Нет, она в самом деле околдовала его.
Правда, женщины редко беременеют с первого раза. Но он наверняка бы исторгся в нее второй раз, если бы не обрушилась крыша. Хорошо еще, что она забилась в экстазе, прежде чем произошла катастрофа.
Спенсер снова поцеловал ее в висок и почувствовал, как Хелен пошевелилась. Какое счастье! Она лежала без сознания минут пять, не меньше.
— Хелен, — прошептал он, приблизив губы к ее щеке. — Хелен…
И скорее почувствовал, чем услышал, как она тихо застонала.
— Хелен, открой глаза. Очнись. Она нехотя взмахнула ресницами. Он погладил ее по лицу.
— Добро пожаловать обратно.
Не стоит торопить события. Пусть придет в себя. Глаза Хелен затуманились, совсем как когда она была на краю экстаза. Он отодвинулся, чтобы она лучше его разглядела. Пусть осознает, кто рядом с ней.
— Что случилось? — едва слышно пробормотала она.
Спенсер улыбнулся:
— Все хорошо. Ты спасла нас обоих от страшной гибели под рухнувшей крышей, но при этом тебя чем-то ранило. Крови совсем немного. Скажи, сколько пальцев я поднял?
— Слишком много.
— Закрой глаза и постарайся ни о чем не думать. Я здесь, и мы в безопасности. Только не смей спать! Боюсь, тебя ударило слишком сильно. Скажи, когда будешь в состоянии снова посчитать мои пальцы.
— Я никогда раньше этого не делала.
Спенсер наклонился и поцеловал ее побелевшие губы.
— Никогда не получала удары балкой по голове? Или никогда не спасала мужчину, потерявшего из-за тебя голову?
— И это тоже. Прости, но боюсь, я не в силах бежать за тобой до самой дороги. Что нам делать, Спенсер?
— Пока ничего. И постарайся не волноваться, Хелен. Предоставь это мне. Интересно, далеко отсюда деревня или хотя бы ферма?
Хелен дрожала от холода, и он обнял ее.
— Знаю, ты промокла, но, к сожалению, я тоже и ничем не могу тебе помочь. — Подумав немного, он добавил:
— Вот что мы сделаем — разоблачимся догола и прижмемся друг к другу так тесно, что сразу согреемся.
Хелен застонала, но ничего не ответила. Спенсер раздел ее, как раздевал множество женщин за свою взрослую жизнь, только на этот раз без всякого вожделения и предвкушения постельных забав. Одежда липла к телу, Хелен дрожала, стуча зубами, и жмурилась от боли, которую причиняло каждое движение.
— Прости, Хелен, осталось совсем немного. Я говорил тебе, как ты прекрасна? Хотя, наверное, сейчас не время болтать о подобных вещах. Лучше я обниму тебя. Продержись еще немного.
Наконец он справился с нелегкой задачей и ухитрился натянуть на себя и Хелен чуть влажную нижнюю юбку. Хоть какая-то защита! Потом навалил поверх нижней юбки остальную одежду. Совсем неплохо!
— Ты жарче той кирпичной печи, которую отец велел выстроить в охотничьем домике около Лидса.
Глаза Бичема едва не полезли на лоб. Твердая плоть упиралась в ее живот. Ничего не поделаешь, опять он не в силах с собой совладать!
Он поцеловал ее в щеку.
— Не обращай на меня внимания, Хелен. Я не могу контролировать этот орган своего тела. Игнорируй его, и все. Тебе теплее?
— О да, — прошептала она, овевая его шею теплым дыханием. — Ты вызываешь во мне какие-то странные чувства, но это не важно. Я ужасно устала. Спенсер.
— Проморгайся и взгляни на меня. Вот так. Ну, Хелен, ты же не какая-нибудь хрупкая, нежная барышня. Не смей спать! Обними меня. Согрелась?
Он гладил ее спину, ягодицы и бедра. Его прикосновения зажигали в ней огонь. Какой там огонь: бушующее пламя! Дольше всего он задержался на бедрах.
— На это ты не рассчитывал, верно, Спенсер?
— На обвал крыши?
— Нет. Я думала обо всем, и заметь, одно событие давало начало следующему, словно ты осуществлял идеальный план наказания. Все шло прекрасно, если не считать удара по голове. Настоящий мастер наказаний никогда не допустил бы такого.
— Не допустил бы, — согласился он, сжимая ее попку и бессознательно толкаясь ей в живот своим вздыбленным, отчаянно твердым достоинством. При этом он буквально дрожал от желания. Да что это с ним творится?! — Не обращай внимания, — повторил он.
— Боюсь, эго невозможно. Ты совсем меня придавил.
Кстати, я уже согрелась. О Боже, какая бессмыслица! До сегодняшнего дня я никогда не теряла самообладания до такой степени, и мне это не нравится, Спенсер. Совсем не нравится.
И она, не отодвигаясь, призывно повела бедрами.
В этот момент Спенсеру было не до угрызений совести. Он хотел ее так же сильно и неутомимо, как в первый раз, и, приподнявшись, стал целовать лицо, шею и грудь Хелен.
Он сам не помнил, как очутился в ней и стал двигаться. Слияние было быстрым, грубым, почти жестоким, и когда она испустила победный вопль, он дал себе волю и присоединился к ней, так что их крики звучали почти в унисон.
Спенсер не хотел выходить из нее и не вышел, только снова умудрился укрыть ее и себя с головой и, к собственному удивлению, мгновенно заснул, положив голову ей на плечо и все еще оставаясь в Хелен.
Хелен подняла глаза к узкой полоске крыши. Она уже не мерзла, и голова не слишком болела. Она была так потрясена, так сбита с толку случившимся между ними, что, когда невероятные ощущения вновь стали накапливаться, стремясь вырваться наружу, только глубоко вздохнула и поцеловала Спенсера. И почувствовала его пальцы на своей груди. Он снова начал вонзаться в нее, войдя в чарующий ритм и не останавливаясь, пока она не застонала. Спенсер улыбнулся ей, продолжая двигаться, и прошло совсем немного времени, как он снова глубоко изверг в нее свое семя. Поразительно, как сильно он хочет ее, и это желание ничуть не утихает. Можно подумать, он вновь превратился в ненасытного мальчишку. Пора вспомнить, что ему уже тридцать три года!
Когда наконец к нему вновь вернулась способность мыслить, он прошептал:
— Я совсем не желаю испустить дух в этих руинах, валяясь в луже.
— Я неплохо себя чувствую, только голова немного болит. Мне следовало быть совершенно измученной, но я готова горы свернуть. Думаю, что вполне способна идти.
По правде говоря. Спенсера самого подмывало сплясать ирландскую джигу. Его тело так и пульсировало невероятной энергией. Он с величайшим трудом оторвался от нее и, неохотно встав, протянул ей руку и помог подняться.
— Только не смотри на мои губы, Хелен! — внезапно вскрикнул он. — Иначе я снова опрокину тебя на спину. Мы должны одеться и найти убежище.
Опять натягивать противно мокрую одежду! Она уселась на пол, чтобы зашнуровать башмаки, а Спенсер попытался надеть сапоги. Хелен рассмеялась. Спенсер глянул на нее и тоже усмехнулся.
Дождь немного утих и лил не с такой силой, но все же им пришлось брести по дороге целый час, прежде чем вдали показался Шагборо-Холл.
— Господи! — охнул лорд Прит, когда двое оборванных и промокших до нитки бродяг появились в передней. — Немедленно велю согреть шампанского.
Лорд Бичем попросил бренди и получил его. Лорд Прит отправил гостя в спальню, где Неттл уже готовил ванну. Он в два счета освободил хозяина от одежды и закутал в халат. Под жалобы и вопли Неттла, доведенного едва не до слез состоянием его ботфортов, лорд Бичем подкинул дров в камин, потом лег в воду, закрыл глаза и увидел Хелен, обнаженную, выгибающуюся под его ласками, вопящую от наслаждения, и себя, слившегося с ней в поцелуе.
Он взял ее три раза.
Что, черт возьми, он натворил?!
Что же до Хелен.., она гораздо раньше осознала, что наделала, и прокляла все на свете. Тини металась перед ванной, ломая руки и совершенно не понимая, почему хозяйка так рассержена.
— Нечего сходить с ума из-за раны на голове, мисс Хелен, — увещевала она. — Крови совсем немного, но я пошлю за доктором.
— Я не безумна, Тини, это ты не в себе. Я скорее умру, чем позволю Оззи прикоснуться к себе.
— Но вы сами говорили, что он никого еще не убил.
— Верно, но он воображает, что влюблен в меня. Близко его не подпущу! Лучше помоги мне вымыть голову. Не волнуйся, кровь я смою.
Да, Хелен понимала, что наделала, И не один раз, а три. Три великолепных, чудесных, изумительных раза. Она снова мысленно прокляла себя и начала одеваться к ужину.
Лютер и Элинор все-таки пришли в конюшню, еще позже, чем их хозяева, и именно поэтому, по словам отца, никто не встревожился их отсутствием.
— Интересно, чем занимались все это время проклятые животные, после того как сбросили нас? — спросил лорд Бичем, ни к кому в особенности не обращаясь и наслаждаясь густым горячим черепаховым супом, ласкавшим небо. Кажется, кухарка положила туда немного лимона…
Хелен откашлялась и насадила на вилку ломтик картофеля.
— Возможно, искали приюта, как и мы с вами, лорд Бичем. Не волнуйтесь, отец, я вижу, как вы бледны и тяжело дышите. Я выпила теплого шампанского и совершенно ожила, словно последние три часа провела под крышей. — Взглянув лорду Бичему в глаза, она добавила:
— Честно говоря, я мало что могу припомнить из того, что было. Все слилось в памяти. Кажется, мы с лордом Бичемом собрались в Дирхем. Остальное стерлось. Видимо, шел дождь, поскольку мы совсем промокли, но вот остальное… Тьма. Никаких деталей. Совсем ничего.
Лорду Бичему следовало бы испытать облегчение, но этого не произошло. Наоборот, он неизвестно отчего пришел в бешенство. Она старается забыть, что он подарил ей ослепительное наслаждение, и не один, а целых три раза?! Он пробормотал себе под нос проклятие.
Как только ужин закончился, Хелен поднялась.
— Папа, я иду спать. Прошу извинить, сегодняшнее происшествие очень меня утомило. Лорд Бичем, увидимся утром и, если дождя не будет, снова попытаемся добраться до Дирхема.
Что он мог сказать? Его обуревало страстное желание встать, отодвинуть стул и, не отрывая глаз от Хелен, подойти и сжать ее белоснежную шею. Он еще не знал, насколько сильно. Во всяком случае, достаточно, чтобы привлечь внимание Хелен, сатана бы ее побрал.
Нервно сжимая и разжимая пальцы, он смотрел, как она идет к выходу. Платье из мягкого шелка цвета голубиного крыла идеально облегало ее фигуру.
Он взял ее три раза, отдал все, больше, чем все, просто потому, что она по неизвестной причине сумела это все из него вытянуть. Полностью завладела им, опустошила и теперь велит забыть?!
Ну, этого он не позволит. Ни за что.
Гость и хозяин сели играть в вист. Лорд Прит долго толковал о том, что его милая маленькая Нелл — воистину копия своей добрейшей, нежной матери. Если бы не маячивший поблизости Флок, лорд Бичем поперхнулся бы бренди.
Он проиграл шестьдесят фунтов и выпил слишком много восхитительного контрабандного французского напитка к тому времени, как Флок объявил, что его сиятельству пора на вечернюю прогулку.
Глава 11
— Черт бы побрал твое упрямство, Хелен, да не молчи же! Женщинам всегда не терпится поболтать после любовных игр, довести мужчину до полного отупения своими разговорами. Обычно они начинают трещать немедленно, не обращая внимания на то, что мужчина еще не в силах отдышаться, прийти в себя, опомниться. Правда, признаю, что вчерашнее окружение было не особенно романтическим, и ты решила подождать немного, чтобы заговорить меня до смерти подробными описаниями своих ощущений. Время настало. Погода неплохая. Дождь перестал, и пейзаж можно назвать идеальным. Вполне можно потолковать со мной. Молчание.
— Не стесняйся высказать свое недовольство, Хелен, — настаивал Бичем, — пожаловаться на мелкие неприятности и некоторые неудобства.
Но Хелен, эта негодяйка, вместо ответа принялась насвистывать.
Бичем рванул поводья Лютера, и конь взбрыкнул, едва не выбив его из седла.
— Дьявол, да прекрати же немедленно! — завопил Спенсер, повернувшись к ней. — Ладно, сознаюсь, что все случившееся между нами не было столь уж совершенным, и поэтому ты стараешься скорее забыть…
— Господи, Спенсер, о чем это ты?!
Он проигнорировал издевательский тон. В конце концов, он слишком хороша постиг женщин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42