотворное и лечь?
К сожалению, у меня ваших порошков не осталось, последний я вчера на ковер просыпала…
Мадам выслушала мою речь с прежним равнодушием. Даже тени сожаления на ее лице не промелькнуло. Неужели я ошиблась?!
Впрочем, время покажет, отправят ковер в чистку или нет.
Время показало. Не отправили. Всем было не до него.
Простившись с мадам, я заглянула в спальни мальчиков, дети еще не проснулись, и я пошла в свою комнату. Но не собирать вещи, а за ключами от «Форда». Пора проверить мои ночные предположения, убедиться, там ли тело хозяина, и после этого действовать по обстановке.
Обшарив сумку, все карманы и тумбочки, я убедилась лишь в одном — все происшедшее вчера не сон. Ключи пропали.
Я села на кровать и задумалась. Второй комплект ключей я, как идиотка, оставила в бардачке «Форда», навыков взлома не имею и проверить свои предположения не смогу.
Здорово. И кто мне поможет? Только Геннадий. Не знаю, какой из него взломщик, но автомеханник он отличный.
Достав из шкафа чемодан, я положила его на кровать, мол, собираюсь, собираюсь, только вот отвлеклась на секундочку и вышла из комнаты. Запирать дверь я не стала.
В этом доме замки не хранят секретов.
Философ придерживался того же мнения, и, постучав, я зашла к нему.
* * *
Тело лежало в одежде поверх скомканных простыней и издавало жуткий храп, извергая с каждым выдохом такой (!) запах, что можно было поверить в разложение заживо. Философ пребывал в коматозном состоянии.
— Гена. — Я тихонько дотронулась до его плеча.
Тело дернулось и просипело:
— Я сплю.
— Вижу. Но ты мне нужен.
— Потом.
— Пожалуйста, Геночка, — взмолилась я.
Тело простонало и открыло один глаз.
— Я умер.
— Догадываюсь.
— Все к черту.
Но я проявила редкую сволочную настойчивость.
— Мне очень надо, Гена.
— Чего?
— Открыть машину. Я ключи посеяла, а очки, помнишь, мы их вчера искали, в бардачке оставила. Пли-и-и-з, — проскулила я.
— О-о-о-о боже, — простонал философавтомеханик и начал подъем.
Первая попытка ему не удалась, и я почувствовала себя прирожденной сволочью.
Потомственный Бурмистров намешал вчера все сорта вин, коньяков и водок и заполировал все это шампанским. Адская смесь.
И отчасти в этом повинна я.
В свисающей с шеи бабочке философ, пошатываясь, стоял у кровати и разглядывал смокинг, не переживший бурной ночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26