Пусть бы она была хоть соучастницей, а то не расхлебать нам дьявольского варева.
— Как мыслите, если мы зададим Линевой несколько вопросов по поводу Славы, она не заподозрит, что сведениями о его присутствии на вечеринке нас снабдила Полина? — поинтересовался Сергей Балков.
— Вряд ли, — буркнул полковник Измайлов.
Он явно что-то обдумывал, но озвучивать не рвался. Я рассказала о столкновении с Леней в отделе по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Мужчины на глазах приободрились. Вик сразу принялся накручивать телефонный диск и договорился с руководящим подполковником о встрече. Балкова и Юрьева он послал «делать что-нибудь, но Линеву не трогать», меня отпустил с миром.
Отправляться на квартиру мне не хотелось. Застанет Варвара Вешкову — пусть разбираются сами. Не застанет, я промолчу. А то еще начнет выяснять отношения с владелицей из-за переданного Лилии Петровне комплекта ключей, та психанет и оставит строптивицу без крыши над головой. Вряд ли это выгодно ребятам Измайлова. И я потащилась в школу, в которой учился Юра Загорский.
Помнится, еще в первое посещение их дома мальчик обещал сводить меня на дискотеку и показать продавцов экстази и прочей дури в действии. И поведать о занятиях Вешковой с бывшими наркоманами тоже. Пора было назначать срок.
Я выловила Юру в толпе одноклассников на подходе к учебному заведению.
Он выразил готовность сопровождать меня в молодежный клуб послезавтра.
— Созваниваться будем? — спросила я.
— Не стоит, я обязательный и положительный, когда не колюсь, — печально кивнул мне много испытавший старшеклассник и кинулся догонять друзей.
* * *
Лилия Петровна убралась, не вымыв чашку и пепельницу. Варвара, похоже, не возвращалась из универа. Не успела я залечь с купленной книгой, как нелегкая принесла исхудавшего и небритого Лешу Трофимова. У него было отчаянное лицо, сиплый голос, дрожащие руки и подкашивающиеся ноги. Маменькиного сыночка жестоко ломало, но он силился мне улыбаться и бормотал какую-то ерунду про первую стадию гриппа. Я передала ему просьбу Варвары обязательно дождаться ее, рассказала о приезде матери на нашу пирушку.
— А я ночевал у друга в пригороде.
Там меня и скрутило на следующий день — температура под сорок. Он испугался, выхаживал меня, как нянька, только родителям звякнуть не догадался, — объяснил Леша.
С каким удовольствием я бы ему поверила. Но Трофимов пожаловался на паршивое самочувствие и предложил:
— Поля, у Вари должен быть где-то пакет с лекарствами Зиночки. Не поищешь? А то пока я до аптечки в своей ванной доберусь…
— Искала уже, Леша. Размечталась об аспирине. И не нашла. С собой его Варвара таскает, не иначе.
Леша скривился и чуть не заплакал.
Я принесла ему сладкого кофе. Он был не в состоянии держать кружку на весу и прихлебывал, склоняясь над стоящей посудиной. Слова давались ему трудно, однако потребность отвлекаться разговором он не преодолел. Я еле вникала в смысл тягучих длинных фраз. В основном он признавался в невозможности забыть Зину, в мечте вернуть назад счастье.
И вдруг парня будто подменили. Он вскочил с кресла, с воем рухнул в него снова и стал осыпать себя маловразумительными ругательствами. На человеческом языке это означало примерно следующее:
— Я сам себе ненавистен. Я жалкий обормот, с детства отстаивающий свою независимость. А в итоге приходится зависеть от бездарных бездушных скотов.
Что позволяет себе эта полудеревенская Варвара? Кем она себя вообразила? Спасительницей? Душеприказчицей? Из Зинки не стеснялась деньги тянуть, и я ее буквально озолотил. Нет, ей, сучке, мало, мало, мало. Была льстивой, а сейчас позволяет своему засранству грубить мне. Хамка. Не я ей обязан, она — мне.
Ей бы молиться на таких — богатых, щедрых, разносторонних, стремящихся познать жизнь и смерть опытным путем.
Вот возьму и уйду. Мне завязать — раз плюнуть. Куча людей избавилась от вредных привычек. Линева пользуется тем, что я избегаю огласки ради будущей карьеры, которая ей не светит. Дрянь.
Чтоб ее лихорадило, как меня. Родственник ее, сволоту, навещал. Знаем мы этих родственников. Они потом в гостях копыта откидывают, а варвары всякие пакеты с таблетками прячут. Наверняка тайник во встроенном шкафу, надо его простучать. Зина подозревала, что она когда-нибудь все захапает из жадности.
Но не предполагала, что на подругу свалит. И ничего не докажешь, мрак, сплошной мрак…
Я не понимала, отдает ли он себе отчет в том, что плетет. Это слишком смахивало на обвинение Варвары в убийстве лже-Загорского. Леша заскулил, повизгивая. Потом посмотрел на меня, стиснул виски и прошептал:
— Не обращай внимания, я брежу. Еретик, ничего святого.
— Извини, пожалуйста, Алексей, я не вникала в твои слова. Чувствую только, тебе очень плохо.
— И не вникай, — опять впал в медлительность Трофимов. — Последний раз я унижаюсь перед Линевой. Больше не вынесу.
Как бы он ни был жалок, у его семьи хватило бы средств на анонимное избавление отпрыска от жуткой напасти. А остальным полагалось в муках дохнуть под заборами? Я впервые подумала о носящейся с социальными программами Вешковой не без теплоты.
Леша, сам того не желая, подтвердил худшие опасения ментов. Полку подозреваемых прибывало, картины убийства множились, словно в калейдоскопе. Например, они с Красновой вместе приняли наркотик. Лже-Загорский продавал зелье оптом. Зина усыпила преступного господина и убежала в университет, а Леша убил. Где гарантии, что он покинул квартиру раньше девушки? Детки собирались поживиться запасами лже-Загорского. Завладел ли ими Леша? Возможно. А Варвару костерил, чтобы отвести от себя подозрения. Дескать, ходил бы я к ней за дозой, разжившись сотней доз?
Мне чудилось, что в моей бедной головушке что-то перегорает и искрит. Выручила явившаяся наконец Варвара. Она бросила на нас с Лешей насмешливый взгляд и сказала:
— Воркуете, голубки? Подтягивайтесь в кухню по одному, я там буду откликаться на ваши нужды.
Леша скуксился, засмеялся и порысил, куда позвали. Через пять минут он выбрался в прихожую, подмигнул и сгинул. Варя передала мне вместе с приветом от «психиатра» четыре таблетки. «Не дорого», — прикинула я. Но потом вспомнила про неизбежное повышение количества, пробы более сильных наркотиков и вздохнула. Лешино: «Я ее озолотил» — было не чрезмерным преувеличением.
Только вряд ли ей много этого золота перепадало.
Глава 8
Утром выяснилось — без меня могут обойтись все. Варвара заявила, что ей предстоит контрольная по генетике и беседа с милиционерами о Зине и останках неведомого дядьки. Полковник Измайлов по телефону послал меня подальше:
— Жду завтра, детка.
Горбатиться на его и своем хозяйстве мне было лень, поэтому я поплелась на рынок, бурча: «Потрачусь на носовые платки и перчатки из ангорки», будто мне предстояло приобрести вторую виллу или седьмой лимузин. Вик часто повторяет, что я клоунесса не по натуре, а по обстоятельствам. И обстоятельства вновь сложились соответственно. Для начала я, по своему обыкновению, отключилась от окружающего бедлама. «Разгадка всех загадок заключается в ответе на вопрос, в состоянии ли обыкновенный человек наложить жгут и попасть иглой в вену», — азартно размышляла я.
С одной стороны, считается, что эта манипуляция сродни искусству. У моей мамы вены тонкие, глубокие, так ее дырявят по часу, прежде чем получится. С другой — наркоманы быстро приобретают навык и дают сто очков вперед опытным медсестрам. Кажется, и без жгута обходятся. Я сама однажды преуспела с первого захода. В школьные каникулы соседка по коммуналке, в которой мы тогда обитали, зазвала меня к себе и попросила сделать укол ее мужу. Дядя Коля был из тех, кто подавался на Север за длинным рублем, пропивал целый таксопарк «Волг», но не привозил денег на единственный «Запорожец», возвращался в родные пенаты со множеством болезней и перед смертью, хорошо, успевал бы получить положенное туберкулезнику благоустроенное жилье. Тетя Клава вколоть супругу лекарство не могла по причине негнущихся большого и указательного пальцев. Представления не имея о том, что такое промедол, я полностью положилась на взрослых людей, выслушала теорию, нащупала прекрасную вену, воткнула шприц, оттянула кровь и, зажмурившись, влила в страждущего дядю Колю содержимое ампулы. В следующее мгновение он закатил глаза, откинулся на кровати и замер. «Ой, — заголосила я, — он умер». Тетя Клава воскликнула: «Нормалек, спасибо». И вытолкала меня. Я металась по своей комнате, ревела и успокоилась лишь через несколько часов, когда раздался характерный рык соседа:
— Клавка, гони за водкой!
«Итак, если у лже-Загорского сосуды были типа дяди Колиных, отправить его на тот свет удалось бы и ребенку», — подвела итоги я. К моему удивлению, это не приблизило «разгадку всех загадок».
— Отменное качество, не сваляются, — крикнул кто-то рядом. Я обнаружила себя перебирающей перчатки. Торговец изобретательно расхваливал товар, но и цену назначил на пять рублей больше, чем остальные. В целях восстановления справедливости, а отнюдь не экономии, я заторговалась:
— Отдайте за пятнадцать.
— Вы что, девушка, разве у других такое качество? — завелся хитрец.
Я отступила на шаг. Всегда была уверена, что затасканное выражение «поскользнуться на арбузной корке» к практике отношения не имеет. Имеет, елки.
Гладкая подошва ботинка заскользила, я потеряла равновесие, и тут кто-то из протискивающихся подтолкнул меня в спину. Продолжая говорить: «Уступите пятерку», я рухнула перед мужиком на колени. Он опешил, потом выскочил из-за прилавка и ринулся меня поднимать со словами:
— Миленькая, зачем же вы так, встаньте, пожалуйста. Я интеллигент, историк, здесь стою вынужденно. Не хватает вам на перчатки, берите за пятнадцать. Довели людей, на колени бросаются перед спекулянтами.
— Ты и есть спекулянт, — ядовито заметила какая-то женщина.
— Простите, я коробейник…
Зажимая рот, чтобы не расхохотаться, я понеслась прочь. Остановилась, достала сигареты и услышала:
— Что ты вытворяешь, детка. Уму непостижимо.
Я повернулась на звук всем вмиг отяжелевшим телом. Виктор Николаевич Измайлов закуривал слева.
— Возвращался в управление, увидел тебя, пошел следом, чтобы подвезти.
Я пыталась втолковать ему смысл недоразумения. Вик схватил меня за локоть и поволок к машине. Он тормознул возле ближайшей парикмахерской.
— Кого ждем? — осведомилась я. — Женщину, не путающую цирк с базаром?
— Сконцентрируйся на выходе, — усмехнулся полковник. Я беспрекословно подчинилась. Собиралась ничего не произносить, но не удержалась, затеребила Измайлова:
— Милый, во-он тот парень здорово смахивает на Борю Юрьева. Не вылитый, конечно, но копия приближена к оригиналу.
Жгучий брюнет с густыми усами направлялся к нам. Плюхнулся на заднее сиденье и поздоровался со мной.
— Борис? — обалдела я. — Тебя внедряют в гущу лиц кавказской национальности? Забрасывают в Чечню? Твоя новая пассия предпочитает броские тона шевелюры? Или ты тронулся?
— У Виктора Николаевича интересная задумка появилась, — важно сказал Юрьев.
— И чем ты лучше меня? — прошипела я Вику. — На ногах держишься, зато лейтенантов заставляешь перекрашиваться и усы наклеивать. Кошмар.
— Не дерзи, Поля. Ради тебя мытаримся, между прочим, — предупредил Измайлов.
— А на кой мне сдался перелицованный Боря?
— За тобой неделю присмотрит. Будет при Линевой. Видела она его раз, пребывала во взвинченном состоянии. Если даже ты признала Бориса его собственной копией, а не оригиналом, то вряд ли у Варвары большие шансы.
Тогда я прозрела. Они не «хи-хи» ловили. Они собирались вплотную заняться Варварой Линевой и иже с ней. Но кто — иже?
— Перед вами впору пасть на колени осознанно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
— Как мыслите, если мы зададим Линевой несколько вопросов по поводу Славы, она не заподозрит, что сведениями о его присутствии на вечеринке нас снабдила Полина? — поинтересовался Сергей Балков.
— Вряд ли, — буркнул полковник Измайлов.
Он явно что-то обдумывал, но озвучивать не рвался. Я рассказала о столкновении с Леней в отделе по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Мужчины на глазах приободрились. Вик сразу принялся накручивать телефонный диск и договорился с руководящим подполковником о встрече. Балкова и Юрьева он послал «делать что-нибудь, но Линеву не трогать», меня отпустил с миром.
Отправляться на квартиру мне не хотелось. Застанет Варвара Вешкову — пусть разбираются сами. Не застанет, я промолчу. А то еще начнет выяснять отношения с владелицей из-за переданного Лилии Петровне комплекта ключей, та психанет и оставит строптивицу без крыши над головой. Вряд ли это выгодно ребятам Измайлова. И я потащилась в школу, в которой учился Юра Загорский.
Помнится, еще в первое посещение их дома мальчик обещал сводить меня на дискотеку и показать продавцов экстази и прочей дури в действии. И поведать о занятиях Вешковой с бывшими наркоманами тоже. Пора было назначать срок.
Я выловила Юру в толпе одноклассников на подходе к учебному заведению.
Он выразил готовность сопровождать меня в молодежный клуб послезавтра.
— Созваниваться будем? — спросила я.
— Не стоит, я обязательный и положительный, когда не колюсь, — печально кивнул мне много испытавший старшеклассник и кинулся догонять друзей.
* * *
Лилия Петровна убралась, не вымыв чашку и пепельницу. Варвара, похоже, не возвращалась из универа. Не успела я залечь с купленной книгой, как нелегкая принесла исхудавшего и небритого Лешу Трофимова. У него было отчаянное лицо, сиплый голос, дрожащие руки и подкашивающиеся ноги. Маменькиного сыночка жестоко ломало, но он силился мне улыбаться и бормотал какую-то ерунду про первую стадию гриппа. Я передала ему просьбу Варвары обязательно дождаться ее, рассказала о приезде матери на нашу пирушку.
— А я ночевал у друга в пригороде.
Там меня и скрутило на следующий день — температура под сорок. Он испугался, выхаживал меня, как нянька, только родителям звякнуть не догадался, — объяснил Леша.
С каким удовольствием я бы ему поверила. Но Трофимов пожаловался на паршивое самочувствие и предложил:
— Поля, у Вари должен быть где-то пакет с лекарствами Зиночки. Не поищешь? А то пока я до аптечки в своей ванной доберусь…
— Искала уже, Леша. Размечталась об аспирине. И не нашла. С собой его Варвара таскает, не иначе.
Леша скривился и чуть не заплакал.
Я принесла ему сладкого кофе. Он был не в состоянии держать кружку на весу и прихлебывал, склоняясь над стоящей посудиной. Слова давались ему трудно, однако потребность отвлекаться разговором он не преодолел. Я еле вникала в смысл тягучих длинных фраз. В основном он признавался в невозможности забыть Зину, в мечте вернуть назад счастье.
И вдруг парня будто подменили. Он вскочил с кресла, с воем рухнул в него снова и стал осыпать себя маловразумительными ругательствами. На человеческом языке это означало примерно следующее:
— Я сам себе ненавистен. Я жалкий обормот, с детства отстаивающий свою независимость. А в итоге приходится зависеть от бездарных бездушных скотов.
Что позволяет себе эта полудеревенская Варвара? Кем она себя вообразила? Спасительницей? Душеприказчицей? Из Зинки не стеснялась деньги тянуть, и я ее буквально озолотил. Нет, ей, сучке, мало, мало, мало. Была льстивой, а сейчас позволяет своему засранству грубить мне. Хамка. Не я ей обязан, она — мне.
Ей бы молиться на таких — богатых, щедрых, разносторонних, стремящихся познать жизнь и смерть опытным путем.
Вот возьму и уйду. Мне завязать — раз плюнуть. Куча людей избавилась от вредных привычек. Линева пользуется тем, что я избегаю огласки ради будущей карьеры, которая ей не светит. Дрянь.
Чтоб ее лихорадило, как меня. Родственник ее, сволоту, навещал. Знаем мы этих родственников. Они потом в гостях копыта откидывают, а варвары всякие пакеты с таблетками прячут. Наверняка тайник во встроенном шкафу, надо его простучать. Зина подозревала, что она когда-нибудь все захапает из жадности.
Но не предполагала, что на подругу свалит. И ничего не докажешь, мрак, сплошной мрак…
Я не понимала, отдает ли он себе отчет в том, что плетет. Это слишком смахивало на обвинение Варвары в убийстве лже-Загорского. Леша заскулил, повизгивая. Потом посмотрел на меня, стиснул виски и прошептал:
— Не обращай внимания, я брежу. Еретик, ничего святого.
— Извини, пожалуйста, Алексей, я не вникала в твои слова. Чувствую только, тебе очень плохо.
— И не вникай, — опять впал в медлительность Трофимов. — Последний раз я унижаюсь перед Линевой. Больше не вынесу.
Как бы он ни был жалок, у его семьи хватило бы средств на анонимное избавление отпрыска от жуткой напасти. А остальным полагалось в муках дохнуть под заборами? Я впервые подумала о носящейся с социальными программами Вешковой не без теплоты.
Леша, сам того не желая, подтвердил худшие опасения ментов. Полку подозреваемых прибывало, картины убийства множились, словно в калейдоскопе. Например, они с Красновой вместе приняли наркотик. Лже-Загорский продавал зелье оптом. Зина усыпила преступного господина и убежала в университет, а Леша убил. Где гарантии, что он покинул квартиру раньше девушки? Детки собирались поживиться запасами лже-Загорского. Завладел ли ими Леша? Возможно. А Варвару костерил, чтобы отвести от себя подозрения. Дескать, ходил бы я к ней за дозой, разжившись сотней доз?
Мне чудилось, что в моей бедной головушке что-то перегорает и искрит. Выручила явившаяся наконец Варвара. Она бросила на нас с Лешей насмешливый взгляд и сказала:
— Воркуете, голубки? Подтягивайтесь в кухню по одному, я там буду откликаться на ваши нужды.
Леша скуксился, засмеялся и порысил, куда позвали. Через пять минут он выбрался в прихожую, подмигнул и сгинул. Варя передала мне вместе с приветом от «психиатра» четыре таблетки. «Не дорого», — прикинула я. Но потом вспомнила про неизбежное повышение количества, пробы более сильных наркотиков и вздохнула. Лешино: «Я ее озолотил» — было не чрезмерным преувеличением.
Только вряд ли ей много этого золота перепадало.
Глава 8
Утром выяснилось — без меня могут обойтись все. Варвара заявила, что ей предстоит контрольная по генетике и беседа с милиционерами о Зине и останках неведомого дядьки. Полковник Измайлов по телефону послал меня подальше:
— Жду завтра, детка.
Горбатиться на его и своем хозяйстве мне было лень, поэтому я поплелась на рынок, бурча: «Потрачусь на носовые платки и перчатки из ангорки», будто мне предстояло приобрести вторую виллу или седьмой лимузин. Вик часто повторяет, что я клоунесса не по натуре, а по обстоятельствам. И обстоятельства вновь сложились соответственно. Для начала я, по своему обыкновению, отключилась от окружающего бедлама. «Разгадка всех загадок заключается в ответе на вопрос, в состоянии ли обыкновенный человек наложить жгут и попасть иглой в вену», — азартно размышляла я.
С одной стороны, считается, что эта манипуляция сродни искусству. У моей мамы вены тонкие, глубокие, так ее дырявят по часу, прежде чем получится. С другой — наркоманы быстро приобретают навык и дают сто очков вперед опытным медсестрам. Кажется, и без жгута обходятся. Я сама однажды преуспела с первого захода. В школьные каникулы соседка по коммуналке, в которой мы тогда обитали, зазвала меня к себе и попросила сделать укол ее мужу. Дядя Коля был из тех, кто подавался на Север за длинным рублем, пропивал целый таксопарк «Волг», но не привозил денег на единственный «Запорожец», возвращался в родные пенаты со множеством болезней и перед смертью, хорошо, успевал бы получить положенное туберкулезнику благоустроенное жилье. Тетя Клава вколоть супругу лекарство не могла по причине негнущихся большого и указательного пальцев. Представления не имея о том, что такое промедол, я полностью положилась на взрослых людей, выслушала теорию, нащупала прекрасную вену, воткнула шприц, оттянула кровь и, зажмурившись, влила в страждущего дядю Колю содержимое ампулы. В следующее мгновение он закатил глаза, откинулся на кровати и замер. «Ой, — заголосила я, — он умер». Тетя Клава воскликнула: «Нормалек, спасибо». И вытолкала меня. Я металась по своей комнате, ревела и успокоилась лишь через несколько часов, когда раздался характерный рык соседа:
— Клавка, гони за водкой!
«Итак, если у лже-Загорского сосуды были типа дяди Колиных, отправить его на тот свет удалось бы и ребенку», — подвела итоги я. К моему удивлению, это не приблизило «разгадку всех загадок».
— Отменное качество, не сваляются, — крикнул кто-то рядом. Я обнаружила себя перебирающей перчатки. Торговец изобретательно расхваливал товар, но и цену назначил на пять рублей больше, чем остальные. В целях восстановления справедливости, а отнюдь не экономии, я заторговалась:
— Отдайте за пятнадцать.
— Вы что, девушка, разве у других такое качество? — завелся хитрец.
Я отступила на шаг. Всегда была уверена, что затасканное выражение «поскользнуться на арбузной корке» к практике отношения не имеет. Имеет, елки.
Гладкая подошва ботинка заскользила, я потеряла равновесие, и тут кто-то из протискивающихся подтолкнул меня в спину. Продолжая говорить: «Уступите пятерку», я рухнула перед мужиком на колени. Он опешил, потом выскочил из-за прилавка и ринулся меня поднимать со словами:
— Миленькая, зачем же вы так, встаньте, пожалуйста. Я интеллигент, историк, здесь стою вынужденно. Не хватает вам на перчатки, берите за пятнадцать. Довели людей, на колени бросаются перед спекулянтами.
— Ты и есть спекулянт, — ядовито заметила какая-то женщина.
— Простите, я коробейник…
Зажимая рот, чтобы не расхохотаться, я понеслась прочь. Остановилась, достала сигареты и услышала:
— Что ты вытворяешь, детка. Уму непостижимо.
Я повернулась на звук всем вмиг отяжелевшим телом. Виктор Николаевич Измайлов закуривал слева.
— Возвращался в управление, увидел тебя, пошел следом, чтобы подвезти.
Я пыталась втолковать ему смысл недоразумения. Вик схватил меня за локоть и поволок к машине. Он тормознул возле ближайшей парикмахерской.
— Кого ждем? — осведомилась я. — Женщину, не путающую цирк с базаром?
— Сконцентрируйся на выходе, — усмехнулся полковник. Я беспрекословно подчинилась. Собиралась ничего не произносить, но не удержалась, затеребила Измайлова:
— Милый, во-он тот парень здорово смахивает на Борю Юрьева. Не вылитый, конечно, но копия приближена к оригиналу.
Жгучий брюнет с густыми усами направлялся к нам. Плюхнулся на заднее сиденье и поздоровался со мной.
— Борис? — обалдела я. — Тебя внедряют в гущу лиц кавказской национальности? Забрасывают в Чечню? Твоя новая пассия предпочитает броские тона шевелюры? Или ты тронулся?
— У Виктора Николаевича интересная задумка появилась, — важно сказал Юрьев.
— И чем ты лучше меня? — прошипела я Вику. — На ногах держишься, зато лейтенантов заставляешь перекрашиваться и усы наклеивать. Кошмар.
— Не дерзи, Поля. Ради тебя мытаримся, между прочим, — предупредил Измайлов.
— А на кой мне сдался перелицованный Боря?
— За тобой неделю присмотрит. Будет при Линевой. Видела она его раз, пребывала во взвинченном состоянии. Если даже ты признала Бориса его собственной копией, а не оригиналом, то вряд ли у Варвары большие шансы.
Тогда я прозрела. Они не «хи-хи» ловили. Они собирались вплотную заняться Варварой Линевой и иже с ней. Но кто — иже?
— Перед вами впору пасть на колени осознанно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22